СССР 2010 На штурм новых рубежей!

– А ты с какой целью интересуешься? – Если бы не знал историю семьи, подумал бы, что в родовое древо где-то евреи затесались. – Ради спортивного интереса или что-то предложить хочешь? А то наслушался я про твои таланты, но видеть так и не довелось.

– Хочу, почему нет. – Я пожал плечами и положил себе ещё кусок мяса. – Например, можно открыть кооператив…

– Чтобы я, боевой генерал, – начал заводиться Николай Иванович, даже не дослушав, – пошёл в барыги?!!

– Микояны барыги? – Я ничуть не испугался генеральского гнева, хоть многие за столом инстинктивно втянули головы в плечи. – Фрунзе? Они плотно на производстве пластиков сидят. А сейчас как раз занимаются внедрением биопластика из конопли, мне Диана Микоян рассказывала. Или Косыгины? Может, они барыги, потому что у них несколько фабрик в швейном кооперативе и их продукция расходится так же, как импортные шмотки?

– Нет, но… – Дед Коля смутился от названных фамилий, однако мнения своего менять не собирался. Но не на того напал.

– Без «но»! – Я ничуть его не боялся, поэтому говорил предельно жёстко. – Или, может, я барыга? Вон и ларьки с шаурмой, и песни, и игры, и всё это мне деньги приносит. Ты скажи, я завтра же всё закрою на хрен! Плевать, что люди работу потеряют, что останутся голодными, без привычных развлечений, главное же, чтобы барыгой не быть! Ходить строем под барабанный бой, жрать из алюминиевой миски однотипную баланду, такую же, как у всех, и не дай Бог не высовываться! Я правильно понял?!

– Охолони!!! – стукнул кулаком по столу Дмитрий Иванович. – Чего завёлся-то?!

– Да потому что достало! – Я взял себя в руки и медленно выдохнул. – Извините. Надоело вот это всеобщее, сиди, ничего не делай, там наверху лучше знают как надо. Зато если что-то надо – умри, но сделай, ты же пионер, комсомолец, коммунист! И даже ничего не щёлкает, что, если постоянно подавлять инициативу, потом бесполезно что-либо требовать.

– Ну и чего ты хотел предложить, инициативный наш? – Было видно, что Николаю Ивановичу неудобно, что он, не разобравшись, вспылил, но и извиняться отставной генерал не собирался, поэтому ограничился ехидством. – Давай излагай.

– Хотел предложить вам организовать кооператив по изготовлению дронов. – Идея мне в голову пришла внезапно, но чем дольше я её мусолил, тем гениальней она мне казалась. – Небольших роботов-беспилотников для армии.

– А-ха-ха-ха!!! – зашёлся смехом Николай Иванович, и остальные тоже заулыбались, мол, пацан херню спорол. – Думаешь, это так просто, взять и начать выпускать что-то для армии?!!

– Не вижу ничего сложного. – Я пожал плечами, продолжая поглощать мясо и игнорируя насмешки остальных. – Во-первых, для начала можно ориентироваться на гражданских. Разработать пару линеек, что пойдут в производство, да вон хотя бы тех же квадрокоптеров с камерами и тяжёлых шестивинтовых аппаратов для сельского хозяйства. И те и другие с руками оторвут. Чтобы насытить спрос придётся чуть ли не завод ставить!

– Ну, с камерами твои игрушки ещё ладно, – небрежно отмахнулся дед Коля. – Лесники там, ещё кто, может, и возьмут пару штук. Но на хрена они колхозникам-то?!

– Им как раз крайне необходимы. – Я ничуть не беспокоился, потому что точно знал, как будет развиваться беспилотная авиация. – Самый простой пример – обработка полей химикатами. Для этого нужно или трактор заправлять, который будет поливалку таскать, или самолёт снаряжать. И то и другое дикого бабла стоит. А можно купить дрон грузоподъёмностью килограмм в пятьсот и с устройством распрыскивания, который можно на УАЗике-таблетке приволочь, запустить, и он сам будет летать по заданному маршруту. И обратно возвращаться. Только канистры меняй и все. Экономия гигантская получается. А вот когда в Министерстве Обороны поймут, что современной войне без беспилотных устройств никуда не деться, можно сделать ход конём!

– И какой-же? – А вот теперь генералы ничуть не веселились, а слушали внимательно и даже нетерпеливо. – Давай, заканчивай, раз начал!

– Да всё просто. – Я пожал плечами. – У нас уже будут мощности для производства. Просто меняем подвес с баков на держатели для четырёх-пяти ФАБ-100 и получаем малый фронтовой бомбардировщик, способный выполнять задачи в полной темноте, без риска для личного состава. Согласитесь, мало приятного, когда среди ночи в блиндаж вдруг прилетит фугас, который оператор положил точно в окно или дверь. Заинтересует это командование? Я думаю, да. А учитывая, что эта ниша вообще никем не занята, куда они обратятся?

– В таком разрезе вполне может быть. – Генералы были самодурами, привыкшими к подчинению, консерваторами, не признающими новшеств, но они точно не были дураками. К тому же прошли войну и знали, как быстро меняется обстановка с появлением нового вооружения. – Надо посмотреть в натуре, так сказать. Но вот вопрос, раз такие перспективы, почему ты сам не займёшься этим? Парень ты хваткий, что делать, явно представляешь. Зачем тебе я?

– Николай Иванович, вы же сами всё прекрасно понимаете. – Я тяжело вздохнул, обведя старших родственников взглядом. – И ты, дед, тоже. Одно дело, когда беспилотники будет делать какой-то пацан, пусть даже родственник, а совсем другое, когда отставной генерал, бывший… а какая у вас была должность?

– Начальник главного штаба сухопутных войск Вооружённых Сил СССР. – И всё же деду Коле удалось меня удивить. – Генерал армии в отставке.

– Нихре… то есть извините. – Я с трудом, но взял себя в руки. – Короче, вы сами всё знаете. Ну и, чтобы два раза не вставать, мне просто неинтересно заниматься именно развитием производства и продвижением. Заменить собой НИОКР, придумать, разработать модель – это запросто. Программное обеспечение написать, обкатать, чтобы всё работало как часы, запустить технологический процесс – это я тоже могу, это мне интересно. Но вот бегать пробивать, что там с поставками, звонить нужным людям, договариваться со сбытом – это не моё. Уверен, что дед Николай тоже такое не особо любит, но он со своим опытом может напрячь нужных людей, чтобы всё заработало. Поэтому, кроме него, начальником быть некому. Если, конечно, захочет настоящим делом заняться, а не диван дома протирать, или там на даче цветочки поливать.

– Ты меня на слабо не бери, – ехидно прищурился тот и повернулся к Дмитрию Ивановичу. – Как думаешь, дело выгорит?

– Сам как считаешь, учитывая, что смотреть на его задумку приехал Василий Иосифович? – А вот то, что дед был полностью на моей стороне, оказалось неожиданно приятно. – Но, опять же, сломя голову кидаться не стоит. Надо сесть, всё посчитать, обдумать. И начать предлагаю вот с чего. Семён, хватит тебе под чужой фамилией ходить. Ты Калинин! Сын героя! Тут нечего стыдиться, гордиться надо! А то в глаза людям совестно посмотреть, родной внук, а будто чужой.

– А кто в этом виноват? – Я не ожидал, что разговор свернёт в такую плоскость, но мгновенно завёлся, не собираясь выслушивать упрёки. – Не подскажешь, почему так получилось?!

– Подожди, Семён! – не дала разгореться скандалу Кристина Дмитриевна. – Не злись. Да, мама была неправа, но это было давно, да и её больше с нами нет. А жизнь продолжается, и допущенные ошибки надо исправлять. Ты большой молодец, что заботишься о матери, но подумай вот о чём. Она скоро вступит в брак и возьмёт фамилию мужа, так?

– Эм… – Я почесал в затылке, сбитый с толку неожиданным вопросом. – Если честно, понятия не имею, но… вполне возможно. Скорее всего, так и будет.

– Вот видишь, – кивнула тётушка. – И ты не против этого.

– А с чего мне быть против? – Я пожал плечами, а потом до меня дошло, к чему она ведёт. – А вон вы про что!

– Именно, – кивнула хитрая женщина. – Пока вы оба были Чеботарёвы, твоё упрямство имело под собой основание. Но когда ты останешься один с такой фамилией… то зачем? Тем более что по документам ты входишь в нашу династию. Удалось найти запись о подаче заявления на регистрацию брака. Регистрация, к сожалению, не была завершена, но так как Паша служил военным, а твоя мама ходила беременной, применима особая форма, по которой ты считаешься рождённым в законном браке. Там немного сложнее, но зачем сейчас забивать голову юридическим тонкостями. Захочешь – сведу с человеком, кто тебе всё подробно растолкует. Главное, по факту ты Калинин и у тебя нет моральных или иных преград, чтобы принять свою настоящую фамилию.

– Неожиданно. – Я потёр лоб, чувствуя, что мозги начинают плавиться. – Мне… нужно подумать. Не обижайтесь, но это не тот вопрос, который я готов решить вот так с полпинка.

– Понимаю. – Дмитрий Иванович переглянулся с дочерью и кивнул. – Поговори с мамой. Уверен, она будет не против. А пока давай посмотрим, чего ты там напридумывал. И методику новую надо записать, а то мало ли, забудешь чего. Вера, принеси тетрадь и ручку! А ты не фыркай, а пиши давай! Коля прав, всё должно быть по правилам, иначе это бардак, а его нам не надо! Так что доедай и начинай, а мы пока воздухом подышим. И покумекаем, стоит ли этим твоим кооперативом заниматься и как лучше это сделать.

Глава 6

– Семён, я тебя умоляю, держи себя в руках. – Иосиф Эмильевич в который раз заглянул мне в глаза, пытаясь достучаться до совести. – Дело, считай, решённое, но, если ты начнёшь резать правду матку в лицо комиссии… нет, они, конечно, утрутся, но потом обязательно отомстят. Ты не представляешь, на что способны эти люди. Это только кажется, что Союз писателей беззубая организация. Если они возьмутся за дело всерьёз, можно будет сворачивать лавочку. Нет, если ты воспользуешься своими связями, тогда конечно! Делай что хочешь!

– Я всё понял, Иосиф Эмильевич. – Да, местами меня конкретно заносило, я и сам знал за собой этот грех. – Буду нём как рыба об лёд! Обещаю! Только трепетно внимать мудрости старших товарищей и ничего больше!

– Сэмэн, не нравится мне твой настрой, – сокрушённо вздохнул Цемель, но потянул меня дальше. – Надеюсь, что всё же пронесёт.

– Да нормально всё будет! – Теперь уже я возмутился, хоть и понимал, что в некотором роде подозрения обоснованы. – Кто они мне такие, чтобы я их на свершения подвигал?! Тем более что от регионального отделения ничего в целом не зависит. Музыку заказывают в Москве, у нас под неё только пляшут. Так что обещаю, никаких конфликтов и провокаций. Пришёл, получил корочки – ушёл.

– Твои слова бы да Богу в уши, – снова вздохнул ортодоксальный еврей. – Пойдём, времени уже в обрез.

Располагалось Новосибирское отделение Союза Писателей РСФСР в очень престижном месте. На улице Орджоникидзе, прям рядом с оперным театром. Самый центр города, два шага до городской администрации, Центрального парка и площади Ленина. Прекрасная транспортная развязка, при этом место было достаточно тихое, так что писателям не мешал шум машин. И даже за оперным имелся небольшой сквер, где можно было посидеть, размышляя о бренности бытия, наблюдая за весёлым трамваем номер тринадцать. Другие там просто не ходили. А тринадцатый был известен в городе. Его номер действительно привлекал неприятности, так что именно на этом маршруте чаще всего случались дорожно-транспортные происшествия. Чем не сюжет для книги?

При этом найти нужную дверь оказалось не так просто. Уж не знаю, специально так получилось или это была ошибка строителей, но с первого раза найти закуток, где располагался вход, было непросто. Если бы не солидные мужи в хороших костюмах, но с отчётливым налётом вдохновения на лицах. Судя по всему, это и была высокая комиссия, призванная решить, достоин ли Семён Павлович Чеботарёв вступить в ряды Союза и получить доступ к благам, что даёт высокое звание советского писателя.

Кстати, ничего смешного, блага действительно были изрядными, мне Иосиф Эмильевич немного рассказал. Это тебе и доступ к спецраспределению, да, опять одно и то же, и служебные дачи, не Переделкино, конечно, но на берегу Бердского залива было ничуть не хуже. Путёвки в санатории, в том числе самые дефицитные, в дома отдыха Крыма и Сочи. Заграничные поездки, в том числе в капстраны. С железным занавесом здесь дела обстояли получше, то бишь выехать мог почти любой гражданин, при наличии путёвки или приглашения, так что писатели частенько мотались на всякие симпозиумы и слёты.

Ну и, конечно же, публикации. Издания, тиражи, гонорары. Все это шло через Союз писателей. Меня, честно говоря, это мало волновало, издаваться я не собирался, но размах всё равно произвёл впечатление. Казалось бы, сугубо региональные издания выходили тиражами в пятьдесят, сто тысяч, а то и доходили до миллиона экземпляров, что приносило баснословные гонорары. И даже с появлением сети ничего не изменилось, Советский Союз по-прежнему был самой читающей страной в мире, и бумажные издания раскупали с завидной регулярностью.

Да, печатали и партийно выверенных товарищей, которые нафиг никому были не нужны, и тиражи зачастую прямо из магазинов шли в макулатуру. Да, фантастика так и оставалась в загоне, что уж говорить про фэнтези с королями, рыцарями и прочими чуждыми коммунистическому режиму личностями. Про бояръ-аниме вообще промолчу! Автора, отважившегося написать что-то подобное0 распяли бы ещё до того, как рукопись увидела свет. Собственно, из-за этого я отказался от карьеры писателя. Сатори позволяло вытащить из памяти множество прочитанных книг, но почти все они были, так сказать, идеологически неверными. Ну какой аристократический род, я вас умоляю! Дворян в семнадцатом постреляли. И не просто так, честно говоря. Сколько французской булкой ни хрусти, но большинство из них были теми ещё уродами, не считающими низшие сословия за людей.

– Иосиф Эмильевич! Дорогой! Сколько лет, сколько зим! – Пока я разглядывал маститых писателей да размышлял о судьбах литературы, у Цемеля нашёлся знакомец, с которым тот степенно обнялся. – Какими судьбами к нам? Привёл юное дарование? Не очень вовремя, у нас худсовет сегодня. Будем принимать в свои ряды одного молодого и талантливого. С большой волосатой лапой, если ты понимаешь, о чём я. Ты бы видел эти стишата. Целуй меня везде, восемнадцать мне уже.

– Прекрасно понимаю о чём вы, Евгений Кириллович, – расплылся в ехидной улыбке старый еврей. – Кстати, познакомься, Семён Павлович Чеботарёв. Тот самый молодой и талантливый.

– Кхм, кха-кха-кха, – подавился дымом писатель, зайдясь в натужном кашле. – М-да. Неудобно получилось. Позвольте представиться, Евгений Кириллович Архипов. Автор серии очерков о нашем крае и редактор альманаха «Сибирская лира».

– Очень приятно. – Я пожал протянутую руку, но решил не портить отношения с самого начала. – Понимаю, что вас так возмутило. Но это ведь лёгкая танцевальная песня. Она и должна быть такой… незамысловатой. Тем более что посыл у неё вполне себе правильный. Взрослая, совершеннолетняя девушка как бы практически прямым текстом намекает, что готова к созданию ячейки общества. И даже ради этого согласна ехать на комсомольские стройки за сто морей.

– М-да? – Архипов почесал затылок под смешки коллег. – С такой точки зрения я данное произведение не рассматривал.

– И не стоило! – рубанул один из присутствующих, чем-то похожий на Льва Толстого, крепкий дедок с большой окладистой бородой. – Чушь всё это! Так можно под любое, я извиняюсь, дерьмо идеологическую основу подвести, но всё это словоблудие, софистика и лукавство! Порасплодились разные муси-пуси, и каждый считает себя поэтом! Вы, молодой человек, лучше бы учились. Закончили школу, поступили в литературный институт. Освоили профессию, так сказать! Но нет, любой сынок очередного начальника, стоит научиться складывать в рифму пальто – полупальто, мнит себя гениальным поэтом и лезет в Союз! Только вот не бывать этому! Я лично, как заместитель председателя совета, категорически против, так и знайте, юноша!

– Георгий Антипович, голубчик, – попытались утихомирить разошедшегося литератора коллеги. – Не стоит рубить с плеча! Тем более что у молодого человека есть вполне достойные вещи.

– Достойные?!! – вспыхнул Георгий Антипович. – Я надысь полистал его, с вашего позволения, вирши! Это какой-то позор, товарищи! Такого стыда я давно не испытывал! Такому, я извиняюсь, творчеству место в сортире, а никак не на страницах книг или в репертуарах музыкальных групп! И не надо меня убеждать! Да, сейчас, куда ни плюнь, сплошное тыц-тыц-тыц, но должен же быть какой-то предел, товарищи!!!

– Это Евсеев, – шепнул мне на ухо Цемель, пока успокаивали разошедшегося радетеля за культуру. – Очень авторитетный человек в совете. Натуралист, написал много отличных книг про тайгу и приключения. Он геодезистом был, всю Сибирь объездил, а теперь старый стал, вот и устроился в Союз писателей. Не знаю, чего он так на тебя взъелся.

– Евсеев… – Я вдруг почувствовал, как в голове что-то щёлкнуло, и рванул вперёд. – Георгий Антипович! Можно вас на два слова!

– И не надейтесь, юноша!!! – Евсеев не собирался идти на компромисс. – Вам меня уговорить не удастся!

– Я и не собираюсь. – Я действительно даже не думал кого-то уговаривать. – Просто хотел сказать вам спасибо за книги. «Сашку из Медвежьего лога» раз пять читал. И «Злой дух Мамбуя» тоже! Потрясающие книги! У вас гениально получается передать дух тайги и приключений.

– Вижу, что подготовился, но это ничего не изменит! – Несмотря на резкость, было видно, что похвала тронула Георгия Антиповича. – Я своё слово менять не привык!

– И не надо. – Я потянул старика в сторону. – Две минуты, и я больше слова не скажу против вашего решения.

– Две минуты, – согласился тот, но скорее, чтобы отделаться от меня, чем ему было интересно, что я скажу. – Время идёт, молодой человек!

– Георгий Антипович, а вы все мои стихи читали? – Я заглянул в глаза знаменитому писателю и, видя, что тот снова собирается психануть, пояснил: – Я не собираюсь оправдывать свои тексты, но людям нужно не только стремиться к подвигам и свершениям, но и отдыхать. Вспомните, как было раньше на посиделках. Ведь и матерные частушки пели, и это тоже народное творчество, дух и душа народа! Но сейчас я даже не об этом. Понимаете, вопрос о моём членстве в Союзе встал на фоне того, что две песни за моим авторством текста попали на Песню года. Сами понимаете, туда никакие муси-пуси не возьмут. И указание принять меня дали с самого верха. Думаю, понятно, что я имею в виду не наш обком.

Старый геолог схватывал быстро и намёки понимал тоже, хоть я почти прямым текстом рассказал ему, что будет. А выглядела ситуация не очень хорошо. Кто-то основательно подставил Евсеева, показав ему только попсовые песни, не удивлюсь, если ещё и выбрали самые упоротые. Нет, там вполне могли быть и остальные, но до них ещё нужно было добраться, а Григорий Анисимович делать этого не стал. Возможно, ему ещё и преподнесли в нужном ключе, а он просто не стал ковыряться. Кому нужном? Конечно, тому, кто метит на его место. Должность заместителя председателя стоит интриг, и сам Евсеев это тоже прекрасно понимал.

– Вот сволочи! – Геолог сжал кулаки. – И чего неймётся? Я же сразу сказал, что не нужно мне это место! Хотите – забирайте! Но нет, интригуют, плетут заговоры. Тьху! Ладно, это наши дела. Чего, говоришь, у тебя на Песню года взяли?

– Эти две. – Распечатки с текстами у меня были под рукой, на всякий случай, так что я тут же показала Георгию Антиповичу слова. – Вообще, таких песен, на революционную и спортивную тему, у меня на пару пластинок хватит. Мусей-пусей побольше будет, тут не спорю, но их и не запоминает никто. А вот эти, они на века!

– Ну, с веками ты хватил, но что-то в них есть, – кивнул Евсеев, взяв себя в руки. – Пойдёмте, молодой человек. Две минуты вышли, да и начинать пора. Не будем заставлять уважаемых товарищей ждать. И извини. Погорячился.

– Я вас понимаю, сам не в восторге от современной эстрады. – Прозвучало это двулично, но что поделать, был бы я настоящий поэт, тогда совесть бы ещё проснулась, а так спала крепко и беспробудно. – Но что поделать, людям иногда надо и отвлечься от классовой борьбы и просто отдохнуть. Да и нет там никакой похабщины. Простенькие танцевальные композиции, чтобы не задерживались в голове, пока тело двигается.

– Воспитывать должны любые песни, молодой человек, – покачал головой Георгий Антипович. – Не зря классики говорили про разумное, доброе, вечное. А забивать головы людей бессмысленной жвачкой дело нехитрое, но совершенно неблагодарное. Мы растим нового человека, человека будущего! Коммуниста, которому будут открыты все дороги! И как это сделать, если у него в голове будет одно тыц-тыц-тыц?!

– А вот не скажите, Георгий Антипович, не скажите. – К дверям мы подошли под ошарашенными взглядами всех присутствующих, даже Цемель смотрел на меня как на второе пришествие Христа. – Через такие вот песенки можно и нужно работать с молодёжью. Это непросто, да, как и подать любую сложную вещь простым языком, но всё равно какие-то базовые вещи о любви, верности, дружбе, справедливости вполне можно донести. Не скажу, что у меня это прям получилось, поэтому я всегда открыт критике старших товарищей, но я старался.

– А я и покритикую! – Евсеев, не обращая внимания на остальных, распахнул дверь. – Идём! Я всё скажу!

– Только после вас. – Старших я уважал, особенно таких, на чьих книгах я вырос. Главное, было не уточнять, что это случилось в прошлой жизни, и книги я брал в тюремной библиотеке, не отличающейся особым выбором, но мне правда они понравились. – Прошу, товарищи!

Мой прогиб был, что называется, засчитан. Маститые писатели оценили, что пацан не стал лезть поперёк батьки, а уважил старших, придержав для них дверь. Идущий последним Иосиф Эмильевич кивнул, мол, всё правильно сделал, но ничего говорить не стал. Да и незачем, хоть было видно, что его удивило моё знакомство с творчеством Георгия Антиповича. Такого он от бывшего гопника не ожидал. А я лично был доволен, что познакомился с отличным автором. Пусть даже ему мои стихи не понравились. Я что, виноват, что у нас не могли сочинить получше?! Пусть спасибо скажет, что я Инстасамку решил не трогать. А то научил бы советских детей, что за деньги – да!

Заседание началось скучно. Сначала не хотели пропускать Иосифа Эмильевича, апеллируя к тому, что он не член Союза писателей, но, когда я немного упёрся, без наглости, но с тем, что Цемель тот, кто дал мне путёвку в жизнь, согласились, что его присутствие оправданно. Потом председатель Новосибирского отделения, Борис Хаимович, толкнул коротенькую речугу, минут на сорок, не больше, суть которой сводилась к тому, что надо давать дорогу молодым и талантливым, и как нам всем повезло, что в одном городе с нами живёт такой парень. Можно сказать, практически гений! Я даже сам заслушался, так меня ещё никто не славословил.

Но справедливости ради, когда я снял куртку, сверкнув россыпью наград на пиджаке, писатели впечатлились. Нет, они и сами могли похвастать орденами и медалями, тот же Орден Ленина не был среди заслуженных чем-то необычным. У того же Евсеева кроме него имелось два Ордена Трудового красного знамени и медаль «За доблестный труд в период Великой Отечественной». Но мне-то было всего шестнадцать, а на груди уже ордена «За личное мужество» и «За спасение людей на пожаре».

Впрочем, даже это не остановило Георгия Антиповича, пусть накал критики он все же снизил. Да и выражения выбирал куда осторожнее. В итоге получилось неплохо. Я согласился с критикой, посыпал голову пеплом и пообещал исправиться. Зато к стихам о спорте, труде и революции вопросов не было, так что закончилось всё на позитивной ноте. Правда, тем, кто хотел подставить Евсеева, было совсем не весело.

Теперь не получалось выставить его в плохом свете, наоборот, критика считалась явлением положительным, особенно когда старший, опытный товарищ поучал младшего, покорно соглашающегося с его словами, но это были уже не мои проблемы. Я получил удостоверение члена Союза писателей, значок, пожал руки членам комиссии, уговорил их отправиться на банкет, который организовал Иосиф Эмильевич в одном из лучших ресторанов города, причём моё присутствие даже не требовалось. Наоборот, зачем молодёжь будет мешать старшим товарищам отдыхать. Я был совсем не против, сидеть с поддатыми мэтрами, как по мне, удовольствие ниже среднего, хотя с тем же Евсеевым я бы пообщался в спокойной обстановке. Но разве в ресторане дадут это сделать?

В итоге все остались довольны. Цемель шустро организовал трансфер, появившиеся деньги позволяли не экономить, а я в который раз мысленно поблагодарил Льва Ивановича, что нас свёл вместе. Без его помощи провернуть такое мне было бы в разы труднее. Нет, я бы смог, благо нужный опыт имелся и весьма обширный, но одно дело, когда этим занимается пожилой и заслуженный человек, знакомый со всеми нужными людьми, и совсем другое – когда молодой пацан, которого никто не знает. Второй тоже может что-то сделать, но сил и средств у него уйдёт на порядок больше.

И лишь когда последний из мэтров в сопровождении Иосифа Эмильевича уселся в машину, я вздохнул с облегчением. Наконец-то всё закончилось. Да, можно было не заморачиваться, но зачем нарушать правила игры? Мне ещё здесь жить и общаться с этими людьми. Да и в целом стоит быть проще. Поэтому я и ждал до последнего, пожимая руки и принимая поздравления. А когда все отчалили, кивнув вахтёрше и накинув куртку, вышел на улицу и замер… с деревьев парка, расположенного возле Оперного, на меня смотрели десятки и сотни ворон. И настроение у них было вовсе не радостное, меня чуть не смело концентрированной жаждой крови. Птицы прилетели сюда убивать, и, похоже, их целью был именно я.