Жертвы интервенции. Первое комплексное научное исследование деятельности Общества содействия жертвам интервенции 1924–1927 гг.

Другим примером подобных советских комиссий, созданных в губернском городе, может служить Харьков. Город был освобожден от деникинских войск 12 декабря 1919 г. Комиссией по обследованию зверств Добровольческой армии в Харькове после предварительной оценки численности погибших было заказано 1500 гробов для похорон жертв белого террора в городе[55]. В дальнейшем, согласно воспоминаниям председателя Комиссии по обследованию зверств Добровольческой армии в Харькове, несмотря на неблагоприятные условия погоды, были вскрыты места захоронений расстрелянных лиц в Григорьевском бору. «Картина, представившаяся нашим глазам, когда были раскопаны могилы, – вид обезображенных трупов, привязанных друг к другу толстыми веревками, – превзошла все наши мрачные предчувствия. Почти все трупы были раздеты до нижнего белья, без обуви. В результате подробного освидетельствования экспертно-медицинская подкомиссия констатировала мученическую смерть сотен людей, приводила в своем протоколе описания многих чудовищных способов уничтожения людей, применявшихся деникинцами. Здесь происходила настоящая сеча. Исступленные в своем бешенстве, палачи стреляли, рубили, кололи, били прикладами, топтали сапогами, добивали безоружных, притом связанных друг с другом людей. Без слез и глубокой сердечной боли нельзя было смотреть на обнаруженные трупы наших подпольщиков. Среди них были: Петр Слинько, двадцати четырех лет, член ЦК КП(б)У. На теле многочисленные следы от ударов тупым орудием и три огнестрельных раны… Михаил Черный, член ЦК КП(б)У, руководитель харьковской подпольной организации. Руки связаны веревкой. Многочисленные кровоподтеки, происшедшие от ударов тупым орудием. Огнестрельное ранение с деформацией лица и черепа. Иван Минайленко, семнадцати лет, активный работник подпольного Красного Креста, один из руководителей подпольного комсомола. Смерть последовала от паралича сердца после удара в область сердца. И еще многие и многие. Далеко не всех удалось опознать, настолько изуродованы и обезображены были их лица…»[56] В ходе работы Харьковской губернской комиссией по расследованию зверств, учиненных Добровольческой армией, было выпущено четыре номера бюллетеня. В них были помещены протоколы экспертной подкомиссии с подробным описанием патологоанатомических обследований трупов, показания людей, пострадавших от деникинского террора, списки угнанных белогвардейцами при их бегстве из Харькова и многие другие материалы.

Существует и другая, достаточно близкая, цифра жертв белого террора в городе, которая основывается на данных Бадилы Гагиева (белые расстреляли его жену), специально занимавшегося этим вопросом после освобождения Харькова, – 1028 человек[57]. Харьковских жертв упоминал и участвовавший в освобождении города Ян Янович Врач: ему запомнилась страшная картина трупов замученных товарищей в снегу[58].

Данные указанной советской комиссии подтвердились более поздними архивными историческими исследованиями, что подтверждает адекватность подсчетов конца 1919 г. Согласно архивным материалам, найденным в местном городском архиве известным петербургским историком, д.и. н. С. Н. Полтораком, за период оккупации Харькова белогвардейцами в городе было убито 1285 человек[59].

При этом комиссией 1919 г. был установлен факт изъятия заключенных из харьковских тюрем и направления их по этапу на юг, в ходе которого значительная часть заключенных погибла. Один из арестованных, Яковлевич, впоследствии дал советской комиссии следующие показания: «Настала кошмарная ночь. Наши силы таяли, и не было возможности удержаться на ногах, но сесть места не было, воздуха не хватало, мучила страшная жажда. И вот люди стали умирать, стоя на ногах. Умирающие падали тут же под ноги и топтались другими… Вагон наполнился запахом трупов… и, чувствуя под собой мертвые человеческие тела, живые сходили с ума… В вагоне поднялся неимоверный шум, стучали в двери, пытаясь сломать их. Но тщетно. Наутро выбросили из вагонов трупы, их оказалось несколько десятков. Шум не прекращался и днем. Требовали воды, хлеба. На вопросы, почему нам ничего не дают, почему нас истязают постепенно, последовал ответ: “А вам не все равно умирать, что сегодня, что немного погодя”. И кровожадные скоты издевались еще больше». Положение было таково, продолжал он, «что чувствующие в себе достаточно силы сломали решетку… подняли люк на крыше вагона и с идущего поезда бросались вниз. Корниловцы заметили бегство. Наутро были выведены из каждого вагона по нескольку человек и расстреляны за то, что некоторые бежали. Из вагонов вывалили новую груду трупов. На остановках фельдфебель обходил вагоны, стрелял в шумную толпу. Люди падали, но никто не обращал внимания на выстрелы, на смерть товарищей. Что смерть против этой адской муки? Смерть – освобождение. И чем скорее, тем лучше…». В последнюю ночь перед прибытием в Изюм произошло крушение: порожняк наскочил на поезд с заключенными. В Изюме снова расстрелы. Через пять суток этап прибыл в Бахмут – всего около восьмисот человек. Почти две трети погибли в дороге. Да и среди оставшихся много тяжелобольных, часть слабых, с трудом передвигающихся. В Бахмуте комиссия из трех офицеров учинила оставшимся допрос, после чего вынесла решение: к воинскому начальнику для отправки на фронт под строгим контролем[60]. Схожие свидетельства этапа Харьков – Бахмут оставил В.Н. Косенко[61].

Свой подсчет жертв этого тюремного этапа приводит современный харьковский исследователь Эдуард Зуб. Согласно его данным, количество жертв было также значительным: «Начнем с такого эпизода: под самый занавес деникинской власти в Харькове из города угнали этап численностью в 2146 человек. Шел он по маршруту Харьков – Бахмут. До Бахмута, нынешнего Артемовска, добралось 812. Разница получается больше, чем красные настреляли за полгода. Правда, элементарная арифметика здесь не подходит. Потому что из оставшихся 1300 с небольшим человек минимум три сотни забрали в Добрармию служить, были отравившиеся гнилой капустой насмерть – речь идет о нескольких сотнях человек[62]. Остальных – кого-то утопили в Донце, повесили в Изюме, кому-то удалось бежать и даже откупиться. Кстати, взятки – что у деникинцев, что у ЧК – это отдельная тема. В общем, количество погибших из этого этапа можно оценить в 500–700 человек»[63].

24 января 1920 г. красными войсками был освобожден Елисаветград (до 2016 г. Кировоград, сейчас г. Кропивницкий). Очевидец событий Д. Ралин свидетельствовал: «Мне пришлось присутствовать при раскопке трупов расстрелянных белогвардейцами во время господства их в Елисаветграде. Трупы кое-как зарыты в районе крепостных валов. Ужасом веяло от виденного. Казалось, это кошмарный сон, а не действительность. Ужасную картину представляли собой эти растерзанные, разлагающиеся трупы мучеников революции. В первой откопанной могиле было несколько десятков трупов. Яма узкая, не глубокая, длиной в 2,5 аршина; в ней тесно уложены трупы таким образом, что голова одного из них приходится к ногам другого; все полураздетые, замерзшие. Раскопки производились комиссией по отысканию жертв контрреволюции во главе с председателем комиссии тов. Ралиным и врачом Любельским. Трудно описать картину виденного. Лица, за малым исключением, представляли собой бесформенную окровавленную массу. Некоторые даже были объедены собаками; так, паховая часть и ноги одного были совсем уничтожены и представляли собой клочья мяса. Откапываемые трупы складывались на подводу и увозились в мертвецкую городской больницы, где происходила экспертиза врачей и съемка фотографий. Внутренности вследствие огнестрельных ранений вывалились, а распухшие тела были покрыты сине-багровыми пятнами. Меня неотступно преследует образ одного из несчастных, человека средних лет высокого роста, с проседью, прекрасного телосложения. Правая часть лица его раздроблена и покрыта кровью. Пуля, войдя в правый бок, залила все тело кровью, его последние минуты были кошмарны, это видно по гримасе, застывшей на половине уцелевшего лица, бедняга, наверно, хотел защитить лицо или это было сделано инстинктивно, но правая рука прикрывает лицо и застыла в таком положении. О звании некоторых можно судить по остаткам белья крестьянского полотна, с вышивкой ворота и манжет, и по лаптям. Ноги некоторых были окутаны мешком и завязаны. По тому несмертельному ранению, которое было ими получено, видно, что несчастные погребены живыми. Некоторые откопанные ямы были полны белой массы, испускающей страшное зловоние. Это были разложившиеся донельзя трупы расстрелянных в первый период власти белых зверей. Найдено еще несколько могил, где, по словам обывателей, есть около 300 трупов, к раскопкам которых уже приступили»[64].

7 февраля 1920 г. красными войсками была освобождена Одесса. Вскоре здесь была организована комиссия по раскопке могил жертв деникинской власти (председатель Х.С. Топоровская[65], секретарь Я. Ольгин, а также З. Марьямов). На трупах, извлеченных из могил, были обнаружены следы жестоких пыток. Некоторые были изуродованы до неузнаваемости. Похороны жертв террора состоялись 15 февраля[66].

Подобные комиссии создавались и в период советско-польской войны 1920 г. после освобождения городов, ранее захваченных польскими войсками. 7 июня 1920 г. Первая конная армия под командованием С.М. Буденного освободила г. Житомир (захвачен поляками 26 апреля 1920 г.). Позднее Буденный вспоминал: «Нас с Ворошиловым обступили женщины. Со слезами на глазах поведали они о погромах, чинившихся интервентами в городе. В последние два дня перед оставлением Житомира озверевшие шляхтичи врывались в квартиры, забирали все ценное, арестовывали жителей, и особенно евреев. На Сенной площади задержанных мучили, затем расстреливали или рубили шашками. Зверски расправились белополяки с населением трехэтажного дома № 12 по Б. Бердичевской улице. Закрыв все выходы из дома, они облили его керосином и подожгли. Жители, за исключением выбросившихся из окон, сгорели живыми. Мы постарались, как могли, утешить и успокоить женщин. Тут же распорядились оказать помощь пострадавшим гражданам. Для расследования зверств белополяков решили создать комиссию»[67].

Функционировали подобные комиссии и в более поздний период. 10 ноября 1920 г. так называемая Русская народная добровольческая армия С.Н. Булак-Балаховича взяла под контроль г. Мозырь в Белоруссии, провозгласив создание Белорусского народного правительства (БНР). «Освобождение» от советской власти белорусских территорий сопровождалось массовыми казнями и террором по отношению к местному еврейскому населению и советским служащим. Житель Мозыря А. Найдич так описывал события в столице БНР Мозыре после взятия города балаховцами: «В 5 часов вечера балаховцы вступили в город. Крестьянское население радостно встретило балаховцев, но евреи попрятались по квартирам. Сейчас же начался погром с массовыми изнасилованиями, избиениями, издевательствами и убийствами. Офицеры участвовали в погроме наравне с солдатами. Незначительная часть русского населения грабила лавки, вскрытые балаховцами. Всю ночь по городу стояли душу раздирающие крики…»[68]. Проведенное польским военным прокурором полковником Лисовским расследование установило, что только в Турове балаховцами было изнасиловано 70 еврейских девочек в возрасте от 12 до 15 лет[69]. Схожая картина наблюдалась в других уездах. В докладе советской комиссии по регистрации жертв набега Балаховича в Мозырском уезде говорилось, что «насилию подвергались девочки от 12 лет, женщины 80 лет, женщины с 8-месячной беременностью… причем насилия совершались от 15 до 20 раз. Хотя образовавшейся местной комиссией для обследования и оказания помощи было обещано полное сохранение врачебной тайны, число обращающихся за помощью достигает всего лишь около 300 женщин, большую часть которых составляют заболевшие венерическими болезнями или забеременевшие…». Схожая ситуация была и в Речицком уезде. Еврейский погром также прошел в Петрикове. По более поздним данным Евобщесткома, только в Мозырском уезде было ограблено 20 550 человек, убито свыше 300, изнасиловано более 500 женщин. Всего, по данным Народного комиссариата социального обеспечения Белоруссии, от действий отрядов Балаховича пострадало около 40 000 человек[70].

Фиксировались и специфические издевательства. Так, польский следователь Марек Кабановский в своей книге «Генерал Станислав Булак-Балахович» (Варшава, 1993) приводит выдержки из показания Х. Гданского и М. Блюменкранка следствию:

«…По дороге туда встретили капитана-балаховца. Он спросил:

– Кого ведете?

– Евреев…

– Расстрелять их.

С нами был еще один еврей – Маршалкович. Конвоиры приказали спустить исподние штаны и лизать друг другу задницы. Потом также заставили мочиться друг другу в рот и делать другие мерзости… А мужиков собрали вокруг и приказали за всем этим наблюдать… Заставляли нас делать половой акт с телкой. Изнасиловали нас и напаскудили нам на лица… Блюменкранк не мог перенести издевательств и просил, чтобы его застрелили. Маршалкович еще болеет после перенесенных издевательств»[71].

Безусловно, что создавались подобные специализированные комиссии и в уездных центрах после их освобождений в 1919–1920 гг. Так, согласно июльскому протоколу, Комиссия по расследованию зверств колчаковцев на станции Вязовая Самаро-Златоустовской железной дороги и на Юрюзанском заводе в процессе опроса установила: «На станции Вязовая карательным отрядом белогвардейских банд, в количестве 250 человек, под командой подпоручика Демьяна Михайловича Мельникова была оцеплена станция и поселок при станции, затем были произведены аресты с обысками.

Вышеупомянутый отряд карателей арестовал 48 рабочих-железнодорожников. Всех арестованных карательный отряд отправил во двор жителя поселка Вязовая Ивана Романовича Кашкарова. Оттуда принудительным порядком по одному человеку препровождали в комнату, где за общим столом заседали палачи в форме батальона смерти, в количестве 16 человек, а в углах комнаты за столами сидели в той же форме офицеры и с ними сестры милосердия, производившие распивку спиртных напитков; во главе упомянутой кампании находился Мельников, который держал в руках список, очевидно, ранее заготовленный членами сыскного отделения Саввой Петровым Шиляевым и его помощниками: Романом Андреевым Домрачевым, Дмитрием Федоровичем Бычковым и Дмитрием Никандровым Пимениным. При входе арестованных в комнату заседающих палачей глава заседания Мельников опрашивал фамилии входящих арестованных лиц, сын же Домрачева, Владимир Романов, удостоверял личности арестованных, после чего возвращали обратно во двор, пропуская каждого сквозь строй до места телесного наказания. Из числа арестованных товарищей подвергались телесному наказанию нижеследующие лица:

• Мария Шлемова – 5 ударов нагаечных,

• Данила Шлемов – 5 ударов нагаечных,

• Иван Ефремов – 30 ударов нагаечных,

• Александр Карабанов – 20 ударов нагаечных и 20 шомпольных,

• Степан Козырев – 10 ударов нагаечных,

• Степан Верин – 20 ударов нагаечных и 20 шомпольных,

• Иван Кононович – 50 ударов нагаечных,

• Василий Дорофеев – 5 ударов нагаечных,

• Фома Короленко – 5 ударов нагаечных,

• Терентий Мирков – 30 ударов нагаечных,

• Александр Чернецов – 35 ударов нагаечных,

• Андриан Котельников – 10 ударов нагаечных,

• Андрей Еремин – 30 ударов нагаечных,

• Семен Шитов – 25 ударов нагаечных,

• Василиса Лазаренкова – 5 ударов нагаечных,

• Иван Филимонов – 20 ударов нагаечных,

• Иван Ликинский – 125 ударов нагаечных,

• Николай Земляков – 40 ударов нагаечных,

• Афанасий Шлемов – 15 ударов нагаечных.

Во время телесного наказания упомянутых палачи приговаривали: “Вот тебе товарищ Ленин… А вот тебе Крыленко, а вот тебе и революционный дух… Будете помнить отряд Aнненкова, и в вашей жизни останется память…”

По окончании наказания говорили: “Вставай и беги без оглядки домой”. Если же который во время наказания кричал, тому увеличивали наказание, или же поднимался и во время бега падал или спотыкался, дополнительно выставленные в строй палачи производили удары прикладами, кулаками и пинками. Затем часть арестованных освободили, а остальных отправили пешком в Юрюзанский завод (10 верст) в контрразведывательную команду, которая состояла из сербов. По прибытии в Юрюзанский завод вышеперечисленных арестованных лиц водворили в арестный дом, разместив мужчин и женщин по разным камерам, и произвели вторичное наказание нагайками.

Верину – 10 ударов, Козыреву – 20 ударов, Вacce Хардиной производили ежедневно по 40 ударов нагайками в течение 3 дней. Затем те товарищи, которые были освобождены от первoгo apecтa, на следующий день были вторично арестованы и препровождены 12 июня, так же как и первые, в Юрюзанский завод и помещены совместно в общей камере; аресту подверглись нижеследующие лица: Иван Антонов, Михаил Хухарин, Семен Лазаренков, Павел Марков, Григорий Болышев, Дмитрий Ликийский, Андриан Котельников. В ночь с 12 на 13 июня были открыты двери арестного двора и под усиленным смешанным караулом сербов и русских вошел палач и по списку начал вызывать арестованных: С.Д. Козырева, С.П. Николаева, К.С. Гладышева, И.М. Антонова, В.Ф. Дорофеева, Е.П. Савельева, Д.М. Ликинского, А.А. Котельникова, С.Н. Лазаренкова и П.Т. Маркова. Из арестного дома производили вывод на улицу по два человека, скручивая руки назад и связывая проволокой. По занятии советскими войсками станции Вязовая и Юрюзанского завода и возвращении скрывающихся от белых банд братьев Гладышевых, 16 июля было исходатайствовано разрешение от представителей советских войск на право открытия могилы погибших товарищей и перевозки трупов из района Юрюзанского завода до ст. Вязовая для похорон на кладбище на ст. Вязовая. По получении упомянутого разрешения, и с горячим участием товарищей братьев Гладышевых, Василия Петровича Сазонова, Капитона Васильевича Жидкова, Терентия Павловича Маркова, П.Е. Неганова было приступлено к открытию могилы и осмотру трупов. Оказались повреждения у погибших товарищей, причиненные, очевидно, пытками палачей белогвардейских банд, нижеследующие:

1. У Андриана Алексеевича Котельникова разрублено правое плечо около шеи, переломлена ниже колена правая нога и пропорота штыком пятка, а также и туловище, двумя сквозными ударами.

2. У Степана Дмитриевича Козырева несколько штыковых сквозных ударов в туловище, снята шашкой правая сторона черепа с ухом и отрублены 4 пальца левой руки.

3. У Кузьмы Семеновича Гладышева вывернуты в коленях ноги с пальцами назад, один сквозной штыковой удар в грудную клетку и огнестрельная рана в виски навылет.

4. У Степана Петровича Николаева исколоты штыками руки выше кистей и до локтей, снята шашкой задняя часть черепа (затылок), одна сквозная штыковая рана в туловище, две огнестрельные раны в ногу и правый бок.

5. У Дмитрия Михайловича Ликинского переломлена правая рука выше кисти и штыковой удар, сквозной, в левый бок и сняты шашкой правый висок и часть черепа.

6. У Василия Федоровича Дорофеева переломлены руки выше локтей с раздроблением костей, отрублены два пальца правой руки, разрублена шашкой сверху голова с рассечением черепа и несколько сквозных штыковых ударов в туловище.

7. У Ефима Петровича Савельева снята верхняя часть черепа, разрублена голова и несколько штыковых легких и сквозных ударов в туловище.

8. У Ивана Моисеевича Антонова исколоты штыковыми ударами ноги ниже колен, вывернуты руки, несколько сквозных штыковых ударов в туловище.

9. У Семена Никитича Лазаренкова избито лицо, отрублено левое ухо, отрезан член с мошной, срублено шашкой темя и часть лба.

10. У Павла Терентьевича Маркова раздроблена прикладами голова, отрублено левое ухо, выколоты глаза, выбиты зубы, переломлены руки и ноги и проколото штыковыми ударами туловище. Вышеперечисленных мучеников – товарищей, подвергшихся пыткам и издевательствам палачей, выяснить точно не представилось возможным ввиду опухоли, разложения трупов и за неимением врача. Только лишь представилось возможным выяснить поверхностно происхождение повреждений, очевидно, упомянутые палачи производили издевательства при жизни погибших товарищей»[72].

Подобных комиссий было множество. После освобождения г. Гатчины Петроградской губернии осенью 1919 г. от войск генерала Н.Н. Юденича в результате работы специальной комиссии по выявлению жертв белого террора были обнаружены и перезахоронены тела погибших в результате повешения. Сохранился отчет комиссии от 12 ноября 1919 г. В нем сообщалось: «По 11-е ноября включительно найдено и выкопано из могил 16 трупов. Но могилы вскрыты еще не все. Среди расстрелянных и повешенных коммунистов и сочувствующих есть беспартийные и есть расстрелянные за грабежи. Некоторые зверски изуродованы. Опознать всех не удалось, но по свидетельским показаниям установлено, что погибли следующие товарищи: Гуляев, Гвоздь[73], Владимир Павлюк, Хиндованц, Керберг, Густав и Ольмартина Плоом, Глухарев, Кокарев, Гольдерберг и др.»[74] Также в отчете упоминался случай повешения 4 человек на станции Суйда, в 8 верстах от Гатчины: красный офицер, красноармеец-еврей, мельник из окрестности, а также советский работник. Фамилии их не были установлены. Комиссия отмечала, что, несмотря на частые казни советских работников и коммунистов, ряд арестованных сохранили жизнь в результате ходатайства местных жителей[75]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Декрет Совета Народных Комиссаров СССР об учреждении Общества содействия жертвам интервенции. 5 февраля 1924 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства. – 1924. – 18 апреля (№ 32). – С. 414–415.

Здесь и далее в цитатах сохранены орфография и пунктуация источников. – Прим. ред.

2

Общество содействия жертвам интервенции и его задачи: тезисы для докладчиков. – М.; 1924. – С.5.

3

Чистиков А.Н. Документальные источники по истории деятельности Общества содействия жертвам интервенции на Северо-Западе // Вспомогательные исторические дисциплины. – 1990. – Т. 21. – С. 43.

4

Чистиков А.Н. Документальные источники по истории деятельности Общества содействия жертвам интервенции на Северо-Западе // Вспомогательные исторические дисциплины. – 1990. – Т. 21. – С. 43.

5

Мальцев Н.К. Взаимоотношения власти и общественных организаций в XX – начале XXI в. (на примере Московского коми-землячества) // Вестник Коми республиканской академии государственной службы и управления. Теория и практика управления. – 2020. – № 25 (30). – С. 23.

6

Вяткин Г. Лицо интервенции (по материалам Омского отделения «Общества содействия жертвам интервенции») // Сибирские огни. – 1924. – № 5. – С. 228–234.

7

Действия Японии в Приамурском крае: сборник официальных документов, относящихся к интервенции держав в пределах Приамурья / сост. ред. газеты «Голос Родины». – Владивосток: Свободная Россия, 1921. – С. 260–261.

8

Любимов Н.Н. Баланс взаимных требований Союза ССР и держав Согласия. – М.: Экономическая жизнь, 1924.

9

Шлихтер Александр Григорьевич (1868–1940) – советский государственный и партийный деятель, ученый-экономист, нарком продовольствия РСФСР (1917–1918), в 1923–1927 гг. уполномоченный и член коллегии НКИД на Украине. В 1931–1938 гг. вице-президент АН Украины.

10

Черная книга: сборник статей и материалов об интервенции Антанты на Украине в 1918–1919 гг. / под ред. и с предисл. А.Г. Шлихтера. – Харьков: Гос. изд-во Украины, 1925.

11

Там же. С.9.

12

Рецензия И. Рыбакова «Всеукраинское общество содействия жертвам интервенции. Черная книга: сборник статей и материалов об интервенции Антанты на Украине в 1918–1919 гг.» (Государственное издательство Украины, 1925) // Президентская библиотека: сайт Управления делами Президента Российской Федерации. – URL: https://clck.ru/3B6YQt (дата обращения: 04.06.2024).

13

Кто должник? : сборник документированных статей по вопросу об отношениях между Россией, Францией и другими державами Антанты до войны 1914 г., во время войны и в период интервенции / под общ. ред. А.Г. Шляпникова, Р.А. Муклевича и проф. Б.И. Доливо-Добровольского. – М.: Авиаиздательство, 1926.

14

Миркин З.И. СССР, царские долги и наши контр-претензии. – М.; Л.: Гос. изд-во, 1928.