Развод. Твоя бывшая

Улыбка стекает с моего лица:

– Да. А вы… – тяну озадаченно.

– Нет, я вас не знаю. На плакате при входе написано, что художник – вы. И я захотела… Вы очень талантливы! – говорит с восхищением, и я невольно краснею от неожиданной похвалы.

– Спасибо, – бормочу смущенно.

– Простите еще раз, что помешала. Я приду на открытие.

Она уходит, а я, вдохновленная высокой оценкой незнакомки, приобретаю так нужную мне уверенность и быстрее заканчиваю фреску.

Надя принимает мою работу, и я спешу домой. Хоть и знаю, что порадовать мужа и отметить вместе с ним удачное завершение моего первого самостоятельного проекта прямо сейчас не получится. Придется дождаться его позднего возвращения.

И я жду. Потому что все равно не усну – так взбудоражена и горда собой. Просто не смогу, не похваставшись ему своим успехом.

Усевшись на подоконнике в кухне, смотрю на вечерний город, пью травяной чай и проматываю в голове свой сегодняшний день – его суматошное начало и приятное завершение.

Вспоминаю и девушку, которая помогла мне понять, что я все делаю правильно. Вспоминаю ее лицо, улыбку и вдруг меня будто кто-то в спину толкает. Это лицо…

Вскочив с подоконника, кидаюсь к столу мужа и открываю нижний ящик – там он хранит вещи из своего прошлого. В том числе и единственное фото со своей бывшей девушкой.

"Чтобы не забыть, каким идиотом я был, поверив ей", – объяснял мне Олег, почему сохранил его.

Я вытаскиваю их фотографию из-под другой, под которой она спрятана, и застываю.

Да, это она. Первая любовь Олега. Его бывшая девушка.

Вероника.

Глава 5

Сегодня важный день. Мой день. Открывается выставка, которую я так долго готовила, а я не могу думать ни о чем, кроме Олега.

Цепочка событий – измена парня Нади, «случайный» поцелуй моего мужа с незнакомкой, чужие духи на нем и появление его бывшей в галерее – по капле высасывает из меня радость и вдохновение. И в какой-то момент мне кажется, что я начинаю сходить с ума.

– Прекрасно выглядишь, золотко, – это Олег обнимает меня за талию и целует в висок, пока я стою перед зеркалом, внося последние штрихи в макияж. – Я в душ и быстро соберусь. Готова покорять этот мир?

Покорять мир? Я даже не заметила как он пришел…

– Я думала, ты не успеваешь на открытие, – говорю тихо, потому что муж предупреждал, что из-за сложных погодных условий его команда пропустила два дня съемок и теперь нагоняет отставание от графика.

– Неужели ты думала, что я пропущу триумф своей красавицы-жены? – Олег наклоняет голову и улыбается той самой улыбкой, от которой у меня всегда сладко екает сердце. – Конечно, я буду рядом с тобой на открытии.

– Это не мой триумф, – слабо протестую я. – Я всего лишь оформитель, мои работы не выставляются.

– Пока не выставляются, но, уверен, обязательно, будут.

Он еще раз целует меня, на этот раз в губы, углубляя поцелуй, наплевав на то, что портит мой макияж, заставляя мое сердце учащенно биться, а потом уходит в душ. А я еще минуту стою, прижав руку к груди, думая о том, что когда Олег рядом, так легко ему верить. И так легко представить, что мои переживания – это лишь плод моего разыгравшегося воображения…

Выставка имеет оглушительный успех. В галерее яблоку негде упасть: все журналисты, которых мы звали, пришли на открытие, арт-блогеры, рядовые ценители искусства, коллекционеры, светская публика…

– Это фурор, Злата! – шепчет Надя, обнимая меня после официальной части. – Я знала, что будет круто, но реальность превзошла даже мои ожидания!

– Спасибо тебе, Надь. За поддержку, за то, что доверила мне проект и за то, что была рядом.

– Это тебе спасибо. С тобой работать одно удовольствие. Да и мне нужно было чем-то занять себя, чтобы не думать, – ее выразительное лицо мрачнеет, а я порывисто сжимаю ее ладонь в знак поддержки.

– Ты красивая, умная и талантливая женщина. В твоей жизни обязательно появится мужчина, которому ты сможешь доверять. И который будет любить тебя и всегда ставить на первое место, – говорю с чувством, сожалея, что Наде приходится проходить через измену и болезненный разрыв с человеком, которого она считала идеалом.

– Как у тебя, – говорит она.

– Как у меня… – повторяю я, находя глазами статную фигуру Олега, который в этот самый момент недалеко от зала скульптур разговаривает с модным арт-критиком – привлекательной женщиной чуть старше меня, которая игриво отбрасывает волосы и смеется над, видимо, очень смешными шутками моего мужа.

В этой тусовке, среди камер, богато одетых людей, взрывов смеха и брызг шампанского, Олег явно ощущает себя как рыба в воде. Он в своей стихии. Его узнают. Его ценят. Его хотят. С ним жаждут общаться. Когда бы я ни ловила его в поле зрения этим вечером, он всегда был в компании, всегда нарасхват…

Женщины всегда уделяли ему повышенное внимание. И я всегда воспринимала этот факт как данность, с которой нужно жить. Да что уж, я гордилась, что у меня такой талантливый муж, но сегодня, в этот день, когда я должна была бы упиваться своим успехом, я думаю лишь о том, мог он мне изменить или нет… Потому что возможностей у него могло быть предостаточно.

Словно почувствовал на себе мой взгляд, Олег поворачивает голову и посылает мне ленивую улыбку. Он что-то быстро говорит своей собеседнице и, не разрывая зрительный контакт со мной, через толпу идет мне навстречу.

– Освободилась? – спрашивает он, обнимая меня за плечи и притягивая к себе. – Ты была звездой этого вечера. А я не хотел тебе мешать.

– Да, – отвечаю просто, наслаждаясь теплом и мощью его крепкого тела, расслабляясь в его объятиях.

– Хорошая работа, золотко, – произносит Олег, целуя меня в макушку. – Во всем чувствуется твоя талантливая рука. Подбор объектов потрясающий. И оформление, и упаковка всего этого просто на высшем уровне. Не скажешь, что это твой первый столь масштабный проект.

– Спасибо, – говорю я, расплываясь в улыбке.

– Я пять минут назад разговаривал с Марьей Коваленко, она сказала, что посвятит этой выставке разворот в журнале, – продолжает муж. – А ты знаешь, она подобное делает только на коммерческой основе. Так что ты должна собой гордиться.

Коваленко – редактор самого крупного каталога об искусстве в стране. И то, что она без финансовых гарантий напишет о нас, это, несомненно, из области фантастики.

– Считаешь, должна гордиться? – спрашиваю, лукаво улыбаясь.

– Конечно, золотко.

Олег разбирается в искусстве. Он сам человек искусства. И он редко раздает похвалу, даже мне. Оттого неподдельное одобрение в его словах ложится бальзамом на мою мятущуюся душу.

– Можно фото? – это один из светских фотографов останавливается рядом с нами с камерой в руке.

– Конечно, – отзывается Олег.

Несколько секунд мы позируем для фотографа. Олег обнимает меня, не стесняясь демонстрировать миру нашу крепкую связь. А я…

Я крепче обнимаю его за талию, опускаю голову на его грудь.

Он мой муж. Он рядом со мной. Он изменил свои жесткие рабочие планы, чтобы в этот день быть со мной, а я… Я точно себя накручиваю.

Глава 6

На вечеринку в роскошный загородный дом отца мы с Олегом слегка опаздываем – муж задержался в студии, где они отсматривали отснятый материал, – но на подобные мероприятия и не принято приходить вовремя. Мы приехали далеко не последними.

Папа не поскромничал и закатил прием, вполне способный затмить церемонии уровня Оскара – лимузины, красная дорожка, соответствующий дресс-код и внушительный список гостей.

Он собрал всех – от самых ярких представителей шоу-бизнеса до знаковых политиков, – и, прибыв, мы с мужем сразу вливаемся в эту разношерстную, богато разодетую толпу.

Олег чувствует себя на таких приемах как рыба в воде, это его стихия, я тоже на них не новичок, и, пока мы пробираемся к виновнику торжества, несколько раз останавливаемся, чтобы поприветствовать знакомых.

Папа не один, его окружают коллеги-конкуренты, такие же успешные бизнесмены, и лучший друг, сенатор Кожевников. Не желая разбивать их компанию, прибиваюсь вместе с мужем к группе его коллег с телевидения.

Стоя рядом с Олегом и чувствуя его руку на моей талии, бросаю взгляд на отца – сегодня он особенно хорош собой и внушителен. Статный, с по-королевски прямой осанкой, шикарный костюм подчеркивает атлетичную фигуру, а излучаемая природная харизма и внутренняя сила притягивают взгляды.

Я не переживаю за него, знаю, что и в Штатах у него все будет прекрасно. Папа себя не потеряет. Но не потеряюсь ли я без него?..

– Злата, наконец-то вы здесь! – оттаскивают меня от мужа руки подошедшей сзади мачехи.

Обернувшись, обнимаю Оксану, которая тоже потрясает красотой и какой-то особенной радостью.

– Как ты, предвкушаешь поездку? – смотрю в ее счастливые глаза.

– Да! Не могу дождаться, когда мы полетим. На частном самолете, прикинь! Хочу попросить тебя, пока Рома не слышит, – серьезнеет она.

– О чем? – удивляюсь я, теряясь в догадках – вряд ли она попросит присмотреть за домом.

– Обещай, что будешь часто навещать его. Он будет безумно по тебе скучать. Ты же его любимая девочка.

– Теперь ты – его любимая девочка, – с улыбкой возражаю я.

– Я – другая девочка и при всем желании не смогу заменить ему тебя. Это невозможно. Ты обещаешь?

– Конечно, Оксан! Это… даже не обсуждается. Тем более я люблю Калифорнию и сёрфинг, – смеюсь тихо.

– И ты шикарна на доске, – находят меня вновь руки мужа, по-хозяйски обвивающие за талию. – Здравствуй, Оксана.

– Вы оба шикарны, и даже без доски, – успевает сказать мачеха, когда к ней подходит официант и что-то говорит.

Она, извинившись, убегает. Я поворачиваюсь к мужу и тоже скрещиваю руки за его спиной, прячу лицо на его груди – слова мачехи отозвались грустью в душе. Я тоже буду скучать.

– Всё в порядке? – спрашивает Олег, заметив мое состояние.

Подняв голову, встречаюсь с ним взглядом и заставляю себя улыбнуться.

– Да, всё хорошо. Просто разговор с Оксаной напомнил, что папин отъезд – реальность. Он уедет не когда-нибудь, а прямо сегодня. И мне уже тоскливо. Ты же знаешь, как мы привязаны друг к другу.

Кивнув, Олег перемещает руки с моей талии на плечи и нежно целует в висок.

– Знаю. И знаю, что он справится с этим, как и ты. Вы можете хоть каждый день общаться по видеосвязи, в итоге это может быть даже чаще, чем вы встречались с ним здесь. А если совсем затоскуешь, то всегда можешь навестить его в Силиконовой долине. Мы можем, – исправляется он.

– В Кремниевой, – исправляю его я, хоть и знаю, что он называет ее так специально, назло папе.

– В любом случае, она на этой планете, и туда все еще летают самолеты.

– Да, я знаю. Ладно, пойду найду его.

– Я с тобой, – не отпускает он мою руку.

Папа рад нам обоим и кажется искренним. Охотно жмет руку Олега, дружески похлопывает по плечу, на полную отыгрывая радушного хозяина. Даже расспрашивает того о фильме, который муж сейчас снимает.

Олег тоже безупречен. Подчеркнуто вежлив и любезен, и как будто с удовольствием делится с папой своими делами и планами.

Я смотрю, как они стоят вместе, разговаривают, и не могу не радоваться тому, насколько хорошо они ладят сегодня.

Неужели официальное перемирие?..

– А твой отец умеет прятать клыки, когда хочет, – отмечает Олег, когда мы отходим.

– Он просто понял, что вам нечего делить. Я люблю вас обоих. Одинаково.

Олег останавливается и притягивает меня к себе. Наклонив голову, прижимается лбом к моему.

– Мы все равно не перестанем бороться за то, чтобы отвоевать чуть больше твоей любви, – и целует меня в край волос. – Но теперь будем делать это реже.

Я улыбаюсь.

Вечеринка в разгаре. Гости разбредаются по лужайке и первому этажу дома с колоннами – это не тот дом, где я выросла, поэтому здесь я тоже гостья, – смеются, обсуждают новости и светские сплетни, пьют шампанское. Я чувствую себя чужой на этом празднике – не могу радоваться тому, что папа уезжает.

Когда темнеет и начинается фейерверк, он находит меня.

– Чего грустишь, Златенок?

Я оборачиваюсь:

– Фейерверк – пап, серьезно? – спрашиваю, смеясь. – Салют в свою честь?

– Люди любят салюты, – пожимает Роман Львович плечами, – а я могу себе позволить сделать им приятное.

– А еще какие-то пафосные выпады будут?

– Вертолет считается?

– Вертолет?! Папа, ты еще такой мальчишка, – улыбаюсь ему и сразу убираю улыбку: – Я буду очень скучать. Очень.

– Ты еще можешь поехать со мной, – подмигивает он. – Я найду для тебя место в своем самолете. И в доме.

– Папочка, я уже выросла, чтобы жить вместе с тобой.

– И то верно. Ты выросла, и у тебя тут своя жизнь. А у меня теперь будет новая жизнь там, в Сан-Франциско. И моей девочке придётся больше полагаться на себя.

– Я справлюсь, папа, – отвечаю уверенно. – У меня есть Олег, моя работа. Всё будет хорошо. Правда.

Папа усмехается и, найдя глазами в толпе Олега, смотрит на него какое-то время, пока в черном небе над нами распускаются огненные цветы и шары.

– Ты же знаешь, я не фанат твоего выбора, но я вижу, что ты счастлива с ним. И в конце концов, это для меня важнее всего. Мне гораздо спокойнее, что не остаешься тут одна.

Он обнимает меня за плечи, и мы так и стоим, обнявшись. И никто не подходит, не зовет нас, позволяя нам попрощаться друг с другом. Пока ему не приходит время улетать.

Вертолет уже гудит на поляне позади дома, его лопасти раскручиваются, поднимая в воздух сухие листья и мелкий песок с дорожек. Отец с Оксаной медленно выходят из дома, спускаются по ступенькам и идут к вертолету, оглядываясь на гостей, которые стекаются к задней веранде отовсюду, чтобы проводить их.

Олег стоит чуть позади, обхватив меня руками и прикрывая собой от могучего ветра. Мне тепло и уютно в его объятиях, а вот глаза, чувствую, начинают слезиться – от нахлынувших чувств или того же ветра, – я отвожу их от вертолета в сторону. И вдруг натыкаюсь на что-то в толпе справа, из-за чего возвращаю взгляд обратно – понять, что меня привлекло.

Шаря глазами по провожающим, выхватываю фигуру девушки – высокая, с тёмными волосами, поднятыми в прическу. Я еще не понимаю, что с ней не так, но уже замираю, сердце на мгновение ускоряет ритм. Этого не может быть…

Вероника?

Снова она?!

Повернув голову, поднимаю вопросительные глаза на мужа.

– Что? – спрашивает он, и в его глазах искреннее непонимание.

Не мог же он пригласить свою бывшую, чью фотографию все еще хранит в ящике стола, на вечер отца… Это было бы чудовищно глупо. Но если ее позвал не он, то как она здесь оказалась?!

Глава 7

– Олег, скажи, на чем, по-твоему, строится удачный брак? – спрашиваю я однажды вечером, когда мы, утомленные и расслабленные, лежим в постели.

Я устроилась на его груди, слушая, как размеренно и сильно бьется его сердце, он поглаживает меня по волосам и обнаженным плечам.

– На доверии, – произносит он без толики сомнения. – И, конечно, на физической совместимости. Но у нас с тобой по всем фронтам полный порядок. А почему спрашиваешь?

– Не знаю. Просто думала об этом. Решила узнать твое мнение, – ложь на удивление легко срывается с моих губ. Но я вряд ли могла бы признаться мужу, что уже несколько недель не нахожу себе места, потому что постоянно ищу доказательства тому, что он мог бы меня обмануть.

– Я заметил, что в последнее время тебя что-то беспокоит, – говорит Олег. – Ты можешь сказать все, как есть, Злат, я не кусаюсь.

Я приподнимаю голову и встречаю на себе изучающий взгляд мужа. Несмотря на то, что он выглядит расслабленным, в его глазах отчетливо читается беспокойство. Сказать ему, что я подозреваю его в связи с бывшей? Ни за что. Он прав, брак – это доверие.

Он не должен отвечать за то, что мне что-то показалось.

На вечере у отца после того, как вертолет улетел, я попыталась найти Веронику, чтобы убедиться, она это или нет, и – если она – спросить, что ей нужно от нас с Олегом. Зачем она крутится рядом с нами? Зачем вернулась в Москву? Зачем приходила в галерею?

У меня к ней было много вопросов, но я ее не нашла. Скорее всего, обозналась. И Олегу не сказала, что видела ее. В его поведении нет ни намека на то, что он знает, что его бывшая вернулась, и я не стану ему о ней напоминать. Может, она только этого и ждет? Хочет внести разлад в нашу семью, проверить нас на прочность. И я не доставлю ей такой радости.

Я верю в Олега и верю в нас. А всё это – просто глупости, случайности.

– А если я попрошу, укусишь? – спрашиваю игриво, меняя тему.

Сама тянусь к нему, касаюсь губами его губ, провожу по ним языком, чтобы отвлечь его и самой отвлечься от болезненной темы…

– Еще спрашиваешь, – рычит Олег, резко приподнимаясь и переворачивая меня на спину, так что теперь он нависает надо мной, а я оказываюсь полностью в его власти.

Я целую его страстно и отчаянно, желая раствориться в нем и забыть все свои подозрения. Потому что Олег не сделал ровным счетом ничего такого, что бы могло оправдать мое недоверие…

– Злат, сегодня какие планы? – спрашивает муж на следующий день за завтраком.

– Я хотела заехать в магазин, мне давно нужно купить новую спортивную форму, а потом к Наде загляну в галерею, – отвечаю я, отправляя в рот тост с маслом. – Она говорит, что после успеха нашей выставки к ней поступают все новые предложения. Обсудим, что есть.

– А ты не думаешь, что тебе пора все же заняться своим творчеством? – Олег склоняет голову, изучая меня. – В твоей мастерской столько картин. Может быть, стоит все же подумать об этом?

– Не думаю, что я готова, – отвечаю я, смущенно опуская глаза.

– Брось. Ты талантливее многих, кто выставлялся на вашем с Надей открытии, – голос Олега не оставляет никаких сомнений, что он искренне верит в то, что говорит. – Тебе пора выходить из зоны комфорта. И пробовать. Я помогу.

Похвала мужа заставляет мои щеки зардеться от удовольствия.

– Я подумаю, – говорю с улыбкой. – Спасибо тебе, милый.

Мы прощаемся. Впереди у каждого из нас насыщенный событиями день. Олег предупредил, что сегодня задержится, а я предвкушаю разговор с Надей. Вчера мы общались по телефону и она, очевидно, воспряла духом после ужаса с изменой своего парня. Что еще раз убедило меня в том, что даже серьезные раны затягиваются с ходом времени…

День пролетает незаметно. Я чудесно провожу вторую половину дня в компании Нади. И даже не замечаю, как за окнами галереи начинает темнеть. Собираюсь ехать домой, чтобы приготовить ужин и посмотреть фильм, пока не вернётся муж, но внезапно мне приходит сообщение от Олега.

«Злата, заезжай ко мне на студию».

Я пишу ему ответ, спрашивая, что случилось, ведь Олег не любит, когда его отвлекают от работы. И это касается даже меня, поэтому я стараюсь лишний раз не напрягать его, когда он занят монтажом и склейкой фильма. Но два мои сообщения остаются без ответа, поэтому я, конечно, после галереи еду на студию.

Там царит привычная суета. Многие из коллег Олега узнают меня и тепло приветствуют. А когда я спрашиваю, где найти мужа, все советуют мне поискать его в съёмочном ангаре.

Я без труда нахожу ангар, потому что много раз бывала здесь раньше. Дергаю ручку на себя – она без труда поддается, запуская меня в помещение, в котором царит полумрак.

– Олег? – произношу я. – Ты здесь? Я приехала, как ты просил.

Ответом мне служит звенящая тишина. Я делаю несколько шагов по коридору. Справа и слева от меня оказываются обставленные для съемок комнаты, напичканные осветительными приборами и рельсами для камер. Но в них пусто, поэтому я иду дальше. И внезапно цепенею, слыша приглушённый едва разборчивый голос мужа и сразу за ним другой… Другой голос: женский, воркующий.

Все мои прошлые подозрения вновь осаждают мой разум, заставляя учащенно биться сердце.

На деревянных ногах иду на звуки. И заранее умираю от того, что, кажется, сейчас увижу.

Пожалуйста, нет…

Глава 8

“Нет, нет!” беззвучно повторяю, как мантру, приближаясь к павильону, в котором горит свет.

Он обставлен под уютную гостиную в бежевых тонах, а на диване в центре ее, вполоборота ко мне сидит Олег.

А рядом с ним… Даже нет… Скорее на нем…

Девушка. Та самая. Ослепительная и эффектная.

Вероника.

Его бывшая, которая, как змея, обвила свои руки вокруг его шеи, и теперь тянется к его губам. Точно так же, как на том “слитом в сеть” снимке с премии. Та сумасшедшая – это была она.

Это все время была она! А я как последняя дура…

Я ощущаю себя так, словно мне дали под дых. Мир вокруг блекнет, теряя краски. Сердце трещит по швам. В горле зреет рыдание.

Я делаю один инстинктивный шаг назад, задевая что-то из съемочного инвентаря, который с грохотом падает на пол, заставляя парочку передо мной резко обернуться.

– Злата! – произносит Олег изумленно и растерянно.

– Не обращайте на меня внимание. Я уже ухожу, – выталкиваю из себя сдавленное, разворачиваясь, чтобы сбежать.

– Не смей даже думать, что ты что-то поняла, – летит мне в спину растерянный голос мужа. – Постой.

Но я уже его не слушаю. Запрещаю себе слушать. Все, что я могла, я уже увидела.

Теперь я хочу одного – убраться отсюда как можно скорее.

Только бы ноги меня не подвели…

Не хочу слушать его оправданий – я достаточно их за него нашла, – и еще корила себя за то, что несправедлива к мужу. Он так любит меня, а я его подозреваю.

Усмехаюсь горько, садясь в машину.

Я сжимаю руль сильнее, чем нужно, и ловлю себя на том, что не могу сосредоточиться на дороге. Мысли мечутся в голове, как бешеные, прокручивая на повторе все события, случившиеся с того дня, как, придя на площадку, я учуяла запах чужих женских духов.

Теперь я знаю точно – тогда он соврал мне в первый раз. А, может, уже и не в первый…

Всё, что он говорил мне, было ложью. Про сестру, про чокнутую фанатку, про свою любовь… Все ложь. Все его слова и клятвы. Каждый взгляд, каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждое… Я зажмуриваюсь на миг. Все фальшь и хорошая актерская игра. Он просто предал меня.

Вернулась его бывшая, поманила пальчиком, и он тут же поскакал к ней радостным жеребенком.

Я все понимаю – былая любовь вернулась, так бывает.

– Но почему просто не сказать?! – рвется из души крик, и я не сдерживаю его, в бессильной злобе лупя руками по рулю.

Почему не быть до конца честным? Почемууу?..

Мне становится тошно от того, как слепо я верила Олегу, верила, что он никогда не поступит со мной так, как парень Нади. Так не поступил, он поступил хуже.

И я больше не стану этого терпеть. Больше не хочу его ни видеть, ни слушать, как он будет выкручиваться, снова лгать мне в глаза, говорить эти пошлые фразочки, типа "это не то, чем кажется", "ты просто не понимаешь". Нет, мне ничего уже не кажется, и понимать я не хочу.

У Олега был шанс все объяснить, когда я спрашивала про духи и про те фотки, но он предпочел скрыть свою интрижку, соврать. Второго шанса я ему не дам.

Остановившись на очередном светофоре, я вдруг понимаю, что еду домой. Но зачем мне домой? Что мне там делать? Нет. Я не хочу домой, я хочу…

"Я хочу к папе!" появившаяся робкая мысль быстро сформировывается в острое отчаянное желание.

Папа всегда был мне не только отцом, но и лучшим другом. К нему я бежала со всеми своими детскими, потом подростковыми и теперь уже взрослыми проблемами. Он неизменно поддерживал, всегда занимал мою сторону и давал лучшие в моей жизни советы. Папа ни разу меня не подвел, ни разу не обманул, и сейчас он – единственный, кто поймет и не позлорадствует.

И, несмотря на то что он всегда был настроен против Олега – и оказался прав, как всегда, – папа не скажет "я же говорил".

Но папа далеко…

Я проводила его в Америку, и теперь мне просто некуда идти… Не к подругам же идти. Да и кто сейчас мне друг, когда обманул самый близкий?..

Голова тяжелеет от осознания, что я совсем одна здесь. А ведь папа звал меня с собой, предупреждал, что без него мне будет непросто. Но я осталась ради Олега.

– Я режиссер, Злат. Что я буду делать в Америке? Кто меня ждет в Голливуде или на Нетфликсе? Здесь у меня уже есть имя и репутация, под которые дают лучшие сценарии и выделяют бюджеты. А кем я буду там – очередным ноунеймом, разносящим кофе именитым и успешным?

Я осталась ради него, а он променял меня на бывшую… А была ли она, действительно, "бывшей"?..

Нет, не хочу об этом думать, хочу к папе. Бросаю взгляд на телефон и отворачиваюсь. Звонок не поможет. Он не заменит папиных объятий, его тепла, а они мне сейчас очень нужны.

И я могу их получить! Я просто поеду к нему!

"Туда все еще летают самолеты", сказал мне муж, а у меня есть открытая трехлетняя виза.