скачать книгу бесплатно
– Отчим Марии крупный бизнесмен, планирует баллотироваться в депутаты…
– Ясно, не продолжайте. Свидетели?
– Да полкласса! Кого ни спрашивали, все подтвердили.
– Запись с камер, надеюсь, сохранилась?
Софья Ильинична порозовела и отвела глаза.
– Понимаете, Александр Кириллович, сколько камер мы туда не ставили, но дети… В общем, угол тот дальний, от глаз закрытый, дети… старшеклассники там курят. И камеры постоянно выходят из строя.
– Куришь, значит? – бросил дочери.
Та судорожно сглотнула. Все ясно.
– Получается, кроме показаний школьников, других доказательств нет? – подытожил я.
– Вы бы видели фотографии Маши! – воскликнула Софья Ильинична. – На ней места живого нет. Бедная девочка. А Даша… она ведь умеет. Может!
Она бросила на Дарью свирепый взгляд. Думаю, если бы не ее врожденная деликатность и любовь ко всем своим подопечным, она бы давно отдала дочь на растерзание.
– Папа, это не я, – не выдержала Даша.
– Хм, Глеб Павлович, Софья Ильинична, я понимаю, так не принято, но прошу войти в положение. Выйти и поговорить с Дарьей глаз на глаз я не могу, сами понимает, папарацци не дремлют. Не могли бы вы на пять минут оставить нас наедине?
– Конечно-конечно, – классная на диво быстро выпорхнула из кабинета. Директор поворчал-поворчал, но тоже вышел.
Когда за ними закрылась дверь, я подошел к дочери, пододвинул стул, уселся так, чтоб видеть ее лицо.
– Ну, рассказывай свою версию.
Дарья жгуче покраснела.
– Пап, это не я…
– Это я уже понял, давай с самого начала.
– Ты мне веришь?
Дочь заглянула в глаза, только сейчас я увидел, что они полны слез.
– Верю.
– Правда?
– Правда.
Она глубоко вздохнула и начала рассказ.
– Мы с Машкой поссорились, не спорю, и я даже двинула ей слегонца, чтобы рот закрыла.
Я понимающе поднял бровь.
– Ну, ладно, два раза двинула и толкнула.
Я многозначительно молчал.
– Да нет же, ты не понимаешь! – вскочила со стула Дарья. – Она с девками опять подкараулила Польку. Пока меня не было, они издевались, ржали над ней, юбку вымарали в какой-то дряни вонючей. Это нельзя было оставить безнаказанным!
Ясно, Полина – первая жертва школьных террористов и лучшая подруга Даши. Дочь просто не могла пройти мимо.
– Но, пап, я не избивала ее до полусмерти! Ты же знаешь! Просто не могла. Тренер говорит, нельзя обижать слабых. А Машка, пусть и овца первостепенная, но слабая, как курица. Я ее по мордасам легонько шлепнула, толкнула чуть-чуть, даже не напрягалась. Она, ясное дело, рухнула на землю, колготки порвала, может, чуток оцарапалась. Заревела, как дура, и домой убежала. И все!
Дочь всхлипнула и снова села на стул.
– Пап, ты бы видел фотки, что принесли полицейские… Ужасно!
– Кто может подтвердить?
– Пап, ты сказал, веришь?!
– Верю, – я провел ладонью по ее спутанным волосам. – Но нужно, чтобы поверили и другие. Понимаешь?
– Угу.
– Так, кто?
– Не знаю. Ну, Полька, конечно, а другие… Я с ними не особо вожусь.
– Ясно.
– Пап, – Дарья накрыла мою ладонь своей. – Все плохо? Да?
– Нехорошо, дочь, скрывать не буду. Но насколько, это еще предстоит узнать. Ты готова?
Дашка на миг зажмурилась, а потом решительно сказала:
– Готова.
В коридоре было многолюдно. Директор отбивался от репортеров (и где только прятались), которые моментально набросились на нас, стоило выйти из кабинета. Окружили и с профессиональной бесцеремонностью принялись забрасывать вопросами. Впрочем, долго терпеть их внимание не пришлось. Мириченко открыл дверь в кабинет завуча и буквально втолкнул нас внутрь.
Внутри помимо завуча, обнаружились школьный психолог, двое незнакомых мне мужчин представительного вида, как потом выяснилось отчим потерпевшей и его адвокат, и Кохоренко – инспектор по делам несовершеннолетних из другого отдела. С последним я поздоровался за руку.
И началась свистопляска.
Мучить дочь дольше положенного я не дал несмотря на гнев господина Реутова. Тот жаждал прямо из школы отправить ее за решетку. Вот еще, прям бегу и падаю. А когда возмущенный товарищ, потрясая кулаками и брызжа слюней, удалился, я подошел к Кохоренко. Дочери велел остаться пока в кабинете.
– Да, попал ты, Волков, – покачал головой инспектор. – Если бы моя такое учудила, собственноручно прибил бы.
Я хмуро кивнул.
– Слушай, Вова, мне тут все говорят о страшных фотках. Покажешь?
– Покажу, чего уж тут.
Он покопался в папке и вынул нужное.
Да уж, над девочкой кто-то основательно поработал. Ни единого живого места, один сплошной синяк. Что странно. Судя по характеру повреждений, ее били не только ногами и руками, но и подручными материалами. Неужели больше никто это не видит. Уж медэксперт-то должен.
– Можно? – я достал телефон.
Кохоренко оглянулся.
– Ладно, но быстро. Имей в виду, если они вылезут где, и ты, и я трупы.
– Обижаешь!
Быстренько скопировав снимки, снова поглядел на папку в руках инспектора.
– Экспертиза, – он правильно понял намек. – Только если глянуть, никаких фото.
– Ладно-ладно, давай уже.
С жадностью вглядевшись в строчки, я ощутил, как волосы на голове встали дыбом: гематомы по всему телу, сломанные ребра, повреждения половых органов. Да ее не избила одноклассница, а изнасиловала толпа ублюдков. И это хотят повесить на мою дочь?!
– Слушай, Волков, – забрав отчет, заговорил Кохоренко. – Сам понимаешь, дело дрянь. На твоем месте я бы искал хорошего адвоката, готовил деньги и надеялся на чудо. И еще, присмотри за Дашей. Води в школу, забирай из школы, таскай на работу, пусть сидит, цветы в твоей норе поливает. Суд будет. Как бы ни наделала глупостей. Сегодня не задержали, и это надо ценить.
– Спасибо, друг, – пробормотал я. – Сочтемся.
Инспектор ушел, все остальные тоже, а я остался наедине с дочерью, не зная, что делать дальше.
Следуя совету Кохоренко, в отдел отправился вместе с Дашкой. Та даже не сопротивлялась. Притихла на сидении и тихонько вздыхала, нет-нет, смахивая с глаз слезы. Захотелось срочно снести кому-нибудь голову.
На повороте выкрутил руль слишком резко, машину повело, едва выровнял. Грязно выругался. Дочь истерично хихикнула, а я ощутил, как вспыхнули уши. Красавец, блин, дожил, матерюсь перед ребенком. И пусть этому ребенку дали емкое прозвище «Анаконда», для меня она всегда останется малышкой в белом платьице и косичками.
Проверяющие еще не уехали. Отдел дышал через раз, народ позволял себе шептаться только по углам и лишь за закрытыми дверями. Форменные рубахи на девушках были застегнуты доверху, исчезли высокие каблуки и черные колготки. Мужики спешно проверяли тревожные мешки. Некоторые, судя по гримасам, туда не заглядывали лет сто. Не к добру. Хотя о чем это я, хуже сегодняшнего дня только день, когда умерла Марина.
– Сиди здесь. – Завел дочь в свой кабинет. – Никуда не ходи. В нижнем ящике бумага, порисуй.
Дарья скуксилась.
– А в туалет?
– Потерпишь. Я скоро.
Нужно было показаться майору, да и всем остальным тоже.
Возле кабинета Тарасова жалась худенькая девочка-стажерка, она подняла на меня широко распахнутые испуганные глаза и едва слышно проблеяла:
– Здравствуйте, товарищ замкомроты.
Тьфу, так бы и надавал по башке отделу кадров! Ну куда такой цветочек в полицию? Не понимаю.
– Сдаваться? И тебя припахали? – Сделал грозное лицо.
Она неопределенно пожала плечиками. Видно, отвечать по уставу еще не научилась. Сделал вид, что не заметил. Разборки с этим цветочком – последнее, чем бы мне хотелось сейчас заниматься. Пусть комвзвода веселится.
– Кто внутри?
– Старший сержант Носков и рядовой Коняев.
– Ясно.
Уже с улицы снимают? Непорядок. А я так и не узнал, с чего весь сыр-бор.
Сделал еще более грозное лицо.
– Стажер, надеюсь, ты не против, если я пойду следующим?
Возражений не последовало. Вот и здорово. Осталось дождаться. Вломиться в кабинет в разгар «беседы», конечно, можно было бы, имею право, но пойдут расспросы, что да как, не хочу, чтобы подчиненные разносили сплетни. А мужики, хуже баб – трещотки, разнесут весть по всему отделу.
Наконец, патрульные отчитались, я спокойно вошел. Наткнулся на три любопытных взгляда и один насмешливый. Судя по выражению морд лица, товарищи уже все знали, с подробностями.
– Александр, вернулся. Молодец. Быстро справился. – С притворным восторгом, от которого заныли зубы, заговорил Тарасов. – Как прошло?
Неужели, пока меня не было, на грудь приняли? Майор и восторженные восклицания – вещи несовместимые.
– Нормально, – уподобляясь цветочку за дверями, пожал плечами. – Ко мне вопросы имеются?
Один из проверяющих открыл и закрыл рот, потом, видно, смутился и опустил глаза в бумаги. Я поспешил добавить:
– По делу?
Вопросов не было, и это напрягало еще больше.
– Если я свободен, могу взять часы за ранее отработанное время?
– Конечно, Саш, – кивнул Тарасов. – Пиши рапорт, подпишу.
Стоило мне вытащить ручку, вмешался Скворцов.
– Так, господа, идите, перекур. Мне тут с Волковым один момент прояснить надо.
Подчиненные Скворцова тут же вымелись прочь. Майор повздыхал, поворчал и все-таки тоже ушел. Скворцов проводил всех взглядом, потом повернулся ко мне.
– Скажи, Волков, а ты знаешь, чьей падчерице начистила физиономию твоя дочь?
– Допустим.
