Бесполезная магия

И он, кстати, помнит, как этот недотыкомка с недопроявленной целительской магией постоянно путался под ногами и тоже пялился на нее как сладкоежка на пирожное. Он тогда, помнится, вернулся в Вересковую долину после десятилетнего, кажется, отсутствия. Ну да, после своего заграничного обучения, точно! Только Летта даже не думала смотреть в его сторону, все сияние ее глаз было предназначено ему, Вильену. Как он радовался, понимая, что их чувства взаимны!

Тем удивительнее было то, что родители отнеслись к его выбору настороженно. Причем, редкий случай, по разным причинам! Привыкший к тому, что родители всегда выступают единым фронтом, Вильен поначалу даже не удивился их синхронному неодобрению, но вот причины этого неодобрения… тут да, было отчего задрать брови на лоб. Отец высказался в том плане, что с Лентой ему будет проще ужиться, именно потому, что он в нее не влюблен, и не станет, случись что, идти у нее на поводу, принимая все решения в семейной жизни с холодной головой. А вот она пускай его обожает и соответствует.

Вильен чуть не спросил его, не свой ли идеальный сценарий семейной жизни тот ему излагает, но быстро прикусил язык, не желая ставить присутствующую здесь же матушку в неловкое положение. И уже у нее поинтересовался, что та в свою очередь имеет против его выбора. Так вот, если подойти непредвзято… пожалуй, матушкины аргументы были более вескими, потому что той не нравилось в каком направлении у Летты пошло развитие магии воды. Собственно, именно эта разновидность стихий давала наибольшее количество возможных проявлений, но среди них были как жизненно необходимые, так и мало востребованные. А то и вовсе никуда не применимые. А если дети унаследуют то, что окажется никуда не годящимся?

Вильен задумался. Из всех возможностей магии воды Летте досталась, пожалуй, наиболее редкая и не самая востребованная разновидность – иней, это Лента унаследовала лед, который расценивался как более практичный дар. И в прикладном смысле способности младшей кузины выглядели привлекательней… На это у него было «железное» возражение, потому что уровень владения стихией у Летты зашкаливал за отметку девять, в то время как Лента с трудом натянула на пять баллов из возможных десяти. Поэтому с точки зрения передачи силы дара детям, наоборот, старшая кузина мощно превосходила младшую. При проявлении у детей дара отца в сочетании с силой матери можно было прогнозировать появление у их сыновей следующей ступени развития воздушного дара, с уровнем уже не просто ветра, а урагана, к гадателю не ходи.

Изложив все это родителям, Вильен добавил, что терпеть в своей постели не нравящуюся ему женщину, зная, что сам сдуру отказался от желанной и более талантливой… и перспективной… не хотелось бы. Ну, не устраивает его такое положение вещей. В конце концов это его жизнь и ему предстоит размножаться. И он предпочел бы это делать с удовольствием.

Родители подумали, повздыхали… и согласились. И уже пятнадцатого жнивеня он сделал отцу Летты брачное предложение. Получив согласие, помолвку отпраздновали с размахом, пышно и весело, радовались все, даже кислые лица Ленты и этого… тогда еще Логера Велле не сумели испортить общую картину. Возможно, потому что подавляющее большинство тойр и их матушек мудро радовалось тому, что одна из самых красивых конкуренток выведена из игры и теперь никто не помешает им всласть поохотиться на остальных женихов.

А еще через неделю празднеств в их тесном обществе грянуло сообщение об аресте Димирана Луайо. Для всех это было как гром с ясного неба, потому что представить себе, что почтенный тойр вдруг соберется нарушать закон настолько… эээ… неприличным и в чем-то даже противоестественным способом, не мог никто. Участие в запрещенных ритуалах – это же уму непостижимо! Главное, непонятно зачем?! Если вспомнить историю: на такое обычно идут только маргиналы без магических способностей, как раз чтобы таковые обрести. А ему-то что те ритуалы могли дать, чего у него не было?

Одним словом, Вересковую долину лихорадило от сплетен и слухов. Кто-то считал это чудовищным недоразумением, кто-то клеветой, кто-то страшной ошибкой, кто-то предпочитал занять отстраненную позицию и не принимать участия в обсуждениях, призывая дождаться решения властей… но были и те, кто придерживались мнения «нет дыма без огня» и вполголоса рассуждали о том, что давненько наблюдали за старшим Луайо некие странности. Что это были за странности, они так и не сумели уточнить, в основном все сводилось к заявлениям типа «вот никогда он мне не нравился!», «я с ним разговаривала и взгляд у него в тот момент стал ну такой странный!» или «что Вы хотите от человека, выгнавшего без рекомендаций своего верного служащего!»

Причем Вильен точно знал, что того самого служащего Димиран выгнал абсолютно заслуженно – за воровство.

Его самого перепуганные родители то призывали немедленно расторгнуть помолвку, то, наоборот, заклинали не делать резких телодвижений, поскольку ситуация сложилась уж больно противоречивая и щекотливая, и главное сейчас – не наломать сгоряча дров, поэтому он продолжал каждый день наносить визиты в усадьбу родителей Летты – Тисовый уголок и сдержанно выражать ей сочувствие. Ее матушка как слегла при известии об аресте мужа, так больше и не вставала с постели, и дом наполнился тревожной тишиной, запахом лекарств и шорохом униформы приходящих сиделок.

Сама Летта за это время как-то резко повзрослела, потому что кроме нее некому стало поддерживать порядок в доме, куда пришла беда. Где слуги-милланы передвигались как вспугнутые мыши с ошарашенными лицами, постоянно шушукались, сбиваясь в группки, и привычный распорядок жизни полетел кувырком.

А в первый день септема стражи пришли и за самой Леттой. И вот тут мнения жителей Вересковой долины резко разделились. Кто-то утверждал, что при повторном обыске Тисового уголка нашли некое подтверждение того, что дочь Луайо вместе с отцом принимала участие в этих самых запрещенных ритуалах, кто-то, наоборот, чуть не с кулаками кидался отстаивать ее доброе имя. А кто-то мудро предпочитал подождать официальных результатов.

Сам Вильен понимал, что даже если его невесту оправдают, ни о какой свадьбе речь идти не может, подобный слушок об аресте не забудется и через года, поэтому тоже решил подождать, чем кончится дело, не может же оно навсегда замереть, когда-нибудь результаты расследования все равно придется обнародовать. Вот тогда и посмотрим, что делать…

Результат расследования опубликовали в последний день септема. Официально было объявлено, что Димиран Луайо участвовал в неких запрещенных ритуалах (каких именно, правда не уточнялось), но к ответственности привлечен быть не может по причине кончины в тюремной камере. Его имущество подлежит конфискации в пользу казны. Майя Луайо получает право пожизненного проживания в отдаленном поместье, доставшемся ей от ее бабушки Канире. Правда той это так и не понадобилось, потому что известие о смерти муже буквально за несколько дней свело ее саму в могилу.

А вот судьба Летты Луайо так и осталась неизвестной. Потому что как Вильен ни оббивал пороги Тайной Канцелярии, все, чего он смог наконец добиться, это ответа, что тойра Луайо покинула страну без права возвращения. И родители получили право снова насесть на него, требуя отменить эту неудачную помолвку… тем более, что опозорившаяся невеста по любому потеряла право на возвращение в Азуранд…, и все-таки жениться на более подходящей девушке.

И восемь лет назад в конце снеженя 1711 года от Пришествия Вечных он повел в храм другую девушку. А в септеме 1712 года уже взял на руки своего первенца Гардана. Тогда ему казалось, что та старая история закончилась и он сможет быть счастливым. Однако последующие события показали, что это не так. И сейчас только от этого малопонятного деятеля зависит, выживет ли их род вообще.

А этот… вместо того, чтоб делом заниматься, с дочерями сюсюкает! Этот меж тем ласково улыбнулся близняшкам и пообещал, что Лидия и Лючия обязательно поедут выбирать подарки ко дню Средизимья. Вот как только они пообедают и приведут себя в порядок, так сразу и отправятся. Часа через полтора, хорошо? Девчонки зачирикали как воробушки и радостно убежали готовиться к поездке. А хозяин кабинета перевел на Вильена свои вмиг ставшие холодными буркалы и потребовал показать карту болезни сына.

Тот хоть и сомневался, но протянул ему не тоненькую папку с документами и заключениями других целителей. Минут через десять Киран Кристус-Берг захлопнул ее и сказал:

– Я так и думал.

– То есть… ты знаешь, что делать, чтобы спасти Гардана?

– Знаю. Я не знаю, потянешь ли ты плату за лечение.

Ах ты ж! Вильен чуть не вмазал по этой самодовольной роже.

– Назови сумму. И покончим с этим.

– Не-ет, – протянул чем-то очень довольный Кристус-Берг. – Денег мне хватает. Мне нужно нечто другое.

А ведь с таким положением он и впрямь должен в тех деньгах купаться. Что ж ему может быть нужно? Эх, лучше б не что-нибудь противозаконное. Хотя… он сейчас в такой яме, что…

– Кого нужно убить? – покорно спросил Вильен.

– Что?! – изумился хозяин дома. – А… понятно, что ты подумал… нет, мне нужно, чтобы ты помог в одном деле.

– Я могу узнать в каком?

– Можешь. Я хочу купить правосудие, чтоб восстановить справедливость.

И вот тут Вильену стало как-то нехорошо. Его смутила весьма непривычная, но какая-то явно продуманная формулировка. Нехорошо так продуманная. Такие практически «программные» заявления ему доводилось слышать из уст фанатиков. Или террористов. Впрочем, вторые от первых, как правило, мало чем отличались. Но он не сказал убить, наоборот, он сказал купить, возможно, все обстоит не так плохо…

– И… кому требуется справедливость?

– Моей жене. Мне кажется это вполне равноценный обмен: я дарю полноценную жизнь твоему сыну, ты находишь и обнародуешь доказательства ее невиновности, также возвращая ей возможность полноценной жизни. Можем даже скрепить наш договор магической клятвой. Чтоб обе стороны добросовестно выполняли взятые на себя обязательства, не пытаясь уклоняться от них под смехотворными предлогами.

Вильен каким-то не то шестым, не то седьмым, не то сто двадцать пятым чувством ощущал подвох, но пока не понимал, в чем именно он заключается.

– А почему ты сам этим не займешься?

– А потому что буду безвылазно занят лечением твоего сына. Судя по тому, что я вычитал в карте болезни… парнишке и так осталось не более пары месяцев.

– Я могу подумать?

– Можешь, – безразлично согласился Кристус-Берг. – Только не слишком затягивай. Тебя проводят.

Вильен уже встал, когда в кабинет вошла она. Она уже начала было что-то говорить, но, увидев его, осеклась и побледнела.

– Что-то случилось, дорогая? – весело поинтересовался Кристус-Берг. А вот он, единственный, похоже, кто от всей этой неловкой ситуации получал искреннее удовольствие.

Случилось, зло думал Вильен, закипая как чайник. Он ведь чувствовал что-то не то, увидев девчонок, а ведь должен был сразу сообразить: близняшки с ее серебряным цветом волос и родинка у одной из них слева над губой. Та самая родинка, которая передается среди потомков семье Канире старшему из близнецов. Вот, значит, куда подевалась его бывшая невеста Виолетта Луайо, когда ее «попросили» из страны, нет, она не сгинула, как он опасался, она мгновенно сориентировалась и быстро шмыгнула под крылышко бывшего ухажера. А он-то дурак, переживал за нее, искал, прошения подавал, справки наводил, а она, судя по всему, прекрасно устроилась в жизни как супружница Кристус-Берга. Шикарный дом, дети, достаток, и ей даже в голову не пришло прислать весточку тем, кто за нее волновался!

– Случилось! – зло рявкнул Вильен, не в силах больше сдерживаться. – И десятка лет не прошло, как выяснилось, где государственные преступники Азуранда скрываются! За проступки свои, значит, отвечать не хотим! В Тигеланде, значит, от власти прячемся!..

Он бы может и еще что-то сказал, с удовольствием глядя как бледнеет и мертвеет некогда любимое лицо, но тут хозяин дома внезапно продемонстрировал наличие весьма немягкого характера и металлического тембра голоса.

– Фольген!

И в кабинете бесшумно возник тот здоровенный угрюмый лакей, который и сопроводил его сюда.

– Визитера вышвырнуть! Вещи – во двор! Слуг гнать в шею! Выполнять!

Почувствовав жесткую хватку громилы на воротнике кафтана, Вильен сообразил, что сейчас его в прямом смысле слова вынесут за и порог и выкинут во двор как нашкодившего кота! И навсегда прекратят общение! А как же обещанное излечение сына?

И он бешеным вьюном завертелся в руках лакея… какого лакея, явно охранника! Впрочем, одно другому не мешает… пытаясь вывернуться из захвата шеи и принести… прохрипеть любые извинения, сейчас главное – не допустить провала переговоров по причине своей несвоевременной вспыльчивости, и не проявить в нервах собственный магический дар. А этот… Кристус-Берг дождался, когда лакей-охранник дотащит его до двери кабинета и только потом соизволил уронить холодно-небрежное:

– Можно отпустить. Пока.

Торин Вильен растирал пережатое собственным воротником горло и костерил про себя собственную несдержанность последними словами. Невовремя он сорвался, ох, как невовремя! Ну, устроилась неплохо его бывшая в чужой стране, и что? Ему-то что с того? Ему о сыне думать надо, род Беллонов спасать, а не копить глупые обидки на старую знакомую!

И кстати… для кого там хозяин дома требовал справедливости? Вот для нее? Это прекрасно! Вряд ли он здесь, в Тигеланде, в курсе подробностей старого расследования, а вот сам Вильен видел протоколы сыщиков Тайной Канцелярии и прекрасно знает, что именно нашлось в схроне под полом ее комнаты при повторном обыске в Тисовом уголке. О, да, если ценой жизни его ребенка станет поиск доказательств ее невиновности, он с удовольствие поборется за установление истины! Потому что знает, что ни о какой ее непричастности и тем более невиновности и речи быть не может. Это она мужу в койке могла заливать что-то на тему «ах, оболгали, гады, ой, подставили меня, несчастную!», а он на такое не купится.

И предложение самого Кристус-Берга скрепить договор магической клятвой тоже может оказаться очень в тему. Причем надо будет мягко и как бы невзначай подтолкнуть его к такому ее варианту, при котором малейшее нарушение уговора карается сначала слабым перекрытием воздуха, а при одной мысли об отказе исполнять обещанное – окончательным удушением.

С одной стороны, он таким образом наверняка обеспечит излечение Гардана. Что же касается его собственных обязательств… ему, с другой стороны, даже особо напрягаться н придется, все, что от него потребуется – потыкать супругов носом в официальные бумаги с зафиксированными фактами и результатами опросов. Поэтому Вильен откашлялся и в самых цветистых выражениях принес извинения хозяйке дома за несдержанность. И пообещал, что подобное более не повториться.

А когда она покинула кабинет, вернулся к письменному столу, за которым восседал Кристус-Берг и поплотнее окопался в гостевом полукресле, настороженно косясь на оставшегося у дверей не то лакея, не то охранника… как там его? Фольгена! Что он может с ним проделать, он уже понял, повторения не хотелось. И дождавшись, когда хозяин его, наконец, отошлет, брюзгливо спросил:

– Ну теперь мы уже можем обсудить условия нашего договора?

Вдвоем. Без посторонних. Которым совершенно незачем знать подробности…

– Можем, – кивнул старый знакомый. – Ребенка придется привезти сюда…

Он еще не успел договорить, как Вильен взвился:

– Никаких перевозок! Гардан не выдержит! Или… это ты так мстишь за прошлое?

Он же помнит, как легко в свое время ставил этого Велле… в смысле, который теперь Кристус-Берг на место, как изящно обрывал его неуклюжие умствования, когда тот пытался безуспешно соперничать с ним за внимание тойры Луайо! Никак он сейчас собрался отыграться? Вильен хоть и понимал умом, что злить хозяина кабинета не следует, но уж очень хотелось уколоть его по старой памяти, аж язык чесался. И он не сдержался:

– Подло «отсыпаться» на больном ребенке за собственные прошлые неудачи!

– А кто говорит об «отсыпаться»? Речь идет исключительно о целесообразности. А переезд ребенок выдержит. Если перевозить его в статис-капсуле.

Ну-у… так действительно можно… В такой капсуле все жизненные процессы как бы замирают, и развития болезни не происходит, но…

– Почему здесь?

– Потому что проще перевезти больного сюда, чем волочь мое оборудование в Азуранд за одни Вечные знают сколько лиг! Без возможности если что исправить поломки, причиненные небрежным перетаскиванием сложного инструментария.

Логика в этом есть… но при этом Гардан останется в его усадьбе заложником… причем присутствия ни его самого, ни еще какого соглядатая от семьи Беллонов Кристус-Берг наверняка не потерпит… а вот тут и наступает момент обоснованно проявить обеспокоенность и стребовать с хозяина усиленную магическую клятву. И Вильен, внутренне напрягшись, произнес:

– Мне нужны гарантии.

Кристус-Берг понятливо кивнул:

– Твои опасения понятны, но не забывай, Высокая клятва не позволит ни одному из нас отступить от обещанного! Итак, ты всеми силами восстанавливаешь справедливость по отношению к моей жене и помогаешь покарать виновных, невзирая на чины и звания, а я обязуюсь после лечения вернуть тебе твоего первенца и наследника, живого и здорового.

Что ж, Кристус-Берг, бывший Логер Велле, Вечные тебе судьи, ты сам шагнул в эту ловушку. Да, Вильену, конечно, придется максимально быстро отыскать и закупить статис-капсулу со всеми прилагающимися к ней комплектующими, но за спасение ребенка… это недорого. Зато теперь он может быть совершенно уверен, что этот стоун-целитель из-под себя вывернется, но вылечит Гардана. Если не захочет сдохнуть сам. А он не захочет.

Вильен призвал свою магию в знак обеспечения своего обязательства, то же самое проделал и Кристус-Берг. В кабинете прозвучали слова обоюдной клятвы, осев невидимым, но осязаемым облачком на их шеях.

Снеженя второго 1720 года от Пришествия Вечных, день желтого скорпиона

Тигеланд, Льялла, пригород Флариньи, усадьба Кристус-Берга

Не бойся ударов Будущего в лицо –

Бойся от Прошлого в спину.

Миша Богородский

Этот визит торина Беллона в усадьбу Кристус-Берга пришелся на второй день после празднования Средизимья. Не так быстро, конечно, как хотелось бы, но и так уж он торопился как только мог! Но пока доставили и проверили самую надежную по отзывам пользователей в Шталлене статис-капсулу, пока под присмотром целителей уложили в нее сына, пока осторожно везли в дормезе из одной страны в другую… срок в двадцать два потраченных на это дня казался Вильену вполне небольшим. Ну, или, как минимум, приемлемым.

Проследив за аккуратной выгрузкой слугами капсулы и получив заверения важного эконома… мажордома… дворецкого, надо бы все-таки выяснить, как хоть его именовать, так вот получив все необходимые заверения, что за ней будет самый надежный присмотр, Вильен подал руку жене, помогая покинуть изрядно поднадоевшее за столько дней средство передвижения. Нет, дормез всем хорош, в нем даже ночевать можно, если случится недостача мест в тавернах по дороге, но как же хотелось посидеть в нормальном кресле! Выспаться на не трясущейся кровати! Почувствовать себя человеком, а не лягушкой, засунутой в мяч!

Их проводили в ту же комнату, в которой он уже останавливался в прошлый раз, дали возможность умыться, отдохнуть с дороги, привести себя в порядок, отведать легких закусок, услужливо поданных прислугой с горячим настоем листьев мяты и щепоткой имбиря… а потом тот же угрюмый лакей, силу конечностей которого Вильен больше не хотел испытать на себе, пригласил их на беседу в кабинет.

Перед выходом Вильен внимательно оглядел себя в зеркало. Это в прошлый раз он, не зная, с кем столкнется, позволил себе небрежность в одежде, а вот теперь – шалишь! Теперь именно у него в руках все козыри и выглядеть он должен тем, кем является. То есть победителем. Поэтому и кафтан на нем из лучшего руансийского бархата, и камиза из самого дорогого сорта мэйланьского силка, и хороша видна булавка для галстука, на которую пошел кровавый антракс-кабошон величиной с сустав мужского пальца.

Так, теперь жена. Ну, что ж, вполне, признал Вильен, оглядев супругу. Конечно, той юной девичьей миловидности нет и в помине, да и несколько родов подряд – не самое омолаживающее времяпрепровождение… но зато есть стать и уверенность в себе взрослой женщины. Платье с головным убором в тон из ателье самой тойры Зейцлер, и лучше не вспоминать во что ему встал тот моднючий «шедевр»! Почти в стоимость статис-капсулы для сына. Он чуть не отказал, но… пришлось, пришлось. Положение, оно обязывает.

А из украшений – уникальное двухрядное ожерелье с подвесками из веренита, с огранкой багет. Вот эту цацку он Вэл специально попросил надеть. Под него и туалет подбирался, чтоб уж оно точно не осталось незамеченным! Потому что именно его он когда-то заказывал за совершенно неприличные деньги в качестве свадебного подарка для Летты в лавке торина Дюшерана. Вот пусть теперь она полюбуется на то, как украшение, которое могло стать ее семейной драгоценностью, теперь с полным на то правом носит другая женщина, и поскрипит зубками. Ибо некоторым полезно получать по носу.

Предупреждать жену о том, с кем ей предстоит столкнуться в усадьбе Кристус-Берга, Вильен не стал. Раз уж он собирается разыграть партию победителя, то пусть и она в процессе искренне порадуется унижению давних вра… вернее, бывших друзей. Что ж, они готовы, пора начать. И он покровительственно кивнул лакею, давая разрешение проводить их в кабинет хозяина дома.

В кабинете за это время ничего не изменилось. Почти ничего, кроме того, что справа от стола хозяина появилось еще одно удобное кресло-реклайнер. В котором уже расселась Виолетта. А их, значит, собираются приземлить на те, не самые удобные полукресла для посетителей, сообразил Вильен, сжимая от злости кулаки. С порога, так сказать, дают понять, кто тут главные, а кто так, нищие просители. Ладно, еще не вечер, посмотрим, как вы будете себя вести к концу разговора… И усадив жену, и присев сам, максимально бархатным голосом осведомился:

– Так на какие сроки лечения нашего сына мы можем рассчитывать?

Ну, а что? Надо же напомнить, кто тут заказчик, а кто, некоторым образом, наемный целитель? У кого есть, пусть и хворый, но наследник, а не девки? Таким образом он удачно привлек внимание Кристус-Берга, а сам в это время исподтишка наблюдал как смотрят друг на друга встретившиеся через много кузины. Ладно он промолчал, но, похоже, и этот муженек Виолетту не предупредил о том, кого их семейка сегодня имеет счастье видеть в гостях. Так что, было на что посмотреть, ой, было! Сколько эмоций на лицах! Кузиночки разве что зашипеть не успели и когти друг на друга выставить, но, судя по выражению лиц, собирались вот-вот кинуться в драку. Но не успели, потому что общее внимание привлек ответ хозяина-целителя:

– Я осмотрел ребенка… лечение будет долгим. И займет не один месяц. И даже не один год.

– Как?! А как же…?

– А вот так. Или у вас есть идеи как это провернуть быстрее?

Идей у Вильена не было.

– И, кстати, – продолжал Кристус-Берг, – раз уж вы пытаетесь меня поторопить, я в свою очередь получаю право поинтересоваться как идет обещанное мне восстановление справедливости?

– Но я никак не мог успеть…!

– То есть, ты к выполнению своей части обязательств даже не приступал, а от меня уже чего-то требуешь? Мне начинает казаться, что кто-то здесь данные нами клятвы воспринимает весьма однобоко… вернее, односторонне. Или вообще не намерен их выполнять… Значит так, вначале я жду исполнения обещания главы семьи Беллон, и только потом начинаю лечение вашего отпрыска. Советую поторопиться: срок безопасного нахождения в статис-капсуле – не более полугода, после чего наступит летальный исход. Ваше время пошло!

Вильен ощутил себя в ловушке, но не уточнить он не мог:

– А ты не боишься, что…?

– Не боюсь. И давления на горло не ощущаю. Потому что магия – это не человек, которого можно обмануть или еще как-то обойти. И она… не знаю, похоже, как-то ощущает, что лично я не собираюсь нарушать данную тебе Высокую клятву. Я просто тоже, как и ты, подстраховываюсь и хочу гарантий, что встречное обязательство будет выполнено.

– А если я пообещаю заняться этим вопросом немедленно по возвращении в Азуранд, то…

– А ты не обещай, ты прямо сейчас можешь начать устанавливать истину, допросив свидетельницу по делу.

– Только очень наивный человек в этом случае может поверить словам Виолетты Луайо!

– А я и не имел в виду свою жену, – фыркнул хозяин. – Я знаю, что ей ты не поверишь. Вернее, не захочешь поверить. Но здесь и сейчас присутствует еще одна дама, чье свидетельство способно пролить свет на события восьмилетней давности. Я говорю о Вас, Валентина Беллон, урожденная Луайо. Вы же присутствовали в это время в Вересковой долине. Вы были влюблены в Вильена Беллона, и Вас не устраивало его намерение жениться на Вашей кузине. Вы смертельно завидовали Виолетте. Поведайте нам, как Вы, по итогу поступили по отношению к ней?