Турист

Я умылся в холодной воде. На лице были синяки. Холодная вода взбодрила меня. Мне было жутко обидно. Я не мог поверить в то, что оказался посреди тайги совсем один. У меня нет с собой ничего. Растерянным взглядом я скользил по своему отражению.

Я был сильно напуган. Я чувствовал, как паника медленно заполняет меня.

Нельзя паниковать! Ни в коем случае нельзя паниковать!

Я слышал много историй о бывалых путешественниках, которым приходилось выживать в подобных условиях. Они все были разные, возможно даже преувеличенные, но у всех из них было одно общее.

Главный герой не сдавался.

И я не сдамся.

Судя по всему, я пролежал в отключке до утра следующего дня. То, что я в таком состоянии выжил, сохранил способность двигаться, говорить, слышать – уже чудо.

Надо собраться с мыслями. Наверняка есть что-то, что сможет мне помочь. Надо думать, думать, думать! Ну давай же!

Свежим взглядом я вновь окинул поляну. Чуть поодаль, в кустах лежало что-то белое. Я немедленно подошёл. Это был пакет с мусором, который я собирал.

Я перебрал его содержимое. Достал консервную банку. Согнул руками и палкой её крышку так, что получилась кружка. Ну вот. Уже хоть что-то. Я порылся в своих карманах. Маленький швейцарский нож, огниво, несколько крючков.

И бесконечная тайга.

Я развёл костёр. Вскипятил воду, попил. Кишки заурчали, зашевелились. Голова всё ещё жутко болела. Это не мудрено. Меня сильно ударили чем-то тяжёлым. Мне не хотелось об этом думать. Думая об этом, я вспоминал, как мы сюда прилетели. Как спокойно всё начиналось, как меня баюкала тайга. Как мы летели над рекой, а вокруг только деревья. Лишь раз я увидел несколько домиков возле реки, перед тем, как уснуть. Так. Я увидел пару домиков возле реки. Из труб шёл дым. Наверняка это какая-нибудь небольшая отдалённая деревня, в ней наверняка живут люди. Туда-то мне и надо! Надо вспомнить, куда текло река. Она текла от этих домиков. Значит, мне нужно идти вверх по течению. Я искренне верил в то, что моя память меня не подводит, я отчётливо помнил пейзаж за окном вертолёта. Я помнил, с какой стороны вода врезалась в валуны и превращалась в пену. Я всё это помнил. И это вселяло надежду.

От шатра осталась палка побольше, чем та, которую я использовал для создания кружки. Я обрезал её до нужной длины: мне всё ещё трудно было идти ровно, и я сделал себе помощницу. Решил возвращаться вдоль реки против течения. Прикинув, я понял, что деревня на приличном расстоянии, но я смогу до неё добраться. Обязательно смогу.

И потом буду рассказывать всем эту невероятную историю.

И буду улыбаться.

А пока мне многое предстоит преодолеть.

7

Перейдя в брод речушку, в той самой, в которой я ловил хариуса, я продолжил свой путь. Костёр разводить не стал, из-за чего жутко замерз. Идти я быстро не мог, у меня кружилась голова. Пройдя около километра, я обнаружил место стоянки, таких же любителе природы, как Василий Петрович и Михаил Николаевич. Везде валялись бутылки, среди них была одна наполовину заполненная водкой. Спирт как раз-таки то, что мне бы сейчас не помешало. Водкой я натёр участки тела, которые сильнее всего замёрзли. Солнце уже поднялось достаточно хорошо и начало припекать, но морозный воздух всё ещё нещадно поддувал под одежду. Остатками водки я старательно, но аккуратно обработал место удара. Шишка была огромная, на ощупь рана была неглубокой, но большой. Было холодно, неприятно, затылок щипало, но это было лучше, чем ничего. Я осмотрел бутылку. Хорошая, из толстого стекла. Я решил оставить её и использовать в качестве фляги. Мой инвентарь пополнился.

Вновь натаскал веток, разжёг костёр, вскипятил воду. Тепло костра приятно согревало, а ещё я надеялся, что кто-нибудь может увидеть дым. Немного отдохнув, я решил основательно изучить это место. В общем, я нашёл порванный рюкзак, порван в нём был небольшой передний карман, поэтому я решил сложить всё в целый, большой. Карманы штанин освободились, но огниво и ножик я решил далеко не убирать. Заметил, что карман был странно порван, как будто его разорвали чем-то острым, например, ножом. Ещё я нашёл спутанную лески с изломами в некоторых местах. Мне потребовалось немало времени и терпения, чтобы размотать примерно метров пять. В животе неприятно тянуло, поэтому я решил сразу тут же и опробовать леску.

В этот раз ловля шла не так хорошо. Рыба долго не клевала, да ещё и холодный ветер мешал сосредоточиться, приходилось отвлекаться на костёр. Казалось, тайга вовсе мне не сопереживала, готовя для меня новые трудности. Через некоторое время (циферблат на моих наручных часах треснул, и они отказывались работать) я смогу поймать только троих хариусов. В этот раз я не отпускал даже маленьких рыбок. Я поел, и почему-то, эта еда показалась мне совсем невкусной. Может, это из-за того, что я не имел возможности посолить рыбу. А может, я всё ещё сильно обижался на свою судьбу. Особенно на тех двоих свиней.

Я должен выбраться хотя бы для того, чтобы показать им себя. И ответить за себя по полной.

Я встал. Ноги немного дрожали. Но для это не было поводом для остановки. Громко пели птицы, грозно завывал ветер. Хвоя шуршала, а под ногами хрустели ветки. Я пору раз натыкался на бруснику. Пройдя ещё по ощущениям около километра, в реке между камнями в воде я обнаружил что-то красное. Это был мой рюкзак.

Трудно сказать, что я тогда чувствовал. Я был рад, ведь в нём есть необходимые вещи, но с другой стороны, как бы это правильнее сказать, мне было неприятно, что так пренебрежительно отнеслись к дорогим для меня вещам.

Я разделся, оставил свои вещи на берегу. Кинул взгляд на своё отражение. Раньше этого не замечал, но у меня уже появилась щетина. Резко зашёл в воду. Она была холодной. Поплыл. Ноги иногда сводило, но я даже не думал разворачиваться, плывя прямо к моему рюкзаку. Подцепил его сухой веткой, которую нашёл на береге3, поплыл обратно. Я вновь замёрз, данная процедура отняла у меня много сил. Я не смог даже заставить себя собрать хворост. Я присел и начал осматривать содержимое моего рюкзака. Конечно, дорого ружья и охотничьего ножа, которые я изъял, не было. Топора, пенки, спальника тоже не было. Из всех вещей у меня осталось: 2 банки тушёнки, 3 пакетика гречки, соль, перец, небольшая бутылочка растительного масла, костюм «Горка», нож, котелок, миниатюрное телескопическое удилище и приманки, коньяк, немного промокших купюр. Уже намного лучше.

Всё-таки я решил развести костёр, ведь сидя на земле настолько промёрз, что руки немного потрясывало. Я верил в свой сибирский иммунитет, но решил, что больше так относится к своему организму не буду. Нужно обязательно отдохнуть.

Я устроил небольшой привал. Вновь наловил рыбы, и это опять заняло очень много времени, поел. Решил остаться тут на ночлег.

Я набрал лапотника6 и недалеко от реки соорудил что-то наподобие шалаша. Небо заметно потемнело. Сумерки обволакивали тайгу. В лесу я нашёл два больших сухих полена. Они должны были помочь мне поддерживать огонь всю ночь.

Вскоре я уснул.

Я проснулся, как мне казалось, с первыми лучами солнца. Моё состояние заметно улучшилось, головокружение прошло. Картинка вокруг улучшилась, она перестала быть такой замыленной, казалось, что даже цвета стали ярче. Теперь я чётка слышал пение птиц над своей головой. Боль в области затылка не прошла, но уже не так сильно меня беспокоила. Но всё тело ныло, не знаю, это потому, что я много ходил и даже устроил заплыв, или потому, что спать было довольно неудобно. А ещё я сильно проголодался.

На завтрак я позволил себе гречку и тушёнку. Пребывание в воде консервной банке не навредило, а вот крупа немного размокла. Я решил, что это некритично. Встречая кусты брусники, я сдирал с них небольшое количество листьев и ягод, поэтому на завтрак у меня был даже ароматный чай.

Завтрак придал мне сил, я был решительно настроен продолжить свой путь, хоть ноги от продолжительной ходьбы и прохлады немного потрясывало. В этот день я намеревался пройти намного больше.

Ничем непримечательная картина: тайга. Конечно, пейзаж вокруг был очень красивым, местами настолько, что я даже пообещал себе как-нибудь приехать сюда вновь и взять с собой фотоаппарат. Но за мой не очень долгий, но очень трудный путь я привык к нему. Вот только одно выделялось из этой знакомой мне картины. Я почуял запах костра. Я отошёл далеко от места ночлега, солнце уже давно повисло над горизонтом, а затем медленно стало склоняться к нему. Вечерело.

Я стал шагать быстрее вдоль реки. Здесь определённо кто-то есть. И мне нужно их найти. Вскоре я услышал голоса. Я остановился, наверное, даже перестал дышать. Голоса были мужские, но я не мог разобрать, о чём был разговор. Всего я смог различить три голоса. Где-то передо мной устроились три путешественника. Я ринулся в сторону, откуда доносились голоса, откуда шла тонкая струйка полупрозрачного дыма. Рывок. И я оказался на небольшой, поросшей мхом полянке. Я увидел палатку, небольшой костёр. И троих людей.

Они все смотрели в мою сторону, один из них крепко сжимал в руке длинную палку, другие два стояли лицом ко мне, прислонившись к палатке.

Все они изучали мне взглядом. Страшно представить, как я выглядел в тот момент. Наверняка запыхавшийся, уставший, с бешенным взглядом и грязной одеждой.

Прошло пару секунд.

Мне показалось, что напряжение с лица одного из них пропало. Он аккуратно улыбнулся мне и громко сказал:

– Ты кто такой? И откуда взялся, турист?

8

Он опустил палку и подошёл ко мне. Протянул руку. Я протянул в ответ и пожал. Тихо поздоровался с двумя другими парнями. Сам не узнал свой голос, он был какой-то осипший.

– Сергей, – представился он, отпуская мою ладонь. Его рука была теплая.

Двое других подошли ко мне. Второй представился Иваном и пожал мне руку. Третий держался подальше, он был каким-то скованным, недоверчивым. Сказал, что он Виталий Валентинович, и руку не протянул.

Конечно, потом последовали расспросы. Кто я, как сюда попал, почему в таком состоянии? Я вкратце рассказал им свою историю. И спросил, как можно добраться до ближайшего населённого пункта, чтобы попасть в город Н.

– Оставайся с нами, – сказал Сергей. – Завтра за нами заедет вездеход, и довезёт нас до посёлка. А оттуда уже проще будет добраться до города.

Я, конечно, согласился. Я был очень рад, что встретил людей.

Так как места в платке не было, мне дали плащ-палатку. Я соорудил себе шалаш, настелил лапотника, а плащ-палатку использовал как спальный мешок.

Меня накормили, и еда эта показалась намного вкуснее той, что я ел в одиночестве. Пока мы ели, парни рассказывали интересные истории, рассказывали про себя. Заснул я очень быстро. И спал я крепко.

Утром я проснулся раньше всех, начал разжигать костёр. С палатки вышел Сергей и сказал:

– Твоё рабство закончилось! Сегодня по кухни дежурный Виталий. Иди рыбачь, отдыхай, набирайся сил. Так сказать, приходи в себя. Будет время и желание, поможешь Виталику.

Но я так не мог.

– Это прислуживаться тошно, а служить я рад. (отсылка к произведению Александра Сергеевича Грибоедова «Горе от ума»)

– Чем помочь Вам? – спросил я у Виталия Валентиновича. Высокая и тощая фигура его подходили характеру. Он выглядел брезгливым, недовольным, хмурым. Но он не ругался, не кричал, не скандалил. Просто хмурился.

Он поднял на меня свой взгляд, поправил очки.

– Ну, дров наруби. Там шест под навесом сломался, можешь заменить его, это будет кстати.

Я послушно нарубил дров, сил у меня на это хватил. Я быстро адаптировался, и уже готов был покорять новые вершины. Взял топор и отправился искать сухостой7 для шеста. Стыдно это признавать, но мне было страшно далеко отходить от места стоянки моих новых знакомых, казалось, если я отвернусь надолго и вновь брошу взгляд на поляну, она пропадёт, и я вновь буду один. Однако ничего подходящего вблизи я не нашёл, а быть полезным мне очень сильно хотелось. И я постепенно начал углубляться в лес. Вскоре я перестал слышать голоса моих новых знакомых, меня сопровождал только хруст иссохшего мха под ногами.

Я нашёл какое-то поваленное дерево, вырубил нужной длины шест, оно хоть и было выворочено8, но сама древесина была прочной. У меня получился шест больше 2 метров длины. Заточив один конец, чтобы можно было вставить в землю, я пошёл в лагерь.

Вокруг было подозрительно тихо. Ветер стих, птицы лишь редко давали о себе знать. Я слышал и чувствовал своё дыхание, оно было тяжёлым.

Как вдруг услышал крики.

Они доносились с привала моих новых знакомых. Я ринулся в их сторону.

Я выбежал из леса.

Над Виталием Валентиновичем навис медведь.

Я видел его лоснящуюся шерсть, красиво отливающую золотом на солнце.

Медведь страшно зарычал.

Я понял, что, если сейчас ничего не сделаю, он порвёт Виталия Валентиновича.

И я начал привлекать внимание на себя. Я закричал. Медведь повернулся в мою сторону. Я начал бросать в него камни с земли, они выглядели такими маленькими и жалкими по сравнению сего огромным телом. Но это сработало, медведь отвлёкся. Я на ватных ногах шёл к нему, казалось, в любой момент мои колени подкосятся, и я рухну.

Медведь полностью повернулся ко мне, и только сейчас я понял, насколько он большой. Он встал на задние лапы. Медведь не переставал ужасно рычать, скалясь и показывая свои острые зубы. Я начал думать, много думать, нужно было что-то, что помогло бы мне справится с этим ужасающим хищником. Начал вспоминать всё, что я знаю, судорожно перебирая все воспоминания в голове. Вспомнил. Вспомнил, как в одном фильме, который я смотрел, будучи ещё юнцом, медведя убили, подставив кол под грудь животного.

Я подбежал, к медведю, закричал и ткнул колом ему в грудь. Старался держать кол как можно крепче и дальше от медведя. Сделал шаг назад. Медведь был разъярённым. Ему не понравилось то, что я сделал, он, пытаясь задеть меня лапой, всем телом наклонился вперёд и взвыл. Конец кола вошёл ему в грудь. Почувствовав боль, медведь начал громко фыркать и ещё сильнее наклонился в мою сторону, желая достать меня лапой. Пару мгновений. Он взвыл ещё громче. И тишина. Он сам насадился на кол.

– Ложись! – донеслось где-то сбоку.

Я не смог удержать шест, и он упал прямо на меня. А вместе с ним и туша медведя.

Мне было очень тяжело. Я попытался скинуть медведя, но смог лишь немного приподнять его.

– Не боись, сейчас-сейчас! Сейчас, подожди немного! И раз, и два! Подняли! – я услышал знакомый голос Сергея.

Вскоре я увидел свет. Надо мной склонились три головы. Все выглядели обеспокоенными, а я всё ещё не мог понять, что произошло.

– Ну ты, блин, даёшь! – сказал Сергей. – Турист!

Он подал мне руку, и я приподнялся, сел на песке. Вся моя одежда была грязная, глаза слезились, руки и ноги тряслись. Адреналин пришёл немного с опозданием. Я смотрел на это всё как на фильм, на картину, не понимая, что я, считай, был главным героем этого боевика.

– На, студент, – Сергей протянул флягу и присел напротив.

– Что там? – спросил я.

– Бабкино целебное зелье!

Я отхлебнул. Почувствовал жуткую горечь и закашлялся.

– Что это? – спросил я снова.

Иван и Сергей рассмеялись.

– Самогон бабки Агафьи, – ответил Иван и положил руку мне на плечо. – Ты как? Ничего не болит?

Я отрицательно покачал головой. Неприятно ныла только нога, на которую наступил медведь, но я не придал этому никакого значения. Перелома явно не было.

– А ты, Виталик? Всё хорошо?

Виталий Валентинович стоял немного поодаль. Очки на лице остались целыми, но он весь был в песке. Он сложил руки на груди и, казалось, сам себя обнимал. Он ничего не ответил, лишь помотал головой, и Иван пожал плечами. Мне протянули флягу с водой, и я окончательно избавился от неприятного вкуса во рту. Виталий Валентинович молча смотрел на убитого медведя. И что заставило это красивое животное напасть на человека? Мне кажется, Виталий сжал пальцами одежду на себе, когда взглянул в его тёмно-бурые глаза. Виталий Валентинович громко вздохнул и направился в палатку. Я встал, оттряхнул одежду. Сергей и Иван ещё что-то восклицали, но я особо не вслушивался. Я медленно пошёл к палатке к Виталию, как в следующую секунду он сам вылез из неё. В руках он держал нож. Очень красивый нож.

Особенно меня заворожила рукоять. Красивая, в виде головы орла, и кожаные ножны9, декорированные мехом какого-то животного. Я взглянул на Виталия Валентиновича. Он протянул мне руку и сказал:

– Виталик. Просто Виталик.

– Роман, – ответил я и крепко пожал руку.

Он протянул мне нож. Ничего не сказал. Я не брал. Не шевелился, пока он сам не взял мои руки и не сжал их вокруг рукояти.

– Но у нас полагается за нож монетку дать, – сказал я, протянув ему монетку, которую я нашёл на берегу речки, ещё когда только шёл сюда. Кончено, обычная монетка несоразмерна красивому и дорогому ножу, но на этой был царский герб. Я хотел забрать её в собственную коллекцию, но теперь сомнений не было, она мне вовсе не нужна.

Виталик слегка улыбнулся.

К нам мигом подошли Сергей и Иван. Они что-то сказали про нож и про монету, а потом Сергей обратился ко мне:

– Медвежатину когда-нибудь ел?

– Нет.

– Ну, значит, поешь. Пошли разделывать, нож у тебя есть, – он тепло улыбнулся.

– Я боюсь, – на самом деле я не хотел подходить к туше. Она правда всё ещё меня усажала, но мне также было жалко медведя. Я пытался успокоить себя мыслью, что мы просто защищались, и что сами бы никогда в жизни на медведя в тайге не пошли.

– Ага! А с одной палкой не медведя, значит, не боишься?

Все рассмеялись, даже Виталик хохотнул.

– Можно я просто буду мясо резать?..

9

Сергей с Иваном ловко сняли шкуру, разделав тушку медведя. Часть мяса была сложена в бочку и поставлена в холодный ручей. А большой кусок решили приготовить.

– Ну рыбалки уже, наверное, сегодня не будет, – сказал Сергей. – Ваша охота заняла много времени.

Виталик колдовал возле сковородки, Сергей с Иваном притащили литья каких-то растений и перекладывали мясо с листьями.

– Для сухранности, – сказал Сергей.

Вскоре Виталик позвал всех к столу. Иван исчез в палатке и вышел с какой-то бутылкой.

– Понюхай, какой запах, – предложил он. Напиток пал кедровыми орехами.

Иван разлил по кружкам содержимое. С этими ребятами я был готов выпить. Иван и Сергей продолжали шутить и рассказывать разные интересные истории, Виталик иногда только поправлял их или давал свой острый комментарий. Я всё ещё не мог поверит в то, что мы столкнулись опасным хищником и остались целыми и невредимыми. Мясо было очень вкусным, мягким, ароматным. Самогон же, на удивление, пился легко, не обжигая внутренности. Опьянения он не давал, только какое-то спокойствие, умиротворение.

Иван очередной раз разлил по кружкам содержимое. Вдруг Виталик встал и сказал:

– За тебя, турист Роман! У меня сегодня, можно сказать, второй день рождения.

Мы выпили. Я чувствовал, что это настоящие люди, настоящие друзья, и был очень рад, что меня с ними свела судьба. Пусть даже таким странным способом.

Поужинав, мы немного поболтали у костра и легли спать.

На следующий день мы собрали все вещи, загрузили их в вездеход и поехали в посёлок. Посёлок был небольшим, ухоженным. Когда мы приехали, мужики наперебой рассказывали историю, которая случилась со мной, утаив, что медведь чуть не задрал Виталика. Виталий пригласил вечером всех к нему домой. Меня же сразу потащил к себе.

– Ты не против? – спросил он. – Я тебя размещу в гостевом домике. А то у меня детки маленькие, спать тебе не дадут.

Я, конечно же, согласился. Домик был небольшой, но очень уютный. Пока я обустраивался, Виталик затопил баню. Как же приятно было попарится после всех этих приключений!

Помывшись, одевшись в «Горку», который у меня был в рюкзаке, я вышел во двор. Виталий с каким-то старичком ладили во дворе большой стол. Старичок посмотрел на меня, подошёл и пожал руку.

– Спасибо за сына, – сказал он, широко улыбнулся и пригладил коротенькую седую бороду.

Я посмотрел на него, затем на Виталика, посмотрел на этот дом, источающий тепло, посмотрел на людей в окнах дома. Я не знал, что ответить.

– А монета то твоя, – сказал старик, прерывая тишину – царский червонец, золотая! Где ты её то нашёл?

– Ну… Возле реки, сказал я. Там такой большой красный камень и ручей течет. Ещё рядом кедр такой огромный стоит, – я чётко помнил это место, таким красивым и необычным оно мне показалось.

– Знаю, знаю, – сказа дедок, почесав затылок, – где это место. Кстати, меня Фёдором Ильичом кличут. Ты только Люське Витькиной про медведя не взболтни то, а то у нас такая…

Поставили стол, скамейки. Женщины накрывали на стол, всё приятно пахло, а ощущение было, как будто я в гостях у бабушки.

Вечером собрался весь посёлок. Все, от мало до велика, хотели со мной познакомиться и узнать мою историю из первых уст. Мне приятно было общаться с этими людьми и даже было жалко расставаться с ними. Не было ни секунды молчания за столом, моя тарелка ни разу полностью не опустела, все накладывали в неё своих фирменный таёжных деликатесов, так что вскоре я объелся. Мы смеялись, рассказывали анекдоты, старички и старушки посвящали меня в местные придания, молодняк пели песни.

Я немного устал от постоянного шума, затылок опять начал болеть и на пятой по счёту просьбе вновь рассказать всю свою историю у меня получилось увильнуть, встать из-за стола. Я прошёл чуть дальше, так, что звуки стали тише. Я увидел, что Виталик курит возле дома, и подошёл к нему. Он заметил меня, сделал глубокую затяжку, выкинул в урну сигару и сказал:

– Пошли, кое-что покажу. Я видел, как у тебя горели глаза, когда увидел мой нож. Тебе будет интересно.

Он повёл меня куда-то вглубь участка. Оказалось, что мы подошли к сараю. Он открыл деревянную дверь, прошёл внутрь, перешагнув порог, включил свет.

– Это моя кузня.

Я оглядел сарай. На стенах висели самые разные сабли, ножи, топоры, даже копья. Серебряный металл красиво переливался, отражая золотой свет. Чуть в глубине стояла печь. Я не знал, куда смотреть, всё выглядело так красиво, чисто, особенно.

Виталик увидел мою реакцию, улыбнулся.

– Так, увлекаюсь, ну и делаю на заказ. Выбирай любое.

Я ещё раз оглядел эту сокровищницу.

– Нет, Виталик, спасибо. Я не возьму. Но… Можно тебя попросить о чём-то?

– Тебе всё можно, студент.

– Можно я оставлю нож у тебя? А то у меня его милиция заберёт, мне так жалко будет. Обещаю, в следующем году я приеду.

Виталик грузно выдохнул.

– Ну если приедешь, тогда можно.

Мы оба улыбнулись, но улыбки получились какими-то грустным. Стараясь перевести тему, я сказал:

– А зачем вам так много котов? – и правда, даже сейчас, поодаль от дома, я видел небольшого кота, а когда мы сидели за столом, казалось, что их там целое семейство.

– Да это не наши, это со всей деревни. Люся мяту посадила, так они теперь все тут, у нас.

– Ну тогда понятно…

– А, кстати, твой Михаил Николаич – прокурор, а Василий Петрович – его помощник. Важные шишки, да без кедровых орешков…

– И знаешь, где живут? – спросил я.

– Знаю. Только я бы не советовал связываться с ними. Скользкие эти люди, иметь с ними дело – сокращать себе жизнь.

– Спасибо за совет, – сказал я. – А можно немного мяты сорвать? Так вкусно пахнет.

– Да рви, на здоровье, мы обычно чай с ней пьём, но иногда ещё…

На следующий день. Меня довезли в город Н на попутном ЗИЛке10. К вечеру, поселившись в местной гостинице, я решил наведаться в гости к моим старым знакомым, так сказать, ради вендетты. Это заняло времени, но, думаю, того стоило.

Рано утром у меня был поезд.

Я приехал домой. Через месяц мне пришло письмо от Виталика, написанное его аккуратным мелким почерком. Он написал, что Михаил Николаевич по пьяни начал стрелять из ружья по котам, странным образом появившихся в больших количествах напротив его особняка, при этом пули повредили дорогущую машину какого-то бизнесмена, его соседа. Через неделю его проводили на пенсию. А его помощник, Василий Петрович тоже был уволен. Их не очень красивое поведение всплыло, и теперь в их мёде появилась значительная ложка дёгтя. Кстати, в бензобак его машины какой-то шутник насыпал сахар. И самое главное, в том месте, где я указал, дед нашёл сундучок с монетами, мы их сдали. Текст письма заканчивался вопросом: «Что с твоей долей делать?» Ответ быстро пришёл в голову. Я решил, со своей долей я построю домик в их чудесном посёлке, чтоб там могли отдыхать все, кому это было необходимо. В том числе я.

Я посмотрел в окно из офиса. Шёл мелкий снег, его разносил сильный ветер. Вгляделся в даль. Зелёные леса, верхушки лиственниц, журчание воды. Моргнул. И вот, только серые здания.