скачать книгу бесплатно
И потом, это и после можно решить, завтра утром! Я же не замуж выхожу, а всего-то по Вишнянкам пройдусь.
И ноги снова радостно понесли меня по дороге.
Огния пришлось ждать. Наверное, я поспешила и пришла рано, он же сказал – как стемнеет, а ещё только сумерки.
Буду ждать. Правда, вокруг черёмухи столько, что аромат просто душит, а в глазах рябит от белых пятен.
А что, если Огний не один, а с друзьями придёт? Может, я неправильно поняла, и он просто пригласил меня погулять в компании? А я надумала себе невесть что!
На улице никого… в такое время все ужинают и ко сну готовятся, я уже спать ложусь. Однако сна ни в одном глазу, сердце так стучит, что и мёртвого разбудит!
Откуда он, интересно, выйдет? Ну, точно не со стороны полей, значит, оттуда.
А вот он… Идёт, не спеша, но один. Он один! Сердце загрохотало ещё сильней, прямо как колокол, надеюсь, кроме меня, этот грохот никто не услышит. Значит, я правильно всё поняла?
Ладони взмокли. Кто не мечтает встретить прекрасного юношу, который полюбит больше жизни и попросит твоей руки, как самого желанного на свете сокровища? Ну, может кто и не мечтает, а мне бы этого хотелось… Чтоб любовь такая, что воздух в груди стоит, а на щеках жар от любого его взгляда.
Кто лучше Огния подходит? Он самый красивый, на него можно часами любоваться. Каждое его движение, каждый шаг безупречен. И голос его пробирается в самое сердце!
Теперь он совсем близко, улыбается.
– Я знал, что ты придёшь. Поцелуешь меня?
Это вместо приветствия что ли? Но не так же сразу?
Моё дурацкое упрямство тут же наружу полезло.
– Зачем это?
– Смотри, больше не предложу, – хмыкает Огний, откидывая волосы со лба рукой. – Ну ладно, пошли.
Он разворачивается и идёт к реке. Мог бы и меня спросить, хочу ли я у воды мёрзнуть, или хотя бы подождать, умерить свой шаг, но он даже не смотрит. Говорит властно:
– Я вчера тут троих бродяг видел. Вот, проверю сейчас, убрались ли прочь. Это моя земля, нечего тут незваными ходить! Я сказал – ещё раз увижу, не ждите пощады! Собак натравлю. Конечно, они ушли. Но я всё равно проверю, земля-то моя.
Еле догнала его, пошла рядом. Если на встречу я летела, то теперь хотелось неспешной прогулки, но Огния это, похоже, не заботило.
– Это наши пастбища, – Огний останавливается только когда дорога выводит к полям. Там загоны для овец и пастушьи сторожки.
Но как он всё-таки хорош! Плечи бугрятся, буйные волосы так и тянет потрогать. Пахнет приятно, хлебом и мёдом.
– Дом мой хочешь посмотреть? Отец строит. Правда, там пока только стены.
Он, не дожидаясь ответа, снова куда-то идёт. По дороге рассказывает, где кто из его друзей живёт и где что они делали. Если послушать, они только и делали всегда, что целыми днями по улицам ошивались, на девок смотрели да скандалы учиняли.
– Я из-за тебя от друзей сегодня отказался, если что!
Наверное, это должно меня поразить, но становится неприятно. Велика заслуга – вечер без друзей-бездельников провести.
Когда мы дошли до места, ноги уже гудели.
Дом ему строят большой, сразу видно, не для одного, для семьи. Но вопрос застревает в горле. Мы идём дальше.
Когда совсем стемнело, Огния видно не стало, только пятно белой рубахи да голос. Он хохотал и бесконечно говорил о себе самом. Мне ни одного вопроса не задал, не спросил, кто я и откуда, и как в Вишнянки попала, и почему у Глаши работаю.
Кажется, ему всё равно.
– Ну, чего примолкла?
Шёпот раздался прямо у моего лица. Кажется, я слишком задумалась и не заметила, как мы остановились. Дорога так и идёт вдоль околицы, тут луга, до ближних домов далеко.
А это что? Зачем… он меня за талию обнимает?
– Поцелуя просить не буду.
Он говорит, а его дыхание над моей головой плывёт.
– Замёрзла?
Надо же, когда тебя обнимают, это… приятно. Только он как будто трясётся мелкой дрожью, пальцы, как твёрдые палочки, упёрлись в мою спину.
– Пошли на сеновал?
Я ослышалась?
– Что?
– Пошли, я же тебе нравлюсь? Чего? Видел я, как ты на меня смотришь. Ты мне тоже нравишься.
Твёрдые пальцы больно гладят по спине, а губы дышат так близко, что коже на лбу щекотно. Ещё немного – и Огний стал подталкивать меня прочь с дороги в поля.
Получается, он специально меня сюда вёл? Тут сено хранят, последние стога с зимы остались.
Моё упрямство тут как тут.
– Нет, на сеновал иди без меня. Неужто сам не справишься?
Огний тут же выпускает меня из объятий. Отходит, будто и не обнимал. Ну вот… не зря мама говорила, я любого обидеть могу. Говорю, не думая, а потом сама раскаянием мучаюсь. Но поздно – слово-то уже вылетело.
– Смотри, не пойдёшь, больше гулять не позову.
Как он может веселиться? Смеяться над таким? Неужели не обиделся? Жаль, глаз не видно, о чём думает – не понять.
– Ладно, не хочешь, как хочешь, – он отступает. – Ну, я пошёл тогда. Чего просто так ноги по земле бить.
– Постой! – не сдержалась я. – Но разве… разве я тебе не нравлюсь?
– Нравишься, – он тут же возвращается, снова подходит ближе. – Я и говорю – пошли на сеновал. Я не каждую зову, ты не думай.
Его запах манит, он такой сладкий, домашний. Семья…
– А правду говорят, что ты осенью женишься? – тихо спрашиваю я.
– А, когда ещё та осень, – беспечно отвечает он.
– А… а я?
Он хмыкает, горячие ладони снова ложатся мне на спину. Такие приятные прикосновения… никогда не думала, что меня можно касаться так… нежно.
– Может, я не женюсь, возьму да передумаю.
У него очень тихий голос, такой приятный…
– Но… ты собираешься?
Он засмеялся.
– Нашла о чём думать! Я же тебе нравлюсь.
Нет, не умею я с парнями говорить. То ли я неправильная, то ли что не так делаю. Почему-то самого главного ответа я так и не услышала? Неужто не так спрашивала? А как? Надо подумать, отчего мои вопросы такие, что и отвечать на них необязательно.
Выходит, пора домой.
– Огний, проводишь меня?
– Так ты всё-таки не пойдёшь?
Странно, чего он удивляется. Неужто думает, что я и правда с ним на сеновал пойду? Я же его совсем не знаю!
– Нет.
– Ну и иди тогда сама, – огрызнулся Огний. Обиделся.
Его шаги удалялись, становилось одиноко и холодно. Да уж, прогулка не вышла. Я мало разбираюсь в таком, но неужели тут принято, чтобы сразу же на сеновал отправляться? Ни познакомиться толком, ни планы узнать, ни решить, подходим ли мы друг другу?
И вот ещё… щёки снова горели, но уже не так приятно. Неужели я похожа на такую, что можно пригласить сразу в сене кувыркаться и рассчитывать на согласие?
Не хотелось бы.
В другое время я бы поостереглась по ночи гулять, а сейчас упрямство выручило. Или злость, не знаю, но добежала я до дома быстро и ни разу не испугалась.
В комнате меня ждала Малинка: волосы всклокочены, в глазах ни капли сна.
– Ну как? – вскакивает сестра, которую аж трясёт от любопытства. Даже не заметила, что волосы за спинку кровати зацепились, как дёрнет головой – клок точно вырвет.
– Никак. Спать лучше ложись.
– Ну, нет уж! Расскажи! Что он делал? В любви признавался? Красивой называл? А ласковые слова какие говорил?
Даже неловко как-то стало. На сеновал звал, было дело, а в любви… Даже не спросил, надолго ли я в Вишнянках, может, через неделю уеду и никогда не вернусь?
– Не знаю…
– У, – скисла сестра. – Как-то ты не очень рада.
– Ага. Какой-то он… как пустой короб. На рынке, когда смотришь на берестяные короба, все такие расписные да красивые, всё думаешь – и что же там внутри? Что за чудо он прячет? Может, орехи или конфеты? Или булочки с ягодами? Или мёд? Хватаешь, открываешь в предвкушении – а там пусто.
– Огний – пустой короб, – повторила Малинка.
– Или я такая глупая, – даже злость накатила. Что я не так сделала? – Может, я не приспособлена к любви. Не умею парнями крутить, заставлять вести так, как мне охота.
– Ага, это точно! Не умеешь.
– Ох, вы посмотрите! А ты умеешь?
Малинка смотрит, а у самой губы от смеха так и дрожат!
– Ладно, Жгучка, не заводись. Может, Ототень не про него говорил?
– Думаешь?
Я как-то и забыла про слова Ототня. А если вспомнить…
– Вообще-то он про любовь не говорил. – Почему я раньше не поняла? – Он говорил – судьбу свою встретишь. Так это, может, и не про любовь.
Малинка с шумом выдыхает и падает на кровать. Защемленные волосы так и не заметила, ладно, помогу, сестра всё-таки. Правда, она с таким подозрением за мной наблюдает, будто ждёт, что я её за космы таскать собралась. Или кажется?
Потом улыбается.
– Ложись спать, Жгучка, и не думай о плохом! Все знают, Ототень про любовь только и говорит.
– Ага, конечно.
– Конечно!
– Да? А тебе самой-то он что сказал?
Малинка недовольно хмурит брови.
– Маленькая ещё.
– Кто? Я?
– Нет, не ты, – сердится Малинка. – Ототень мне сказал: «Маленькая ещё».
– Что? Так и сказал? И всё? А предсказание где?
Что-то никогда я не слышала о таких странных предсказаниях. Хотя верно, Малинке тринадцать всего было, Ототень мог ещё и не знать её судьбу. Не всегда же судьба с рождения решена, бывает, со временем меняется.
