скачать книгу бесплатно
– Возьми, – Марта протянула ему еду. Дэви молча продолжил барабанить.
– Ну же, – сказала Марта.
Пальцы задергались в еще более бешеном танце.
– Так нельзя, – сказал он. – Кролики – это одно. Наггетсы – другое.
– Фермер не умрет от голода, – возразил Браконьер.
Дэви не успокаивался.
– Ни воры, ни лихоимцы Царства Божия не наследуют[10 - Сокращенная цитата из Библии. Дэви не соглашается брать еду, украденную у фермера, потому что, по его мнению, брать чужое нельзя ни при каких обстоятельствах, и говорит Браконьеру, что те, кто так поступает, после смерти не попадают в рай, потому что воров туда не пускают.], – неожиданно выпалил он, сгорбившись и перестав отстукивать ритм.
Браконьер подлетел к нему. Схватил за ворот и прижал к дереву.
– Ты что, назвал меня вором? – прорычал он сквозь зубы страшным голосом.
– Тот, кто крадет, – вор. – Дэви говорил бесстрастно и механически, как будто повторяя чужие слова.
Кулак Браконьера застыл у его лица. Казалось, он был готов убить Дэви. Никто не шелохнулся. Джейк затаил дыхание.
– Браконьер? – Марта окликнула его спокойно и тихо, но в ее голосе зазвенели стальные нотки. Джейк обрадовался, что она обращалась не к нему.
Браконьер отпустил Дэви, как будто стряхнув грязь с куртки, и мальчик упал на землю.
– Не лезь ко мне со своим Богом, – сказал он. – Он не видит, что тут творится.
Забрав свою порцию, он отошел в сторону и принялся есть.
– Ого! Что это было? – спросил Джейк.
– С Дэви такое случается, – пояснил Олли. – Он не может сдержаться. Как будто взорвется от напряжения, если не выговорится.
– А что с Браконьером и Мартой?
– Отца Браконьера посадили в тюрьму за воровство. Но он украл деньги, а не наггетсы. Браконьер утверждает, что у отца не было выхода: он пытался прокормить семью. Но в результате Браконьер оказался в Академии.
– А что стало с матерью?
– Не знаю. Он говорит, что рос без матери. Но у него была старшая сестра. Ее отправили работать на поля. Браконьер говорит, что у нее была астма и она не могла обходиться без специальной маски.
– И?
– Поля обрабатывают пестицидами. Если ты астматик, тебе придется нелегко. Хуже всего – попасть на крытые пластиком поля. Что с ней и произошло. Вскоре она пропала без вести. Браконьер не смог ее найти и уверен, что она умерла.
– Наверное, он очень зол, – Джейк не знал, что ответить.
– Да. И готов убить всю Коалицию.
– А что с Мартой? Она такая спокойная, но…
– Но ты ее побаиваешься, правда? – перебил его Олли. – Она заботится о Дэви. Так что, если обидишь его, придется иметь дело с ней.
Следующую ночь они провели в церкви. На ужин у них были перезрелые фрукты и остатки фастфуда, которые они нашли в урнах за супермаркетом и китайским рестораном. В церкви места были отгорожены друг от друга деревянными панелями[11 - В англиканских храмах скамейки обычно разделены на места, которые староста распределяет между прихожанами на год.].
– Такое редко встретишь, – заявила Марта. – Это очень старая церковь.
Разложив еду на надгробной плите, она разделила порции между ребятами.
Ласточка отсела от остальных и стала кормить Кэсс. Но малышка капризничала, отказывалась от еды и в конце концов свернулась калачиком на твердой деревянной скамейке.
«Этого не хватит ни телу, ни духу», – подумал Джейк. Так часто говорила мама, когда он отказывался есть.
После ужина Дэви зачем-то поднялся на кафедру, стянул шапку, раскрыл Библию и зашелестел страницами. Он смахнул волосы со лба и начал читать.
– Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне[12 - Сокращенная цитата из Библии, подходящая к ситуации. Ведь сейчас подростки находятся в храме, то есть в доме Божием, и это правильно, в отличие от той жизни, которую эти дети обречены вести в Новой Англии.].
От его тихого, почти шепчущего голоса по спине Джейка пробежал мороз.
Дэви открыл другую страницу и продолжил:
– Утомляются и юноши и ослабевают, и молодые люди падают[13 - Цитата из Библии. Дэви читает слова, будто написанные о Беглецах, особенно о Кэсс – маленькой, но уже измученной длительным переходом и сильно ослабевшей.].
– Замолчи сейчас же! – Ласточка вскочила на ноги.
Но Марта опередила ее: взлетев на кафедру, она схватила Дэви за шиворот и потянула к выходу.
– Зачем он это сделал? – прошептал Джейк. – Он же знал, что она разозлится.
– Он не сдержался, – ответил Олли. – Но он прав. Кэсс становится хуже с каждым днем.
Марта и Дэви вернулись. Дэви подошел к Ласточке и что-то сказал. После недолгих раздумий девушка примирительно кивнула и пожала ему руку.
Каждый спал в отдельном ряду. Джейк лежал на скамье, прижав руки к бокам. Вдоль стенок висели подушки – Марта сказала, что прихожане клали их на пол, когда молились на коленях, – и Джейк подложил одну из них под голову. Джет свернулся у его ног, и, закрыв глаза, мальчик представил, что лежит дома в постели. Ночью он проснулся и испугался прикосновения к лицу собственной холодной руки.
Еще одну ночь они провели на заброшенной конюшне на окраине поля. Сорняки и крапива доходили им до головы. Они спали валетом, тесно прижавшись друг к другу, как сельди в бочке.
Наутро Браконьер принес в капюшоне своей парки целую гору яиц.
– Они совсем свежие, – сказал он. – Пейте, и уходим. Я взял слишком много, фермер скоро заметит пропажу.
Теплые сырые яйца скользнули в желудок Джейка мягко, словно бархат.
– Теперь очередь пса, – сказал Браконьер и разбил пару яиц в подставленные Джейком ладони.
Только Кэсс отказалась от трапезы, насупившись и стиснув зубы. Ласточка крепко держала ее в руках.
– Тебе надо поесть, – повторяла она.
Девочка ерзала и вырывалась, в ее волосах торчала солома. Ласточка заставила ее открыть рот и разбила яйца. Кэсс не проронила ни звука. Но лучше бы она заплакала, подумалось Джейку.
По ночам Джейку снова и снова снилась мама. Она была рядом. Он мог видеть ее. Мог слышать. Она звала его, взъерошивала волосы или крепко прижимала к груди, пока он не начинал вырываться. Но потом он просыпался – наступала пора дежурить или кто-то кричал во сне, – и образ исчезал. Ему хотелось кричать от обиды и злости, как будто мама вырывалась из объятий, ускользала от него и он никак не мог ее удержать.
Он считал дни, каждое утро делая новую насечку на палке, которую подобрал в первый день в отряде: двенадцатый день, тринадцатый… Ботинки натерли ему ноги, и на пятках то и дело образовывались мозоли. Он стал прихрамывать, и по вечерам Марта накладывала ему пластыри. Джейку нравилось смотреть, как она работает. На вид Марте было столько же лет, что и Ласточке. Но если та, немногословная, в военных сапогах, была строгой и жесткой, Марта казалась мягкой и добродушной. Она никогда не повышала голос, даже если злилась, а когда улыбалась, на щеках у нее появлялись ямочки. Свои длинные вьющиеся темные волосы она убирала за уши – как его мама.
– Скоро мы отдохнем, – говорила она. – И тогда твои мозоли заживут.
– Зачем нам отдыхать? – спросил Джейк.
Он не хотел останавливаться и отдыхать. Он был готов идти до самой Шотландии. Там он встретит дедушку с бабушкой, будет спать в собственной кровати, а на полу будет лежать Джет.
– Потому что все выбились из сил, – объяснила она. – И твои мозоли станут хуже, если мы не остановимся.
– Мне все равно, – не унимался Джейк. – Я хочу…
Марта прервала его.
– Если мы не остановимся, то Кэсс… – она запнулась, но Джейк вспомнил ту цитату из Библии, которую читал Дэви: «Утомляются и юноши и ослабевают, и молодые люди падают».
– Куда мы идем? Где мы остановимся?
– В убежище Беглецов. Скоро сам увидишь, – ответила она.
9
Едва забрезжил рассвет, они пересекли реку и добрались до города. Осторожно, словно лисы в курятнике, они двигались вдоль спящих домов. Перейдя мост и поднявшись по холму, они увидели широкую, аккуратно постриженную лужайку, в центре которой стояла церковь.
По одну сторону простирались большие старые дома, огороженные решетками, на которых висели предупредительные знаки:
НЕ ПОДХОДИТЬ!
Злая собака
Вооруженная охрана
Работают сканеры
Мама рассказывала Джейку, что выросла в таком же доме, как и эти, до того как страна разделилась и ее родители уехали в Шотландию. По ее словам, когда она была маленькой, в таких домах жили обычные люди, а не богачи или члены Коалиции, как сейчас. Раньше не было ни охраны, ни заборов, а когда ее друзья приходили в гости, они просто подходили к двери и звонили в звонок.
– Тогда у нас не было чипов, – говорила она. – Даже когда я пошла в школу.
– Но ведь чипы есть у всех, – не понимал Джейк. – Даже у премьер-министра, даже у Джо Пенсари из «Манчестер Юнайтед»[14 - Игрок английского профессионального футбольного клуба, одного из самых популярных в мире.].
– Тогда все было по-другому, – объясняла мама. – А потом мы стали разучивать в школе песню про чипы, и миссис Ансельм пела с нами, взмахивая руками. Тогда и появились первые чипы. Мне было восемь.
Джейк с трудом представлял, как можно чипировать сразу целую страну.
– Должно быть, были большие очереди.
– Сначала чипировали детей. Нас учили этой песенке: «ЧИП – и дети спасены», – пропела она.
– Эта песня звучит глупо, – заявил Джейк.
– Зато она была прилипчивая. Она звучала повсюду: в «Твиттере», по радио и ТВ, в интернете. И родители задумались о безопасности своих детей. Теперь я их понимаю.
– Значит, у тебя появился чип, когда тебе было восемь, – заключил Джейк.
– Нет. Твоим дедушке и бабушке не понравилась эта идея, – она пожала плечами. – Но через два года Коалиция приняла закон, обязующий чипировать детей младше одиннадцати. Мне тогда было десять. А еще через пять лет произошел раскол, и они построили Новую стену. Тогда чипы стали обязательны для всех. Тогда мы и переехали. Как и многие.
Ребята шли вдоль однотипных семейных домов с качелями на лужайках. На крыльце одного из них Джейк увидел скейтборд, и у него участилось дыхание: это была одна из самых дорогих моделей «Санта-Круз»[15 - Известный американский бренд, специализирующийся на выпуске продукции для любителей экстремальных видов спорта.]. Он просил о таком несколько лет. Он взглянул на зашторенные окна. Там, за окном, спал мальчишка, у которого были «Санта-Круз» и мама с папой. Джейк прогнал эту мысль и ускорил шаг.
Примерно через десять минут Ласточка показала жестом, что они должны остановиться. Отряд ждал в тени деревьев, пока она и Браконьер изучали карту. Джейк снял рюкзак и прислонился к дереву. Он опустился на корточки и погладил Джета вдоль густой черной шерсти.
Кэсс стояла поблизости, облизывая пересохшие губы. Ее руки как будто исчезли в рукавах широкой, не по размеру куртки. Девочка вела себя так все время, когда они останавливались: она просто стояла и молча смотрела на Джета. С каждым разом она подходила все ближе к псу и в этот раз почти касалась его. Кэсс не была похожа на обычную пятилетнюю девочку: она двигалась медленно, как будто с трудом, а под ее глазами чернели большие круги.
– Хочешь потрогать? – спросил Джейк. – Смотри.
Он наклонился и погладил Джета по спине. Он посмотрел на Кэсс, но ее лицо оставалось безжизненным, как маска.
– Кэсс не говорит и не улыбается, – сообщил ему однажды Олли. – Не знаю, что с ней, но она тяжело болеет. Поэтому она и Ласточка прибились к Беглецам.
Джейк терпеливо ждал, когда Кэсс медленно протянет руку, чтобы взять ее в свою. Он заметил, что ее ногти были сильно обкусаны.
– Давай погладим его вместе? – предложил он.
Девочка кивнула. Краем глаза Джейк заметил, как к ним подошел Дэви.
– Не забывай, собачник, – шепнул он. – Джет – один из нас. А ты – нет.
Джейк не обратил на него внимания.
– Ласковей, – сказал он Кэсс и, держа ее за руку, погладил собаку. – Хороший мальчик.
Джет вильнул хвостом.
– Видишь? Ему нравится, когда ты его гладишь.
На лице Кэсс промелькнуло что-то похожее на улыбку.
– Нам пора, – Ласточка подошла так неожиданно, что Джейк подскочил от испуга. Он догадался, что она наблюдала за ним, Кэсс и Дэви. Привычным движением девушка подняла сестру на руки и посадила на плечи. Джейк заметил, что Кэсс прижимается к Ласточке, крепко обхватив ее шею: она больше не могла держаться ровно.
– Пойдем, Джейки, – протянул Дэви.
– Я не отдам тебя никому, – прошептал Джейк псу. – Ни за что. Если они прогонят меня, ты пойдешь со мной. Вернемся к реке и пойдем вдоль нее, пока не выйдем к морю. Потом отыщем лодку и поплывем в Шотландию.
Джет понимающе посмотрел на него. Мальчик притянул пса к себе, стараясь не показывать страха.
Больница была окружена железной оградой в десять футов высотой, которая тянулась куда-то в бесконечность. Каждые пятьдесят ярдов на ней висели крепко прибитые знаки: