Внутри газовых камер. Подлинный рассказ работника крематория Освенцима

После этого нам оставалось дождаться одежды, которую должны были выдать. Новые заключенные уже давно перестали получать полосатую форму. Вместо этого выдали продезинфицированную одежду, оставленную заключенными, прибывшими до нас. Никто не удосужился дать нам одежду подходящего размера. Выдавали куртку, брюки, трусы, носки и обувь. Одежда часто была изношенной и полной дыр. Многие не могли влезть в свои брюки, а другим они оказались слишком велики. О том, чтобы пойти и попросить другой размер, не могло быть и речи. Они могли бы нас за это побить, хотя и сами были заключенными. Так что мы пытались обходиться своими силами, обмениваясь вещами. Но нужно было быть удачливым, особенно с обувью, чтобы досталась пара без дыр в подошве. Мне более-менее повезло, хотя вещи и были великоваты.

Поскольку я оделся одним из первых, а за мной еще оставалось много людей, я подошел к одному из заключенных, который нас брил, и предложил ему помочь в обмен на кусок хлеба. Заключенный, возглавлявший рабочую группу, согласился и дал мне маленькую машинку для стрижки волос. Я знал, как ею пользоваться, так как у моего отца была небольшая парикмахерская рядом с кафе в турецком стиле, которым владел мой дед. После смерти отца, чтобы заработать немного денег, я каждое воскресенье ходил в бедный район Барон-Гирш и предлагал свои услуги людям, которые не могли позволить себе нормального парикмахера. Именно из-за подобных примеров я часто говорю, что людям, которые страдали в детстве и вынуждены были учиться добывать себе пропитание, повезло больше, чем привилегированным, когда речь шла о выживании и адаптации в лагере. Чтобы выжить там, нужно было уметь делать что-то полезное, а не знать философию. В тот день это позволило мне заработать драгоценный кусок хлеба.

Вы не пытались узнать, что случилось с вашей матерью и сестрами?

Конечно, пытался. Я не мог перестать думать о маме. Я услышал, что кто-то говорит на ладино, нашем иудео-испанском диалекте, и спросил, не знает ли он, куда их могли отправить. Тот человек любезно ответил, чтобы я не волновался, что узнаю об этом на следующий день, а пока лучше не задавать лишних вопросов. Но такой ответ меня не удовлетворил, так что я подошел к заключенному, говорившему на идише, и спросил его по-немецки: «Wo sind meine Mutter und meine Schwestern?» («Где моя мать и мои сестры?») Он не ответил мне, просто взял меня за руку и подвел к окну. Там указал на трубу крематория. Я в недоумении смотрел в окно и понял, что он говорит на идише: «Все, кто не пришел с тобой, уже высвободились из этого места». Я смотрел на него скептически, не веря. Больше мы не говорили. Не могу сказать, что это произвело на меня большое впечатление. Было просто немыслимо, что они могли везти нас сюда, чтобы сжечь. Я подумал, что он просто хотел меня напугать, как это делают с новичками. Поэтому решил подождать до следующего дня и проверить сам. Но, как оказалось, тот заключенный был совершенно прав.

Как вы нашли своего брата и кузенов?

После того как получил одежду, я услышал: «Шломо? Где ты?» Это меня звал брат. Я узнал его голос, но не мог понять, где он. На самом деле он оказался очень недалеко, но мы не могли друг друга узнать. Мы были бритыми налысо, в одежде не по размеру. Это очень грустный момент, возможно, один из самых грустных. Видеть, в каком состоянии мы находимся… Но я не плакал. Даже когда я услышал о своей матери… Слезы перестали течь, и я больше не плакал, несмотря на всю грусть и боль.

Когда немцы наконец вывели нас из Бани, они повели нас в барак напротив. Он был совершенно пуст, не было ни кроватей, ни чего-либо еще. Нас оставили там до следующего дня, потому что в это время на территории лагеря находиться было запрещено. Мы оставались там, не в силах ни спать, ни лежать: как животные. Несколько религиозных мальчиков начали молиться в углу. Они, конечно, не смогли сохранить свои книги, но знали молитвы наизусть. На следующее утро, в девять часов, за нами пришли немецкие охранники и отвели в сектор BIIa, карантинный сектор мужского лагеря[18]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Рукопись Залмана Левенталя на идише была найдена в октябре 1962 года, захороненной во дворе крематория. Она была написана незадолго до начала восстания зондеркоманды, чтобы оставить запись об уничтожении евреев в газовых камерах. Левенталь умер в ноябре 1944 года, всего за несколько недель до освобождения. Из книги «Des voix sous la cendre. Manuscrits des Sonderkommandos d’Auschwitz-Birkenau», под редакцией Жоржа Бенсуссана, Revue d’histoire de la Shoah, № 171, январь – апрель 2001 г.

2

 Изгнание проходило в XV веке. – Прим. науч. ред.

3

 Фашистская молодежная организация. – Прим пер.

4

 Подробнее см. историческую справку о ситуации в Греции и Италии во время войны, с. 270. – Прим. авт.

5

 Подробнее о депортации евреев из Греции см. в исторической справке по истории Греции и Италии, с. 270. – Прим. авт.

6

 С марта 1943 года по август 1944 года из Греции в Освенцим было депортировано двадцать два состава (более пятидесяти пяти тысяч человек), в том числе девятнадцать составов из Салоников, два из Афин и один с Родоса. Состав евреев из Салоников также прибыл в лагерь уничтожения Треблинка весной 1943 года. – Прим. авт.

7

 Гуэльфо Дзамбони спас почти двести восемьдесят человек, предоставив им фальшивые документы. В 1992 году Яд ва-Шем в Израиле присвоил ему звание и медаль «Праведник народов мира».

8

 В переводе с греческого – «сопротивление». Греческое движение сопротивления называлось ЕАМ (Фронт национального освобождения).

9

 «Пошел! Пошел!» (нем.). – Прим. ред.

10

 Концентрационный лагерь Хайдари в западном пригороде Афин. – Прим. ред.

11

 Шломо Венеция был депортирован в первом составе из Афин и прибыл в Освенцим-Биркенау 11 апреля 1944 года вместе с двумя тысячами пятьюстами евреями.

12

 «Готово!» (нем.). – Прим. ред.

13

 Первая платформа для прибытия и отбора составов с евреями, депортированными с марта 1942 года по май 1944 года, до строительства большой платформы, ведущей в лагерь. Юденрампе находится на дороге между Освенцимом I и Биркенау. Более подробную информацию см. в исторической справке, с. 231.

14

 Архивы музея Освенцим-Биркенау свидетельствуют, что после отбора из двух тысяч пятисот евреев, депортированных одновременно со Шломо, в лагерь попали триста двадцать мужчин с регистрационными номерами от 182440 до 182759 и триста двадцать восемь женщин с регистрационными номерами от 76856 до 77183. Все остальные были немедленно отправлены на смерть в газовые камеры.

15

 В Освенциме-Биркенау термином «крематорий» (по-немецки Krematorium) обозначалось сооружение, объединявшее раздевалку, газовую камеру и крематорий. В Биркенау было четыре таких сооружения, помимо первого крематория в Освенциме I. Крематории II и III были построены зеркально друг другу, как и крематории IV и V. Они вступили в строй весной-летом 1943 года. Более подробную информацию см. в исторической справке, с. 243.

16

 Главная дорога, проходящая через весь лагерь (см. карту на центральном развороте).

17

 Все заключенные, поступающие в лагерь, должны были пройти процедуру дезинфекции и регистрации. До конца 1943 года эти процедуры проходили в двух зданиях, расположенных внутри секторов BIa (для женщин) и BIb (для мужчин) Биркенау. С декабря 1943 года новое здание Zentralsauna стало основным местом для дезинфекции и регистрации заключенных – как мужчин, так и женщин.

18

 Мужской карантинный лагерь (Quarantдnelager für Männer) – единственная часть лагеря, состоящая из одной линии бараков. Нацисты ввели «карантин» для всех заключенных, которые прибывали в лагерь, чтобы предотвратить занесение инфекционных заболеваний. Если эпидемии все-таки случались, врачи СС решали проблему, отправляя всех заключенных из зараженного барака в газовую камеру. – Прим. авт.