Яша. Глазами кота

Подошёл и хозяин. Сказал принести что-то, Яша не расслышал, что. Он то яростно вырывался, то повисал на руках, теряя надежду, то снова вырывался. Было страшно и непонятно. И тошно.

Таким несчастным Яша не был ещё никогда в жизни. Хозяйка прибежала с тряпкой и бутылкой. Из бутылки налили на тряпку, и от этого нового запаха Яша чуть в обморок не упал.

Отравители! Такого не бывает, этого просто не может быть. Это было ещё хуже, чем то, что намазали на крыльцо. Гораздо хуже. Стали тереть Яше лапы. Яша взвыл не своим голосом. Но хозяин держал крепко и, хотя Яша вырывался как лев, убежать не получилось, пока не закончили тереть.

Яша понадеялся, что всё, сейчас отпустят, но какое там. Принесли мыло и ведро. В ведре вода. Ледяная, из колодца. Мылили лапы, полоскали в тазу. От холода и от запаха Яша терял чувства. От воплей совсем ослаб. Его то задними лапами макали, то передними. Потом завернули в полотенце.

Как только ослабили хватку, Яша рванулся и ушёл от них. Голова кружилась так, что он упал в траву, встал, упал, снова встал, на этот раз удержался.

Хозяева больше к нему не лезли, и на том спасибо. Стояли толпой и причитали, руками всплёскивали. То есть только хозяйки причитали и всплёскивали, а хозяин что-то буркнул про сумасшедшего кота. Яша и слушать их не стал. Лапы болели и чесались, на душе было скверно. И вспоминать не хочется, сколько он тогда мылся и страдал. Жуткий запах отравы вперемешку с мылом преследовал Яшу много дней.

Еле отлежался.

После этой истории Яша ещё долго заходил на крыльцо с опаской. Сначала издалека принюхается, затем вблизи, наконец успокоится и уже тогда запрыгнет. Хозяева, те безбоязненно ходили. Там и Яша привык и снова стал смело на крыльцо забегать.

Недавно снова намазали. Так Яша и близко не подходил, как услышал незабываемый запах отравы, так чуть ли не с месяц к крыльцу не приближался, через веранду ходил. Веранду, к счастью, не додумались мазать.

А когда в шею впилась какая-то вредная колючка и болела с каждым днём сильней? И так неудобно впилась – зубами не выкусить.

Хозяйка как-то раз гладила Яшу и задела распухшую колючку. Яша вздрогнул и хотел убежать, но какое там. Схватила, шерсть раскопала, ахнула, куда-то потащила опять.

Ясно, куда – в неприятное место.

И там опять началось неладное: вместо спокойной беготни по канавам сиди в неприятном месте, на холодном столе, терпи, что чужие люди трогают там, где болит. Хозяйка держит и не даёт сбежать.

Орал, конечно. Да что толку.

Мяяяяу, как больно! Зато после этого стало не больно, а потом совсем прошло.

Но, что ни говори, на даче хорошо.

Удивительный прыжок

Как-то в очередной раз приехали с дачи в город. Осень начиналась, Саша собирался в школу, в первый класс. Ему накупили много интересного: портфель, так хотелось об него когти подрать, а не разрешили. Форму – ту сразу в шкаф убрали. Со стола все игрушки убрали, лампу поставили. Яша всё обнюхал – новеньким пахнет – и пошёл осматриваться, с Тюпой здороваться, перекусить.

После еды пошёл прыгать на подоконник, посмотреть, что в мире делается, каких ещё домов настроили.

Вдруг Яша понял, что не может сходу запрыгнуть с пола сразу на подоконник. Примеривался, примеривался. Но так и не решился. Странно. Пошёл поспал. Вернулся вечером – нет, сразу с пола до подоконника не допрыгнуть. Пришлось сначала лезть на стул, а уж потом на подоконник. Непонятно.

И аппетит что-то испортился. Ему уже не хотелось есть столько, сколько раньше. И пакетов с пряниками ворошить не хотелось. Ворошил за компанию с Тюпой, но как-то неохотно. Всё спал да спал. И пил много.

Хозяйка часто брала его на ручки, как маленького, и тихонько гладила между ушами. Раньше он недолго терпел такое и уходил, а сейчас лежал себе, дремал, грелся.

Хозяева уходили, приходили, жили своей привычной жизнью. Яша иногда взбадривался и тоже жил своей привычной жизнью – залезал по стулу на подоконник, смотрел в окно. Бегать уже не бегал, лапки что-то слабенькие стали.

– Смотрите, Яша-то как похудел! – вздыхала хозяйка.

Хозяин только кивал.

Однажды Яша по старой привычке полез на стол за колбасой – хозяйка резала на бутерброды. По старой памяти взяла и подвинула его локтем вбок, да так неловко, что Яша поскользнулся и мешком свалился на пол. Не ушибся, только расстроился из-за того, что стал такой неповоротливый. Хозяйка бутерброды свои бросила, кинулась Яшу поднимать, жалеть и извиняться. Приятно, конечно, но лучше бы колбасы дала. Дала, конечно, когда дообнимала. Съел, вкусно.

Он теперь ел только то, что ему было вкусно. Колбасу, яйцо, огурец. Хозяйка всё совала ему какой-то странный продукт, говорила – кушай, Яшенька, это лечебный корм, тебе полезно.

Сама ешь, – ответил бы ей Яша, если бы умел говорить.

Когда у него ещё до дачи сильно заболел живот и хозяйка носила его по разным неприятным местам, где с Яшей плохо обращались – то иголкой проткнули и крови полный шприц забрали, то всё пузо какой-то гадостью измазали и долго по измазанному месту чёрной штукой водили, и даже извиваться не разрешали, хозяйка крепко его держала – тогда Яша неделю не ел, и этот лечебный корм он с голоду за минуту проглотил и баночку вылизал, по всей кухне гоняя. Но когда аппетита нет – увольте. Лучше колбасы.

А потом и колбасы расхотелось. Хотелось только лежать и спать. Яша и спал. Ему сделали в уголке лежанку из шерстяного одеяла, и Яше там было тепло.

Иногда к нему приходил Тюпа и гладил Яшу легонечко, и Яше от этого снились хорошие сны. Снилась дача, как он маленький носился по траве, путаясь в ней лапами. Потом подрос и научился с разбегу залезать на сосну, с сосны запрыгивал на крышу гаража, скакал по ней на всех четырёх лапах, перемахивал на крышу сарая, пробегал по ней и спрыгивал за сарай, где был соседний двор.

Там было опасно: те хозяева приезжали редко и по их двору ходил страшный местный кот. Однажды Яша попался к нему в зубы, ой, что потом было, он об этом не любил вспоминать. А если кота не было, можно было прокрасться по этому необитаемому двору и перебраться дальше. Потом вспрыгнуть на забор и пройти на высоте до своего двора.

Однажды сунулся, а там не кот, а люди и их собака. Собака обрадовалась, побежала Яшу кусать, но он был настороже и оказался быстрее собаки – вспрыгнул на забор, потом на сарай – и вот он уже на своём, безопасном дворе.

Ещё любил Яша на даче залечь в солнечный куст у самой калитки. Там тепло, солнышко через листья просвечивает, Яшу не видно, а он всех видит. Можно спать сколько хочешь, а можно выскочить на кого-нибудь и поохотиться. Лучше всего напрыгивать на старшую хозяйку. Она ходит медленно, всегда пугается и громко охает. Боится Яшу, конечно. Охотником называет.

– Ты, Яша, грозный охотник! Хищник!

Яша и рад.

А то ведь и по-настоящему можно поохотиться. Легче всего охотиться, когда птенчик выпадет из гнезда. Но это нечестно, конечно, что это за охота. И хозяевам на глаза лучше не попадаться, когда бежишь с птенчиком в зубах. Почему-то они этого не любят и сильно ругаются.

А вот когда мышку поймаешь, вернее, мышонка, радуются и хвалят. Не поймёшь этих хозяев – чем птенец отличается от мыши? Ну ведь одно и то же. Только этот в перьях, а у этой шубка.

Опять же, можно поспать на веранде, посмотреть куркиёкины сны.

Яша проснулся. Он был ни на никакой не на даче, а дома, в квартире, на своей подстилке. Хозяйка ходила на цыпочках и что-то всё вздыхала. Попить бы. А сил дотянуться до блюдечка не было. У него давно рядом с лежанкой стояло, чтобы на кухню не ходить. Да он бы и не дошёл, сил не было.

– Мяу, – сказал Яша.

– Что ты, маленький мой? Иди ко мне.

Ну вот зачем брать кота на ручки, когда ему совершенно не до того. Яша даже лапой в неё упёрся. Положила обратно. Догадалась, макнула палец в воду и дала каплю с пальца. Попил. Устал, снова прилёг поспать.

Хозяйка вышла, погасила свет. Рядом ощущался Тюпа.

Яша заснул. Он спал долго, а потом мрак вокруг него стал постепенно рассеиваться. Яша привстал, боясь, что лапы сейчас подогнутся, и он упадёт, но слабости в лапах больше не было. Лапы как лапы. Яша пошёл на свет и увидел яркую-яркую, глубокую синеву, которая манила его и звала. Яша помедлил, вспоминая, все ли дела закончил. Вроде, все. И, послав Тюпе прощальный привет, Яша вздохнул, оттолкнулся и полетел, полетел в эту синеву.