Ярость стихий – Искра

Я произнёс заклинание «обнаружения скрытого», подождал пока глаза перестанет жечь и пригляделся. Всё было, как я и предположил: вокруг тюрьмы шла сплошная полоса магических ловушек. Светлячки всегда больше полагались на магию, а не на людей, в конце концов она неподкупна, довольно надёжна, а главное ей не нужно платить.

Я быстро обмотал ноги толстым слоем ткани и надел маску и перчатки. Магию я всё равно пока больше применять не собирался, а случайный шум вполне мог меня раскрыть. Магические ловушки были старыми и практически разрядившимися от времени, большинство из них я даже не обезвреживал, а просто-напросто обходил.

Спустя примерно четверть часа защитная полоса кончилась, и я подошёл к стене. Закинуть на неё крюк и перелезть тоже оказалось делом не таким уж и сложным. Тело своё я поддерживал в форме и каждый день начинал с довольно серьёзных физических упражнений. Была одна такая древняя практика, которая заключалась в методичном переборе различных оздоровляющих поз. Силы она давала не так уж и много, но вот выносливости хоть отбавляй и мне, как магу, это вполне подходило.

Конечно тот способ, который я выбрал, чтобы добраться до Щагра, был довольно примитивным. Можно было, к примеру, использовать какое-нибудь экзотическое заклинание, вроде того же «очарования» или «сна». В первом случае охранники бы пропустили меня сами, во втором просто заснули бы глубоким беспробудным сном. Однако и то и другое не было стихийной магией, а значит в любом случае отняло бы у меня целую прорву сил. Кроме того, я не хотел оставлять следов, особенно магических. Всё же проникновение в тюрьму обычного человека – это одно, а мага совсем другое. И расследовать эти вещи в случае чего будут совершенно разные люди.

Я снял верёвку, огляделся и развеял заклинание «обнаружения скрытого». Магических ловушек здесь вроде бы уже не было, а моим глазам срочно нужно было дать отдохнуть. При длительном или неправильном применении магия трансформы повреждает тело, вернее она в любом случае его повреждает, но в какой-то момент этот процесс уже становится необратим.

Здание тюрьмы было довольно большим, но тоже старым, ветхим и обшарпанным. Решётки на некоторых окнах уже давно проржавели и развалились, но их видимо никто не хотел чинить. Заключённых из этих камер скорее всего просто переводили в другие, или вообще в другую тюрьму. Судя по тому, что я видел, это место уже явно доживало свой век.

Сторожевых собак здесь тоже судя по всему не было, хотя я больше всего опасался именно их. Животное – не человек, его невозможно запугать и заставить вести себя тихо, да и скорость и громкость лая у той породы, которую разводят Светлые, ещё та. Хорошо хоть эти псы часто болеют и жутко дорогие и редкие. Всего одна такая собака могла свести мои шансы на бескровный успех практически к нулю.

Я пригнулся, подбежал ближе к зданию и нашёл три сломанные оконные решётки подряд. Внутрь мне нужно было попасть в любом случае, а это был пожалуй самый лучший путь. Я подпрыгнул, уцепился за центральную решётку и протиснулся сквозь её прутья в камеру. Внутри было темно, холодно и пахло пылью, сыростью и плесенью. Дверь-решётка почему-то была приоткрыта, и в коридоре за ней тоже было темно.

Я ненадолго замер и прислушался, но вокруг стояла тишина. Судя по всему я не ошибся и соседние камеры тоже пустовали. Я боком выскользнул из камеры и прошёл по длинному коридору, он кончался массивной железной дверью, из-за которой шёл мягкий мерцающий свет.

Дальше по моему плану должно было начаться самое неприятное и опасное. Стоять и раздумывать смысла не было, тем более, что время было против меня. Я достал амулет-отмычку, вскрыл замок, несколько раз глубоко вздохнул и толкнул дверь. Она открылась настежь, но с громким и протяжным лязгом и скрипом. Я быстро наклонил посох, перехватил его поудобнее и шагнул в проём. Единственными моими козырями в этой ситуации были скорость и неожиданность.

В небольшой комнатке охраны оказалось тепло, светло и словно даже как-то уютно. У дальней стены стоял массивный деревянный стол, за которым полулёжа сидел охранник. Я направил посох на него и быстро огляделся. Больше в комнате никого не было, а он меня словно бы и не замечал. Спустя ещё миг я понял, что он не прикидывается, а действительно крепко спит: сыграть такое мирное и глубокое дыхание было попросту невозможно.

Судя по одежде магом охранник не был и на вид ему было уже примерно лет за пятьдесят. Он был не то чтобы слишком толстым, но пухлым и низким, наверное от этого его лицо выглядело добродушно, а не жёстко или хотя бы строго, да и вообще, если уж на то пошло, он был скорее уж похож на сельского пекаря, чем на охранника тюрьмы: видимо когда тут всё начало разваливаться сюда перевели на работу всех штрафников и лентяев.

Я приопустил посох, тихо подошёл к столу и взял журнал. Раз уж всё так сложилось глупо было бы не узнать где сейчас держат Щагра. Журнал был заполнен едва ли наполовину и судя по почерку одной и той же рукой. Интуиция мне подсказывала, что тут явно что-то нечисто. Либо журнал заполняли перед проверкой, либо, что скорее всего, переписывали, чтобы что-то скрыть. Впрочем, меня это всё не касалось, если конечно не касалось Щагра. Я нашёл, что искал, положил журнал на место и тихо вышел из комнаты.

На безуспешный поиск нужной камеры у меня ушло ещё едва ли не полчаса. Коридоры тюрьмы были извилистыми, а номера на части камер переписаны или вообще стёрты. Один раз за всё это время мне попалась камера с нужным номером, но она оказалась пуста. В конце концов мне пришлось сдаться и вернуться в комнату охраны. Блуждать вслепую и будить всех подряд заключённых я не хотел.

Я подошёл к столу, остановился напротив и легонько толкнул охранника концом посоха в плечо. На самом деле будить его мне тоже не хотелось, но это был единственный способ всё узнать. Охранник с шумом втянул носом воздух, так, словно вынырнул из воды, вскочил, продрал глаза и ошарашенно уставился на меня и мой посох, я, в ответ на немой вопрос в его глазах, лишь кивнул. Никто из Светлячков никогда бы не подумал, что Свободный может заявиться в их тюрьму сам, на что в общем-то у меня и был самый большой расчёт, когда я только всё это планировал.

Охранник каким-то чудом взял себя в руки, быстро залез в стол и достал оттуда небольшую деревянную дубинку. Я рефлекторно окружил своё тело заклинанием щита от физических повреждений. Подобную ситуацию я тоже просчитывал, хоть она и была маловероятна, кроме того, я ожидал, что он достанет хотя бы арбалет или меч.

Охранник вышел из-за стола и шагнул ко мне.

– Стой где стоишь, мистик, и брось эту свою штуку. Если сдашься по хорошему, это потом учтут, если нет, я вынужден буду применить силу.

Он нахмурился и демонстративно похлопал дубинкой по открытой ладони другой руки.

Я на всякий случай быстро проверил его оружие на магию и улыбнулся.

– Силу? А ты, что, маг?

Я сделал шаг назад, к коридору, и наклонил посох. Сохранять дистанцию в поединке меня тоже заставлял уже рефлекс. Вообще же ситуация эта была скорее комичной. О поединке воина и мага нельзя говорить всерьёз, если конечно маг не истощён настолько, что едва не теряет сознание, и если воин не напал неожиданно и не приставил сходу к его горлу свой меч. И то в последнем случае есть довольно большой простор для незаметных заклинаний. Воинам Светлых было настрого запрещено пытаться схватить Свободного самостоятельно, и, конечно же, любой из нас прекрасно об этом знал.

Охранник на миг замешкался, но затем лишь перехватил свою дубинку поудобнее.

– Я всё равно буду бороться!

Он замахнулся и судя по всему приготовился атаковать. Выбора он мне не оставил, хотя человек видимо был и неплохой: сражаться вот так, до последнего, без шанса на успех, редко кто на это способен, да и драться с самого начала он не хотел, пытался решить всё миром.

Я торопливо прицелился и ударил по оружию охранника заклинанием «искры», сделать его при этом я постарался максимально слабым, но быстрым, за время своих тренировок я понял, что лишь это может сохранить моему противнику жизнь. С конца моего посоха сорвалась вспышка яркого света. До этого я и не думал, что «искру» можно так разогнать. Моменты удара и попадания почти совпали. Дубинка охранника вспыхнула, почернела и рассыпалась пеплом, он громко вскрикнул и бросил обугленный огрызок на пол, ожог он, судя по его лицу, тоже получил неслабый. Комнатку заполнил удушливый едкий дым.

Я развеял заклинание щита и вернул посох в вертикальное положение. Охранник баюкал раненную руку, шипел сквозь зубы и зло на меня смотрел. Я пожал плечами и кивнул на журнал на столе.

– Щагр, знаешь такого? У вас он должен быть.

Я отошёл и встал так, чтобы видеть и охранника и выход.

Охранник вдруг перестал качать руку и удивлённо на меня вытаращился.

– Щагр?! Так ведь дёрнул он позавчера!

Он явно хотел добавить ещё что-то, но осёкся и промолчал, хотя по его лицу и так стало ясно, что он обо всём этом думает. Я усилием воли подавил в себе вспышку гнева и постарался мыслить логически. Мой план рухнул, и прямо сейчас нужно было что-то решать. Мысли путались, этой ситуации я в принципе никогда не предполагал. Щагр не был тем, кто способен вот так рискнуть и поставить всё на карту, кроме того, неясно было куда он надеялся сбежать, как скрыться от Светлячков.

Я посмотрел на охранника, наклонил посох и направил на него.

– Сколько вас здесь вообще? Людей в смене, магов и самих смен.

Я прислушался, но пока в коридоре вроде бы было тихо.

Взгляд охранника изменился, судя по всему он понял, что я борюсь с желанием всё тут разнести.

Он тяжело вздохнул и нахмурился.

– Один я, следить не за кем, всего несколько заков осталось. Сменщики двое ребят, один женился вот только, их не трогай, лучше меня уж возьми.

Внешне он храбрился, но я чувствовал, как ему страшно, наверняка его фантазия сейчас уже просто сходила с ума. Практикующие тёмную магию среди нас тоже встречались, а пятно ложилось на всех, люди ведь не хотели разбираться, что ты там за «мистик», да и Светлые подливали масла в огонь и тоже как могли нас очерняли.

Я несколько раз глубоко вздохнул и вроде немного успокоился.

– Веди меня к его камере. Хотя нет, вытяни руку. – Я достал из сумки амулет исцеления и наложил заклинание ему на кисть. – Теперь пошли. Быстро и без глупостей.

Я чуть отступил, чтобы пропустить его вперёд. Охранник поморщился и удивлённо взглянул на ладонь, ожог на глазах затянулся, и у него на руке не осталось ни раны, ни даже шрама, он как-то слегка задумчиво посмотрел на меня и молча вышел в коридор.

С номером камеры Щагра я не ошибся, и охранник привёл меня именно к ней. На успех я особо не рассчитывал, но и сдаться вот так просто не мог. Мне нельзя было позволить Светлым найти Щагра раньше, они явно не стали бы церемониться со сбежавшим из тюрьмы. И потом мне можно даже не надеяться что-либо узнать. В лучшем случае ему просто полностью отняли бы память и сделали рабом, в худшем же его зарубил бы какой-нибудь их рыцарь или застрелил лучник. Судьба ироничная штука, никогда бы не подумал, что буду пытаться этого человека спасти.

Я подождал пока охранник войдёт в камеру и вошёл следом.

Он подошёл к койке, присел и кивнул мне на окно.

– Вот отсюда и вылез знакомец твой. Не знаю уж, как решётку сломать умудрился. Я её кажись вот только сам проверял. Хотя…, на его месте я бы её не то что ломал, зубами бы грыз наверно. – Охранник заметил моё непонимание и ухмыльнулся. – Бумага на него ведь пришла, на рудники. За денёк или два раньше. Так что зачем он дёрнул как раз ясно: терять нечего стало и всего делов. Хотя я бы с ним не знался. Говорят он уже как-то одного знакомца своего на тот свет спровадил. Гад он гад и есть.

Охранник вдруг осёкся и замолчал, словно вспомнил кому помогает-советует. Я молча кивнул, подошёл к окну и набросил на него заклинание «след жизни». Не знаю уж, Щагр это был или нет, но отсюда явно кто-то недавно выбрался. Энергетический след был ещё довольно свежим, как раз двух или трёхдневной давности. При желании отследить сбежавшего мне бы не составило труда.

Решётку ломали с сильным страхом и даже почти отчаянием. В общем-то это вполне укладывалось в то, что охранник мне рассказал. Из рудников не возвращались, они в принципе были той же самой казнью, но медленной и наверняка Щагр не хуже других это понимал. Не знаю, правда, понимал ли он, что будет если его поймают, хотя, в его случае, скорее уж не «если» поймают, а «когда». Побочные эффекты полного отнятия памяти могут оказаться ужасны: человек при этом может разучиться говорить, ходить, а то и самостоятельно есть, в общем он как бы становится несмышлёным младенцем в теле взрослого, его, конечно, можно будет потом научить чему-то элементарному, но не более того и конечно это уже будет не личность – исполнительная кукла, но не живой человек.

Я развеял заклинание и повернулся к охраннику.

– О Щагре кто ещё знает? Ты наверх уже доложил?

Я посохом указал ему подняться и выйти из камеры и сам пошёл следом. Здесь нам в общем-то делать было уже нечего, я уже узнал всё, что хотел. Охранник молчал до самой их комнаты, затем, когда мы дошли, остановился и нехотя кивнул мне на журнал.

– Смена не моя была, если по-правильному, но был здесь я. И дёрнул он при мне, гад. Вот и переписываю теперь. Парням тоже пока не говорил, свадьба у него, говорю же, гуляют они. Мне-то уже куда гулять, вот и…, так в общем.

Он заметно разнервничался и, кажется, даже слегка покраснел, я кивнул и быстро прикинул, что теперь со всем этим делать. Убивать я охранника не хотел, да и лишать памяти в общем-то тоже. К этому времени я уже неплохо научился разбираться в людях, и он мне скорее нравился, чем наоборот. С другой стороны мне нужно было как-то заставить его молчать, чтобы выиграть хоть немного времени.

Я посохом указал охраннику на веник с совком в углу, затем на огрызок его дубинки и пепел.

– Собери и заверни во что-нибудь, рубашку, тряпку, неважно, главное, чтобы не сыпалось. Дальше так. Я спокойно ухожу, а ты обо всём этом забываешь. Если сам не проболтаешься, то ваши никогда не узнают, что я вообще здесь был. Следов, кроме тебя, я не оставил. О Щагре молчишь неделю, потом можешь доложить. Ну и на всякий случай. Попробуешь меня обмануть и всё кончится очень плохо. Тебя я не убью, но кого-нибудь из тех ребят точно, того, который женился или второго или ещё кого-нибудь: всех, кто тебе дорог, ваши не смогут, да и не будут защищать.

Я зажёг над посохом шар огня размером с лошадиную голову, толкнул его к охраннику и почти сразу же погасил. Пугать этого человека мне не хотелось, но он должен был понять, что я не шучу.

Заклинание исчезло в шаге от лица охранника, волосы на его голове резко взметнулись, он должен был почувствовать себя так, словно заглянул в костёр. Охранник шумно выдохнул, кивнул, опасливо взглянул на мой посох, сбросил рубаху и взял веник. Я подождал пока он закончит, осмотрел всё ещё раз и тоже кивнул.

– Ну всё. Прости за демонстрацию и за руку и больше сам к магам не лезь, понял. Ваши правила насчёт этого они не просто так.

Я взял узел из рубахи, убрал в сумку и забросил туда же и веник с совком.

Охранник помолчал немного и лишь устало махнул рукой.

– С Щагром осторожнее, гад он. Про тебя рыбой буду, так и знай, а вот о нём доложить придётся. Неделю попробую выгадать, но не знаю смогу ли. Денька три-четыре, дальше проверка будет, если погода устоится, если дождь, то может и нет. Так что тут уж не серчай, либо я, либо они сами узнают.

Он подошёл к столу, уселся и задумчиво на меня посмотрел.

Я ещё раз кивнул в знак благодарности за предупреждение, вышел и прикрыл за собой дверь.

Выбрался я из тюрьмы без особых проблем и даже намного быстрее. Интересно, что бы случилось, если бы люди узнали, как Светлые их охраняют?

Я отошёл подальше, развёл костёр и бросил туда перчатки, маску, тряпки с ног, узел из рубахи охранника, верёвку, веник с совком и оба амулета. Сумку я там не снимал, посохом и одеждой вроде тоже ни к чему не прикасался. В общем я надеялся, что уже спустя пару-тройку часов отследить меня станет уже просто невозможно.

Конечно я уже слегка рискнул, когда вылечил охраннику руку, но во-первых такой ожог и сам по себе мог вызвать ненужные подозрения, а во-вторых нехорошо было вот так просто оставить его страдать, не по человечески, тем более, что он довольно долго приглядывал за Щагром, человеком, которому в тюрьме самое место. Редкий случай, но тут я действительно был со Светлыми солидарен: зверю, который устраивает подобное, не место среди людей, его, как и всякое бешеное животное, можно лишь убить или, по крайней мере, держать в клетке.

Я вернулся к стоянке, собрал свои вещи и уже спустя примерно четверть часа вышел на след.

Пока я шёл по следу ауры Щагра, меня одолевали противоречивые чувства: досада на то, что я его упустил и радость от того, что тогда в тюрьме всё вышло как нельзя лучше. Погони за мной пока вроде бы не было, а значит охранник своё слово держал.

Что я буду делать, когда встречусь со Щагром я, если честно, не знал. Судить его и тем более убивать я не собирался, во всяком случае не собирался пока. В конце концов прежде всего мне нужна была от него лишь информация. Многое зависело от того, что он расскажет мне сам.

У одного философа есть выражение: «месть – это попытка изменить прошлое», оно одновременно и верно и нет. На самом деле месть бывает двух видов. Первый – это действительно попытка изменить прошлое, человек при этом пытается сделать его таким, каким хотел бы его видеть сам и конечно же это и в самом деле очень и очень глупо. Второй же – это попытка изменить как раз будущее, наказать и обезвредить того, кому мстишь. Украл у тебя – украдёт у кого-то другого, обманул тебя – обманет кого-то ещё. В таком случае если не ты ему отомстишь – его накажешь, то кто должен его остановить? Вот уж действительно: «прощая подлость, ты помогаешь сделать ещё одну». В отношении некоторых людей месть является оправданной мерой. В конце концов за всё в этой жизни человек должен платить.

По мере удаления от тюрьмы страх Щагра слабел и его след становился всё менее чётким, косвенно это могло означать, что он знает куда и зачем идёт, почему-то считает это место безопасным. Если бы я пустился в погоню чуть позже, то уже возможно вообще бы его потерял. Хотя и не факт, что его потом не смогли бы разыскать Светлые. Всё же усилия группы магов это явно не усилия одного. Я уже молчу о самой их специализации. Заклинания поиска не относятся к магии стихий. Сам я их на практике применял всего раз второй или третий. Ловчие же маги Светлых делали это постоянно и конечно в этой области любой из них был куда сильнее меня.

В конце концов, спустя три дня, след Щагра привёл меня к какой-то пещере, здесь он был уже совсем слабым, заходил прямиком в неё и почти сразу же обрывался, по крайней мере, я, с моими способностями, больше его найти так и не смог. Мне оставалось лишь надеяться, что это место одиночная пещера, а не природный подземный лабиринт.

Вход в пещеру был довольно большим, а сама она выглядела старой, пустой и мрачной, хотя…, если уж на то пошло, я вообще не слишком любил такие места. Человек рождён, чтобы ходить по земле, а не прятаться под ней в норах, не знаю, правда, согласились ли бы с этим или нет маги стихии Земли.

От моих шагов по пещере прокатывалось громкое гулкое эхо. Я старался ступать как можно тише, но уже особо не надеялся застать Щагра врасплох. Меня окружила тьма, и мне пришлось зажечь над посохом небольшой огненный шарик. Свет от него дрожал и прыгал, но, по крайней мере, позволял хоть как-то продвигаться вперёд.

Спустя несколько поворотов издали, из глубины пещеры, начал доноситься тихий мерный треск. Эхо сильно искажало звук, но его я бы всё равно никогда и ни с чем не спутал: так мог потрескивать лишь огонь, причём именно настоящий, живой, огонь, а не магический. Щагр оставил костёр, а значит и сам должен был быть где-то недалеко. Я прошёл ещё поворот, остановился, развеял огненный шарик, немного подождал и пригляделся. Интуиция меня не обманула, из конца коридора пробивался неяркий пляшущий свет.

Я всеми силами старался успокоиться, но сердце у меня всё равно билось слишком часто. Это было странно, потому что такого я не чувствовал даже тогда в тюрьме. Не знаю как, каким образом, но сейчас я просто знал, что Щагр здесь и всё. Без всяких заклинаний я ощущал присутствие этого человека и то что я приближаюсь к нему.

Остаток пути я прошёл ещё медленнее и вышел наконец в другой зал пещеры. Посреди него горел костёр, а возле него на небольшом брёвнышке сидел Щагр. Одет он был в обычную тюремную одежду и судя по всему готовил что-то вроде жаренной рыбы. По тому, как он смотрел на палочки над костром, было сразу видно, насколько он голоден. Вообще же, кроме того, что он сильно похудел, узнать его было довольно просто. Портрет, который Тигран тогда приложил к досье, как оказалось, был очень и очень неплохим.

Щагр был намного ниже меня, а когда-то и довольно тучным, по крайней мере его теперешняя худоба нормальной для него явно не выглядела. У него был низкий покатый лоб и маленькие глаза, скрытые под густыми чёрными бровями. Вообще же он был не слишком похож на беглого преступника, скорее уж он выглядел, как несчастный торговец-лавочник, который волей случая попал в беду. В его глазах был, конечно, какой-то хитрый блеск, а сам он казался довольно прижимистым, но не более того. Неясно было, как его смог так быстро раскусить охранник тюрьмы, впрочем, возможно ему в этом сильно помог сам его возраст. Некоторым вещам нельзя научить, им можно лишь научиться самостоятельно. Определение вот таких, «гнилых», людей сходу – это видимо одна из них.

Едва я вошёл в зал пещеры, как Щагр поднял голову и уставился на меня. Я сразу отметил, что возле него, под правой рукой, стоит явно магический посох. Причём это точно была не безделушка, а довольно сильный предмет, даже сам внешний вид этой вещи уже говорил о многом: посох был полностью чёрным, гладким и с навершием в виде паука, работа была настолько тонкой, что насекомое казалось живым и словно чего-то выжидающим. Тип этого посоха я пока определить не мог, но он был явно не стихийным. Вообще я ещё раньше решил на всякий случай до последнего считать, что Щагр маг, то что Светлячки не считали его одним из нас ещё ничего не доказывало, как-то ведь он умудрился убить того Свободного, да ещё и из их тюрьмы потом сбежать.

Я наклонил посох, направил на Щагра и зажёг в воздухе шарик огня.

– Встань и отойди.

Я подошёл ещё на пару шагов, чтобы поточнее прицелиться. Убивать я Щагра не собирался пока в любом случае, но и посох ему позволить взять не мог.

Щагр медленно встал, поднял руки и чуть отошёл от бревна, на свой посох он при этом посмотрел с явным сожалением. Я вдруг понял, что не знаю, что делать дальше, что ему говорить, наверное я помимо своей воли ожидал, что внешность моего врага будет более отталкивающей, он не выглядел ни безумцем, ни психом, который способен убить столько людей.

Щагр видимо заметил, что я замешкался, чуть приопустил руки и сделал небольшой шаг вперёд.

– Ты не Светлый? Хвала небесам, а я-то уж подумал. Мистик? То есть, прости, Свободный маг, да?

Он с видимым облегчением вздохнул и вдруг расплылся в добродушной улыбке.

– Стой там! – Я заставил шарик огня искриться. – Ещё шаг и останешься без ноги.

Как он убил того Свободного, у которого брал заклинания, я не знал и решил на всякий случай держаться от него подальше.

Улыбка Щагра стала слегка виноватой, а в глазах вдруг вспыхнули непонимание и обида, он поднял руки повыше, демонстративно пожал плечами и сделал шаг назад.

– Спокойно, спокойно, зачем ссориться? Я ведь не со зла это. Испугался, а потом обрадовался, что ты свой. Если тоже в бегах, то всегда можем договориться. Убивать тебе меня резона всё равно мало. У меня вон, пока, даже еды и той толком нет. На одежду мою глянь и поймёшь, что не вру. Время такое. Светлячки нашего брата совсем прижали.

Щагр тяжело вздохнул, перестал улыбаться и бросил голодный взгляд на костёр. Я усилием воли подавил в себе жалость. Смотреть на то, как он мучается и глотает слюну действительно было тяжело. «Логика и только логика», – напомнил я себе. Любые мои чувства сейчас могли меня подвести и предать.

Я бросил огненный шар в костёр, спалив всю рыбу Щагра дотла, и зажёг новый.

– Поешь ты потом, возможно…, а сейчас будем говорить. Я спрашиваю – ты отвечаешь, всё ясно?

Я быстро прокрутил в уме все самые важные вопросы, которые хотел ему задать. Один философ сказал: «проще один раз запретить себе что-либо, чем каждый раз бороться с искушением». Рыбу я сжёг лишь затем, чтобы не бороться с искушением дать Щагру вначале поесть. Падение в пропасть начинается с одного шага в неё, даже если это пропасть жалости.