скачать книгу бесплатно
– Вот оно что, – произнес Олег в глубоком раздумьи, – значит, две-три недели человек мучается и сходит с ума, не зная, чего он хочет, а потом горожанин вдруг говорит ему: «Человек! Я знаю, чего ты хочешь. Я не ручаюсь, что ты получишь то, чего хочешь, точнее – ручаюсь, что не получишь, но если тебе интересно знать, к чему ты так рвешься – я…»
Старик перебил Олега:
– Олег! Если еще раз ты хоть слово про него скажешь, беседе нашей – конец.
– Хорошо, я понял. Ты можешь мне рассказать, что произошло через три недели? Как он пропал?
– Той ночью Буян опять заскулил, – молвил дед, выдохнув, – отца уже дома не было, он отправился искать церковь. Больше его никто никогда не видел.
– Сейчас собака у тебя есть?
Дед смерил Олега угрюмым взглядом и тихо-тихо спросил:
– А ты не боишься?
– Я уже тебе сказал – не боюсь. Ты думаешь,если бы я боялся – было бы лучше?
– Думаю, да.
Олег усмехнулся и поглядел на избушки. Около них ошивались четыре лайки, два фокстерьера и пять-шесть такс.
– Вчера эти псины выли ,как бешеные. Оксанка сказала мне, что до этого никогда они так не выли.
– Ну и чего?
– Я на днях привезу тебе сотовый телефон и напишу номер. Когда собаки опять завоют, ты…
– Послушай, Олег, – прервал дед, вставая, – ты знаешь, почему муж Оксанки в петлю полез?
Крики в доме стихли. Олег вгляделся в серые глаза деда. Они смотрели твердо и холодно.
– Почему?
– Потому что увидел черта. Только увидел. И все.
Олег промолчал. Повесив карабин на плечо, старик направился к лесу. Походка у него была вовсе не стариковская. Глядя ему в след, Олег крикнул:
– А ты-то сам не боишься его увидеть?
– Боюсь, – ответил охотник, не убавляя шаг, – поэтому не увижу. Он, как и Бог, приходит лишь к тем, кто его зовет. Когда его не боятся, это для него вызов.
Когда дед скрылся среди деревьев, Олег уселся за руль Ниссана и закурил пахучую бабскую сигарету. Глаза у него слипались, однако он понимал, что ему придется вести машину, так как Оксанка тоже не спала ночь и выжрала куда больше. Но предстоящий путь под крики Оксаны беспокоил его, понятное дело, не так сильно как предстоящее объяснение с бывшими коллегами ее мужа. Их он боялся больше, чем черта.
Близился полдень. К машине подошли таксы. Олег рассеянно поглядел на них, отбросил окурок и задремал. Разбудила его Оксана.
– Ну все, ты сел! – бодро объявила она, усевшись с ним рядом и хлопнув дверью. Олег зевнул, поморгал, запустил мотор и нажал два раза на газ. Овраг огласился бешеным ревом. Таксы шарахнулись и залаяли.
– Ты что делаешь, идиот? – крикнула Оксана, брызнув слюной.
– Тебя злю.
– Если ты меня разозлишь – пешком до тюрьмы пойдешь!
С этими словами Оксана раскрыла сумку и стала краситься, повернув к себе салонное зеркало.
– Дай мне денег, – сказал Олег. Оксана едва не выронила помаду.
– Чего-чего?
– От меня прет водкой! Гаишникам что давать?
Оксана поколебалась, достала три пятисотрублевки и отдала их Олегу.
– Этого будет мало, – произнес он.
– Если будет мало – я сама с ними поговорю.
Олег запихнул купюры в карман.
– Где вторая шваль?
– Сейчас при… Чего ты сказал, урод?
Света вышла из-за угла коттеджа. Когда она устроилась на заднем сиденье, Олег включил передачу и медленно повел джип к лесной колее. Ниссан без труда взбирался на кочки, но Олег опасался, что через лес проехать с такой же легкостью не удастся. Оксана запела песенку, продолжая тщательно наносить на лицо боевой раскрас.
– Ой, я забыла в доме свой плеер! – взвизгнула Света.
– Серьезно? – спросил Олег.
– В нем – кассета! Моя любимая!
– Успокойся. Оксанка – мразь, тут я спорить с тобой не стану, но все же думаю – она выделит из пяти миллионов баксов сорок рублей на покупку тебе кассеты.
– При чем тут деньги! – с досадой защебетала Света, – я не хочу расставаться с этой кассетой! На ней – мои любимые песни! Я их сама записала, с радио! Ну давайте вернемся, а?
– Закрой пасть! – рявкнула Оксана, достав из сумочки тени. – Что за манера ныть по каждому поводу? Конец света! Кассета!Ах! Умри все живое!
По наполненным водой ямам и буеракам просеки мощный джип пополз с пробуксовками.
Глава 2
Оксана
– Как дела, Олег? – спросил следователь, барабаня по столу пальцами.
– Ничего дела.
– Соседи спокойные?
– По сравнению со мной – да, – ответил Олег. Тут он вдруг почувствовал слабость. Его качнуло, и он едва не упал со стула.
– Тебе что, плохо? – обеспокоился собеседник. – Врача позвать?
– Все нормально, – сказал Олег, улыбнувшись, – и у меня к вам просьба. Пожалуйста, не зовите врача, даже если я упаду и начну чернеть на глазах. Никаких врачей!
– Хорошо.
– Они изуродовали мне жизнь, – пояснил Олег, хотя его не просили ничего пояснять, – и я не хочу, чтобы они изуродовали мне смерть.
– Красиво звучит.
– Красота рождается в муках.
– А ты считаешь себя здоровым?
– Конечно, нет! Я об этом и говорю. Если человека с утра до вечера называть свиньей – он захрюкает.
– Как тебя поставили на учет?
– Со мной приключилась одна фантастическая история, и я о ней рассказал школьной медсестре. Она повела меня к психиатру. Психиатр сказал: «Нормальный ребенок не мог такое придумать. Либо он сказал правду, либо он не выдержал эмоционального потрясения, связанного со смертью матери», Так как я на консилиуме схватил председательницу за горло – остановились на втором варианте.
– Да у тебя, я вижу, талант попадать во всякие фантастические истории!
– Это правда. Я ничего, кроме этого, не умею.
– А рисовать?
Олег снисходительно улыбнулся.
– Если бы я умел рисовать – у меня были бы персональные выставки во всех крупных городах мира.
– Спорное утверждение.
– Почему?
– Потому что успешность определяется далеко не столько талантом, сколько рекламой.
– Живописным произведениям никакой особой рекламы не требуется. Реклама нужна, чтобы побудить человека читать роман, покупать музыкальный диск, идти на концерт. Это отнимает время и деньги. А оценить картину можно за две секунды.
– Любую?
– Если мы говорим о классике – да, любую.
Один из трех стоявших на столе телефонов заверещал. Взглянув на определившийся номер, следователь поднял и положил трубку. Потом сказал:
– Я тут пообщался с одним твоим педагогом из художественного училища. Он считает иначе. И знаешь, он до сих пор хранит у себя некоторые твои работы.
– Он не объяснил вам, зачем?
– Затем, что посредством их публикации – уж не знаю, когда, но, видимо, скоро – реанимировать классическую портретную живопись.
– Это уж, извините, бодрый голос маразма, – пробормотал Олег, слегка покраснев.
– Не знаю, не знаю. Он произвел на меня впечатление адекватного человека.
– Ну, пусть попробует.
Телефон опять зазвонил. Подняв и положив трубку, следователь спросил:
– А Нобелевскую премию куда денешь?
– Нобелевскую премию за живопись не дают. Но если бы дали – я бы купил что-нибудь и перепродал.
– Опять наркоту?
Олег не ответил.
– Не бойся, я просто так спросил.
– Я и не боюсь, даже если вы спросили не просто так.
– На нормальный бизнес не тянет?
– Здесь, за великой русской стеной, любой бизнес рано или поздно перестает быть нормальным – благодаря, извините, вам. Не вам персонально, а…
– Да я тебя понял.
Дружески улыбнувшись Олегу, следователь надел очки, достал из кожаной папки лист с размашистой подписью и печатью под кратким текстом и молвил:
– Олег Михайлович, следствие по вашему делу прекращено ввиду отсутствия состава преступления. Вот постановление о вашем освобождении. Ознакомьтесь и распишитесь.
– Он точно, значит, с собой покончил? – спросил Олег, украсив бумагу своим автографом и вернув ее собеседнику.
– Тебе лучше знать, – был ответ, – никто не мог с ним покончить, кроме тебя и его. Поскольку ты не обязан доказывать свою невиновность, а доказать твою вину мы не можем – дело закрыто. Сейчас я выпишу тебе пропуск и – до свидания.
Пока следователь писал, Олег размышлял. Взяв пропуск, он попросил сигарету. Следователь, как видно, не был загружен срочной работой и не спешил его выставлять. Они закурили.
– Где он мог взять веревку? – спросил Олег.
– В кармане плаща. Это был капроновый шнур, купленный по просьбе местного старика. Он ему понадобился для рыбной ловли – ну, сеть натягивать.
– Почему он не застрелился?
– Как почему? Потому что патронов не было.
– Точно? – спросил Олег, помолчав.
– Конечно. А что?
