Верёвка

– У человека более долгий период обучения… – Егор чувствовал, что почти поймал нужную идею. – Но ведь строятся наши модели мира похожим образом. Мы копируем то, что повторяется вокруг нас в детстве, особенно если оно сопровождается позитивным подкреплением. Я тут увидел у вас танцующих роботов, и представил такую перспективу… Раньше люди в танцах имитировали разные полезные действия. Например, охоту. Или животных имитировали, поскольку животные умели многое, чему людям хотелось научиться. А в индустриальную эпоху появился брейк-дэнс, словно вместо охотника или животного какой-то ребенок встретил робота – и стал повторять движения за ним…

Кореянка молчала. Чёрт, с этим бездвижным лицом совершенно непонятно, чего она там себе думает. Или меня действительно занесло не туда?

– Да, я понимаю. – Грейс как будто услышала его мысленный вопрос. – У нас в пионерском лагере ставили танец ткацких станков. Девочки строились двумя рядами, держа между собой красные шёлковые ленты, и размахивали этими лентами вверх-вниз. Довольно глупый танец… А у вас прямо талант – будить воспоминания. Но что будет дальше с утёнком?

– В жизни или в нашем ролике?

– В ролике, конечно. Мы же обсуждаем рекламную кампанию.

– Ну, в ролике всё просто. Покупателю нужно показать желанный результат. Так что наш утёнок, который пошёл за пылесосом, в конце концов вернётся к маме-утке. А пылесос вернётся в свой зарядный док на фоне чистой квартиры. Все довольны.

– Неплохо. Ваш бы ролик показать моему адвокату по разводу.

Егор не нашелся, что ответить. Паша тоже сидел озадаченный.

– Ладно, мальчики, не тушуйтесь. Сценарий ролика забавный. Но вы же не только с этим ко мне пришли? Павел говорил, у вас какой-то особый подход к работе с аудиторией.

– Мы просто любим поштормить на ходу, – включился Паша. – Наша главная идея в том, что наиболее лояльную аудиторию создает совместная деятельность вокруг заданного товара. Поэтому мы разрабатываем для каждого клиента что-то вроде игры, которая позволит объединить аудиторию в активное сообщество действия, сообщество посланников бренда. А чтобы создать такой «коммуникационный идол», нам необходимо…

Паша продолжал рассказывать общие вещи, которые они уже сто раз повторяли перед клиентами, и поглядывал на Егора, ожидая, что тот добавит конкретики. Но Егору расхотелось говорить. Мысль, которая началась с утёнка, продолжала развиваться в каком-то неприятном направлении.

Под импринтингом чаще всего понимают реакцию следования или половое запечатление. Но ведь бывают и другие впечатления. У каждого человека можно выявить своеобразные «ключи счастья» – движения, образы, звуки или запахи, которые возвращают его в то приятное состояние, когда нечто хорошее сопровождалось именно этим набором ощущений. Но что мы сделаем, выявив у человека такие ключи? Просто впарим очередной пылесос? А ведь можно сделать из этих ключей нечто совершенно иное. Как верёвочная игра в «колыбель», которая включает всех в чистую радость безо всякой паразитной нагрузки…

Неужто и к тебе подкрались «моральные принципы»? Нет, это что-то другое. В науке, которой занимался Егор, мораль считалась таким же плодом эволюции, как и всё остальное. С практикой тоже всё ясно: хотя в обработке клиентов они с Пашей используют паразитные техники, но сами игры и сообщества, которые создаёт агентство – это скорее примеры общественно-полезных симбиозов. Человек приходит на форум и узнаёт от экспертов, как починить свой автомобиль – ну и какая ему разница, если форум сделан под шапкой какого-то бренда?

Другое дело, если ты знаешь, что без бренда мог бы создать нечто поинтересней. Сеть более высокого уровня. Как ребёнок, который собирал простенькие домики из конструктора, а потом ему показали чертёж, согласно которому из тех же деталей можно построить настоящую космическую станцию… Нет, это не про мораль. Просто неохота быть дураком.

– А были случаи, когда клиенты отказывались от ваших акций? – спросила Грейс, перебивая выступление Паши и размышления Егора.

– Такое у всех бывает. Я бы не хотел… – Пашин фонтан как-то резко иссяк.

– Да бросьте. Мне нравится ваша идея про «сообщество действия». Но любопытно, насколько другие люди её понимают. Мне же в любом случае надо будет знать и плюсы, и минусы.

– Ну, например… – Паша почесал подбородок. – Знаете такой фитнес-браслет FitBit? Мы придумали для них приложение SexBit…

– Ясно, можете не продолжать. Догадываюсь, почему они не купили.

– …Зато их конкурент, другой производитель фитнес-браслетов, согласился реализовать нашу игру «Тюрьма», – вывернулся Паша. – Хотя там всё примитивнее. Те же рейтинги, кто больше набегал, та же отрисовка маршрутов на карте. Мы просто добавили легенду: пользователь становится заключённым, а его фитнес-браслет – это как бы полицейская система слежения. Заключённому надо выполнять задания, а надзиратели следят по карте. Мы ещё хотели обыграть тему побега, как в фильме «Бегущий человек». Но оказалось, что большинству нравится играть послушных заключённых.

– Неудивительно, – кивнула Грейс.

– А ваших роботов можно программировать самостоятельно? – спросил Егор. – Или обучать новым движениям?

– Некоторых – да.

– У нас есть одна разработка, которую можно использовать.... – Егор выразительно посмотрел на Пашу и мысленно добавил «потому что её не взяли тупые продавцы мини-камер». – Это такое приложение, называется «Походка».

– Очень прикольная штука, да! – Паша выхватил планшет, быстро уловив идею продать игру, от которой отказался другой клиент. – Чисто для себя сделали, ради эксперимента. Знаете песню «А я милого узнаю по походке»? Мы придумали шуточный сервис знакомств, где люди ничего о себе не рассказывают и даже лиц не показывают, а вместо этого демонстрируют…

– Так-так, мальчики, – перебила Грейс. – Мне ещё рано в сервисы знакомств. Особенно такие, где демонстрируют. Развод ещё в процессе.

– Это не для вас, – покачал головой Егор. – Это для ваших роботов. Пабло, покажи.

Паша повернул планшет к кореянке. На экране открылся профиль пользователя с окошком видеоплеера. В окошке прохаживался молодой человек в чёрном костюме. Он был снят со спины, но потом обернулся, словно его позвали – на лице оказалась чёрная маска. Молодой человек махнул кому-то рукой и пошёл дальше. Егор вспомнил, что давно хотел спросить Пашу, откуда у него такая выправка. Наверное, всё-таки танцами занимался.

– Мы пока не решили, использовать живые ролики или аватаров, – сказал Паша. – В принципе рендеринг добавляет анонимности, но хуже передаёт движения.

Он открыл другой профиль: зеленокожая девушка в розовом платье и розовой маске шла навстречу, покачивая бедрами. Перепрыгнула через фиолетовую лужу. В движениях было что-то знакомое, но на этот раз Егор не узнал, кто это.

– И зачем нашим роботам сервис знакомств? – Грейс скептически рассматривала девушку в розовом.

– Можете представить это как выставку собак, – пояснил Егор. – Есть исследования, которые показывают, что люди относятся к бытовым роботам как к домашним животным. Придумывают им имена, рассказывают об их выходках. В подобном сервисе каждый ваш клиент мог бы сделать своему роботу аккаунт – и хвастаться, чему он научил своего питомца. Кто танцует, кто лапу подает.

– И гадкий утёнок не пойдёт за роботом, а наоборот… – задумчиво проговорила Грейс. – Жаль, что ваша идея – для развлекательных роботов. А у нас задача – более практичные устройства продвигать. Такие, как пылесосы.

Егор молча пожал плечами. Грейс положила ладони на стол параллельно друг другу, словно собиралась встать. Но вместо этого вдруг оттолкнулась назад и покачалась на кресле, как школьница.

– …Хотя, если честно, я давно пытаюсь убедить наш головной офис, что продвигать в первую очередь надо развлекательных. Они сформируют рынок для остальных. Чтобы продать человеку что-нибудь нужное, надо предложить ему в пять раз больше ненужного.

– Принцип Парето! – воскликнул Паша.

– Что ж, давайте попробуем, – кивнула Грейс. – Не скажу, что вы меня убедили, мальчики. И едва ли это сильно увеличит наши продажи. Но как имиджевая акция – забавно. Кстати, пылесосы тоже можно программировать на разные виды движения. А если надеть на них маски, как в вашем ролике, можно и конкурс красоты устроить…

# # #

Вырулив обратно на Ленинградку, Паша сообщил, что не успевает в офис: Вера записала его на какой-то пафосный тренинг для топ-менеджеров в Красной Поляне, самолёт через три часа. Он уговаривал Егора доехать с ним до аэропорта, и хотя бы там выпить вместе, отметить удачный договор с Грейс, ну и вообще поболтать нормально.

Но Егор сослался на вечерние планы с Ольгой: она ещё страдала от расставания с «тойотой», отправленной в ремонт, и для облегчения этих страданий он взял билеты в её любимый театр, что-то там Серебренникова про любовь.

Паша сказал, что уже видел эту пьесу, да, вам с Ольгой точно понравится, давай тогда подброшу до метро. Но ехать было ещё прилично, и Паша стал делился своими печалями. Егор даже порадовался, что они не напьются. Потому что печалей у Паши накопился целый багажник и два бардачка.

Сначала он ныл, что Грейс права, все наши игры работают только как имиджевые акции, а если оценивать всерьёз конверсию и ROI, то тут рынок захватили умные машинки, все эти долбаные биржи-автоматы с прицельным таргетингом. Либо надо делать совсем тупой вирусняк, как наш главный рекорд трафика – идиотский мем про нефтяного гнома Ойле Лукойле. Хотя и этот комикс уже считается «многабукв», за ним уже накатила полная чума примитивизма. Какие-то слогеры, которые пишут посты из одного слова и набирают миллионы просмотров. Какие-то ролики на три секунды. Смотри, ведущая наша IT-компания, поисковик мирового уровня, выкатывает новый сервис – и к кому они идут за раскруткой? К малолетке, которая прославилась тем, что засовывает себе в рот несъедобные предметы и выкладывает это в Instagram!

Потому что большинству людей только такое и надо. Ну погляди на эту барышню-крестьянку, восклицал Паша, указывая на тротуар, где шла накрашенная девица в мешковатых спортивных штанах мышиного цвета и ядовито-розовых резиновых сапогах. Лет пять назад все бы угорали над нею, да и сама постеснялась бы так выйти. Но за последние дни я уже десяток таких видел в центре, в точно таких пижамах, словно они все из одной больницы. А до этого я видел такие же серые треники на главной героине сериала Girls. Вот и вся игра, которая этим козам нужна.

И не только козам, поддержал тему Егор. Взять хоть скандалы с дорогими часами – то у патриарха, то у президентского пресс-секретаря. Понятно, что стадо будет копировать лидеров, поэтому производителям выгодно окольцевать верховного самца, сделать его лицом бренда. Но какая же ацкая сила заставляет самих лидеров, взрослых и общем-то умных людей, носить на себе эти кандалы с чужим клеймом?

А ведь пытались же некоторые поломать эту первобытную традицию. Помнишь, лет семь назад, летали в новостях такие картинки: сходящий в гроб Стив Джобс дарит новый айфон премьеру Медведеву, с последующей раздачей айпедиков министрам. Такому культу по крайней мере можно найти рациональное оправдание: если уж метить баранов бижутерией, то пусть бижутерия станет умной, позволяя следить за перемещениями стада!

Но культ не прижился: сам президент посрамил своего премьера замечаниями, что кое-кто играет на айпедике во время заседаний. Пришлось чиновникам вернуться к блокнотам и ручкам, а в качестве статусного символа опять таскать тяжёлые металлические «котлы», на радость продавцам средневековых шестерёнок. Удивительно, что биологи так много спорят о назначении павлиньих хвостов, хотя перед носом гораздо более смешные выверты эволюции.

Увы, развеять пашины печали шутками о верховных самцах не удалось. Гендиректор лишь сменил пластинку на другую, но тоже с блюзом: клиенты в этом году мелковаты, а крупняки не врубаются в наши игры с сообществами.

Егор возразил, что динозаврам нужен лишь пример другого динозавра, тогда все побегут копировать – та же игра в подражание, только на другом уровне. Но Паша напомнил Егору его собственные слова о том, что маленькие твари имеют свои адаптивные преимущества в скорости и ловкости. Именно поэтому у больших компаний никогда не получается то, что делают стартапы, сколько бы умных людей не работало в органах динозавра. С ними лучшее средство – откат, но маленькое агентство вроде нашего не может себе позволить такие динозаврские откаты…

По всем этим причинам контракты уплывают к конкурентам. За последние два месяца «Грейд» перехватил уже трёх жирных клиентов, предложив им почти такие же акции, как мы собирались предложить – только у «Грейда» всё проще, дешевле и массовей, жаловался Паша.

Егор заметил, что они уже проехали «Водный стадион», но гендиректор не спешит его высаживать, явно намереваясь выговориться до дна. Так и до аэропорта можно случайно долететь. Нет, надо перевести разговор на что-нибудь повеселее:

– Давай тогда брать заказы не на продвижение брендов, а на их уничтожение! Маленьким зверькам гораздо лучше удаются взломы, чем большим. Ты кстати в курсе, что на логотипе Apple нарисовано не яблоко, а жопа?

Паша хмыкнул:

– Да уж, маленьким зверькам… Только крыша у зверьков должна быть ого-го какая, если хочешь на крупняков наезжать. Заметил, как мощно разносят табачную индустрию? На каждой пачке – то инфаркт, то импотенция. Думаешь, это Минздрав про нас беспокоится? Ага, надо ему… Просто зашла группа клиентов на самом высшем уровне. И показали с цифрами: некурящее население будет жрать значительно больше. А значит, и откаты от производителей жрачки будут больше. Ну и гляди, весь центр теперь – сплошная жральня.

Впереди по курсу показалась громада «Метрополиса». На стене торгового центра среди вывесок ресторанов Егор с удивлением прочитал слово «Швали». Надо же, как смело назвались! Он прищурился. Нет, всё-таки наверно «Швили».

– Это твой утёнок меня разбередил, – вздохнул Паша. – И как люди обучаются тому, что повторялось в раннем возрасте… Но ведь дети не любят однообразные повторения. Выходит, мы лучше всего делаем то, что нас заставляли повторять. И это правда. Я вот умею выступать. Как сейчас помню – все эти стишки перед Дедом Морозом, потом музыкальная школа и хор, держи пятки вместе, спинку прямо, и улыбайся всему залу… Ненавижу всё это. Но делаю это лучше всего.

– Ты, кажется, не уловил мою мысль, Пабло. В детстве мы много чего зацепляем. Всякие увлечения, дворовые игры. Наверняка и у тебя варианты были. Да и гены очень влияют на то, что мы выбираем.

Они остановились на красный. В соседнем ряду встала блестящая ярко-жёлтая машинка, словно игрушечная. Внутри сидела девушка в больших тёмных очках.

– Я майских жуков любил, – вздохнул Паша, разглядывая соседнюю тачку. – Не, биология меня вообще не вставляла, просто уличная забава такая: поймаешь жука и держишь у себя в спичечном коробке, он там шуршит… Может, моим генам шуршание нравилось. Или контроль. Но знаешь, какая фигня случилась прошлой весной? Поехали мы к приятелю на день рожденья за город. Там речка, шашлыки, вискарь… Сидим на веранде, а чьи-то дети вокруг носятся, кричат про майских жуков, которые в саду. Они придумали ловить этих жуков, прибежали к нам за пластиковыми бутылками, убежали. Потом одна девчонка прибежала опять, у ней жук сидел в киндер-сюрпризе и она переживала, что он задохнется. Я взял у неё эту жёлтую коробочку, провернул пару дырок ножом, и вернул ей. А потом, когда домой приехал, до меня вдруг дошло: я ни одного майского жука не видел! Даже того, которого в руках держал, в киндер-сюрпризе. Понимаешь, мы сидели весь вечер и обсуждали тачки, бизнес, а жуки были тут же рядом, но я даже не посмотрел…

– Да ладно, какие твои годы! Откроешь стартап по продаже жуков в коробках. А умная машинка на нейросетях посчитает и скажет, что твоя основная аудитория – скучающие миллионеры. Смотри, вон метро, давай я выскочу уже.

Они обменялись рукопожатиями, и Егор, чувствуя себя неловко из-за желания побыстрее смыться, даже похлопал печального Пашу по плечу, чтобы хоть как-то приободрить.

Вот тебе и гадкий утёнок… Хорошо ещё, что ты не рассказал ему про лоренцовских гусей.

В классификации стартапщиков категория «два гуся» была у Егора самой выстраданной. И не потому, что шутка по гусей когда-то привела к драке с киношниками. Та драка даже помогла. Именно после неё Егор заметил прямую аналогию гусиной истории с некоторыми сложными кейсами на работе – когда стартап создан крепкой парой. Это может быть и пара родственников, вроде братьев Дуровых. Но чаще – тандемы однокашников, как Волож с Сегаловичем, родившие «Яндекс». Или как их зазеркальные близнецы Пейдж и Брин.

Навязать «двум гусям» свои услуги очень трудно. Профайлинг может предсказывать реакции одного человека, но смоделировать таким способом пару сцепленных мозгов не получится: их решениями управляет небанальная диалектика противостояний и дополнений, это не даёт паре залипнуть в тех потенциальных ямах, куда скатываются руководители-одиночки.

Силу подобного тандема Егор прочувствовал и на собственном опыте, когда делал карту родников вместе с геологом. Но тогда же выявилось и слабое место подобных стартапов: не все пары гусей одинаково крепки. «Платон мне друг, но платина дороже». Может быть, надо притираться друг к другу с детства, долгие годы, чтобы создать стойкий тандем. А значит, попытки сыграть такую бизнес-пару с Пашей скорее всего тоже обречены на провал.

13. Кундалини

На станции «Балтийская», которая оказалось не старым метро, а новым МЦК, он посмотрел на часы: до встречи с Ольгой ещё куча времени. Пожалуй, можно покататься.

Народу в поезде было немного, сразу удалось сесть у окна. Он любил новую кольцевую, как любил поезда вообще – не метро, а именно поезда с плывущим за окном пейзажем, на фоне которого можно спокойно читать или размышлять, крутить в голове впечатления последних дней и смотреть, как они сливаются в одну картинку вместе с летящими за окном деревьями и облаками, так что в итоге нет ничего такого уж важного и неизбежного, как оно казалось в замороченных городских лабиринтах.

Правда, аккуратные современные электрички МЦК очень контрастируют с тем, что снаружи. Промзоны, свалки, гаражи… всё то неприглядное, что Игги Поп в своей пассажирской песне назвал «сity's ripped backsides». Натурально, как будто внутренности города вскрыли. Хотя и плюс в таком пейзаже есть, практически ни одного рекламного билборда не попадается на глаза. Никто пока не догадался развернуть городской макияж в сторону пассажиров новой кольцевой. Эффект машины времени: ностальгическое возвращение в 90-е, но ненадолго и только через стекло.

Забавно ещё, что эту железную дорогу назвали по-английски Central Cycle. От старой кольцевой линии метро – Cycle – отличается только эпитетом Central. Отличная топологическая головоломка для гостей столицы. Тебе надо в центр, дружок? Тогда из двух колец выбирай центральное. А то, что оно идёт по промзонам – так это у нас такая неевклидовая столица. Девочка на торе.

Зато русская карта метро хороша тем, что показывает, какие красивые названия рожал когда-то родной язык. Кажется, в современной литературе от этого языка только мокрое место осталась. Кучу фантастики про московское метро написали, а так и не догадались использовать прекрасные названия с метрокарты. Поглядывая на стену вагона со схемой станций, Егор принялся сочинять синопсис для правильного метроромана.

Две тысячи… ну скажем, сто восемнадцатый год. Пост-апоплексическая Москва. На развалинах города сражаются стада пост-москвачей. С северо-запада наступают малахольные, но очень хитрые ховрики. Им противостоят мощные и тупые бицеваны с юга. В центре повествования – романтическая встреча молодого продвинутого бицевана и не очень умной, но соблазнительно мохноногой девушки-ховрика (её мама на самом деле была из северных алтуфелей, однако всю жизнь косила под ховрика, потому что алтуфели вообще скрытные, большинство из них мимикрируют под деревянную мебель).

Итак, юноша и девушка встречаются во время битвы за супермаркет «Шестёрочка» – и понимают, что не могут просто так съесть друг друга. Думаете, у этой сладкой парочки что-то склеится? Всё не так однозначно! Ведь на девушку уже положил глаз один залётный крылац, которого ховрики подбили из метательной биопушки (котопульты), приняв его за миродроческий дрон. И хотя этот престарелый крылац больше не может летать, он умеет волочиться за девушками. К тому же крылацы обычно богатенькие ребята (потому ховрики и не съели его сразу).

Тем временем в городе объявилась Неведомая Хрень, которая пугает ховриков и бицеванов даже больше, чем они пугают друг друга. Бицеваны считают, что это активизировались жулебы с востока, куда долгие годы улетал весь индустриальный дым города, и оттого там появились существа с телепатическими способностями – они могут управлять троллейбусами. А по мнению ховриков, Неведомую Хрень творят гомовампирические ижоры, которые незаметно подкрались из-под Питера на подземных сапсанах.

Хватит ли смелому и влюблённому бицевану метательных гантелей, чтобы спасти свою мохноногую подругу из перепончатых лап мерзкого крылаца? Не сменит ли парень свою ориентацию, когда столкнётся с заунывным боевым рыпом питерских ижор или с танцующим зомби-троллейбусом? И какую драматическую роль сыграют в этой истории двоякодышащие угреши на своих проворных пятиногих свиблах? Всё это вы узнаете из нашей книги, где будет ещё много крови, грязи и неприкрытого идиотизма. А секса там не будет, ведь эта книга и без секса обречена на массовый успех, будучи написана красивым русским языком и духовно близка любому, кто катался в московском метро.

Проехали «Автозаводскую». За окном стало совсем уныло, фантазии иссякли. Егор вытащил верёвку и сделал фигуру под настроение – чукотский «каяк», который превращается в «далёкие горы». Говорят, именно так выглядело открытие Аляски. Русский бот «Святой Гавриил» после посещения двух Диомидовых островов в Беринговом проливе подошёл к третьему острову, но не смог пристать из-за плохой погоды. Однако к боту подплыл чукча на каяке и рассказал, что перед ними не остров, а Большая Земля, где есть леса и реки, и живут такие же…

Стоп. Совсем из головы вылетело: на офисном компе остался скан старинной публикации с фигурами из Гайаны. «Ловушка для рыбы» там красивая. И хорошо бы её распечатать, чтоб не мучиться на смартфоне.

Он посмотрел на схему станций. Поезд подходил к «Верхним Котлам». Можно успеть до работы метнуться, а после уже в театр.

# # #

В сумеречном офисе его встретило лишь согласное гуденье кондиционеров. Видимо, по случаю пашиного отъезда все разошлись пораньше. Егор не стал включать свет, просто открыл на компе нужную PDF-ку и послал на печать. Услышал, как на другом конце опенспейса, около пашиного кабинета, включился принтер, и пошёл на звук. Не глядя схватил распечатку из лотка и уже направился к выходу – но тут заметил, что на листах нет верёвочных рисунков. Какой-то договор и счёт-фактура.

Он вернулся к принтеру и увидел, как в лоток вылетает другая распечатка.

– Это наверно моя.

Он вздрогнул. В проходе стояла Вера. В сумраке офиса её лицо белело, словно маска, отдельно висящая в воздухе. Егор передал ей документы.

– Точно, извини. У меня совсем другое должно быть… детские игры.

– Да уж Паша мне рассказал по телефону.

Вера вынула из принтера вторую распечатку, полистала и передала Егору. Последние листы были ещё горячие.

– Что рассказал?

– Как ты с помощью детской игры договор заключил. Покажешь, что за фокус?

– Ну, это такое старинное развлечение, во многих странах раньше играли…

Егор сунул распечатку под мышку и вытащил верёвку. “Колыбель” показывать долго, лучше какую-нибудь одиночную фигуру. Пусть будет тибетское “солнце”.

– Мне, кстати, очень понравилось твое гавайское приветствие. – Вера провела пальцем по щеке. – Прямо какая-то энергия по всему телу прошла. Знаешь, что такое кундалини?

Ничего себе… Егор чуть не уронил верёвку, однако успел подхватить слетевшую петлю. Пальцы помнили следующее движение, но заданный вопрос уже искал в голове ответа, и он остановился с недоделанной фигурой.

– Кундалини? Кажется, это такая индийская змея, которая живет внизу спины… ну, в районе кунды.

– Где-где?!

Вера застыла на миг с приоткрытым ртом… и громко захохотала, чуть присев и откинув голову. Длинная белая шея, блестящие зубы, взметнувшиеся волосы и подавшаяся вперёд грудь – всё это разом хлестнуло Егора по глазам, показывая совершенно другого человека.

Тори Эймос. Он наконец вспомнил певицу, которую напоминала ему Вера. Сейчас такое уже никто не слушает, но, когда он учился в школе, многие фанатели от этой рыжей бестии. А по MTV крутили фильм о её непростом пути к славе: дочь священника, днём изображала прилежную школьницу, а по ночам играла рок в гей-барах.