Сакральная хонтология

Иван Шишлянников

Сакральная хонтология

Я с вами!

Я с вами! Вы думали, что чад умирать оста́вил?

К чему тогда мой престол? К чему этот пакт с Небеса́ми?

Вам бы лишь хлеб – про́сите его не перестава́я,

К чему слова из мира другого? Глядите – звёзды над ва́ми!

–

Понимаю, что тяжело признаться себе́,

"Нас слепила Природа", но ведь Я был над не́й!

Дети, к чему это сотрясание во́здуха?

"Бога нет" – таков гимн Ричарда До́кинза.

–

Но он прав, Меня больше нет в вашей жи́зни,

"Бог мёртв" – мою смерть зафиксировал Ни́цше.

Это не значит, что Сын зря излагал уче́ние,

Вы выросли, оставьте позади свои колыбе́ли.

–

Все ваши войны – вовсе не Моя вина́,

Ангелы служат Мне, но у вас другая тропа́.

Я ради вас раскололся на разные ча́сти!

Будьте собой – ищите настоящее сча́стье.

–

Мне было непросто общаться с проро́ками,

Думаете, что им просто коммуницировать с то́лпами?

Сейчас для некоторых Мои слова – вербальное наси́лие,

Но это не так – Я допускаю вариативную метафи́зику.

–

У вас столько талантов, но вы используете их во имя зла́,

Это надо уметь – так искусно извращать Мои слова́!

Сидит человек, говорит на весь мир, что ве́рит,

Затем добавляет – Бог ненавидит ге́ев.

–

Ваши пастыри сле́пы, они исказили Мою любо́вь,

Не вмешиваюсь в ваши дела – не насылал Я пото́п.

И Сын многого не говорил, многое не де́лал,

На Его учении кто-то воспел ненависть к же́нщинам.

–

Вам не понять Меня, да и зачем это ну́жно?

Я подарил вам божественную любовь – обрати её в чу́вство.

Не нужно всех разделять по рангам, будто это в вашей вла́сти,

Вы удивитесь, когда умрёте, а пока что – Я с ва́ми!

Миссия мудреца

Мы пришли держать слово во имя добра́,

Только глянь: позади нас выжженная земля́.

Словно глянец – блестит и переливается, вся в крови́,

Но у событий разные оттенки – растиражируем истину в СМИ́.

–

Как думаешь – почему все вокруг такие ретрогра́ды?

Впору очертить из соли круг, чтоб нас не достали кошма́ры.

Мы им несём истину, а они истово сопротивля́ются,

Всё в пепле, в горьких слезах – гадкая ода вита́льности.

–

Мы небесный отряд, нас кто-то послал – зага́дка,

Достоевский из наших, он вот избрал христиа́нство.

Это достойный выбор, но нам уже не подхо́дит,

Мы натянуты, будто струна – состояние перехо́да.

–

Некоторые мудрецы ненавидят этих люде́й,

Всё понимаю: вот постмодерн, а где постчелове́к?

Такая у нас вот великая битва – искать отголоски смы́сла,

Загружаем информацию в мысли – питаемся гни́лью.

–

Мне это не нравится – я каждый день ем из помо́йки,

У кого-то попойки, у меня война идеоло́гий.

Это не фасцинация, это иной теза́урус,

Мы изучаем язык, а он ведёт всех нас за но́с.

–

И какого чёрта? Мой союзник снова осле́п,

Выбрал жёсткие догмы, заковал себя в це́пь.

Лишь детский лепет, попытка раскрасить око́вы,

В космосе гипернова, что освещает отсутствие во́ли.

–

И вот он я – философский ши́фтер,

Использую всю палитру цветов: бард скептици́зма.

Моё отношение к Вечному – кот Шрёдингера,

Собираю себя из блоков – каждый раз по-но́вому.

–

Это удивительная война – пока нет страте́гии,

Люди о ней не знают: им бы традиционные це́нности.

Не прошу у вас прощения – это философский демонта́ж,

Смотрю на мир с помощью тысячи глаз – паралла́кс.

Арес, мы поумнели

Приветствую, Леонид, в отроках дух Спа́рты,

Спал ты, но Рок воскресил тебя из земного пра́ха.

Слева от меня – Афина, справа от меня – Аре́с,

И Зевс сражался за Правду, здесь каждый бое́ц.

–

Раньше титаны ходили по земле, их смыл пото́п,

Великая машина войны – сияющий Вавило́н.

Авраам сражался с царями, ему помогал Бо́г,

Тени мне говорят – человек не может без во́йн.

–

Это было "ветхое" время, вёл войну Алекса́ндр,

Но для Диогена он лишь тень: забвение – производная сла́вы.

Мы слабы – ведь решили сложить мечи́,

Иудеи хотели войны, страдали от ложных месси́й.

–

Только подумать: ООН запрещает разрывные патро́ны,

Читаешь учебники – тебя трясёт от трагедии в Ко́сово.

Дроны, танки, ракеты – зачем нужны диплома́ты?

Давайте кормить Ареса – помните Нагаса́ки?

–

Афина – богиня мудрой войны, есть в этом фа́льшь,

Война не бывает мудрой, война – это кровь и гря́зь.

Мои предки защищали дух русский, теперь они па́мять,

Отложи свой автомат, давай сражаться слова́ми!

–

Давай сядем за стол, не будем вспоминать тира́нов,

В этом нет Правды, они оставили на теле истории шра́мы.

Признаем свой несовершенный ге́незис – мы не так уж мудры́,

Помни: мёртвые – единственные, кто видит конец войны́.

И гвозди заговорят

Тектон работал: потные ланиты, ходят желваки́,

Остов мой из металла, но всё ж решил заговори́ть.

О, мастер, знал ли ты, что это непростая древеси́на?

Так встретятся Земля и Небо – се неотврати́мо.

–

Смотрел он на меня – отягощённый челове́к,

В мозолях руки, страдание порождает хле́б.

В хлеву родился Мальчик, его узрели пастухи́,

На скорбное лицо смотрю, тоска рисует мастерски́.

–

Господь, за что мне эти муки? Я сошёл с ума́,

Вот видится кошмар, он разъедает мне глаза́.

Работал я всю ночь, весь день – и вот ито́г,

Пора на отдых уж – сковал меня мо́рок.

–

Тектон, уймись, на всём печать Созда́теля,

Природа – тоже книга, эманация Сава́офа.

Кому-то ангелы, кому-то сны, кому-то гво́здь,

Хочу сказать, что ты ещё сыграешь свою ро́ль.

–

Ты делаешь кресты для Римлян, горько пла́чешь,

Колени стёр уже давно – "За что мне эта ка́ра?".

И вот тебе явился я, ведь ждёт тебя награ́да,

Однажды на твоём кресте будет распято Бога ча́до.

–

Сначала будут целовать, потом начнут плева́ться,

Впитаешь горечь, таков уж план – есть ты медиа́тор.

Ибо искусный творец, твоё сердце чисто́,

На твоём кресте умрёт Бог, сойдёт ради нас в Шео́л.

–

Никто не будет проклят, даже Иу́да,

У Бога много чудес, во всём Его му́дрость.

Будет тяжко в начале, покажется, что это коне́ц,

Но Конец есть Начало, Зло станет Добром – возрадуйся же тепе́рь!

Метафизика вещей

Паук, что ты там ткёшь? И ради чего́?

Нам недолго осталось, вот уж скоро исхо́д.

Я тоже мечтал о деревьях и ве́тках,

Сейчас я заляпан в крови челове́ка.

–

Платок, ты же тоже о многом мечта́л?

Мной владела девица, она была так чиста́!

Природная красота, святая неви́нность,

Много с тех дней событий случи́лось…

–

Кровать, держи слово, помнишь те дни́?

Как уж не вспомнить горький привкус слезы́.

Отец той девчонки все деньги пропи́л,

А она продавала тело, чтоб деньги добы́ть.

–

Топор, сейчас ты самый жалкий из на́с,

Что же случилось? Ты куда пропада́л?

Ребята, вы не поверите, но я совершил преступле́ние.

Обух мой раскроил на днях чей-то че́реп.

–

После этого меня бросили на пол, а я зарыда́л,

Нас столько здесь собралось, во что играет Судьба́?

Та девчонка продавала тело, но молилась Бо́гу,

И я тоже молюсь за нас, не хочу остаться сво́лочью.

–

Вот вы не понимаете, а вон там висит тру́п,

Это не вина верёвки, это претит её естеству́.

И самое страшное в том, что он не выключил ча́йник,

Наша смерть – ничто, подумайте о целом зда́нии.

–

Мы многое видели: смерть, злобу и бо́ль,

Лишь инструменты, но знаем, что мир непро́ст.

Надеюсь дым заметят, нас же пожрёт ого́нь,

Я слышал об этом от Сони – Хвала тебе Боже, грядёт Эсхато́н!

Либертас

Говорят: "Путь на Небеса лежит через Преиспо́днюю",

Но их сладкие речи Геенну и со́здали.

Считают: "Не зря проливаем кровь, мы войско Сме́рти",

Но у Смерти есть идеалы, а им вы не ве́рьте.

–

Им нравится топтать святыни: "Таков Ктулхуце́н",

Они расчеловечили нас: "Человек есть жалкий че́рвь".

Над миром Традиции они надруга́лись,

Если чтишь опыт предков, то ты попросту ва́рвар.

–

Ещё гуманисты нам предвещали беду́,

Ингуманисты пошли дальше, ждут, когда нас сотру́т.

Это сумрачный мир, он состоит из ко́да,

Однажды земное ядро начнёт штурмовать со́лнце.

–

Ланд скажет: "Капитал важен, впереди акселера́ция",

Если снимешь очки идеологии, то увидишь фрейм "Подчиня́йся".

Ты в этой системе координат цифра – ничто́,

Ингуманизм растопчет нас, ведь Модерн сдулся – не смо́г.

–

Уж лучше удариться в архаику, святить Ге́лиоса,

Чем разделить с ними комплекс неполноце́нности.

Нигилизм уже не в моде, он же едкий, как кислота́,

Хватит смотреть на Запад, умеешь только повторя́ть?

–

Гераклит говорил, что "большая часть людей глупа́",

У нас своя идентичность, но зачем её изуча́ть?

Тебе показали мираж, а ты и не про́тив,

Забавно, что тюремщики говорят от лица Свобо́ды.

Аид, ура тебе!

Гиппократ, вот и ты – я ждал тебя давно́,

Харо́н поклонник медицины, прими и мой покло́н.

Асклепий, Панакея – просили за тебя, меня моли́ли,

Тебя уж ждут, герой, рукоплескает весь Эли́зий.

–

Слава славе рознь, ты человек, не Бо́г,

Перед тобой Аид – покровитель тех, кто мёртв.

В моей ты власти, смертный, встанешь на коле́ни?

Болезни отступили, их прогнал какой-то "ле́карь".

–

Чума идёт от полиса до полиса – их души льнут ко мне́,

Потом Танатос заявляет: "Владыка, в мир пришёл мудре́ц".

Доколе, Зе́вс? Опять кого-то натаскал Герме́с?

Смотрю: там ты, лишь те́нь – не бое́ц, не Одиссе́й.

–

Какой-то червь решил артачиться, хулить Судьбу́?

Ты не Гомер, но слеп – избрал неверную стезю́.

И как Олимп позволил смертному подо́бное?

Даю тебе минуту – порази меня рито́рикой.

–

Аид, ликую я, такая честь стоять перед тобо́й,

И Персефона здесь, хвала и ей за шелест кро́н.

Ты правду говоришь, мне надоело видеть го́ре,

Не гордость говорит, а Надежда – из ящика Пандо́ры.

–

Всё понимаю, Владыка душ – се твой хле́б,

Но людям нужно много жить, чтобы помудре́ть.

Зачем богам глупцы, что топчут эти зе́мли?

Я их лечу, они цветут, создают Лике́и.

–

Изучат мир, поймут Добро – обрящут Све́т,

Подумай сам: возьмёт их седина, но сколько будет же́ртв?

Вам строят алтари, возводят храмы, слёзно мо́лят,

И ты пожнёшь достойный плод – отстроишь здесь Некро́поль.

–

Скажу и так: мы созданы богами – это че́сть,

Грек не боится смерти, чтит заветы Де́льф.

Философы напишут про тебя – ты мера всех веще́й,

Я дал им жизнь, чтоб понимали – достойно нужно встретить Сме́рть.

Вечная Терра

Разум мой узнал тебя, взор зацепился за рога́,

Тебя оплёл ярчайший Свет, в нём зрею я Сина́й.

И быть не может, оживший архетип – так глаголил Фре́йд,

Что делает в моей квартире законодатель Моисе́й?

–

Я вжался в кресло, на руках моих криста́ллы,

И что за Свет мерцает за окном, это что – пульса́р?

В моём немалом зале вещи все пропа́ли,

Смотрю по сторонам, мой Бог – фантомы воскреса́ют!

–

Тебя я знаю – Ролан Барт, а там сидит Фуко́,

Читал про вас, общался с вами – постоянный диало́г.

Вот это да! Мой образ мысли есть "номад", а вот Делёз,

Но почему вы здесь? Вас Бог сюда привёл?

–

Меня пугает Тьма, меня пугает пепел за окно́м,

Там чёрная дыра, мой зал – корабль: вон и горизо́нт.

Пенроуз и Хокинг думали об этом, теперь и наш черёд?

И почему молчите вы? Какой в безмолвии то́лк?

–

Платон, Сократ, вокруг вас легио́н,

Всё сузилось до комнаты, но место всем нашло́сь.

Даймония послал мне Бог – я визионе́р,

Вы не химеры – нет, вы – центральный не́рв.

–

Я осмыслял бытие, ваши души помогали мне в э́том,

Один у нас этос, ведь терраформируем ве́чность!

Аристотель, спасибо, ковал ты из меня поэ́та,

Ура! Всё понятно, это агония тела, а вы – мост в посме́ртие.

Судьба человека

О, Боги, вот он я – мессия, долгожданный ца́рь,

Олимп, святая ты гора – Зачем Зевес меня посла́л?

Аид сидит себе в Гадесе, гадает на грана́тах,

Шучу, не знаю я, какие у Богов заба́вы.

–

Уж ладно! Мой кузен – великий Промете́й,

Зажёг огонь, культуру дал – поклон ему отдай же, челове́к.

Зевес, конечно, Бог строптивый – всех он наказа́л,

Но как ещё познать, что есть добро, как громыхает поступь зла́?

–

За этим тут и я! Смотрите, будто сын Афи́ны,

Из золота моя броня, а мышца? Такой не видели вы си́лы!

Арес, тьфу на тебя! На моём фоне ты лишь не́мощь,

Пришёл я в мир, готов бороться, хочу, чтобы Добро воспе́ли!

–

Иду вперёд – но, где живут злодеи? Не вижу и́х,

Титанов нет, гигантов нет, как мне найти ехи́дн?

Какой-то странный Мир! Все плакали и вы́ли,

Пришёл рассеять Тьму, где прячется проти́вник?

–

Старик, скажи мне, будь так мил – где идёт война́?

Молили вы, грозили Небесам, кричали – "Тут кошма́р!".

Пришёл герой, смотрю вокруг, не вижу ничего́,

Зачем тогда кричать? Вы звали, я пришёл.

–

Ха-ха, герой! Что ты себе придумал, что это за эпо́с?

Ты оглянись вокруг, младенцы мы, так где ты ищешь зрело́сть?

Тела их подросли, но духа в этой плоти далеко нема́,

Грызут друг друга, пьют, дерутся – вот и вся "война́"!

–

Ты прежде, чем бросаться в Мир – поду́май,

Человек свой главный враг, себя же он и гу́бит.

Ты выдумал себе врагов – ехидн, титанов, страшных га́рпий,

Но нет кошмара пуще нас – хоть это люди не призна́ют!

Свеча

Раньше тебе казалось, что ты родился слепы́м,

Всё было затянутой пеленой: казалось, что мир плы́л.

Чудилось, будто он состоит из расплавленных цифербла́тов,

И голоса раздавались как-то приглушённо – советское ра́дио.

–

Тот человек в подъезде, чем же он бы́л?

Не пил, не бил, ребёнок в душе, но телом – стари́к.

У него был в сердце родник, он тебя окропи́л,

Сказал нечто простое, но убойное – "Их возлюби́".

–

В спящей многоэтажке, в том, что зовётся "пане́лькой",

Смог найти человека, который во что-то ве́рил.

Он коснулся твоего разума простыми слова́ми,

Ты прозрел тогда, обомлел от того, как стало я́рко.

–

"Теперь ты свеча" – он так тебе сказа́л,

Свеча – источник света, не убирай её под крова́ть.

И с этим теплом, что источала твоя душа́,

Ты пошёл по лестнице жизни, чеканя уверенный ша́г.

–

У них не было света, а ты им его дари́л,

Привнёс в мир любовь, стараясь и других воспламени́ть.

Ты был душевным калекой, но тебя обнови́ли,

Не вдыхал испарения золота, не копил, как долги, оби́ды.

–

Самое обычное детство – быть может в чём-то тёмное,

Ты вырос хорошим, но не снискать тебе слова до́брого.

Может в этом и смысл – быть обычной свечо́й?

Может это был не обычный старик, ведь в каждом живёт Госпо́дь.

Щит Любви

Я бы тебя не уничтожил, даже если бы было мо́жно,

И никакие морозы не заставили бы меня согревать твоими останками во́здух.

Всё так просто – мои слова пропитаны доброто́ю,

Ты Человек с большой буквы, так давай же творить исто́рию.

–

Давай напрягать мышцы, но не дай бог разорваться тро́мбу,

Будем бежать по полю, ощущая крепкие но́ги.

Наш антидот приятен, он очищает мы́сли,

И деяния наши – пример: пример любви без коры́сти.

–

Жёлтое небо без звёзд, солнце ласкает ли́ца,

Святая вода из рек, которой нельзя напи́ться.

Полки с пыльными книгами, надежда на "тайного" Бо́га,

Всё вокруг изменилось, нас кусает злая эпо́ха.

–

Ты заходишь на стримы ребят, что тоже ищут себя́,

Они разжигают огонь, а ты им подносишь дрова́.

Понимаешь, что религия – ветер, кусающий тёплые щёки,

Спасаемся из этой культуры, по-иному толкуя Проро́ка.

–

Сквозь буран, сквозь бурю, сквозь боль – шагаем по грязным ли́стьям,

Мы не кривим душой, ведь мы с тобою не ли́сы.

У нас особый тандем, попытка создать засло́н,

Мы – щит от порочного Мира, мы – щит, что зовётся "Любо́вь".

–

И все эти строки тебе, ведь ты моё Не́бо,

Я знаю, что ты на душе, где бы я не́ был.

Может многое и предстоит, поджидает битва с драко́ном,

Но сердце уже не болит, ведь с тобою мы Зло побо́рем.

Призраки культуры

Призраки гуляют по Ми́ру, великие эйдосы, что мы схорони́ли,

Маркс, дела твои ка́к? На полке пылится твой "Капита́л".

Статуя Свободы теперь слепа́, повязка Фемиды её сокрыла глаза́,

Улыбка окрасила чужие уста́, фашизм и коммунизм мертвы – торжествуй, либера́л!

–

Или нет? Или всё не так, как ты ду́мал?

Век секулярный не смог одолеть веру в ду́хов.

Призраки существуют – хотя бы в виде ностальги́и,

Человек всё ещё верит, но что делать с рели́гией?

–

Искать, любить, страдать – что-то должно внутри бы́ть,

Не вера фанатика, не вера учёного – речь про шлифованную мы́сль.

Кто сказал, что это процесс быстрый? Подкрадись к Истине, будь ры́сью,

Разукрась полотно жизни кистью, рассеяв все страхи моли́твой.

–

Это молитва Фомы, молитва человека, что ище́т,

Ищет нечто весомое, нечто, что привнесёт смы́сл.

Ведь вера без дела мертва, ведь вера – человеческие слова́,

На дискурс о Природе падёт тень монструозного Христа́.

–

Моё нутро преобразится, внутри меня скептици́зм,

Пиррон, фидеизм, попытка понять язы́к.

Желание стать выше в плане духовном, достать с неба звезду́,

Не преумножать зло, чтобы не просыпаться в кровавом поту́.

–

Я готов говорить о Боге, хотя больше мне хочется жи́ть,

Чтобы смотрели на мой ли́к, чтобы он за меня говори́л.

"Вот богоискатель: его ум – это меч, он идёт только вперёд",

Известно и то, что тропа непроста, ведь любовь – это в чём-то и бо́ль.

Зов бездны

Только я, только ты – бескрайнее озеро мы́слей,

И вера моя в Тебя – пусть скажут же, что я ми́стик.

Мой трактат о нас, он о том, как нужно молча́ть,

Тишина, что глушит звуки Природы, что ест голоса́.

–

Уже по колено, я готов погружаться на дно́,

Не хочу делать больно другим, мне бы залечь в око́п.

Воронка войны, где Смерть говорит о ве́чном,

Остриё бытия, что сластит горечь Гаде́са.

–

Да что акваланг? Я буду плыть на пределе возмо́жного,

Не сойти бы с ума, экстаз перекрывает во́здух.

Мои лёгкие тренированы, а мысль бежит вперёд,

Метафизическая война, где человек и есть фро́нт.

–

Тёмные воды озера, что нами зовётся жи́знь,

Я назвал его "озеро", но это всего лишь язы́к.

Что там – за чертой – я не знаю и знать не хочу́,

Нырнул в водоём, хочу чувствовать, что живу́.

–

Уже середина пути, понимаю, что меня шторми́т,

Вот в этом и сущность веры, она ориентир в "пути́".

И все эти споры о Вечном – они уже здесь не важны́,

Я достиг своего предела, дальше не видно ни зги́.

–

Это безумие, друг, что же мне делать да́льше?

Философия не даёт опоры, лишь запахом "Истины" ма́нит.

Я смотрю в глубь – это мираж, но всё бесполе́зно,

Начинаю погружаться дальше, называй это "зовом бе́здны".

Мужество быть

Ты искал смысл, люд тоже его иска́л,

Глаголил про толщу воды, про искорёженный батиска́ф.

Не знал, где Свет, надеялся на мощь фона́ря,

А потом ты всё понял, ведь наконец-то открыл гла́за.

–

Свет существует, он сокрыт внутри на́с,

Но мы жалуемся на Мир, хотя Мир – попросту фа́кт.

У него нет воли, нет конкретных наме́рений,

И возможность изменить отношение – для тебя теперь "Открове́ние".

–

Церковь осталась где-то за бо́ртом, зачем это бре́мя?

Вечность вопрос времени, ты стал рыцарем ве́ры.

Не веришь в святые истины, сплетаешь из мудрости щи́т,

Ты просто нашёл опору, принял то, что зовётся "бы́ть".

–

"Мужество быть" – так бы сказал Цицеро́н,

Есть нечто вне Мира – туда ведёт плеяда доро́г.

До́рог мне факт того, что я способен ду́мать,

И думы мои – канат, а страх мне становится дру́гом.

Фидеизм

Ох, опять богословие, опять пустосло́вие,

Вас уже растоптал Вальтер, а как же деяния ло́гиков?

Дарвин ворвался в Мир, показал эволюцию ви́дов,

Какая уж вера теперь? Какие библейские исти́ны?

–

Но дело людей живёт, человеку нужна подде́ржка,

И вера в наших сердцах, свет Истины всё ещё бре́зжит.

Проповедник взойдёт на кафедру, начнёт свою длинную ре́чь,

Сошлётся на слова Павла – "Возрадуйтесь наконе́ц!".

–

Мой дорогой клирик, о чём ты мне говори́шь?

Посмотри-ка скорей на вселенную, её завёл Часовщи́к?

Наука потрепала миф, наука затронула ве́ру,

И не буду верить в то, что я потомок Адама и Е́вы.

–

Хватит уже, апологет, мне не нужны твои приме́ры,

Объективная красота? Я вот в неё не ве́рю!

А ещё посмотри сюда – рождаются мёртвые де́ти,

Теперь закрой глаза: представь пепел людской и пе́чи.

–

Я буду следовать Христу́, используя его образ, как свечу́,

В тёмном коридоре жизни отдушину в вере найду́.

Я за "слабую теологию", в моей вере есть место для Ду́ха,

И для Бога здесь место есть, Его нет, но Он обязательно "бу́дет".

–

Вот крест, видишь тут красоту? Мне она не дана́,

Истлела вера Традиции, от неё осталась зола́.

Распятый висит на дереве, на лбу выступает кро́вь,

Кровь явит не только страдания, в крови явится не-существующий Бо́г.

Христианский атеизм

Я верую в со-бытийного Бога – внемлите, мой "символ ве́ры",

Сей Бог – практически призрак, а мне не нужна це́рковь.

Писание – человеческий текст, а Иисус – даритель наде́жд,

Не думаю, что он воскресал, думаю, что он истле́л.

–

Он не зря эту ношу нёс, лелею его слова́,

И много я вижу хорошего в творчестве христиа́н.

Но догмы мне не нужны, отвергаю святую Тро́ицу,

Читаю иногда псалмы, чтоб душою мог успоко́иться.

–

Думаю я по-разному, мой Бог не создавал Ми́р,

У меня плоская онтология: с Богом мы с вами равны́.

Что после смерти будет? У меня нет такого отве́та,

Хоть и буду я крайне рад, если нам уготована ве́чность.

–

Мои воззрения крайне просты, иные в них есть чудеса́,

Разве это не чудо, когда тебя покидает а́нгст?

"Мужество быть" и вера – это меня вдохновля́ет,

Мой Бог взывает ко мне, а я Ему отвеча́ю.

–

Это "евангелический фидеизм", спекуляции мне не нужны́,

Я лишь формирую стержень, что мне помогает жи́ть.

Тёмная теология: гиперобъекты и клокот моли́тв,

Это "слабое" богословие, а ключ к нему "атеи́зм".

Сладость отчуждения

Здравствуй, отчуждение, рад тому, что ты е́сть,

Ведь ты тот самый крест, ведь ты базовый гре́х.

С тобой не нужно мириться, я буду бороться с тобо́й,

Да, я "обречён на свободу", но не скорблю, как Сартр Жан-По́ль.

–

И чего мне тебя бояться? Ты лишь образ, ты Сме́рть,

Я не буду от тебя бежать, так не поступает мудре́ц.

Умру я однажды, что дальше? Что же с этим не та́к?

Мне не нужны неврозы, мне бы изжить а́нгст.

–

Сократ говорил о нас, глаголил, что мы тще́славны,

В чём наша мудрость? Ведь мы ничего не зна́ем.

И все наши мысли – догмы, суть застывшая гли́на,

Но "Я" не стану статуей, претит мне каменный и́дол.

–

Я исповедуюсь вам: в своей вере и в своём неве́рии,

Меня пугает тот факт, что на мне такая отве́тственность.

Каждый акт гедонизма пронзает стрела солипси́зма,

И потому я нашёл Того, Кто в итоге дарует мне смы́сл.

–

Скажет мне пастор громко – "Радуйтесь, братья, всегда́",

Я не хочу это делать, мне аффирмация не нужна́.