скачать книгу бесплатно
– Давай без обиняков! Нечего якшаться с бездельниками и полуночниками. Иди спать!
Доказывать что-либо свое было бесполезно.
О БОГИ!
Светлана принесла книжку про богов древней Греции, и все зажглись идеей постановки нового спектакля. Узнав, что я немного рифмую, Света обрадовалась:
– Поэта нам не хватает. Будешь сочинять патриотические речи и высокие слова про любовь.
– Про любовь не смогу, – возразила я.
– Сможешь. У нас все все могут. Вот слушай. Допустим, я говорю: «О, милый принц, пади к моим ногам. Любви твоей я жажду непременно», а ты заканчивай. Поняла?
– Поняла. А про что дальше говорить? И зачем все это? Про принцев в книжках много хороших стихов.
– Так неинтересно! Свое лучше, – возразила Света.
И я принялась за работу.
– Почему у тебя складно получается, а у меня не очень? – спросила моя новая знакомая Валя.
– Потому, что ты рифмуешь только последнее слово, а я всю строчку. Вот смотри, здесь лучше написать «растут тополя». А не цветут поля. Когда читаешь, ты чувствуешь, будто спотыкаешься? В третьей строчке тебе одного слога не хватает.
– Точно! – обрадовалась Валя.
– А у тебя стихи нежнее выходят. Давай вместе сочинять, – предложила я.
Подружка сразу согласилась.
Света попросила меня подготовить Витю к выступлению, потому что он еще не умеет читать. Я засомневалась: сможет ли хулиганистый шестилетка выучить трудные слова? Но Витя очень хотел быть солдатом и никому не уступал эту роль. Он достаточно быстро выучил стихи и, бегая по двору, нараспев выкрикивал их.
После обеда началась репетиция. Витя укрепил на груди алюминиевую миску, а на голову надел покрашенный в желтый цвет чугунок. Плащом ему служил ярко красный в мелкий цветочек халат соседки. Об оружии он позаботился особенно тщательно. Меч старательно выстрогал кухонным ножом из обломка штакетника, а огромный пистолет сделал из обрезков фанеры. Доказать ему, что пистолетов в Древней Греции не было, мне не удалось.
Говорил Витя восторженно, но «проглатывал» окончания слов. Глаза сияли, движения были гордые, величественные, насколько позволяло его тощенькое тело, прикрытое большим, в пышных складках «плащом».
О Марс! Великий страж войны!
Перед тобою все трепещут.
Тебе все боги рукоплещут
И не скупятся на дары.
Великий, грозный бог Войны!
Любитель битв, сражений жарких.
Талант и мужество даны
Тебе лишь для свершений ярких!
Витька – самый маленький в театре. Но аплодисментов на репетиции он получил больше всех. Его мама вытирала слезы и улыбалась.
Вовик выбрал себе роль Апполона. Никто не спорил. Он хоть и толстый, но, без сомнения, самый красивый. Черные крупные глаза, широкий разлет бровей, яркие пухлые губы, малиново-красный румянец щек – выделяли его среди нас, белобрысых и худеньких. И наряд ему мама сделала великолепный: желтый плащ, синие шаровары, золотистый со стрелой на лбу шлем.
А Ленька провозгласил:
– Прекрасный как солнце гроза-Апполон!
Великий и страшный, но праведный он.
То в гневе сжигает поля перед нами,
То вдруг оживляет их нежно лучами.
Лук за плечами и ветром распахнута тога.
Прекрасный и умный. Но страх ты повсюду наводишь.
Хоть праведен гнев жестоко разящего бога,
Все люди трепещут, когда на Олимп ты восходишь!
Ты дивной красы и поэзии чудной любитель.
Ты ярких талантов и щедрых умов покровитель
– О, гордый и мудрый провидец Олимпа, великий.
Красивый, но грозный бог Солнца и Света двуликий.
Правда, слова Ленька выучил плохо, но Светлана старательно подсказывала ему начало каждой строчки, и получилось сносно. После стихов позволялась любая импровизация в прозе, но ребята так вошли в роль и прониклись торжественным слогом, что не захотели нарушать сценария, за исключением выкриков «О, боги!», сопровождавшихся ударами грома, точнее барабанным боем по разбитому корыту, которое заранее притащили со свалки.
Вышла Валя в зеленом плаще из шторы и с желтой лентой вокруг головы. Перед нею Анюта, став на колени и вытянув вперед руки, тихо и торжественно произнесла:
Ежегодно раннею весною
Бурной зеленью растенья удивляют.
И, как прежде, о, богиня, пред тобою
Все колени с восхищеньем преклоняют.
Ты следишь, чтоб небо улыбалось,
Наливались золотом поля,
Яркими цветами покрывалась
Милая, любимая земля!
А Лиза из соседнего двора, подняв глаза и руки к небу, заговорила:
– Ты!
Покровительница юных и наивных,
Милых, чутких, добрых и невинных,
Ласковых, заботливых и нежных,
Вежливых, послушных и прилежных!
Эти слова вызвали неописуемый восторг у взрослых. Они хлопали, одобрительно кивали головами и, довольные детьми, улыбались, обещая вечером собрать на представление всех знакомых.
НАКАЗАНИЕ
Меня не пустили гулять. Я наказана за то, что вчера поздно пришла домой. Я не хотела волновать деда. Так уж получилось. Играли в партизан. Стрелочки на асфальте привели в парк. Уже смеркалось, и я подумывала о возвращении. Вдруг Ленька позвал нас: «Айда, кино смотреть бесплатно!» Мы влезли на железную узорную ограду. Деревья закрывали почти весь экран, зато звук был громкий. Шел фильм про войну. Сюжет был захватывающий. И, хотя смотрели не сначала, все поняли. Про деда вспомнила, когда экран высветил «Конец фильма». Вмиг расстроилась. Впечатление от фильма померкло. Поняла, что он сейчас нервничает, а Оля, наверное, его пилит. Из парка бежала, не разбирая дороги. Перед дверью отдышалась и понуро вошла в комнату. Оля давала деду лекарство. С трудом выдавила из себя:
– Кино в парке с ребятами смотрела.
Дед, полный горького упрека, молчал. Оля коротко отрезала:
– Спать!
Испустив безнадежный вздох сострадания, я легла лицом к стене. Долго не могла заснуть, слушая, как ворочается дед. Одни неприятности от меня! Хоть вешайся с горя. Зачем Ленька затеял эту петрушку? Сама виновата. От скуки сваляла дурочку. Балда. А если дед заболеет, кто будет кормить меня и Олю? Опять в детдом? И почему она не работает? Она же молодая и здоровая.
Наутро дед пошел на работу. Значит, выздоровел. От этого жизнь показалась мне не такой уж плохой. А что гулять не пустили, так правильно. Поделом мне, не слушала предостережений совести. За такое врезать надо было.
Раз осталась дома, так надо чем-то заняться. Подошла к книжной полке: медицина, философия, марксизм-ленинизм. Все только взрослое. Вышла в парадное. Там Оля разговаривала с соседкой тетей Верой. Прислушалась. Ничего интересного. Тот так сказал, этот так ответил. Беседа была похожа на болтовню наших нянь в лесном детдоме. Правда, здесь чувствовался какой-то сюжет, хитроумное сплетение событий, как в кино. Но содержание мне не нравилось. Всех ругали, никого не хвалили. И интонации были какие-то ехидные, гадкие.
Спросила вежливо: «Скажите, пожалуйста, это называется «сплетни»?
Тетя Вера посмотрела на меня так, будто я с луны свалилась. И я поняла, что сказала глупость.
– Марш на кухню, – зло крикнула Оля.
«Хоть бы деду не сказала. А то он снова начнет пить лекарство», – заволновалась я, не зная, как загладить вину.
МАГАЗИН
Я никогда еще не ходила в магазин одна. А тут Оля говорит:
– Купи четвертушку черного хлеба, четвертушку белого и сто пятьдесят граммов масла. Смотри, правильно сдачу возьми.
Взяла я деньги и тут же принялась считать в уме, сколько должна заплатить. Все было бы хорошо, но я никак не могла понять, как продавец сможет дать мне полкопейки сдачи. Оля все еще стояла рядом с соседкой тетей Полей. Я попыталась объяснить ей свои затруднения, но она презрительно фыркнула:
– Ты совсем глупая? Даже в магазин сходить не можешь! И за что у тебя пятерка по арифметике была в первом классе?
У меня слезы полились градом. А соседка вдруг удивленно спросила:
– Ты уже в уме десятые доли считаешь?
Почувствовав поддержку, я сразу успокоилась и объяснила, что еще до школы практикантка Галя научила меня действиям с большими и дробными числами, решению примеров в столбик.
– Так ты, оказывается, умница, – приветливо сказала тетя Поля. – Запомни, половину и четверть копейки сдачи не дают. Никто тебя за них не будет ругать.
Я облегченно вздохнула и помчалась в магазин. Ничего! Первый раз всегда трудно бывает. Главное, что я не дура, и скоро буду не хуже других домашних детей. Вот вчера училась гладить. В городе нельзя ходить в мятом, иначе позор на семью ляжет. И руки о платье нехорошо вытирать. Облизывать пальцы тоже некрасиво. Но я же не виновата, что кармана для носового платка в платье нет? Как в этом случае поступить, чтобы выглядеть воспитанной девочкой?
ЛУНАТИК
С первого дня я подружилась с Валей. Маленькая, с длинными тонкими косичками и спокойными светло-голубыми глазами, она привлекла меня своей рассудительностью. Ее слова: «Будем снисходительными к недостаткам взрослых» – звучали солидно и до смешного серьезно. Я подарила ей свою любимую фразу: «Что наши мелочи по сравнению с мировой революцией?»
Для Вали все в жизни понятно и легко. Единственная ее проблема – маленький рост. Ей кажется, что быть в «хвосте» классной линейки – плохо. «Чудная ты, я тоже крайняя в ряду. Люди должны быть разными. Нельзя волноваться о том, что от тебя не зависит», – объясняла я подруге.
Валя живет в одной комнате с папой, мамой и двухлетней сестренкой Юлей. У них две железные кровати, маленький стол, на котором стоит керосинка, еще есть шкаф и четыре стула. Умывальник около двери. Раскладушка Юли ставится только на ночь. Иначе не пройдешь по квартире. Папа и мама у Вали – глухонемые. Валя обучает меня их языку и еще воспитывает: объясняет, как правильно вести с детьми и взрослыми.
Почему никто из детей во дворе не расспрашивает о детдоме? Это неприлично? Они не хотят сделать мне больно? Здорово! Оказывается, вежливость и воспитанность – это не одно и то же. Домашние дети знают и понимают больше меня, поэтому воспитанные. С ребятами легко. Они прощают мои глупости мгновенно. У нас в сельском детдоме не было никаких секретов, мы все знали друг о друге и не понимали, что можно чего-то стесняться. А здесь даже среди детей надо о чем-то умалчивать, чтобы не «влипнуть» в историю. Если кто-то выдавал чужой секрет, начинались выяснения, доходившие до драк. Наблюдая за новыми друзьями, я поняла, что никому никогда не стоит говорить о своих душевных бедах. Какими бы хорошими ни были домашние дети, они все равно проболтаются не от злости, а так, нечаянно, потому что для них чужая беда не кажется ужасной. Это просто событие из чьей-то жизни. А мне от этого может быть очень плохо.
Поняв, что я умею хранить секреты, Валя поделилась своей настоящей бедой. Ее рассказ был и грустный, и смешной одновременно.
– Ты знаешь, я лунатик. Ночью, когда на небе полная луна, я хожу по комнате, гуляю по улице. Вот вчера повесила ведро на веник, положила его на плечо и пошла во двор. А иногда залезаю на крышу и хожу по самому краю.
– Боже, ты же можешь разбиться! – обомлела я.
– Мама сказала, что лунатики никогда не падают. Наверное, потому, что не боятся, – успокоила меня Валя.
– Ты, правда, не боишься?
– Не знаю. Я же сплю.
– А мама не спит, караулит тебя?
– Да. Мне жалко ее. Она работает, и Юля у нас маленькая. Но ничего не поделаешь. Буду ждать и надеяться, что болезнь пройдет, когда вырасту. Так врач сказал.
Я заторопилась домой. Может, дед вылечит Валю? Он же раньше был уездным врачом. А еще он любит, когда я задаю вопросы по медицине. Вбежала на кухню. Дед ужинал. На мой вопрос ответил сразу:
– Лечения пока не придумали, но, чтобы больной полноценно отдыхал ночью, есть простое средство: перед кроватью класть мокрый коврик. Человек просыпается от соприкосновения с холодным и возвращается в постель.
Я тут же рассказала об этом подруге. Валюша перестала ходить по ночам. Когда я в следующий раз пришла к ним, мама с Валей обняли меня, а ее строгий папа первый раз при мне улыбнулся. Нам всем в этот момент было очень хорошо.
СМОЛА НА КРЫШЕ
Утро. Сижу на лавочке, жду Валю. Подошла старая немая женщина из соседнего подъезда, посмотрела на меня внимательно, а потом показала:
– Ты хорошая, красивая девочка, но у тебя гадкие бородавки.
Я смущенно спрятала руки за спину. Тетя объяснила, что может вылечить меня, если принесу суровую нитку. Я мигом сбегала домой, отыскала в шкатулке нитку и вернулась к лавочке.
