скачать книгу бесплатно
Прощание с дедом выходит коротким – и хорошо. Иначе рыдала бы горючими слезами, а перед этим Всеволодом отчего-то неохота.
– Ну, ровной дороги.
Дед кланяется так, что борода до пояса достаёт. Мы, приложив руку к сердцу, тоже. Всеволод коротко кивает и идёт вперёд, Малинка бежит за ним вприпрыжку. Я вздыхаю – ничего не поделаешь, в город, так в город.
* * *
В Осины мы пришли через два дня поздним вечером. Наверное, из-за привычки ходить в тишине город я чувствую заранее, в воздухе столько шума и запахов! И поля вокруг засеянные, ни клочка земли зря не пропадает.
Недалеко от окраины мы останавливаемся у большого дома, где второй этаж шире первого и стоит на подпорках. Кажется, его стены выгнулись, как у бочки, и вот-вот лопнут.
– Вы молодцы, шли быстро.
Из уст молчаливого Всеволода подобная похвала, что ведро воды на голову. Бодрит.
– Да, – шепчет Малинка, чья влюбленность во время пути ничуть не убыла, разве что страданиями обросла, потому что все её попытки хотя бы поговорить Всеволод напрочь игнорирует. Сестра не сдаётся, она у меня настырная, и вода камень точит… но, к счастью, Всеволоду пора уходить.
– Сидите в таверне до утра, отдыхайте. Я записку пошлю, и утром придёт за вами Шихов друг, возьмёт к себе, устроит.
– А куда возьмёт?
– Не знаю.
Вокруг так темно, что только огоньки в окнах домов видать. Всеволод уже не с нами. Он постоянно смотрит на север, в сторону, куда ведёт дорога и чуть ли не переминается с ноги на ногу.
– Деньги есть? – спрашивает рассеяно, но свысока, с покровительством. Пока шли, удалось выяснить, что он не такой уж и взрослый – двадцать шесть лет. А с бородой и взглядом этим высокомудрым при знакомстве на все сорок тянул. И молчанием своим. Отчего, интересно?
– Он, наверное, несчастный, – шептала мне ночью Малинка. Когда в дороге приходило время ночевать, мы ложились спать и обсуждали перед сном Всеволода, пока тот уходил в лес по своим делам. – Одинокий.
– Ага.
– Чего ты хмыкаешь? Почему ты вечно хмыкаешь и смеёшься?
– Я не смеюсь.
– Смотри! – грозила сестрица. – Однажды обижусь на тебя и больше не прощу.
Звучало жутко, я чуть было не вздрогнула, но признаваться не собиралась.
– Больно надо мне над тобой смеяться! И вообще, отстань.
Я отвернулась, смотря, как по кустам пляшут отблески костра, а дальше сгущается мягкая темень.
– У, Жгучка! Правильно мама говорила – ты как крапива! Тронешь тебя и обожжешься! Мама говорила, что правильное имя тебе дала, как чувствовала!
– Отстань, сказала!
– Бе-бе-бе.
Малинка надулась и тоже отвернулась, прижавшись спиной к моей спине.
С той поры мы помирились, конечно. Проводники приходят и уходят, а сестра всегда остаётся сестрой. Вот только сейчас, когда время расставаться пришло, она словно цветок поникший. Ищет взгляда Всеволода, я сама бы на его месте не выдержала, хоть улыбнулась бы! А он, как истукан каменный, ничего не замечает.
– Деньги есть, спасибо, что проводил, – благодарю я. И правда, не знаю, сколько бы мы без его помощи по лесу шатались, пока к людям бы вышли. А Всеволод словно по прямой линии шёл, даже головой не вертел, дорогу выбирая. Как будто дорога сама под ноги ложится.
Может, это его путь? Его нить?
– Ну, бывайте.
Всеволод кивает, а сам уже жадно щупает глазами дорогу. Похоже, куда-то сильно спешит.
Развернувшись, он так быстро пропал в темноте, что Малинка ахнула. И, конечно, сразу носом давай хлюпать! Ну, всё, будет рыдать полночи. И хотя я стою с недовольным видом, это просто личина такая – сестру жаль. Сердце скачет, но я сжимаю губы, будто ничего не случилось. Я помню, каково это, узнать, что Василь после первого же отказа отчима про меня забыл да на другой женился. Малинке сейчас несладко – Всеволод пропал, так и не поняв, что ей нравился. А может, и понял, да решил внимания на девчонку не обращать. Может, и спасибо ему за это сказать нужно, ведь сколько таких, что воспользовался бы оказией, задурил голову, а потом пропал бы и хоть трава не расти? Да ещё когда дело сирот касается, о чём дед Ших Всеволоду рассказал.
Так что, с другой стороны, не тронул, хотя мог. Не играл с девичьими нежными чувствами, не забавлялся. Может, и надо спасибо сказать. Только вот когда это разум помогал в лечении душевной боли?
– Он ушёл, – шепчет Малинка.
– Да. Мне жаль.
– Почему он даже со мной не попрощался?
– Он сказал: «Ну, бывайте». Это обеих касалось.
Спорить сестра не хочет, склоняет голову.
Приходится снова действовать самой. Снимать комнату, просить горячую воду, уговаривать Малинку искупаться и поесть. Между делом удалось выяснить, что на рассвете отсюда уходит обоз к Вишнянкам. Вишнянки – город на стороне людей, почти на границе с горными народами. Вишнянку я первым делом для жизни выбрала, много хорошего про неё слышала, но так вышло, что дорога наша шла ближе к Старым лесам и пришлось передумать. До Вишнянок от дома ни за что было не добраться! А тут я в таверне на карту глянула и чуть не обомлела! Не могу понять, но мы оказались где-то очень далеко от места, где в лес входили. Тут пути пешком месяца два по прямой, а лесом ещё дольше. Не знаю, каким чудом мы тут оказались – не по воздуху же перенеслись?. Но об этом лучше подумать потом. Сейчас надо устроить свою жизнь и хотелось бы самим сделать выбор. Спасибо деду Шиху, денег как наберём, обязательно вернём долг, но оставаться в Осинах как-то неохота. Зачем знакомым деда такая обуза – за девчонок чужих отвечать? Решено! Едем в Вишнянки!
Малинка, к счастью, не стала спорить и причитать, что в Вишнянках её Всеволод ни за что не отыщет, а в Осинах отыщет. Наверное, поняла, что хотел бы – сразу бы о встрече сговорился, назвал бы способ, как с собой связаться можно. Но нет, он не взглянул ни разу, слова не сказал да сбежал, как только совесть позволила. Ждать нечего.
Ночь тяжёлой была. Малинка всхлипывала во сне, но я не только от этого просыпалась. Не знаю, отчего. Может, ту таверну грязную вспоминала, от беды в которой нас отсутствие денег спасло? Как я сразу на пороге не развернулась, увидав все эти сладко улыбающиеся рожи? Как сразу не поняла, что в злачных местах помощи искать нечего? Но здесь – другое дело, таверна приличная, бояться нечего. И страха нет… Жалко Малинку, но разбитое сердце назад не склеишь. Да и любовь ли это? Глядишь, повезёт, забудет, говорят же – с глаз долой, из сердца вон.
Потом глаза снова открылись в темноте. На улице давно тихо, на потолке отпечаток луны. Малинка уже крепко спит. На миг показалось, что кровать подо мною становится мягкой, расступается, словно вода. Но нет – показалось. Я напрягла спину, и набитый матрас напомнил о себе колючими краями. Но заснуть не получалось ещё долго.
* * *
Во дворе дома много лошадей, привязанных прямо под открытым небом. Приехали!
Всеволод едва не споткнулся, спеша войти в дом, выстроенный в Осинах для совета. В коридоре его уже встречали, ярко горели лампы, и пахло едой.
– Ну, вот и ты!
Гордей крепко обнял друга, при своём относительно небольшом весе и внешней худобе умудрившись хрустнуть костями. Молодой княжич за последний месяц, что они не виделись, ничуть не изменился. Широкая улыбка, хитрые чёрные глаза, собранные в хвост волосы, из которого выбиваются пряди. Кожаная рубаха, протёртая у ворота и на рукавах.
– Дай и мне его пощупать, – Ярый, не дожидаясь очереди, полез вперёд. Он был выше, а в остальном мало чем отличался от молодого князя, многие даже считали их братьями.
– Ну давай и ты пощупай, – Всеволод отпустил Гордея и гостеприимно раскинул руки.
– Бородищу-то отрастил! – недовольно сказал Ярый, обнимая друга и отворачивая лицо, потому что борода тыкала в щёки. – Завтра побрейся.
– Зачем? У мужика должна быть борода. Никто же не виноват, что у тебя ещё не растёт, потому что ты малолетний.
– Всё у него растёт, – благодушно заметил Гордей. – Но ты уж и правда побрейся завтра, будь добр, как-никак за невестой моей скоро поедем, не хочу, чтобы девица испугалась.
– Невестой? – Всеволод нахмурился, опуская руки.
– Да. Совет считает, что, породнившись с людским князем, мы сможем избежать войны. Внуки князя будут править Тамраком, так зачем проливать кровь, пытаясь его захватить? А лесной народ побоится с нами связываться, вдруг люди на нашу сторону встанут? Такой план.
– Гордей, у тебя может не быть детей с человеком. И даже весенний отбор… ты ещё ни разу не участвовал. И вообще…
– Он всё знает, – огрызнулся Ярый, скалясь. Крылья его носа дрожали. – Думаешь, он не слышал этого ото всех подряд каждую минуту с утра до ночи всё время, что ты отсутствовал?
Всеволод перевёл на Вожака глаза и понял – его уже вывернули наизнанку, уже описали все последствия, уже источили и задёргали, насколько могли.
– Прости.
– Ничего. Не знаю, чего все паникуют. Что такого? Ну, женюсь чуть раньше, а с детьми что-нибудь придумаем.
Всеволод как впервые увидел широкую застывшую улыбку друга и сказал:
– Да, конечно.
Но радость встречи уже почернела.
Советники все были с дороги. Последний зашёл, когда молодой княжич с друзьями только сели за большой круглый стол в довольно тестом полутёмном помещении.
– Ну всё, все в сборе, – Беляк, старый вояка, отметил присутствующих и тут же набросился на молодых.
– Всеволод, чего так долго? Я уже слышал, что там войска, сиди, рисуй схему. Ярый, какого беса ты опять драки затеваешь? Осточертело читать на тебя жалобы! У нас война на носу, а тут альфа как петух во дворе хвост пушит! Чтоб больше такого не было! Гордей… – лицо Беляка смягчилось. – Я слышал о твоём решении насчёт свадьбы. Ты уверен?
– Да.
– Объясни.
– Я должен попытаться остановить войну. Так, как смогу. Это самый простой и бескровный способ.
Беляк понурился.
– Конечно, с одной стороны ты прав. Но всё же… Твоему вожачеству всего ничего, и двух месяцев не прошло. Давай подождём, ты как Вожак выйдешь на отбор и оставишь детей. С человеком у тебя их не будет. Потом женись, если надо.
– И толку? Великий князь отдаст дочь именно для того, чтобы его кровь, его внуки наследовали Тамрак. Другие дети – помеха. Не будет законных наследников… сам знаешь, что ждёт тогда моих незаконных. Люди непримиримы и жестоки.
– Мы сможем их защитить.
– Сможем, кто спорит. Но что это будет за жизнь?..
Советники разом загомонили. Возмущение, планы по сохранению крови Вожака, крики о силе, которую нужно демонстрировать.
Гордей вдруг несильно хлопнул ладонью по поверхности стола, споры мгновенно прекратились.
– Я уже озвучил решение. Моё сердце свободно, никто не пострадает. И я устал слышать одно и то же. Давайте уже к делу. Брачная грамота, дары… каков ритуал? Что мы должны сделать?
– Грамоту писарь составит, – поднялся Буревой, который служил с Беляком. Всеволод огляделся, почему-то впервые подумав, что в совете состоят одни только бывшие вояки, кроме волхва, который сидел в углу и спал, прислонив голову к стене. – Подарки нужны, как соберёте, так и отправим.
– Нет, – Беляк тоже хлопнул по столу. – Не так.
– Так положено, – спокойно возразил Буревой.
– Писарь составит грамоту и отдаст Гордею. Тот сам поедет за невестой. Сам представится, предстанет пред Великим князем и сам грамоту вручит.
– Зачем?
Беляк не отрывал от молодого княжича глаз.
– Поедешь сам, познакомишься с ней и решишь на месте. И не хмурься, в твоём слове никто не сомневается. Но мы с твоим отцом, в отличие от совета, считаем, что женитьба нашему делу мало чем поможет.
– Судя по историческим хроникам, это помогает, – возразил Гордей, насколько мог, спокойно.
– Да. Но детей ведь у вас не будет.
– Может, будут. Чего думать раньше времени.
– Может, – покладисто кивнул Беляк. – Да только не твои! И ещё, ты забыл, Гордей, что не только дети наследуют землю, но и вдовы.
В комнате стало тихо. У Беляка вдруг дрогнули губы, но он с силой сжал их и неторопливо сел.
– Грамота будет готова к утру, и ты повезёшь её лично. Я как глава совета решил.
Молодой княжич молча склонил голову.
– Всеволод, схема готова? – Беляк выхватил у того из рук бумагу. – Ага, вижу. Лагеря, стоянки… Следы дивов?
– Нет, не единого. Они и правда ушли. Совсем. Последний корабль больше года как уплыл на их тайные острова, ни одного дива на побережье не осталось.
– Надо думать. Раз Козлоногих увезли, считай, про дивов на самом деле можно забыть. Жаль, что они оказались такими неблагодарными скотами! Теперь, после их заявлений о дарении земли кому ни попадя, мало кто поверит, что это они с нами на одной земле жили, а не мы с ними. Что никакого права чужой землёй распоряжаться у них не было.
– Белоглазых нет и нечего больше их вспоминать, – не выдержали члены совета. Дивов никто не любил. Когда зародилась жизнь, на Тамракских землях селились обе расы, но со временем дивы заняли край земли на границе с лесным народом и с людьми, создавая иллюзию, что их большинство. И уходя, дивы заявили, что именно соседям дарят эти земли, «запамятовав» о коренных жителях. То, что на этих же землях издревле звериный народ живёт, который своё отдавать не собирается, никому не интересно. Звериный народ всегда мало у остальных котировался, потому как жил по своей совести, не считаясь с чужими законами. И теперь мог за это поплатиться.
Беляк посмотрел на молодого княжича.
– Можете идти, разбирайтесь с невестой, а мы делами займёмся. Глядишь, и правда чудо произойдёт, делёжка миром обойдётся.
Гордей кивком позвал друзей и вышел из дома. Остановился во дворе, закинул голову к тёмному небу. Всеволод тут же встал у него за спиной.
– Старые маразматики, – выругался Ярый, останавливаясь рядом и тряся своими лохмами. Он не любил их в хвост собирать и стричь отказывался, так и ходил с метлой на голове.
– Не смей, – негромко сказал Гордей.
– Чего не смей? Бьют по самому больному и не видят, как тебя корёжит? Хочешь сказать, что они не видят, что тебе сидеть и слушать с невозмутимым видом – всё равно что в печи жариться? Будто кто в здравом уме подумает, что ничего не стоит жениться на незнакомой девке, которая всю жизнь будет нос задирать, потому как княжеских кровей, а тебя ставить ниже дворового пса, потому что ты самый натуральный зверь? По-ихнему – собака, без рода без племени?
