Преферанс на вылет

– Ой, не надо меня уговаривать, я и так соглашусь!

Но и кофе попить спокойно не удалось, потому что в магазинчик принесло первую сплетницу деревни, граю Малле.

– Вы уже читали? – вопросила она, потрясая утренней газетой. – Трое умер!

Фанни с Офрой недоуменно покосились друг на друга и отрицательно помотали головами, демонстрируя полное незнание темы.

– Ну как же, – расстроилась грая Малле, – это символ преданности!

И всучила газету Офре, продолжая кудахтать о том, что животные иногда оказываются лучше людей. А та прочла заметку и спросила, чем, собственно, грая Малле так восхищается?

– Но как же, – снова завела та свою шарманку, – такой пример…

– Это пример глупости одних и безответственности других, – жестко припечатала Офра. – И я по-прежнему не вижу в смерти собаки повода для радости.

– Да что там в конце концов такого написано? – не выдержала Фанни.

– Там изложена история хозяина из Гаралье и его собаки. Каждый день полуторагодовалый пес Трое утром провожал этого самого хозяина, трудившегося микробиологом, к мотовозу на Шатель, каждый вечер встречал его на станции. Все, кто это наблюдал, писали кипятком от восторга, какая любящая и преданная скотинка досталась хозяину. А потом хозяина прямо на работе скоропостижно хватил инсульт, и он скончался. А собака так и продолжала бегать каждый день на станцию к приходу вечернего мотовоза из Шателя и ждать хозяина. Сердобольные граждане ее жалели и подкармливали. Спустя восемь лет умерла и собака. А теперь нам предлагается восхититься примером животной любви и верности.

– И что Вам здесь непонятно?!

– Мне, грая Малле, здесь все непонятно. Во-первых, кому оказалась нужна эта самая верность? Трупу? Так ему, уж извините, это стало без разницы. Что же касается собаки… с чего все списывают ее поведение на преданность? Да просто большим умом, как я погляжу, эта самая собака явно не отличалась, если у нее в мозгу как у арт-автоматона оказалась записана одна-единственная программа: встретить поезд. Не хватило у собаки соображалки осознать, что изменилась не просто ситуация, а вся жизнь. Вот она и пыталась совершать стандартные действия, надеясь получить в ответ привычную реакцию: когда она придет, ее встретят, приголубят и отведут туда где тепло и есть корм.

Теперь, во-вторых. Верность пса, говорите, понравилась окружающим? А эти окружающие не пытались понять, что по станции каждый день шастает бесхозная, заразная и голодная собака? Она и пищу, скорее всего, добывала с помоек, и, как результат, являлась носителем и рассадником лишая, разных блох и прочих внутренних паразитов. И на всякую более мелкую живность научилась охотиться, поэтому вполне могла как задавить чью-то ласковую кысаньку, так и расценить как добычу и некрупного ребенка, этого никто не сообразил? И куда, кстати, смотрели службы отлова бродячих животных?

– А… с такой точки зрения… мне как-то…

– Вот-вот. И никому, как я понимаю, в голову не пришло… А вот теперь, во-третьих. Здесь написано, что хозяину было пятьдесят три года и это его восьмая собака. Вас ничего не настораживает? А зря, если вспомнить математику. Первую собаку он мог сам завести на раньше восемнадцати лет, умер в пятьдесят три, значит мы имеем промежуток в тридцать пять лет. Делим тридцать пять на семь, получаем пять лет на животинку. Это при том, что средний срок жизни собак от восьми до четырнадцати лет в зависимости от породы. За эти годы он последовательно завел и уморил семь собак. Что ж он такого с ними делал, если они у него быстро дохли? А, скорее всего, ничего. Не водил к ветеринару, не оплачивал прививок, не давал витаминов, а только воспитывал любовь и преданность к себе. Хороший хозяин, воистину!

– Но он же не знал…

– Но он не мог не знать, что мы все смертны! И мог озаботиться оставить распоряжения, касающиеся собакоши, на случай своей смерти! Он это сделал? Нет! Бессмертным себя мнил, не иначе. Его поведение можно и нужно определить, как безответственность по отношению к питомцу. Очередную безответственность к очередному питомцу. Так что если и рассуждать о судьбе этого… как там его… Трое, то я бы сказала, что речь действительно идет о преданном животном. Преданном своим хозяином.

Грая Малле от такого напора слегка оторопела, потом задумалась… и наконец, ехидно спросила:

– А Вы, грая Зейт, как я понимаю, успели данный вопрос изучить досконально и такой ошибки не сделаете? И завещание у Вас…

– Да! – хором ответили Офра и Фанни. – Давно написано!

Такого единства и предусмотрительности грая Малле явно от них не ожидала, поэтому неприязненно поджала губы и процедила нечто из серии «ну, если кто-то ощущает приближение смерти» … Это он сделала абсолютно напрасно, потому что Офра немедленно напомнила ей, что, будучи намного (именно на это слово пришлось ударение) старше их обеих вместе взятых, грае Малле неплохо бы уже определиться, что и кому она намерена оставить как добрую память о себе… если она, конечно, вообще собирается оставить о себе добрую память…

– Да Вы на что наме… – стареющая грая аж затряслась от злости при намеке на свой возраст.

– Скорее скажите, чем я вас расстроила? – самым милым голоском спросила Офра. – Я хочу сделать это снова.

Дверь за почтенной граей хлопнула так, что чуть не упал висевший над дверью колокольчик.

– Зачем ты ее опять поддеваешь? Она опять извратит твои слова и наверняка побежит по деревне рассказывать всем, кого встретит, как ты хотела загнать ее в гроб.

– Да когда она хоть что-то другое говорила? Вечно яд с языка капает… Вот когда она рот наконец закрывает, то молчит так, что аж слушать приятно.

– Ладно, ни ее, ни тебя уже не переделать, лучше скажи, ты как, запасы законсервировала?

– Да, полподвала забила. Оставила в магазине только шампуни, бальзамы и мыло. Ну, и травяные сборы, на остальное спрос начнется только по весне. В принципе, в любой момент могу уехать в Сан-Георгио, не торчать же здесь как бельмо на глазу у местных куркулей… Год-то следующий – Радужной Ящерицы, значит надо устроить его яркую встречу…

– Я присоединюсь накануне ночи Снежного деда, раньше с заказами не успею разобраться.

– И давай-ка я все-таки сделаю нам кофе, а то от разговоров с этой линяющей пиявкой аж в горле пересохло…

Допивая кофе, Фанни пыталась понять, что именно ее «царапнуло» в недавнем разговоре Офры и граи Малле. Жестко она с ней… хотя и правильно. Что же ее задело? Склонность сюсюкать над животным, демонстрирующим верность умершему хозяину? Нет. Разгильдяйство работников службы отлова бродячих животных? Тоже нет. Распоряжения на случай своей смерти? Пожалуй,… да. Само по себе наличие завещания, это, конечно, хорошо и правильно, но в нем многие пункты обозначены в общем виде. И никакой гарантии, что банки безропотно согласятся перевести деньги бенефициару без отдельного распоряжения… да и вступление в права наследства процедура очень небыстрая…

Решено. Завтра они навестят нотариуса. Страховаться, так не мелочиться.

Месяц перед ночью Снежного деда выдался хлопотливым, впрочем, когда он для нее выдавался спокойным? Партия новых джемперов для «Кардигана», курточки для детского «Пушистика», индивидуальные заказы, полученные по почте, практически все было готово. За неделю до праздника можно было позволить себе выдохнуть и сказать, что она в очередной раз справилась. Оставшиеся три вещи за неделю будут доделаны, и она спокойно поедет в спа-отель в Сан-Георгио. Отдыхать. А пока можно сидеть в магазине и доводить до ума заказанный свитер с распашным воротником.

Колокольчик над дверью издал свой обычный тилилинь, и очередной посетитель, весь засыпанный снегом, как детский снеговик, ввалился в магазин.

– Вы не подскажете, если я пойду вверх по этой улице, там будет кофейня грая Тромса?

Фанни не отказала себе в удовольствии выдать ответ в лучших традициях Офры Зейт:

– Ну, она там будет, даже если Вы туда не пойдете!

Но вместо того, чтоб развернуться и направиться в кофейню, посетитель неожиданно заявил:

– Собираясь скрываться, дорогая, не следовало оставлять столь явных следов. Ошибкой было выставлять на всеобщее обозрение трехцветное пончо с маками, выполненное в технике жаккард. Такое на моей памяти всего два человека и умели. И если учесть, что одна из них давно лежит в семейном склепе…

Да чтоб о нем Мертвые боги не вовремя вспомнили! Вот оно. Она так и знала, что то, украденное у Плюшки в Шателе пончо ей еще аукнется! И повлечет за собой попытку шантажа. Знать-то Фанни об этом знала, но не думала, что это произойдет так скоро… что ж, за все в жизни нужно платить. Пришла и ей пора делать шаги к расплате. Кажется, ей придется действовать раньше, чем она предполагала… И она активировала арт-шокер, встроенный в прилавок. Если она правильно понимает, как это работает, времени у нее немного. Ровно до того момента, когда придет сообщение и по ее душу приедут «козодои» из Граундвальда. Значит, придется поторопиться и уложиться в час.

И когда машина полицейского отделения Граундвальда въехала в деревню, собравшаяся в дорогу грая Уффер чинно сидела на скамеечке у входа в дом, благовоспитанно сложив руки на коленях.

* * *

Беседы за чойсом с Робертом Хорле, Элбертом диФаушером и Зигбертом Эльведи давно превратились для грая Гроссера в добрую традицию. Да и заслушать ответственных за внутреннюю разведку, государственную службу сыска, и внешнюю разведку лишним никогда не было.

– Что, Элберт, – в очередной раз подколол Хорле, – так и пропала твоя шустрая девица Адлер?

– Она не моя, а общая. И, к сожалению, Миарано ни единого всплеска Капли за столько лет не почувствовал.

– Думаешь, умерла?

– Все может быть… но даже если и так, а с родовым артефактом в руках надежды на это мало… сама проблема пребывания Капли в чужих руках осталась.

– И что ты надумал?

– Да то же, что и раньше, искать ее по следу из артефактов.

– И как ты собираешься это делать?

– Мой заместитель регулярно просматривает все новинки, проходящие через патентные бюро Хельвеции, но там пока ничего подозрительного… задействованы все «шептуны», но опять же глухо… я думаю попробовать посадить кого-то со свежим глазом перепроверить все незакрытые «висяки».

– Основания?

– Да говорю же, если она настолько талантлива, как мне ее научная руководитель профессор Боэр пела… она должна хоть как-то реализовываться! Официальным путем, давая кому-то возможность запатентовать свои арты, она не пошла, в преступном мире слухов о новом Мастере тоже нет… значит, что остается? Делать редкие, но дорогие артефакты по индивидуальному заказу. Как это уже было в Линцоне. Никто из новых владельцев таких артефактов нам информацию на блюдечке, понятно, не принесет, но, если под этим углом пересмотреть старые «повисшие» дела… можно будет попробовать очертить круг ее клиентов. А там и до самой граи Адлер недалеко… где-то же они встретились? Как-то обмен артефактов на деньги производили? Вот и будет шанс ее обнаружить…

И уже в личной беседе Дагоберт Гроссер уточнил у диФаушера:

– Кому думаешь доверить проверку?

– Самым надежным и проверенным. Лабарру достанется кантон Диттер, Сюркуф займется кантонами Лайтин и Романш, а вот спорные дела кантона Галлен… думаю поручить диБашомóну.

– Он же давно ушел из сыска?! И сидит в своем агентстве как частный консультант!

– И что? Он нам в качестве бегающего с высунутым языком сыскаря и не нужен! Оплатим ему кабинетную работу по анализу уголовных дел, он их и проверит. Зато на сегодняшний день он единственный из тех, кто сумел заставить граю Адлер активировать Каплю. Вдруг удача ему и на этот раз улыбнется?

– А…, ну, если из этих соображений… не исключено… дерзай, Угорь…

Нанятый государственным сыском для аналитической работы Доминик диБашомóн заданию обрадовался. Не самый, значит, плохой из него сыскарь получился, раз бывшее начальство именно ему доверило раскопать подводные камни в «повисших» делах. Глядишь, и получится утереть нос бывшим коллегам, не сумевшим добраться до правды. Мелочь, как говориться, а приятно.

Тем более, что в его работе частным консультантом такие занятия как беготня и слежка давно перешли к более молодым сотрудникам. А себе он оставил именно кабинетную работу. Вот и освежит свои навыки аналитика, благо не за спасибо копаться в старых делах придется. А за вполне пристойную сумму искать следы той, кого они когда-то упустили в Тьеллимаре.

В процессе проверки старых «висяков» его внимание привлекли пять дел.

И первым стало дело диРужайо тринадцатилетней давности. Да уж, припомнил Доминик, резонансный был случай… Тогда расследовалась странная смерть хозяина, произошедшая в его роскошном имении под Шателем. Прибывшие на вызов полицейские и сыскари обнаружили в дальней гостиной труп и вокруг девять не вполне вменяемых человек. Убитым оказался сам хозяин дома Рауль диРужайо, накануне подавший на развод со второй женой. И закативший по этому поводу семейный (хе-хе!) прием. Прием посетили три его брата с женами, будущая экс-жена, также в доме присутствовали повар и горничная. И все они отрицали свою причастность к убийству и взахлеб клялись в своей невиновности…

Но самым интересным оказался способ убийства, давненько сыскари не сталкивались со смертью, осуществленной путем отрубления головы. При этом что характерно, орудия убийства в доме обнаружено не было. То есть имелся отдельно труп, отдельно голова в луже крови, а то, чем это отделение произведено – как раз и отсутствовало! Правда, в доме обнаружилась незапертая задняя дверь, но опять же, получается, что и через нее никто не входил и не выходил. На каждом крыльце и дорожках имения были установлены страж-камни, реагирующие на любого пешехода весом более четырех фунтов. И ни один не сработал. Прямо хоть начинай верить в одушевленные летающие топоры…

И если мотивы для лишения жизни могли найтись у всех родственников Рауля, особенно у его пока еще актуальной жены и даже у прислуги, то предъявлять хоть кому-то обвинение, не понимая способа убийства и даже близко не имея орудия убийства, сыскари не рискнули. Дело зависло.

Второй случай – дело Призрака в Мьезоле девять лет назад. Тогда скучающий банкир Кератри познакомился на благотворительном концерте с ослепительной красоткой, которая приняла приглашение послушать музыку в его холостяцкой квартире. Но до процесса… прослушивания дело не дошло. Потому что пока банкир снимал брюки, красавица ловко нацепила на него удушающий ошейник и объяснила, что, если не будет денег, будет ему очень плохо, артефакт его задушит. И пару раз, когда он попытался взбрыкнуть, таки крепко его придушила до потери сознания. Осознав, что это не игры, а натуральное ограбление, Кератри по переговорнику потребовал у главы охраны привезти к его дому деньги из личного сейфа в рабочем кабинете. Деньги, что интересно, у охранника легко отобрали сообщники красотки в вестибюле дома. А сама она, связав банкира шнуром от портьеры и сняв с него удушающий артефакт (не соврала!), ушла из квартиры налегке по крышам.

Третий случай – дело Обианга в Кьермонтане. Тогда, семь лет назад предполагалось слушание дела о мошенничестве, и с учетом скользковатой позиции обвинения, довести Мориса Обианга до тюремного заключения собирался сам «Молот» Жервиль. А защиту представлял «Геккон» Дюмаж, который, наоборот, был уверен в оправдательном приговоре для своего клиента. Завсегдатаи судебных заседаний уже выкупили все места в зале суда и делали ставки на то, кто из монстров судебных баталий окажется круче. Но того, что произойдет, не ожидал никто.

В Кьермонтане протекает небольшая, но быстрая речушка Кьярна. И когда Жервиль в день начала суда ехал в присутствие, под его мотомобилем рухнул мост. Обвинитель покалечился, пусть и не сильно, только вывихнул плечо, но главное, что он не успел к началу заседания. А по правилам именно в первый день заявляется главный обвинитель. И опаздывать нельзя. И производить впоследствии замену тоже. Поэтому, не дождавшись Жервиля, обязанности обвинения пришлось возложить на себя его заму Гишару, которой харизмой «Молота» не обладал, ничего противопоставить Дюмажу не смог, и Мориса Обианга оправдали.

Но Жервиль глупостью отродясь не страдал и потребовал произвести проверку моста. И сыскари нашли среди обломков остатки арт-предмета, который и стал причиной частичного обрушения моста. Причем обрушение произошло только под машиной Жервиля, что позволило уверенно утверждать, кто именно был мишенью злоумышленника. Но это ничего не изменило, процесс Обианга «Геккон» Дюмаж выиграл.

Четвертый случай – дело Паризо в Вийанкуре пять лет назад. Представители сети магазинов Паризо были настолько уверены, что их толстостенные арт-сейфы вскрыть в принципе невозможно, а унести тем более, что даже не озаботились их дополнительной охраной. А находчивые мошенники ночью пробрались в подвальное помещение и каким-то до сих пор непонятным образом аккуратно проделали небольшие отверстия в каждом из них. А потом включили вакуумный насос и просто «выкачали» из сейфов всю дневную выручку. Даже подозревая в этом элегантном ограблении банду Дергунчика, что-то им вменить, не имея возможности доказать способ приоткрытия сейфов оказалось невозможно.

Пятый случай – дело Локонте двухлетней давности. Жительница Пессажа Марианна Локонте обвинялась в убийстве своего мужа Жерома. Жили супруги плохо, муж имел обыкновение чуть не ежедневно после работы употреблять дешевый коньяран, и по причине алкогольного недовольства регулярно бить свою женушку. Та хватала скалку и не оставалась в долгу, так что семейные скандалы Локонте давно не удивляли соседей. Но однажды днем Жером Локонте был обнаружен мертвым за углом своей мотомастерской с десятью ножевыми ударами в области печени.

Дело казалось простым, виновата может быть только жена, и ее немедленно задержали, но у обвиняемой нашлось алиби. Оно было необычным… но опровергнуть его не удалось. Дело в том, что утром того дня Марианна Локонте приобрела в магазине для рукоделия только что поступившую новинку – буклированную пряжу. Продавщицы чуть не хором советовали ей попробовать связать из нее шарф, обещая повышенное теплосбережение при обшей невесомости. Грая Локонте посомневалась, но купила. Чек был пробит в 10.08.

Тело Жерома Локонте нашли около полудня. Убийство могло произойти не раньше, чем за полчаса до обнаружения трупа. Полицейские немедленно выехали к Марианне Локонте и в районе 13.00 задержали ее, но она все отрицала и в качестве доказательства того, что даже не покидала дом, предъявила наполовину связанный за эти три часа палантин. Обвинение не нашло никого, кто видел бы Марианну в тот день в районе работы Жерома. Доказать, что пряжа у нее могла быть раньше, тоже не удалось, производитель подтвердил факт попадания новинки в магазины только в день убийства. Проведенный хронометраж в процессе проведения следственного эксперимента показал, что она могла связать именно столько рядов, сколько она предъявила полицейским, только сидя дома и не отрываясь от спиц. Кроме того, Жером Локонте не отказывал себе в удовольствии поскандалить и подраться не только с женой… И найденный на месте убийства нож семейству Локонте не принадлежал… В результате обвинение против Марианны рассыпалось.

– И каков вывод?

– Каждый раз преступление совершалось при помощи редких и неизвестных артефактов. В первом случае я подозреваю Адель диРужайо. Именно она больше всех теряла в случае развода. Именно ей было проще всего завлечь Рауля в эту самую гостиную под предлогом поговорить. И уже там применить артефакт как орудие убийства. Я думаю это было нечто вроде тонкой режущей струны…, которая вылетала из рукояти и потом убиралась обратно. А после убийства ей оставалось только протереть руки, открыть заднюю дверь и зашвырнуть это… изобретение куда подальше. Сад-то вокруг имения сразу обыскать не догадались, так? Вот она потом его по-тихому подобрала и уничтожила, выскользнув из рук правосудия.

Во втором случае… мне кажется та роковая красотка с арт-ошейником была из цирковых. Уйти по крышам… без соответствующей подготовки не представляется возможным. И подобный ошейник больше нигде не всплывал.

В третьем случае заказчиком скорее всего был Морис Обианг. Заказчиком, но не исполнителем. Кто-то другой, используя артефакт, точечно подорвал мост через Кьярну, причем сработал настолько ювелирно, что обрушение произошло только под машиной Жервиля, не задев больше никого.

Что касается бандитов Дергунчика, которые так остроумно обнесли сейфы Паризо… допустим, у них был артефакт, который дал им возможность как-то проплавить щели в сейфах…, но он был, судя по всему, одноразовый. Больше таких ограблений на территории Хельвеции не отмечено.

А Марианна Локонте точно была виновна в смерти мужа, и выкрутиться могла одним-единственным способом. Если у нее было то, что могло обеспечить ей алиби. Она могла заранее съездить в соседний город и приобрести обычный нож для мяса. Потом демонстративно привлечь внимание к покупке ею редкой пряжи, заботливо сохранив чек с проставленным временем, а потом… отправилась убивать мужа, предварительно настроив дома вязальный артефакт на работу с клубком ниток. Если это была не вязальная машинка…, нет, скорее спицы, то их можно было после совершения преступления быстро заменить на обычные, а эти засунуть в любую щель, никто ведь даже не подумал такую улику искать?

– И что у нас в сухом остатке?

– Нужно искать исполнителя. Во всех этих случаях артефакты для преступников делал кто-то очень талантливый…

Понятно, что талантливый… и даже понятно кто это был, толку-то с этого? ДиБашомóн, конечно, молодец, что сумел выцепить нужные случаи, но самого главного он диФаушеру дать так и не смог: он не нащупал связи между изготовителем и теми, кому эти арты понадобились…

Ибо, что между заказчиками общего, кроме проживания в одном кантоне? Ничего. Они из разных социальных слоев, с разным уровнем дохода, они никогда в жизни скорее всего не пересекались… кроме как в этом списке. Как же они расплачивались с исполнителем? Можно попробовать идти от персоналий… кто конкретно у него есть из подозреваемых?

Адель диРужайо. Унаследовав немалые деньги от покойного мужа сейчас представляет собой видную фигуру в высшем обществе Шателя. Приемы, рауты, меценатство. У нее было чем заплатить… но добровольно она не сознается. Что ж, возможно придется освежить ее память насильно…

Неведомая циркачка. Слишком велик разброс потенциальных подозреваемых… Найти ее – без вариантов.

Морис Обианг. Сам он, сидючи в камере, никакого артефакта ни приобрести, ни применить не мог, но он не мог не знать, кому он это поручил. Возможно он не откажется пооткровенничать с сыском и сдать посредника.

Дергунчик. Ни он, ни его бандючки ничего добровольно не скажут. Само подозрение в их адрес, это еще не уверенность в их вине, а вдруг их кто-то подставляет? Есть шанс их запытать зазря и все равно ничего не узнать…

Марианна Локонте. А вот здесь интересно! Она в этом списке единственная, кому нечем было расплатиться за артефакт перед его получением. И у кого и после смерти мужа денег не прибавилось. Что она-то могла предложить изготовителю?

Итак, прикинул диФаушер, у него есть как минимум три кандидатуры для бесед по душам. В крайне случае им даже можно пообещать не копать их дела дальше, если они сдадут изготовителя. Или ведущий к нему канал связи. Кому доверить столь деликатное дело? К Обиангу поедет Эгле, к грае Локонте – Югле, а сам он нанесет визит безутешной вдове диРужайо. Что-то обязательно выплывет.

Выплыло не совсем то, на что он рассчитывал. Адель диРужайо в приватной беседе с ним сослалась на давнего любовника, который когда-то во время охоты на косуль одолжил ей для разделки мяса вибронож. Который милая грая якобы по забывчивости «заиграла». А любовник со временем эмигрировал аж на другой континент и связи с ним она давно не поддерживает…

Морис Обианг легко сдал помощника своего адвоката, грая Арона Вилье, который в обмен на некую сумму твердо пообещал ему отсутствие «Молота» Жервиля на процессе, а, значит, и оправдательный приговор. Грай Вилье, в свою очередь, не стал юлить и назвал Эгле ту посредническую контору в Кьермонтане, куда он сам обращался для решения столь деликатного вопроса. Вот только контора эта оказалась мало того, что давно не действующей, да еще и открытой когда-то по липовым документам. Этот путь тоже привел в никуда.

А с к граей Локонте и вообще вышел казус, оказалось, что она эту пару спиц стащила у попутчицы в мотовозе, незаметно засунув их в рукав.

Что за люди, раздраженно думал диФаушер, даже преступления они совершают через то самое место! Нет, насколько все-таки проще иметь дело с профессионалами, их хоть можно просчитать, а как за дело берутся любители, так и не знаешь, что они могут выкинуть!

Зигберт Эльведи, которому он все это высказал, понимающе покивал головой и напомнил, что так и заработаться вконец недолго. А помнит ли Элберт, что год Красного Павлина почти закончился и скоро наступит год Радужной Ящерицы? Не хочет ли диФаушер для перемены обстановки съездить в кантон Романш, отдохнуть, покататься на горных лыжах, тем более, что у него есть возможность в родном кантоне подобрать ему самое козырное место для отдыха… И как насчет того, чтобы в ночь Снежного деда, сидя у камина, полюбоваться под латишский виньяран фейерверком из его шале?