Охота на Тигра 7. Монгольские степи. Халхин-Гол

– Стоит товарищ маршал. – Тоже добавил железа в голос Брехт.

– Ох, Ванька, времена сейчас такие. Ну, да ты знаешь. Стой. У тебя же там есть этот самолёт чудной. «Фанера». Высылай сюда. Утром вылетим. Всё отбой.

Трубка противно забибикала. Ну, а чего? Так даже лучше. Быстрее сядешь – быстрее выйдешь.

Событие четырнадцатое

Купила себе новую симку. Как оказалось, прошлый владелец должник, и каждый день звонят разные банки. Поставила её дочке на телефон, а что, ей 4 года и ей нравится с ними разговаривать…

Дети это цветы… Когда цветут на чужом подоконнике. Пока в госпитале лежал, так и не знал об этом. Катя бурчала чего-то, но ведь кто их принцесс знает, может, им положено бурчать. А как попал к себе домой, словно и не к себе, а в гости приехал. Своих двое, плюс Ванька с Валькой, плюс привёз в этот раз двух поляков, одного испанца и одного русского. И вишенкой на торте итальянского длинного мачо с детством в известном месте ещё приволок. Нужно было срочно как-то жизнь налаживать. В доме всего пять комнат и столько народ с их хотелками просто не распихать было. Они были везде. Заходишь в детскую – там толпа, заходишь к Вальке, там толпа. У Ваньки Бжезинский в солдатики с этим великовозрастным итальянским пацаном играют. Перебор. Даже на кухне сидит Хуан и в одиночку поглощает ложкой из банки сгущёнку. Только начала новая артель Дыворжецкого выпускать, на пробу прислали, а чего, прислали на пробу – сидит, пробует.

– Вкусно?

– Я, я. – Губы разлепить не может, слиплись.

Мать их этих, детей за ногу. Брехт постоял, посмотрел на Бедлам и пошёл в госпиталь назад. Нужно было парочку срочно пристраивать. А чего парочку, нужно троих точно пристраивать.

Катя сидела, что-то переписывала из книжки в тетрадку. Она по фальшивым, но очень качественным бумагам окончила медицинское училище в Хабаровске. Но это же не образование, да, за несколько лет работы в госпитале с лучшими врачами Дальнего Востока опыта набралась, но не знаний. Потому, вместе с Валькой и Малгожатой в августе будет поступать во Владивостоке в медицинский институт, только на заочный. Человек ответственный и потому сидела, готовилась.

– Кать, отвлекись на секунду. Нужно парочку вопросов решить. – Брехт присел на кушетку, в углу кабинета.

– Говори, я слушаю, – но переписывать не перестала, бросать взгляды не на Ваньку, а на книгу продолжила.

– Есть до августа два месяца почти. Давай Малгожату и Вальку в госпиталь устроим санитарками и медсёстрами.

– Давай, – и продолжает строчить.

– Договоришься или мне к …

– Договорюсь. – Так и не оторвалась. Перелистнула страницу учебника и дальше шпарит.

– Не всё ещё. Нужно срочно найти Федьке итальянскому жену кореянку. Прямо срочно.

– Ладно, – и продолжает.

– Кать! Я с тобой разговариваю.

– Я на тебя обиделась. Приезжаешь через полгода с кучей чужих детей и девиц и сразу под пули лезешь. – Хнык. Хнык.

Нда. Так всё и было.

– Так нужно было.

– А я не нужна? – Хнык. Хнык.

Брехт встал, прижал здоровой рукой её голову к животу и стал поглаживать по чёрным, переливающимся, в лучах падающего из окна солнечного света, волосам.

– Правда, нельзя было по-другому. Малгожата с Валькой уедут, Федьку женим на кореянке и домик построим. Хочет колхозником стать. Пусть. Збигнев с Ванькой и Хуаном по лесам со спецназовцами бегать будут и заодно за малышнёй присмотрят, а тот Ванька, который Жиров, не сирота. У него отец скоро приедет. И мать. Обещали, по крайней мере. Так, что скоро одни останемся с малышнёй.

– И всех нужно усыновлять и удочерять? – вытерла слёзы.

– Нет. Зачем Федьку, Франческо этого, усыновлять. Женится на кореянке и возьмёт её фамилию. У Жирова родители есть. А вот остальных да. Нужно же ребятам какие-то документы сделать.

– И Малгожате? Не взрослая она для удочерения? – Ну, вот уже подобие улыбки.

– Это ведь только документы. Будут жить во Владике с Валькой. Надо только им какого-нибудь дедульку или бабульку в няньки, а то испортят там себе желудки, будут бутербродами питаться.

– Правильно. Ладно, Вань пойду я все твои поручения исполнять. Ты же, вон, какой теперь командир важный – целый комбриг. Кстати, а что с бригадой. Нас куда-то отправят, или сюда эту бригаду пришлют? Это ведь несколько тысяч человек. Где их всех селить? Пока лето, тогда, нужно срочно строить начинать. – Вот и прежняя принцесса. Командовать сразу начала.

Брехт вздохнул. Сам ни на один из этих вопросов ответа не знает. Может, и отправят, а может, и пришлют. Лучше бы сюда. Тут быт налажен. А отправят куда-нибудь в Монголию. Туда ведь сейчас уже начинают войска отправлять на усиление того 57-го особого корпус, что сразу развернули пару лет назад. Развернули только совсем не там, где надо. В 300 километрах от места боевых действий он в это время базировался. Ох, не хотелось бы после такого чудесного климата и места оказаться в выжженных монгольских степях и жить пару лет в палатках, рискуя заболеть целой кучей болезней от чёрной оспы до холеры и прочих тифов брюшных и дизентерий.

А главное, там быт не наладить. Нет воды, и ничего расти не будет. Нет цемента и его туда не доставить, там нет дорог. И там пока нет топлива. Как там выживают солдаты русские – огромный вопрос?! Потом столкнутся, с тем, что лётчики летать не умеют. В первые дни огромные потери будут. Ворошилов даже лично запретит подниматься лётчикам в воздух. Пехота и танки будут без прикрытия с воздуха воевать. Как там учиться летать, если каждый грамм бензина на учёте, а за каждым кустом нет нефтеперерабатывающего завода, как и нефти. Дорог нет. Нужно чёрте откуда возить машинами всё. Да эта полуторка сама себя не довезёт от Иркутска, допустим, до Улан-Батора. От Читы ближе, но тут география подгуляла, Маньчжоу-го огромны клином «вклинилась» в промежуток между СССР и востоком Монголии. Почему сначала всё не так пошло в реальной истории на Халхин-Голе? Потому, что огромное плечо снабжения и дали чёткий приказ опять, воевать только на территории Монголии ни полшажка на землю Маньчжурии. А так бы проще всё было, в сто раз. От той самой станции Маньчжурии до реки Халхин-Гол в десять раз ближе, всего чуть больше двухсот километров, и большую часть маршрута можно проложить по воде, по тому самому озеру Далайнор, где они с «Голодным Тигром» этим воевали и где убили Пака.

Но воевали, как приказали. Только на территории МНР.

Была у Ивана Яковлевича надежда, что Блюхер такого ценного кадра терять не захочет и попытается не Брехта куда подальше отправить, а наоборот бригаду поближе к себе подтянуть. Может уже всё без него и решили. Приедет завтра маршал и скажет …

– Иван Яковлевич, я говорю, там вас майор Светлов ищет, – прервала его размышлизмы, медсестра заглянувшая в кабинет.

– Иду.

Бывший хорунжий постригся, сбрил дурацкие усики и был в чистой парадной гимнастёрке при орденах.

– Что случилось, Иван Ефимович.

– Беда. Наверное. Сейчас Вальтер твой позвонил из Спасска, их предупредили, что к ним из Уссурийска выехал Михаил Петрович Фриновский – начальник Главного управления государственной безопасности НКВД СССР. Не к добру. Может закидать самолёты ветками?

– Ветками. Можно и закидать. Я недавно звонил Блюхеру, как и договаривались. Он завтра утром на нашей «Фанере» должен прилететь сюда с Мехлисом. Ну, либо наградят, либо расстреляют. Говорил уже.

– Те-то могут и наградить. А вот Фриновский?

– Ну, никак он о нашей прогулке по лесам и беганьем от собачек узнать не мог.

– Будем надеяться.

Глава 6

Событие пятнадцатое

«И убыток может обернуться прибылью, а может и прибыль обернуться убытком.»

Лао-цзы

Что сказал дедушка Лао-Цзы? Нет, так-то много наговорил, такое ощущение, что просто ходил и говорил, а за ним бегала куча умных грамотных китайцев и все его словеса записывала. И это в те былинные времена дело было не простое. Один нёс тончайшую бумагу, сделанную из рисовой соломки, другой чернильницу с тушью, третий кисточку из хвостика горностая, купленного у далёких северных варваров длинноносых.

В тот раз он сказал следующее. «Знающий не говорит, говорящий не знает». Хрень сказал. Надо отдать должное писарям тем, они эту хрень сказанную дедушкой Лао-Цзы записали. Этим дело не закончилось. Два ушлых американца – Джон Ричард Крюгер и Томас Джозеф Даннинг решили украсть идею престарелого китайца, и выдать её за свою, даже среди студентов исследование замутили. К их счастью Лао-Цзы оказался прав и вместо Нобелевской премии товарищам выдали одну из самых престижных в Америке премий. За это исследование авторам статьи была присуждена Шнобелевская премия по психологии за 2000 год. Огромные деньги поимели ушлые американцы. Сумма премии составила аж целых 10 триллионов долларов … (это вместо миллиона за Нобелевку) вот только долларов Зимбабве (около 10 долларов США).

Так чего же парни открыли. Они, етить-колотить, открыли «Эффект Даннинга – Крюгера».

Сложная штука, но если своими слова, то некомпетентный человек мелит всякую хрень и не может понять, что он мелит хрень, так как он некомпетентен в этой хрени. Лао-Цзы сказал: «Говорящий не знает».

Конечно же, Лев Захарович Мехлис ничего ни про дедушку Лао-Цзы, ни про эффект Даннинга – Крюгера не знал. Один уже умер и ничего товарищу Мехлису не сказал, другие ещё не родились.

Он зло уставился на кучу перекорёженного металла. (Столько сил потратили, чтобы почти целые самолёты превратить в эту кучу).

– Это всё что ты хотел показать, комбриг? Я прочитал вчера твоё дело. Это вы сбили над станцией Маньчжурия, два года назад, когда железнодорожников спасали? Давно надо было алюминий отодрать и сдать на заводы. У нас в стране такая проблема с алюминием. А они тут два года валяются. А там что за самолёты стоят, наши новые? А какого чёрта звёзды белые, что красной краски не было. Немедленно перекрасить. Товарищ комбриг, маршал вон, хвастал, что в вашей части порядок идеальный, а у вас чёрте что творится, а ещё наглости хватает нас от важных дел отвлекать и это безобразие показывать. Дам-ка я команду, как следует проверить вашу часть, и по итогам проверки сделаем надлежащие выводы.

– Лев Захарович, – успел вставить слово Иван Яковлевич, обалдевая от напора Мехлиса, – Это новейшие японские самолёты, только вчера угнанные по моему приказу с секретного японского аэродрома в десятках километров от Уссурийска.

Чего там китаец старый ещё сказал? «Знающий не говорит». Блюхер молчал. Тихо Богу или Карлу Марксу молился. Он-то точно знал, что это не самолёты с инцидента на станции Маньчжурия. Там Брехту с Баграмяном только один истребитель-биплан старенький Ки-10 в виде трофея достался.

Лев Захарович Мехлис свёл брови. Отмотал назад. Открыл рот, чтобы чего-то умное опять сказать и закрыл его. Пошёл по направлению к целым самолётам. Обошёл по нескольку раз каждый, вернулся к группе военных, застывших у кучи поломанных самолётов. Покачался с носка на пятку и обратно, разглядывая их, как жуков в гербарии.

– Василий Константинович, – заместитель народного комиссара обороны – начальник Главного политуправления Красной армии, сощурился, – Ты знал? Твоя работа?

Настала очередь соображать маршалу Блюхеру. С одной стороны, он понимал всю ценность подарка, даже с учётом сломанных. Десяток новых только принятых на вооружение японских самолётов неизвестной конструкции – все монопланы. Если их развинтить и отдать учёным конструкторам, тому же Поликарпову или Илюшину, то они могут резко двинуть вперёд наше авиастроение. А если отдать опытным лётчикам, те, что по винтикам не разобрали, то они их досконально изучат, облетают, найдут слабые и сильные места и напишут инструкции, как с ними, этими новейшими самолётами, бороться в случае военных действий Японии против СССР и его союзников. Это были плюсы. Огромные плюсы. Просто огромаднейшие полюсы. Это нескольким участникам …м, операции, пусть, звание Героя Советского Союза можно давать. Ну и прочие повышения звания и ордена. А минусы? Есть чёткий приказ и Ворошилова и Сталина и даже разъяснения самого Льва Захаровича на провокации японских милитаристов реагировать, не переходя границу. После событий у озера Хасан и инцидента у станции Маньчжурия так и поступали. Десятки убитых пограничников, десятки пропавших без вести, то есть, не ходи к семи гадалкам, захваченных японцами или китайцами и утащенных в плен на их территорию, и бессилие командиров от простого лейтенанта до него командарма и маршала. Приказ. А тут сколько – восемнадцать самолётов угнали с территории Маньчжоу-го. Ну, и гражданский – девятнадцать. За пределами разума. Так не сами же отдали. Там и трупов десятки должно быть, а то и сотни.

Вот и думай. Брехта отдать на растерзание со всем этим отличным полком или дырку для ордена самому просверлить?

– Молчат ведь косоглазые. Ни слова. Даже протеста не заявили. – Вступил в разговор стоящий за их спинами и молчавший до сих пор Михаил Петрович Фриновский.

– Беда бедовая! – Мехлис отвёл взгляд от маршала и повернулся к начальнику Главного управления государственной безопасности НКВД СССР. – А ты что скажешь, Михаил Петрович? Ты знал? Ты команду дал? Ты, вообще, откуда здесь?

Фриновский подошёл к голубому самолёту, повернулся к Брехту. Вопросительно глянул, но промолчал. Потом махнул рукой и ответил Мехлису:

– Нет, Лев Захарович. Вот только увидел. Но операция проведена блестяще. Не пойму только почему куча сломанных самолётов, – и снова махнул рукой, типа, после объяснишь, Брехту, – Я тут по другому поводу. У нас ЧП государственной важности, комиссара государственной безопасности 3-го ранга Люшкова Генриха Самойловича застрелили на территории Маньчжоу-го в тридцати километрах от Уссурийска. Шёл на встречу с каким-то своим засекреченным агентом. Был один.

– Мать же вашу, простоквашу! – Мехлис сдёрнул фуражку, стёр мгновенно выступивший на лбу пот. – А эти тут причём? – мотнул головой на командиров полка и Брехта, стоящих навытяжку.

– Эти? Нет, я тут по другому делу, ну, по этому, но не они. Это три дня назад было. У Брехта лучшие следопыты, мне сказали. Нужно по следам пройтись. Там словно под землю убийцы исчезли. Пограничники с собаками след потеряли. Разобраться хочу, что там произошло.

– Всё хуже и хуже. Ладно, о Люшкове потом, что с этими махновцами делать? – Мехлис опять стал буравить взглядом командиров отдельного полка. – Комбриг, ты ведь три дня как из Испании вернулся, когда успел в это дело вляпаться?

– Позавчера.

– А что с рукой. Почему на привязи. Ранили при захвате?

– Ни как нет. Неудачно приземлился, не лётчик. У меня всего десять пилотов. А самолётов девятнадцать, пришлось командирам самим садиться за штурвал, а летать, на такой технике, не обучены. Взлететь взлетели, а приземлиться нормально не смогли. Сломали кучу самолётов. У меня осколком стекла грудь разрезало, ещё у одного рука сломана и двое с сотрясением.

– Нда. Ладно, товарищи командиры, пойдёмте в штаб. Послушаем эту историю. Сказка какая-то.

Событие шестнадцатое

– Товарищ командир, ваш приказ выполнен. Немецкий танк уничтожен. А почему у него на башне написано «На Берлин»?…

– Наверное, домой возвращаются…

– Вот при приземлении всё и переломали, не умеем садиться на монопланах, совсем другая техника нужна. Биплан он держится в воздухе, его на пятачок можно посадить, а тут чётко надо соизмерить скорость с плавным снижением. В общем, не умеем. А лётчики, которые есть в отдельном полку имени товарища Сталина, свои самолёты посадили целыми и невредимыми. Зачем сделали эту глупость, как вы говорите…

– Короче! – Мехлис поморщился.

– Нужно отправить целые самолёты в конструкторские бюро, нашей стране нужны скоростные цельнометаллические монопланы и с хорошими двигателями. Кроме того самолёты должны облетать настоящие опытные лётчики и найти их слабые и сильные места. У меня всё, товарищ заместитель наркома. – Брехт стоял по стойке смирно в кабинете Баграмяна, сам полковник стоял рядом с Брехтом. Ещё Светлов рядом в струнку вытянулся и капитан Скоробогатов.

– Михаил Петрович, а что японцы. – Лев Захарович пыл уже растерял, Брехт долго больно рассказывал. Потом ещё Светлов добавлял. Тоже долго. Потом смотрели на приведённого полковника японского с большущим синяком под глазом и кровавой ссадиной на скуле. А нефиг в крутого нинзю играть.

– Понятия не имею. Молчат. – Хмыкнул Фриновский и посмотрел на Брехта. – Почему? Ты у нас, комбриг, кашу заварил, на что надеялся?

– У японцев есть такое понятие «потерять лицо». Уверен, сейчас десяток генералов в Японии сделали себе сеппуку и этим сильно ослабили императорскую армию. Япония будет молчать об этих самолётах, даже если их напрямую спросить об этом. Это настоящая «потеря лица». Кроме того… – Брехт мхатовскую паузу недотянул под скрежет зубов Льва Захаровича. – Они ведь не знают, куда делись самолёты и весь персонал авиаполка. Люди и самолёты просто исчезли. Даже, если бы знали, то не заявили бы протеста, а если не знают точно, а они не знают, то даже если их пытать будут, в этом не признаются.

– Хорош. Всё-то объяснить можешь. Герой. Ах, да и, правда, Герой. – Мехлис оглядел сидящих рядом Блюхера и Фриновского, – Ну, что думаете, товарищи, что с этим Героем делать. Да, остальные свободны, – он махнул рукой, отпуская всех кроме Брехта.

– Вань, ты тот металлолом починить сможешь. Там, из двух один собрать. Наших деталек добавить. Умельцы у тебя есть. Говоришь, опытные лётчики должны облетать, инструкцию для наших составить. Куда уж опытнее твоего Скоробогатого. Герой Советского Союза. Трижды орденоносец. Нет в стране опытнее. Разве Чкалов. Ну, ему и пошлём трофеи. Так сможешь восстановить? – Блюхер потёр руки, улыбнулся. Вроде миновала гроза. Может, теперь и награды последуют.

– Так точно, товарищ маршал Советского Союза. Часть самолётов попытаемся восстановить. Из восьми сломанных пять должны сделать.

– А кто тебе, комбриг, их оставит? – дёрнул головой Мехлис. – Хотя, ладно. Одиннадцати хватит. Сколько нужно лётчиков, чтобы их перегнать в Москву?

– Не надо лётчиков. Теперь, на самом деле, самые опытные лётчики у меня. Разве двоих, но и их учить тут придётся. Надо только маршрут составить. Там все за тысячу километров легко летят, так что нужны аэродромы, и там охрана…

– Это уже не твоё дело. Своё ты сделал. Наломал дров. И в прямом и в переносном. Так-то наказать нужно за нарушение приказа. А тут такой казус, – Мехлис захохотал, натужно, деланно. – Ты ведь не знаком с тем приказом. В Испании был, и людей ещё не принял. Не твои ведь люди были. Баграмяна. Казус, – понравилось видимо слово.

– Так точно, товарищ заместитель наркома, полковник Баграмян принимал участие в разработке операции.

– Принимал, наградим. А вот с тобой что делать? Что с ним делать, Василий Константинович?

– Да, ты посмотри на его грудь, Лев Захарович, у него орденов больше, чем у меня, вся грудь в золоте. Вон, только четвёртый ряд нужно на животе начинать. Девять орденов. Где такое видано? И ведь все боевые. А что делать уже решили. Из Москвы вчера звонили. Передают мне на усиление девятую мотоброневую бригаду.

Командир там… Понятно, в общем, нет там командира. Нет там командира … пока. Чем Брехт не командир? Заместитель – полковник Иван Владимирович Шевников. Начальник штаба – подполковник Алексей Николаевич Зубов.

В составе следующие части: 241-й автоброневой батальон, 240-й разведывательный батальон, 191-й стрелково-пулемётный батальон, 196-й стрелково-пулемётный батальон, 64-я рота связи, 44-я рота боевого обеспечения, 294-я ремонтно-восстановительные рота, 9-й автотранспортный взвод и 392-й полевой хлебозавод.

9-я мббр имеет на вооружении бронеавтомобилей: лёгких – 21 и средних – 74, танков: Т-26 – 10, тягачей на базе лёгкого танка Т-26 – 5, – Блюхер сложил бумажку. – Что, товарищ заместитель наркома, доверим герою эту бригаду? Её хотели отдать в Монголию в 57-ой особый корпус, комдиву Коневу отправить, но тот запросил побольше танков, А этих уже отправили из-под Москвы. Ну и переиграли. Сюда едут на усиление ОКДВА.

– А с полком что? – Мехлис махнул рукой за окно, где с песней маршировали по плацу красноармейцы.

– Так полковника Баграмяну в Москву забирают в Академию Генштаба, на два года, на учёбу. Брехт просит полк к бригаде полностью присоединить. – Покхекал-посмеялся Блюхер, вспомнив разговор с Брехтом.

– То есть, танков там практически нет, – влез в разговор начальства Иван Яковлевич, – один батальон броневиков и всё?

– Смотри! Не доволен. Не ту ему бригаду дают. Ты Герой не оборзел. Лично проверю, ровно через год, как у тебя в бригаде дела идут. Танки ему подавай. Танки? Ну, дай ему Василий Константинович десяток танков. Наскребёшь в ОКДВА десять танков?

– Так точно, товарищ заместитель наркома, наскребу. Так что с полком решим?

– А, пусть. Я с Ворошиловым переговорю. Эксперимент устроим. Недокорпус такой – зенитно-бронетанковый. Ладно, вернёмся к лётчикам. Двоих надо, чтобы перегнать самолёты? – Мехлис махнул рукой на телефон.

– Так точно, товарищ заместитель народного комиссара, девять человек у меня есть. Перегнать смогут. – Брехт ответил на автомате, переживал. Ни хрена себе, бронетанковый корпус дали, танков нет. Какие-то лёгкие броневики. Это же курам на смех. Как этими игрушками с немцами, да и с японцами даже воевать? Там броня пулемётную пулю не держит.

– Девять. Только, десять говорил. Ладно, хозяину видней. Набери Ворошилова, Василий Константинович, – Мехлис повернулся к чекисту главному, – Михаил Петрович, а тебе эти японцы нужны или их тоже лётчикам передать, чтобы показали, как летать, да как ремонтировать, или Брехт не прав.

Фриновский тоже явно не внимательно следил. И на самом деле, смерть такого высокопоставленного сотрудника его ведомства на территории пусть не врага, но точно не друга. Да, ещё ведь было принято решение Люшкова арестовать. Жену уже с сыном арестовали. Может он сбежать хотел в Китай. А чего, в Харбине полно контры недобитой белогвардейской. С радостью бы приняли в свои ряды перебежчика из СССР.

– Японцы? Да, обязательно. Но по возможности, если так вопрос стоит, то побыстрее допросим и передадим лётчикам. Кроме корреспондента и полковника, понятно, эти им точно не нужны. – Фриновский, сощурился, – Иван Яковлевич, поражаюсь я твоей смелости. Неужели не боялся, что тебя за самоуправство расстреляют? Кому нужен человек, действия которого нельзя предвидеть?! Вот мне в голову не может прийти послать команду диверсантов новый японский танк захватить. Хотя, смешно звучит, но у меня и специалистов таких нет. Не боишься? – Главный чекист, закурил и закинув ногу на ногу как на интересный музейный экспонат уставился на Брехта.

– Боюсь, товарищ заместитель наркома, Но игра стоила свеч. Четыре новейших самолёта. – Брехт, почесал кончик носа, – А вам, что танк японский нужен?

Все заржали большие начальники, отпуская сжатые в кулак нервы. Как ещё к этой акции, мать её, Сам отнесётся. Хотя Сталин таких хватов любит, один пример Чкалова чего стоит. Или ещё показательней пример Рычагова. Год назад капитаном уезжал в Испанию, ну, пусть, полтора года назад. А теперь – начальник ВВС ОКДВА.

Именно про него и вспомнил вдруг Мехлис.

– Василий Константинович, а где у тебя Павел Васильевич Рычагов? Его что самолёты эти не касаются?

– Так не знали, зачем летим. Этот конспиратор хренов заладил же: «Не телефонный разговор. Не телефонный разговор». Прав, оказалось. Точно, не телефонный разговор. Рычагову пяток пилотов самых опытных дам команду прислать. И поучатся и подстрахуют. Мало ли чего. – Блюхер погрозил пальцев «конспиратору».

– Правильно. Только не пять. Там же двухместные и даже пятиместные есть самолёты, вот пусть с полными экипажами и летят. Самолёты срочно перекрасить и звёзды красные нарисовать. Готовь представления на награды. Лётчикам, что перегоняли, командирам, что участие принимали и Баграмяна не забудь. А с этим «конспиратор» так решим, орденов у него хватает. Попрошу я танковый батальон ему выделить из резерва наркомата – три десятка танков БТ-7. Доволен, комбриг?

Глава 7

Событие семнадцатое

– Кем работает твой муж?

– Переводчиком.

– Книги переводит или фильмы?

– Продукты!

Неужели всё закончилось?! Гости отбыли. Хоть денёк дома провести в тишине и спокойствии, с женой пообниматься, с родными детьми поиграть. Не видел же чуть не год. Выросли уже бегают, дерутся, лопочут на пяти языках сразу. Давным-давно, где-то по ящику, или в книге, Иван Яковлевич прочитал, ну, может, прослушал, или просмотрел, что если с самого раннего детства с ребёнком разговаривать сразу на нескольких языках, то он сначала в них путается, и у него в голове полная каша, но годам к пяти эти языки у ребёнка в мозгах рассортируются, и он будет их различать. Различать и свободного говорить на этих языках. Как у него свои детки завелись, так и решил попробовать. Разговаривал с ними по-немецки и по-русски, а Катя-Куй с ними общалась на корейском и китайском языках. Потом, когда появился первый приёмный Ванька, то он стал изучать английский и Брехт дал тому команду с малышами по возможности говорить на английском. И вот теперь оба, и дочь, и сын говорят на всех этих пяти языках и ни разу даже не путают. Заговоришь с младшим Ванькой на русском, он тебе на русском отвечает. Заговоришь на корейском, ну, в смысле, Катя заговорит на корейском, и в ответ на чистой корейской мове ответ получит. С английским чуть хуже. Общения маловато, да и Ванька старший, сам ни природный англичанин.