скачать книгу бесплатно
– Так и сказал! И не спорь, это тоже было сказано о любви!
Спорить совсем не хотелось, хотелось верить, что Ототень на самом деле обещал мне крепкую семью и счастье. Зря я что ли через лес страшный бежала да сестру за собой волоком тащила? Чуть не сожрали нас там, голодом мучились. Неужто напрасно?
Ночью я снова проснулась. Говорят, во снах возвращается то, что днём случалось. Говорят, мы будто заново одно и то же переживаем.
Не удивилась бы я, приди в мои сны Огний, который станет сверкать своей лихой улыбкой и раз за разом повторять вкрадчивым шёпотом: «Пошли на сеновал, ты мне нравишься, когда ещё та осень? А то смотри, не позову больше гулять. Пошли… Я не каждую зову. Пошли».
Но Огния не было.
Что-то другое мне снилось. Как будто я лежу на чём-то твёрдом, может, на земле или на деревянном полу, и вдруг под спиной это твёрдое тает, как лёд, превращаясь в тёплую воду.
И я медленно погружаюсь в глубину.
* * *
Людские деревни сменяли друг друга, как по часам. Погода была хорошей, дороги сухие и ровные, в общем, бери да радуйся, что планам помех нету, но чем ближе к людской столице, тем медленнее двигался Гордей.
Всеволод давно заметил. Каждый день новые задержки и отговорки – то надо чего-то ждать, то замедлить шаг, чтобы что-то послушать, то пропустить других конных. Если бы не знать, что это невозможно, подобное легко объяснить нежеланием добраться до места назначения.
Но это объяснение не подходило.
Обоз с дарами их почти нагнал, ещё пару дней – и обгонит, да вперёд отправится, а Вожак всё тянет и тянет.
Вот и сейчас – до темноты ещё часа три, можно ехать и ехать, ближайшую путевую станцию всего час назад за спиной оставили, а Вожак останавливается, придерживает коня, беспокойно оглядываясь по сторонам.
– Ну, чего опять встали?
Ярый всегда не любил дорогу, поэтому больше обычного бесился, но его никто не слышал. Молодой княжич словно во сне водил головой.
Всеволод прикинул – что слышит Гордей? Чего ищет в воздухе? Его инстинкты сильнее, чем у альф, нет ли причины опасаться нападения? Но время шло, ничего не менялось, Вожак застыл посреди дороги – столб столбом.
– Сколько мы тут будем торчать на ветру? – не сдержался Ярый.
– Давайте обратно, – решил Всеволод.
Они не так далеко отъехали от последней станции. Нужно вернуться и, наконец, разобраться, что происходит.
– Да какого чёрта мы будем мотаться туда-сюда? – проворчал Ярый, тревожно смотря на Вожака. Слишком тот отстранён, словно не в себе.
– Поехали.
Всеволод развернул коня обратно. Друзья молча присоединились. До таверны они ни о чём не говорили, Всеволод заказал комнаты и ужин в отдельную гостиную.
Даже ел Гордей еле-еле. Сидел, сосредоточено прислушиваясь к тишине. Всеволод прислушался тоже – ничего. Таверна как таверна, люди как люди, во дворе – всё, как всегда. Ни-че-го.
Но он слышит.
– Ярый, водки принеси, – сказал тогда Всеволод. Тот даже крякнул от удивления, но встал, тряся своими лохмами, и пошёл вниз. Вожак перевёл взгляд на Всеволода, да так и замер. Сидел, пока Ярый не принёс кувшин, пока Всеволод не налил полную кружку и не пододвинул к нему.
– Пей.
Тогда Гордей дёрнул носом, улавливая запах спиртного.
– Зачем?
– А вдруг?
Ярый хмыкнул, удобнее устраиваясь на стуле. Вожак молча протянул руку, опрокинул в себя всё сразу и закашлялся. Из его глаз брызнули слёзы.
Всеволод наклонился и треснул его по спине. Подождал немного и спросил:
– Что с тобой?
Гордей дико взглянул на друга, потом быстро глянул в сторону вещей, где хранилась брачная грамота. Открыл рот. Слова сложились не сразу.
– Не могу я… я не могу жениться.
И поник, ссутулился, с силой провёл по лицу ладонями, словно умывался без воды. Потом вскинул голову, теперь его глаза горели болезненным огнём.
– Я не могу жениться на княжне. Тянет меня в другую сторону, душу рвёт. Не смогу. На совете я был уверен, а сейчас… Будто сердце когтями дерут. Чем дальше, тем глубже. Вначале я думал, может, всё-таки боюсь. Всё-таки не хочу слово исполнять. Но нет, это другое. Я чувствую, как по ранам там, внутри, стекает кровь.
Всеволод и Ярый переглянулись.
– Неужели ты встретил свою душу? – осторожно спросил Всеволод.
Гордей задумчиво покачал головой.
– Я не знаю, не знаю.
– Имей смелость признаться! – вдруг заявил Ярый. – На совете за женитьбу ты горой стоял. За что? Помог бы твой брак или нет, тот еще вопрос. Но душа – это ведь другое. Вот за что надо биться! А ты – не знаю.
Вожак растерянно посмотрел на них.
– Но когда бы… Когда бы я успел?
– Значит, успел! Быстрый ты, однако. Хотя… там времени много и не нужно. Или есть другое объяснение?
Долгое молчание.
– Нет, – Гордей сглотнул. – Другого объяснения у меня нет. Разве может так отчаянно звать что-то другое?
Ярый пожал плечами – мол, мне-то откуда знать?
Лицо Вожака медленно покрывалось красными пятнами. Он почти с ужасом произнёс:
– Беляк… А если бы грамоту вперёд нас послали? Тогда она уже была бы вручена и… я бы сдох раньше, чем в людскую столицу приехал.
– Старый лис, – тут же сообщил Ярый, поднимая ноги и упираясь подошвами сапог в боковину стола. – И как прознал? Вот это нюх!
Решение было только одно, Всеволод сразу сказал:
– Тогда разворачиваемся и едем обратно. Я отправлю гонца навстречу обозу с подарками. Хоть на женитьбе сэкономим.
Гордей ничего не ответил, только вздохнул, тихо, но с таким облегчением, будто с его плеч упала не просто гора, а целый горный хребет.
Всеволод в тот миг подумал, что вовремя они схватились. Что иначе ничего бы Вожак и не сдох по дороге, доехал бы до людской столицы и женился, если бы было надо. И прожил бы сколько-то. А потом… потом наследство всё равно ушло бы вдове.
* * *
Обратная дорога заняла времени в два раза меньше. Всё оттого, что Вожак словно перестал нуждаться во сне и отдыхе и летел стрелой, неотрывно смотря вперёд.
– Эк припустил, – говорил Ярый, когда они до свету выходили с постоялого двора и Гордей уже вскакивал на коня, пока остальные только зевали да двор оглядывали в поисках своих.
– Ну? Чего ждёте? Чем быстрее в Осины приедем, тем быстрее я совету объясню, отчего планы изменились, – торопил Вожак. В его глазах светилась лихорадка, но это был здоровый зов, который не изматывает, а добавляет сил.
– Ага, дело, конечно, в объяснениях, которые ждёт совет, а не в какой-то везучей девушке, – возражал Ярый. Гордей слегка краснел, но взгляда не отводил.
Всеволод не спорил и не лез. Ярый не хуже него знал, что Вожаку очень непросто дастся объяснение с советом, ведь он волей-неволей отказался от своего слова. Да, винить его никто бы не посмел, обретение души – благословение богов, перечить ему не просто глупо, это преступление! Наоборот, Совет порадуется, что Вожак нашёл своё счастье.
Однако Гордея всё равно этот невольный отказ изнутри точит. И в бледности, и в крепко сжатых зубах каждый раз проскальзывает его стыд. За то, что не от него зависело. Всеволод, не спрашивая, знал, что тот думает.
О своей недальновидности, не позволившей сразу понять, что произошло. О ненужном упрямстве, двигающем его дальше по ненужному пути. О том, что обретение произошло так внезапно.
Вожак молчал, но каждая его радостная улыбка, направленная в сторону Тамракских земель, гасла при воспоминании, что они возвращаются, не выполнив слова.
Проходило это только когда в дороге Ярый начинал болтать.
– Невезучий ты, Вожак, хоть тресни. За второй десяток не успел перевалить, а уже ярмо себе на шею вешаешь. От одной только невесты сдыхался каким-то чудом… так нет, новая уже тут как тут, на подходе! Верно старшие говорили, что княжеская судьба не легче любой другой. Теперь точно не сдыхаешься, как пить дать второй раз не повезёт. Бедняга… Тебе бы девок еще портить да портить, в женских домах годами кутить, ан нет, душа объявилась!
Тогда Гордей смотрел в сторону друга, молча и коротко, и Всеволод невольно вздрагивал. Было во взгляде друга нечто неясное, необъяснимое, и Всеволод, считавший себя покровителем, старшим товарищем, повидавшем всё на своём пути, понимал, что здесь он ему не советчик.
* * *
Совет, конечно, уже разъехался, на месте оставался один Беляк. Давно уже звери собирались основать столицу, да место никак не могли выбрать, так и мотались вдоль границы. Оно и к лучшему – теперь самое время столицу строить, лишний раз о своём народе заявить. Надо только, чтобы удобные дороги вокруг были к землям соседей и чтоб к границе не слишком близко.
Пора показать, что звериный народ – не выродки неизвестно от каких родителей, что это отдельная, полноценная и многочисленная раса, ничуть не хуже других.
Нужно было раньше задуматься, но они оказались непозволительно доверчивы и недальновидны.
Прежде дивы занимались дипломатией, правда, как оказалось, всё больше себя хозяевами да владельцами земель выставляли, а звериный народ упоминали вскользь. Вот и вышло, что они теперь для всего мира чуть ли не обслуга, которую за ненадобностью хозяева-дивы на старом месте кинули, и не понятно, с чего это обслуга на имущество хозяев зубы точит.
В общем, пока столицу не выбрали, в Осинах было одно из основных мест сбора совета. На первый взгляд – дом как дом, во дворе вечно какие-то парни околачиваются да дерутся за высоким забором. Жители знали, конечно, что к чему, а проезжай мимо чужак – ни за что не догадается!
Беляк вышел встречать Вожака на крыльцо, чему-то криво улыбаясь и кутаясь в халат. Гордей оставил друзей на кухне и, не отдохнув, не перекусив с дороги, сразу отправился к советнику в комнату.
Признаваться было тяжело. Вроде ничего не сделал специально, ни в чём не виноват, а словно обидел кого. Слова как раскалённое железо из горла шли.
Оттого и общение вышло официальным. Стоя, склонив голову, Гордей объяснил причину своего возвращения.
– Вот и славно, – ответил Беляк, сидящий перед ним на стуле. – Я услышал. Теперь расслабься. Хоть у тебя на лице обратное написано, но это добрая весть! Бог с ними, с людьми.
– Я не уверен… полностью не могу утверждать, что причина в душе. Ведь я не знаю точно, я не видел её, а разве так бывает, чтобы звало неизвестно к кому? Потому остаётся вероятность, что я просто…
Советник коротко отмахнулся.
– Не казни себя, Гордей, и не сомневайся в своей силе. Это действительно душа, говорю, потому что сам видел – один мой добрый друг побывал как-то проездом на ярмарке в городе – и покой потерял. Потом волхвы сказали, что бывает, что ты её, душу, саму не видишь, а запах чувствуешь, и этого хватает.
– Я никогда ничего такого не слышал.
– А откуда? Вы молоды, в такое время выросли, когда войной в воздухе пахнет, до подобного ли? А я старше, видел много, мне и ответ держать. Это она, Гордей. Дай-ка я тебя поздравлю.
Беляк поднялся и крепко обнял Вожака, а потом отвернулся, как будто стеснялся собственного лица, и с наигранной радостью заговорил:
– У меня тоже хорошая весть. Горный король признал звериный народ хозяевами Тамракских земель, а твоего отца его законным князем. Подписан договор об общей границе. Они подтвердили наше право на землю.
– Звучит хорошо, но слова у наших соседей часто расходятся с делами.
– Не у горных. Их слово такое же крепкое, как скалы, выбранные ими для своего дома. Кроме того, горным в знак расположения отданы на разработку наши приграничные шахты. Всё равно мы в этом мало смыслим, они будут работать, а доход на двоих делить. Им хорошо, и нам хорошо – если сами под землю полезем, нас там как пить дать завалит! А не завалит – зверь с ума сведёт. Так что с одной проблемой из трёх мы, считай, разобрались. Лесные тоже притормозили, судя по донесениям, у них местные разборки, пробуют монархов нынешних то ли свергнуть, то ли казнить. Но некоторое время им будет не до нас. Остались люди. Тут без изменений.
– А наследство бога?
– Мы с твоим отцом по-прежнему не уверены, что это поможет, – мягко ответил Беляк.
– Ясно.
– Видишь, как всё сложилось? А теперь иди, Гордей, иди. Я вижу, ты устал и проголодался. И больше не думай о слове, которое ты дал. Совет отдает его обратно. Никто не решится тебя обвинять – ни прямо, ни за глаза. Не тогда, когда речь идёт о твоей душе. Понимаешь?
– Кажется, да.
– У вас не так много времени, но оно есть. Отправляйся и ищи. Отцу сам скажешь или мне написать?
– Сам.
– Тогда удачи тебе, сынок.
Гордей поклонился и вышел из комнаты, скинув с плеч последнюю тяжесть. Теперь его улыбка была лёгкой и настоящей.
Глава 4. О ленивых мужьях и разных мимо шатающихся незнакомцах
Денёк выдался жаркий. Народу было мало, постояльцы после завтрака большей частью заперлись в комнатах и отдыхали. Детей не было совсем, так что Малинка помогала Глаше по хозяйству. Забегала иногда в магазин – влажные волосы выбились из-под косынки и прилипли ко лбу, на висках капли пота, но сестра довольна, сияет, словно пятак. И откуда силы берёт?
– Хочешь воды?
Несёт мне воду в вытянутых руках. В кухне подвал, куда воду ставят, чтобы охладить, оттуда и бегает.
– Да, спасибо!
Так как я на месте сижу, сил трачу меньше и в отличие от некоторых не похожа на мокрую мышь.
