СССР 2010 На штурм новых рубежей!

– Да мы не виделись сегодня, некогда было. – Я потёр лоб, решив оставить выходку без внимания. – А «Правда» сегодняшняя?

– Самая свежая! – Николай Иванович потряс в воздухе кулаком, видимо, это должно было означать степень того, насколько газета новая. – Я, как узнал, сразу десятка два взял – и на самолёт. Билетов даже на брони не было, хорошо, Сенька помог. Привет, кстати, передавал, сказал, гордится, что в нашем роду такой талант появился. Они, правда, с Пашкой особо близки не были, всё же больше двадцати лет разницы, но кровь-то одна.

– Ага. – Я честно пропустил мимо ушей часть семейного единения, хоть мне было чего сказать на эту тему, уловив только главное. – К празднику, значит, приурочили. Но это же ещё только номинанты опубликованы? Не лауреаты? Всё же может ещё измениться.

– Даже если ты саму премию не получишь, тебя уже заметили. – Дед Дмитрий даже немного протрезвел. – С тобой сам Василий Иосифович Сталин беседовал, да не просто так, твоего мнения спрашивал! Ты только сам подумай, маршал авиации, сын самого… интересуется мнением какого-то сопляка!!! Тут любой задумается… ну, из тех, кто в курсе. Сам понимаешь, такое далеко не всем сообщают. Но имеющие допуск сразу выводы сделали. Поэтому дадут тебе премию или нет, по большому счету уже неважно, сама номинация открывает огромные перспективы. Был бы ты в ЦСКА…

– Дед, закрыли тему, или поругаемся. – Я жёстко обрубил обсуждение, не собираясь снова муссировать этот вопрос. – Каждый раз одно и то же. Тебе прям очень принципиально, чтобы я в армии был? А мне нужна свобода, я уже задолбался это объяснять.

– Ладно, не кипятись. – Дмитрий Иванович пошёл на попятную, не захотев ругаться. – Пошли лучше в дом, а то тебя с утра все ждут. Вера все уши прожужжала, где ты да когда приедешь…

– Семка-а-а-а-а!!! – Договорить дед не успел, потому что из дома вылетела кузина собственной персоной и, с диким воплем промчавшись по дорожке, запрыгнула на меня, вцепившись всеми конечностями, при этом продолжая вопить прямо мне в ухо. – Сёмка!!! Ты чего так долго?!! Я уже три раза звонила, ты трубку не брал!!!

– Слазь с меня, оглашенная! – Я потряс головой, пытаясь избавиться от звона в ушах. – Я телефон специально на беззвучку поставил, от таких как ты. И вообще, ты человек или обезьяна?! Слазь, кому говорят!

– Неа! – Мне показали язык. – Вези меня домой! Вперёд, мой верный Росинант!

– Ремня получишь, Дульсинея, блин. – Я вздохнул, но послушно поплёлся к дому под смех обоих дедов. – Поехали, что с тобой делать.

Загородный дом у Дмитрия Ивановича был просторный, рассчитанный на большую семью, но сегодня здесь казалось тесно, столько родственников собралось сразу. А я про себя порадовался, что не взял с собой маму, оставив её праздновать с Замятиными. Уж слишком неоднозначной была реакция родни на мою номинацию. Нет, внешне все вели себя прилично, хвалили, поздравляли, но у многих, особенно москвичей, в словах чувствовался привкус фальши. Мне явно завидовали, но при этом ещё и презирали, хоть теперь старались получше прятать это. Однако я прямо чувствовал, как у них в голове крутилось две мысли, почему не им так повезло, и вообще, могли на главную премию страны номинировать какого-то выскочку.

– Так, отстаньте от парня! – Я не знаю, сколько бы продолжался этот парад лицемерия, но тут взялся за дело генерал, мигом разогнав толпу по норкам. – И вообще, что там со столом? Мы будем садиться или нет?!

– Всё давно готово, – ничуть не испугалась отцовского гнева тётя Криста, одна из многих, кто искренне за меня порадовался. – Прошу к столу! Пошли, Семён, а то тебя затеребят. Садись, покушай.

Но поесть мне не дали. Дед Николай приволок-таки газету, и я наконец смог прочитать, чего там написали. Номинантам на Сталинскую премию было отведено несколько разворотов. Я пробежался по тексту, отмечая, что в список вошли не только отдельные учёные или артисты, но и целые предприятия и научно-исследовательские институты. Хотя точнее было бы сказать, их коллективы, задействованные в конкретном изобретении или научном открытии. Ну, или в съёмках фильма, за кино тоже давали премию.

Номинантов набралось немало. Человек пятьдесят, пополам за научно-технические открытия и за культуру. Некоторым было посвящено пара абзацев, а вот кое о ком было дано развёрнутое представление, из чего я сделал вывод, что эти номинанты точно получат премию. Впрочем, могло быть и строго наоборот, типа публикация в газете – это утешительный приз, не знаю, я вообще не разбирался в таких тонкостях, однако представлял, какая борьба сейчас идёт в научных кругах и министерстве культуры. Деньги-то на кону стояли приличные, даже за третью степень давали двадцать пять тысяч рублей. Две кооперативные квартиры или трёшка и хорошая машина, может, даже иномарка. Уж у лауреата точно будет возможность отовариться дефицитом, я в этом не сомневался.

Меня интересовала не только собственная персона, но и ещё кое-кто, однако я не сумел найти упоминаний о новых аккумуляторах или чём-то подобном. Была пара номинантов за физику, но я бы поставил за тех, чьи достижения скрыты. Их нашлось аж трое и, кроме краткой биографии и строчки «За специальные работы», никаких данных больше не имелось. Уверен, сейчас все разведки мира накручивают хвост своим агентам, чтобы узнали всё что можно и что нельзя об этих людях, а коллеги Сикорского готовятся их ловить. Короче, все при деле.

Себя я нашёл в самом конец. Не последний, ещё пара человек оставалось, какие-то артисты, фамилий которых я не знал, но всё же расположение намекало, что номинировали меня по политическим мотивам, ради пропаганды. Мол, молодым везде у нас дорога, вот посмотрите, мы даже шестнадцатилетнего сопляка готовы выдвинуть, если он чего-то добился. А, судя по представлению, сделал я немало.

Разработки в области программного обеспечения вычислительной техники, многочисленные изобретения и рационализаторские предложения, направленные на улучшения существующих технических решений, и даже создание системы переработки пластикового вторсырья, которую поддержали на городском уровне. Короче, написали много и непонятно, особенно учитывая кондовый язык партийной номенклатуры. Там от формулировок скулы сводило почище чем от лимона, но зато сразу становилось понятно, что я не проходимец какой-то, нужное дело сделал, за что меня и облагодетельствовали. Денег не дадут, но в газете отметили, можно на стену повесить и внукам показывать.

– И чего ты такого изобрёл, что тебя на премию выдвинули? – Вопрос этот терзал многих, но задала его двоюродная тётка, Екатерина Николаевна, приехавшая с дочерью, зятем и внуком. Сама она вроде в каком-то НИИ работала, но звёзд с неба не хватала, отчего и смотрела на меня с явной неприязнью, как на выскочку, внезапно опередившего её, много лет работающую над проектами, но высоких наград так и не получившую. – Не за эти же твои поделки из пластиковых бутылок. Или КГБ постаралось? Зачем-то же ты им нужен. И не только им.

– Так вот как раз за тем и нужен. – Я пожал плечами, не собираясь особо откровенничать. – Здесь всё просто и ничего секретного нет. Дело не в том, что я изобрёл, а как это сделал. Идея трёхмерной печати уже лет десять ходит среди изобретателей, и даже рабочие образцы имелись, но вот свести всё в один комплекс, готовый работать даже на тех самых бутылках, никто не догадался. Как и сделать квадрокоптер, который, по сути, тоже имеет банальную конструкцию и делается на коленке. Микропроцессор, обсчитывающий движение, гироскоп, четыре винта, приёмопередатчик сигнала. Чего сложного? Год, максимум два, и их начали бы клепать пачками. Я просто стал первым, кто объединил отдельные идеи в одну рабочую конструкцию.

– Как? – А вот дурой моя двоюродная тётушка не была. Сукой, да, но тут уж что поделать. – Сатори, верно?

– Оно самое. – Я кивнул, радуясь, что у меня есть идеальная отмазка, но если говорить объективно, то в чём-то Екатерина свет Николаевна была права. – Недаром на востоке его называют состоянием просветления.

– То есть по факту ты ничего и не сделал? – влез Никита, зять Екатерины, глядящий на меня с ещё большей неприязнью, чем сама женщина. – Обманул всех! Да ты представляешь, какой скандал начнётся, когда всё вскроется?! Позор на весь Союз! Ты хотя бы о родне подумал, раз у самого совести нет…

– Закрой рот, – коротко оборвала его тёща. – И не открывай, если не хочешь идиотом себя выставить. Или ты считаешь идиотами тех, кто выдвигает кандидатов на номинацию? Я уже не говорю о том, что их лично Сам утверждает. Или, по-твоему, он тоже?

– Н-нет! – От ужаса Никита перешёл на фальцет, а остальные члены династии шарахнулись от него, словно от прокажённого. Даже родная жена, то бишь дочь Екатерины, глядела на мужа как на предателя. – Я ничего такого не говорил!!! Я…

– Заткнись уже! – А это рыкнул дед Коля, сурово придавив идиота взглядом. – Говорил я тебе, Катька, что от него толку не будет. Гнать надо было ещё тогда ссаными тряпками, но вы с Машкой на два голоса заладили, любовь, любовь! И чего? Да он всех нас под статью подведёт!!!

– Давайте снизим накал драмы. – Я с трудом удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу с размаху. – По-моему, вы перебарщиваете. Если бы у нас в стране расстреливали за предположение, что начальник идиот, в живых бы уже никого не осталось. А ещё товарищ Сталин против идолопоклонства. Так что хоть Никита Батькович и хрень ляпнул, утрировать тоже не стоит. А то ещё немного, и вы его линчуете.

– Молодой ты просто, Семён, и не понимаешь, какие проблемы могут быть, ляпни он что-то такое при посторонних, – вздохнул Дмитрий Иванович. – Да и добрый слишком. Он же тебя лжецом в глаза назвал, а ты за него заступаешься.

– Я не за него. – Вот чем-чем, а особым человеколюбием я не страдал, да и с памятью у меня все было нормально, так что с местью за мной бы не заржавело, но не скажешь же это вслух. – Я за вас. Каким бы мудаком ни был собеседник, терять человеческий облик не стоит. Ну и ещё я сторонник теории, что у каждого есть право на ошибку, нас этому и коммунистическая партия учит. Вон на поруки же хулиганов берут? Меня самого сколько раз брали. Если бы не это, я бы давно на зоне загорал.

– Ну, если партия учит, то второй шанс дадим. – Оба деда смерили Никиту тяжёлыми взглядами, под которыми тот, казалось, даже немного ниже стал, так его в стул вжало, и повернулись ко мне. – А на самом деле, что там с сатори? Умение не то чтобы чересчур редкое, но что-то изобретателей особо не видать. А ты раз – и сделал!

– Тут, скорее, разница в подходе. – Я смущённо почесал в затылке, поскольку разговор заходил на довольно зыбкую почву. – Я же цифровыми технологиями увлекаюсь, вот и считаю сатори чем-то похожим на программу для ЭВМ, только обращённым в подсознание. Сейчас как раз много общаюсь с Евдокимом Капитоновичем Стравинским на эту тему. Так вот, по моему мнению, оно, подсознание, больше всего похоже на компьютер. Оно выполняет фоновые задачи, не задевая сознание, то есть мы даже не видим, что там происходит, но своё дело оно делает. А сатори как раз и позволяет объединить сознание и подсознание, так сказать, задействовать все ресурсы организма. Причём отсечь эмоциональную составляющую, что дополнительно повысит эффективность. Вот и представьте, человеческий мозг, который гораздо мощнее любого компьютера, сосредоточен на решении одной поставленной ему задачи, отбросив всё лишнее. Можно это назвать озарением? По-моему, да.

Упоминать о ноосфере я не стал специально, потому что даже Стравинский не мог доказать её существования, хоть и признавал, что это возможно. Я же лично для себя всё давно решил. Чего уж там, я сам прямое доказательство правдивости этой гипотезы. Моё перемещение, шары с осколками воспоминаний, выпадающие из погибших, то же сатори, что буквально дописывает образы создаваемых в нем людей. Разве этого мало?

– Поставить задачу… – Взгляд Екатерины Николаевны стал мутным, будто она ушла в себя. – Поставить задачу… возможно… надо попробовать…

– Катерина! – окликнул её Николай Иванович. – Опять ты зависла?!

– А? Что? – дёрнулась тётушка. – Папа, ну я же просила! Сколько раз говорила!

– Вы тоже сатори владеете? – До меня дошло, что зависание женщины было не простым отключением от реальности, а она нырнула в состояние просветления, видимо, проверяя мои слова. – Прикольно.

– А что, только тебе можно? – Екатерина хоть и фыркнула, но прежнего негатива я у неё в голосе не услышал. – Ты действительно с товарищем Стравинским работаешь? Я хотела попасть в его группу, но не смогла.

– Он сейчас в Новосибирске. – Я решил не вспоминать о том, что буквально десять минут назад тётушка только что не плевалась в мою сторону. – Могу спросить, может, он здесь тоже будет набирать группу. Мне несложно.

– Буду тебе очень благодарна. – Тётушка хотела выглядеть равнодушной, но глазки-то жадно сверкнули. Я, в принципе, догадывался, что попасть к Архонту и консультанту ЦК не так просто, но, если даже дочери генерала армии, пусть даже в отставке, приходится искать пути, значит, я сильно недооценил авторитетность Евдокима Капитоновича. – Если сатори работает именно так, это отрывает большие перспективы.

– Ладно с перспективами твоими, – отмахнулся дед, – потом пообщаетесь. А то вам, учёным, дай волю, весь день будете из пустого в порожнее переливать. У нас сегодня праздник! Наш род стал сильнее! Крепче! Так что праздновать будем! Ну-ка, Крися, дай-ка мне его рюмку! Пусть выпьет с нами настойки!

– Да сейчас! – Кристина Дмитриевна тут же убрала стопку подальше. – Ваша бормотуха Архонта с ног свалить может, а мальчик всего лишь Разрядник. И ему шестнадцать только. Вон пусть вина выпьет немного. А ты, Семён, осторожней будь с незнакомыми напитками. Энергеты, конечно, к алкоголю более устойчивы, как и к другой отраве, но настойки энергонасыщенных трав с ног валят почище спирта. Хоть и пользу приносят. Ну, мы с тобой об этом ещё поговорим. А сейчас действительно, давайте праздновать. Седьмое ноября все-таки.

Глава 5

– Сэмэн, вы таки ещё спите? – Голос Иосифа Эмильевича в трубке был противно бодр и весел. – Как можно спать в такой прекрасный день? Обед на дворе, солнце давно встало.

– Если сидел с двумя Командорам и пачкой Мастеров да Кандидатов почти до пяти утра, то ещё как можно. – Я не собирался поддаваться на провокацию и открывать глаза. – А вы позвонили специально позлорадствовать, или это изощренная месть?

– Не то и не другое, – рассмеялся Цемель. – Если бы я хотел отомстить, то… впрочем, не будем об этом. Придёт время – узнаете.

– Спасибо, обрадовали. – Я не собирался обижаться на старика. – Так что случилось?

– Мне звонили из Союза Писателей, – сжалился надо мной Иосиф Эмильевич. – Прямо с утра восьмого ноября. Точнее, они хотели позвонить тебе лично, но не смогли найти номер. Его нет в справочниках, как и номеров твоих родных, а домашний телефон не отвечает. Поэтому вышли на меня.

– И чего хотели? – Я задал вопрос, а после почувствовал себя идиотом. – Это по вопросам вступления?

– Именно! – Цемель довольно хмыкнул. – Я же говорил, они забегают. Но, если после встречи с Василием Иосифовичем ещё могли выдержать паузу, показать, что они такие независимые, то после вчерашнего ждать больше некогда. А ещё до меня дошли очень интересные новости, что две твои песни уже записаны для Песни года. С высочайшего позволения, так сказать. Я поначалу думал, что это слухи, но в свете вчерашней публикации уверен, что это правда. Особенно когда мне звонят из Москвы знакомые, что очень хотели бы подружиться с молодым и талантливым поэтом.

– Скажите проще, им нужны песни. – Я слегка поморщился от всех эти словесных кружев. – И что, много предлагают?

– А я как сказал? – ухмыльнулся импресарио. – А предлагают мало. Всего двести рублей.

– Мне кажется, вы слегка… – Я перекатился по кровати и замер, подбирая слова. – Эм… перекушали. Двести рублей! Это больше месячного оклада!

– Поверьте мне, Сэмэн, это сущая мелочь, – отмахнулся Иосиф Эмильевич. – Стоит вашим песням прозвучать в эфире… думаю, торговаться начнут с тысячи.

– Ну, это вы хватили… – Я от услышанной суммы даже проснулся, подскочив на кровати, но, подумав, улёгся обратно. – Всем нужны хиты, да?

– Конечно! – Цемель был абсолютно в себе уверен. – Наши ребята уже вполне себе успешно работают в городе. Не знаю, видел ли ты вчера, но мы были на площадке у Речного, на Монументе и в Академгородке. Не площадь Ленина, конечно, но тем не менее. И уверяю, принимали их прекрасно. Ребят из «Рук» так и вовсе не хотели отпускать, им пришлось ещё одну программу отработать, благо кто-то там не приехал, и удачно заткнули образовавшуюся дыру. И получили приглашение выступить на следующем культмассовом мероприятии.

– И это замечательно, – подытожил я. – Чем больше ребята мелькают перед зрителями, тем быстрее мы выйдем на более высокий уровень. Но я понял, о чём вы. Без хороших песен ничего бы не получилось. Так что оставляю всёна вас. Уверен, вы наши песни дёшево не отдадите.

– Ваши песни, Семён. – Продюсер явно хотел мне польстить, но я мог его понять. Сложно работать с подростком, особенно таким как я. Слишком непростая семья, непонятные связи в КГБ, да ещё интерес очень влиятельных персон. Лучше немного польстить, показав свою лояльность. Но в эту игру можно было играть вдвоём, к тому же я действительно был благодарен старому еврею.

– Наши, Иосиф Эмильевич, наши. – И я даже не кривил душой. – Без вашей, прямо скажем, неоценимой помощи, они вряд ли когда-нибудь увидели бы свет. Я бы просто махнул рукой, мне некогда заниматься продвижением и прочими вещами, которые не видны обычному человеку. Так что не прибедняйтесь, вы имеете такие же права на них, как и я. И, может быть, даже больше, поскольку мой вклад заканчивается на моменте, как я отдаю вам тетрадку с текстами.

– Знали бы вы, Сэмэн, что готовы люди отдать за такие тетрадки, – вздохнул Цемель, впрочем, от меня не укрылось, что ему похвала понравилась. – Думаю, мы достаточно похвалили друг друга, так что давайте к делу. Нас ждут к двенадцати. У тебя же не возникло мысли идти одному?

– Кретинизмом вроде не страдаю, – усмехнулся я. – Соваться одному в эту банку с пауками? Нет уж, увольте. Так что в одиннадцать буду у вас, и двинемся вместе. Будете моим громоотводом.

– Не думаю, что тебе там будет что-то угрожать, разве что задницу залижут настолько, что оправиться будет непросто. – Когда надо, Иосиф Эмильевич вполне умел в цветастые описания. – Но, конечно, вдвоём отбиться будет проще. Так что жду завтра к одиннадцати.

– Буду. На связи. – Я положил трубку и потянулся. – Ну вот, весь сон испортил.

Вчера мне всё же перепало пару стопок той самой настойки, способной свалить Командора. Надо сказать, жуткая штука, будто стакан жидкого огня проглотил, хоть налили совсем на донышке. Причём она не пьянила, спирт там вообще не чувствовался, но по мозгам давала здорово, а ещё было ощущение, что меня просто распирает изнутри от энергии. Короче, неподготовленным такое лучше вообще не употреблять, я выдержал только за счёт аспекта. Тот отожрал изрядную долю сил, пытаясь привести меня в чувство, зато сейчас я ощущал, что он стал гораздо мощнее. И мне не терпелось его опробовать, так что я как был, в одних трусах, так и сиганул с балкона третьего, детского, этажа, где ночевал.

Надо сказать, за прошедшую ночь теплее не стало, наоборот, землю проморозило так, что даже к обеду она ещё не отошла. Но я не обращал на это внимания, вихрем пролетев через участок до тренировочной площадки, на которой уже никого не было. Традиционно энергеты стараются заниматься утром, якобы тогда организм более пластичен и легче поддаётся нагрузкам, но лично мне было пофиг. Мы с Выгорской, бывало, и почти ночью занимались, и ничего, так что я ничуть не парился насчёт времени, а закрыв глаза и разгоняя внутри энергию, выполнил первое движение тренировочного комплекса… и вдруг понял, что это вообще не то.

Почему-то буквально вбитый в подкорку комплекс, который я повторял десятки и сотни раз, сейчас казался совершенно неправильным, не таким, как надо. Энергия дрожала, отзываясь на движения болезненными толчками. Я уже хотел было плюнуть, свалив всё на вчерашнюю настойку, но что-то внутри будто толкнуло не прекращать тренировку, а нырнуть в сатори как можно глубже, причём без какой-либо цели. Точнее, установка была одна, я хотел выполнить комплекс упражнений на развитие, такой, что не будет отторгаться моей тушкой, как физической, так и энергетической, и, ведомый этим желанием, принялся двигаться, улавливая малейший отклик внутренней силы.

Не знаю, сколько времени я провёл в сатори, пробуя разные варианты. Ошибаясь, после чего энергия начинала гудеть, причиняя почти физическую боль, откатывая назад, пробуя снова по-другому. Прислушиваясь к малейшим изменениям, и лишь когда отклик был максимально положительный, переходил к следующему движению. И так раз за разом, пока не получилось что-то цельное, перетекающее из одно в другое не только внешне, но и внутренне.

Остановился я только после того, как все движения нового комплекса намертво засели в голове, вынырнув из сатори и ощутив, будто заново родился. Энергия била ключом, отчего я не чувствовал уколов холода, зато сразу уловил зловонный запах, идущий от моей тушки. Как и в первый раз, при инициации организм избавился от шлаков, просто выбросив их через поры кожи. А ещё оказалось, что я не один на тренировочной площадке. Вокруг на стульчиках и просто пеньках находилась как минимум половина взрослой части, включая обоих дедов. И все они пялились на меня, как на явление Христа народу.

– Здрасьте. – Я не нашёл ничего более подходящего, чтобы начать разговор. – Давно здесь сидите?

– Да пару часов точно. – Дмитрий Иванович хмыкнул, но как-то одобрительно. – Смотрели, как ты тут кренделя выписываешь. Это что? Новая методика? Никогда такой не видел. А ты, Коль?

– Какие-то элементы знакомые, но в целом явно новый комплекс, – кивнул второй дед. – Я так понимаю, под твой аспект? Не было у нас в роду ещё аспектов.

– Похоже, что да. – Я активировал «Каменную кожу», поразившись, как быстро она сработала и насколько крепче по ощущениям стала, но тут же развеял технику. – Давайте я помоюсь сначала, а то чувствую, будто в помойке извалялся, а потом поговорим. Ну и пожрать было бы хорошо, а то чувство такое, что слона готов слопать.

– Беги, конечно, – хохотнул дед. – И в гостиную спускайся. Слона не обещаю, но барашка мы вчера в ночь заложили запекаться. Как раз к утру дошёл.

– Шикарно! – Я расплылся в улыбке и, махнув рукой всем присутствующим, рванул по дорожке к дому.

Ноги были в грязи, хоть площадку и убирали каждый день, но я успел и по участку пробежаться, так что заходить через парадную дверь не стал. И через заднюю тоже. Тупо нашёл свой балкон, с которого спрыгнул утром, и залез прямо по стене. А чего, быстро, дёшево и сердито. Ванная была одна на две комнаты, с душевой кабиной, но я и не собирался долго плескаться. Быстренько ополоснулся, смывая потоки грязи и нечистот, растёрся махровым полотенцем и оделся. Эта комната официально числилась моей, и я держал здесь небольшой запас чистых вещей, так что мне было во что переодеться, чтобы не выглядеть бедным родственником. Хотя, если честно, сейчас мне было плевать, я шёл на запах.

– Значит, новый метод под земляной аспект, – начал Дмитрий Иванович, пока я урча вгрызался в невероятно сочное и вкусное мясо, хотя никогда особым любителем баранины не был. – И как ты до этого дошёл?

– Фафел… – Я было попытался объяснить, но понял, что так дело не пойдёт, поэтому прожевал и проглотил изрядный кусок, что вырвал раньше, и только после этого продолжил: – Говорю, начал выполнять свой обычный и почувствовал, что не идёт. Я и раньше ощущал лёгкий дискомфорт, ну, точнее, с момента как аспект получил, а тут прям больно стало. Ну, я и нырнул в сатори, отслеживая изменения в энергетическом поле, чтобы поправить ошибки. А оно, зараза, такое… затягивающее. И в итоге, вы видели, пока новый комплекс не сделал, не успокоился.

– Записал? – Дед Коля был более прагматичен. – Такая методика будет дорогого стоить!

– Не, – отмахнулся я. – Некогда было. Но отлично помню все нюансы, так что хоть ночью разбуди – покажу.

– Всё равно надо записать! – нахмурился отставной генерал, а я вдруг подумал, что даже не знаю его звания и должности. – Во всём должен быть порядок. Надо записать, оформить и зарегистрировать как положено!

– Папа, дайте хоть мальчику поесть! – неожиданно за меня вступилась тётка Екатерина. – Потом его мучить будете! Ну, придумал новый комплекс под себя, чего такого? Это же у него не первая техника.

– Порядок должен быть! – Дед Коля нахмурился, но дальше доставать меня не стал. – А я чего, пусть ест.

– Кстати, Николай Иванович, а вы чем на пенсии занимаетесь? – Мне вдруг в голову стукнула гениальная мысль, что я аж жевать перестал. – В смысле, работаете, или так – дача, внуки?