Путь домой. Четыре близнеца

– Вам и во сне не приснится то, что там произошло. Я до сих пор не могу поверить своим ушам!

– А я глазам… – невольно огрызнулся Рай, – Нет занятия хуже, чем дожидаться, пока тебя прибьют.

– Ну, тут вы не правы… Когда это я предлагал вам дожидаться именного этого! – тут же возмутился Эжен.

– Ладно, рассказывай по порядку, с самого начала. Ты залез в окно, это я видел…

– И спрятался под кроватью.

Рай сокрушённо повёл головой, и Эжен заметил это:

– Да бросьте вы! Мы ведь к тому моменту уже знали, что эту комнату выделили Антуану, так? К тому же мне улыбалась удача. Посудите сами, только я это сделал, как в комнату вошла служанка, стала стелить постель, а скоро появились и герцог с де Валеньи.

– И какие у них отношения? Дружеские?

– О, даже более того! Уж как любезничали! Герцог едва ли ни сам уложил братца спать.

– Неужели Антуан не понимает?.. – вырвалось у Рая.

– Это ещё надо выяснить, что он понимает… Но прежде дослушайте меня, господин Рай, – и Эжен стал красочно описывать, как он маялся под кроватью в ожидании момента, когда погаснет свет, как считал минуты, чтобы выдержать паузу приличия и привыкнуть к темноте, как лихо взял в оборот брата и высказал всё, что было на душе…

– Ты снова очень талантливо подобрал слова, – упрекнул его Рай, – Это же надо, назвать молодого графа дураком!

– Я предложил ему помощь! – возразил Эжен, – А теперь отгадайте, что было после?

– Он залепил тебе пощечину, – усмехнулся Рай.

В ответ Эжен от души рассмеялся:

– Да ваш “молодой граф” не смог бы и пальцем пошевельнуть. Вы меня недооцениваете! Но вышло как раз нечто подобное. Я и глазом не успел моргнуть, как уже растянулся поперек кровати. «А теперь, пропитый окорок, слушай меня!» – заявил мне братец. А?! Как вам это нравится?!

Рай согласно кивнул, улыбнулся и вдруг обескуражил Эжена вопросом:

– Когда же ты, наконец, скажешь, что это был Виктор?

– Что?! – изумился Эжен, – Вы догадались?! Когда?!

– Да вот когда увидел твою сияющую физиономию, – слукавил Рай.

– И всё это время подыгрывали мне?! – искренне расстроился Эжен, – Из вас выйдет хороший актёр.

– Благодарю за комплемент. Но я жду продолжения.

Что ж, Эжен, уже с меньшим энтузиазмом, во всех подробностях пересказал их с Виктором краткий разговор и всё, что произошло после.

– Я закончил. Всё, – и Эжен сложил на груди руки.

– Ясно. Вы друг друга стоите, – глубоко вздохнул Рай, ведь почти всё время этого нехитрого рассказа брианец едва дышал.

– А вы сомневались? – усмехнулся юноша.

– Но как он туда попал, и зачем остался? – тут же вскинулся Рай.

– Не знаю.

– Блеск! И, чёрт вас побери, кто может поручиться, что он ещё жив!? – в самом деле распалился брианец.

– Я, – уверенно заявил Эжен.

– Вот как?! И откуда же такая уверенность?

– Если бы это было не так, меня бы сейчас здесь не было, – и Эжен веско хлопнул ладонью по столу.

– Что ж, это довод, – признал Рай, – Ладно, пусть будет так. И что теперь со всем этим делать?

– Вы же слышали, он просил найти Антуана, даже сказал где. Вот этим и займёмся прямо с утра. А там видно будет. Виктор, кстати, был не против, если бы я поступил на службу к барону.

– Что?! – и правда не понял Рай.

– Всё очень просто. С помощью Мигеля я, конечно, изменив лицо, стану слугой барона, и мы будем держать этих гадов на коротком поводке. Испайронский я знаю, как второй родной. Новую физиономию сделаю за один день. Дело за Мигелем.

– Значит за Мигелем… – Рай мысленно выругался и вслух заключил, – Это безумие! За Мигелем… Нет, ты мне объясни, зачем Виктор решил остаться?!

– Думаю, скоро вы сами это у него спросите. Он не собирался там долго задерживаться.

– Тогда вообще зачем было… – и Рай снова чертыхнулся, – Ох, не нравится мне всё это!

– Что именно? – решил уточнить Эжен.

– И ваша затея, и исчезновение Антуана. Пахнет бедой.

– Если бедой, так это от Антуана, а у нас с Виктором всё в порядке.

– Лезть в пасть льва, это называется "всё в порядке"!?

Эжен уже собрался было объяснить Раю, что здесь к чему, а точнее просто выругаться, но в последний момент успел остановить себя. Дело в том, что за эти пару дней он проникся к Раю искренним уважением, симпатией, и даже благодарностью. Надо признать, что уже очень давно рядом с ним не было человека, который бы так искренне переживал за них с Виктором. Мадам Бефо, конечно же, не в счёт. Ей близнецы просто не позволили бы быть в курсе своих выходок.

– Вы устали, – примиряющей улыбнулся Эжен, – Давайте спать. Завтра на заре я найду Мигеля. У нас мало времени. Спокойной ночи.

Рай тяжело вздохнул, но принял это предложение. «Безумна и бесстрашна юность», – думал он, засыпая, – «Ведь если вспомнить, каким в молодости я был, то, может быть, и похлеще их рисковал. А теперь… Ох уж мне эта старость. Вот, оказывается, какого она цвета. Вечная тревога за них скоро сведёт меня в гроб. Но всё же… Граф может гордиться сыновьями. И мои Фрэнк с Анри от этих двоих не отстанут».

«Бедный старик», – вздохнул Эжен, прислушиваясь к дыханию Рая, – «Если он и дальше будет всё принимать так близко к сердцу, то долго не протянет. Надо бы его поберечь… Ладно, Бог с ним. Главное, Виктор!!! Мы снова вместе!!! Ну, держитесь теперь, любезные герцоги и бароны!»

* * *

Вот уже несколько минут Рай с удивлением осматривал густые столбы пыли, высвеченные лучами недавно взошедшего солнца. Эти лучи пробивались сквозь широкие щели в потолке старого ветхого сарая. Правду сказать, Рай уже очень давно не оказывался под сводами такой дырявой крыши. Да и сам сарай внушал не только жалость, но и страх, ибо оставалось только гадать как он умудряется сохранял равновесие. Но да ладно, это у него получается, а вот с мыслью защитить своих постояльцев от дождя и ветра он точно расстался давным-давно.

– Куда ты меня привёл?! – Рай, наконец, развернулся к Эжену.

Тот деловито осмотрелся и указал на некое подобие скамьи:

– Присаживайтесь. По-моему, это замечательное место. Здесь нас не найдёт ни одна собака.

– Ты уверен? А мне сдаётся, что это место не так забыто Богом и людьми, как это тебе кажется, – и Рай красноречиво указал на сравнительно чистый стол и корзину под ним, – Да и эта скамья очищена до нашего с тобой здесь появления. Хочешь сказать, что всё это твоих рук дело?

Эжен отрицательно мотнул головой и озадаченно коснулся затылка. Да, похоже, Рай был прав, но ни он, ни Эжен не могли даже предположить, что всё это следы Жана и Монсаров, которые именно здесь проверили ночь накануне их бегства из Рунда. Близнецы ходили по одним тропам, но ещё не догадывались об этом…

– Ладно. Значит, Мигель придёт сюда. Верно я тебя понял? – взгляд Рая снова был обращён к его молодому спутнику.

– Его приведут.

– Кто?

– Один мой приятель.

– Ты же понимаешь, что в нашем с тобой положении очень опасно расширять круг посвященных…

– Думаю, вы напрасно так драматизируете. Барон и герцог ищут ВАС. Вот вы и держитесь в тени, – отмахнулся Эжен и первым расположился на приглянувшейся ему скамье.

– Дружок, очень опасно недооценивать врага! – Рай присел напротив и, как только поднял на Эжена взгляд, так и осёкся.

В глазах юноши открыто читалось раздражение и досада. Рай уже успел заметить, что это случалось всякий раз, когда он позволял себе пусть и краткое нравоучение. Такого рода замечания всегда воспринимались Эженом в штыки, мол «Я и сам знаю! К чему эти прописные истины?!». «Да, старина, пора уже запомнить, ты больше не учитель, и перед тобой не Френсис!» – снова напомнил себе Рай и поспешил сменить тему:

– И когда же ты успел всё это организовать? Письмо написал и нашёл посланца…

– Да вот когда вы прощались с хозяйкой, – тут же оттаял Эжен, – Согласитесь, это очень кстати, что она с детьми уехала. Теперь в её доме хозяева мы, и мы можем быть совершенно свободными в своем праве громко ругаться и стучать каблуками.

– Эжен, Эжен… А готовить нам кто будет?

– Я бы сказал, что сам могу, но боюсь, мне будет некогда. Так что эту проблему вы решите как-нибудь сами, – отмахнулся Эжен.

Что ж, Рай лишь горестно вздохнул: «Похоже, мне уже никогда не удастся угнаться за ним. Что за человек! Но ведь и правда, за его хвастовством стоит столь многое».

– А что именно ты написал в своём послании? – вдруг вскинулся брианец, – Спрашиваю, потому что если вдруг оно попадёт не в те руки…

– И вот снова. Вы правда держите меня за дурака? – и Эжен скорчил обиженную гримасу, – Я написал то, что поймёт только Вольначо. Не сомневайтесь! Общее прошлое, это я вам скажу…

И тут вдруг юноша осёкся на полуслове, так его изумило поведение Рая, который вдруг ринулся прямо на него. Всё последующее произошло в одно мгновение ока. Эжен метнулся в сторону, а прямо над освобождённым им местом сцепились кулак в кулак Рай и Карлос, точнее первый перехватил руку второго. Появление испайронца было так неожиданно, что показалось, будто он возник из воздуха. Карлос определённо метил в Эжена, но Рай спутал его карты и оказал настолько сильное сопротивление, что совладать с ним простым напором оказалось невозможно.

После минуты безмолвного состязания, брианец и испайронец, наконец, разняли руки, и в этой ветхой хижине воцарилось напряжённое молчание. Все трое придирчиво изучали друг друга. Эжен предельно пытливо всматривался в каждую черту лица Карлоса и лишь потому, что он знал, кого именно пригласил сюда, память начала подавать голос.

– Ума не приложу, как Виктор разглядел в тебе Мигеля Вальначо. Не думал, что время способно так сильно изменять лица людей… – изумлённо выдохнул Эжен и тут же скорчил обиженную гримасу, – Так-то ты, пират, встречаешь старых друзей.

– Друзей? – Карлос сердито сощурился, – Хочешь сказать, что ты не Виктор, а… а Эжен?

– Да, именно это я уже и сказал. Какого чёрта ты чуть не прибил меня? Виктор сказал, что ты нам друг!

– Виктор сказал… Виктор сказал… – передразнил его испайронец, – А это кто ещё? – и он кивнул в сторону Рая.

Тот с напряжением ожидал результата этой перепалки. Карлос и Эжен говорили на незнакомом ему испайронском языке, а лица их пока не предвещали ничего хорошего.

– Это друг, – ответил Эжен, – человек, не в пример тебе, не желающий мне смерти.

– Да уймись ты, щенок! – рыкнул на него Карлос, – Кто-кто, а я тебе смерти не желаю.

– Тогда я отказываюсь тебя понимать!!! Что-то не припомню, когда это у испайронцев кулак заменил дружеское рукопожатие.

– Вот язва, разрази тебя гром!!! Я лишь хотел хорошенько взгреть твоего братца, да ненароком ошибся. А для тебя у меня не припрятано камня. Иди сюда!

Лицо Карлоса чуть разгладилось, и Эжен решился, подошёл к нему, принимая протянутую руку, а уже в следующий миг они крепко обнялись. Теперь и у Рая отлегло от сердца.

– Всё-таки, Мигель, – уже сиял Эжен, – Давай перейдём на фрагийский, а то господин Рай нас не понимает.

– Значит господин Рай, – Карлос развернулся к Раю, – Брианец. Что ж, прошу прощения, сударь, давайте ещё раз пожмём друг другу руки, но теперь менее крепко, тем более что теперь мы товарищи по несчастью.

– С большим удовольствием, – Рай улыбнулся в ответ. Испайронец начинал ему нравиться, – Но почему по несчастью?

– Похоже, мы с вами вместе обречены терпеть выходки этих мальчишек.

– Вот и замечательно! – одобрил Эжен, – Теперь, дружище Вальначо, выкладывай, какого чёрта ты взъелся на Виктора. Если бы он мог предвидеть, что ты так зол, он бы предупредил меня.

– Не знаю, не знаю… Со вчерашнего вечера я отказываюсь понимать его поведение. После встречи с герцогом человека будто подменили. Я к нему: «Рад видеть тебя живым!» А он смотрит на меня, словно впервые видит. Нет, я, конечно, предполагал, что эта поездка не пройдёт для него бесследно, но, чтобы так… Может быть, тебе известно, каким образом ему отшибло память?

– Известно. Я разговаривал с ним сегодня ночью.

– Значит, он исчез специально, чтобы поговорить с тобой. И ничего мне не сказал! Вот как после этого на него не сердиться?

– Подожди. Как исчез?! Когда?! – тут же взвёлся Эжен.

– Сегодня рано ночью. Ты же сам сказал, что говорил с ним…

Но Эжен уже развернулся к Раю:

– Вот оно! Дело лихо закручивается! Чем дальше, тем хлеще! Вы понимаете, чем здесь пахнет?! – и юноша не стал дождаться ответа, уже развернулся к испайронцу, – Мигель, скажи, а барон знает, куда он пропал?

– Нет, – сощурился Карлос.

– Ты уверен?

– Ты задаёшь этот вопрос мне? – Карлос сощурился, – Лучше давай, выкладывай, что здесь происходит.

– Сеньор Вальначо… – вмешался Рай.

– Можно просто Карлос.

– Хорошо. Карлос… Случилось нечто крайне важное, и без вас мы не разберёмся. Но это возможно только при условии внесения некоторых уточнений.

– Согласен, вносите, – и Карлос, наконец, сел.

Эжен понял, что начал разговор ни с того, и счёл за благо не перебивать Рая, а тот уже продолжал:

– Дело в том, что Виктора и правда подменили, и вышло вот как. Некто Антуан де Валеньи, родной брат Эжена и Виктора, да, ещё один близнец, поддался чарам герцога и, похоже, готов выполнить некоторые желания того. Не знаю, кого из себя строит Виктор, но герцогу удалось организовать их подмену. Теперь Виктор выдаёт себя за Антуана де Валеньи, а Антуан де Валеньи, назвавшись Виктором, вместе с бароном вернулся от герцога, и сегодня ночью из гостиницы «Лунный свет» исчез именно он, Антуан. Эжен же нашёл Виктора в спальне Антуана, там же он и узнал о вас. Я не слишком сбивчиво рассказываю?

– Сносно, но постойте, господин Рай. У меня голова идёт кругом. Понимаете ли вы, что всё это возможно только, если их четверо?! Четверо! Не многовато ли? Хотя, что это я, старый болван… – и Карлос начал озадаченно теребить шляпу, – Как я раньше не сообразил?!

Рай и Эжен невольно переглянулись, и Рай снова взял инициативу на себя:

– Мы рады, что вам не надо это долго втолковывать. Их и правда четверо. С самого рождения.

– Многовато!.. – Карлос тяжело вздохнул, – Чёрт побери! Тогда получается, что Виктор оказался прав, этой ночью за ним пришёл его брат Френсис и забрал… Антуана. А Виктор остался в золотой клетке герцога. Блеск! Если бы я мог всерьёз предположить, что их так много! Это ведь я сказал Виктору, что герцог нянчится с его близнецом. Я был уверен, что это ты, Эжен. Если бы ни это, Виктор не полез бы в пасть к герцогу и не увяз бы там. Карамба! Оказывается, я полный идиот!!!

– Карлос, нам с Эженом очень надо знать всё, что произошло с момента встречи барона и Виктора, всё, что известно вам… – и Рай всем своим видом выразил, как велико его желание услышать все эти подробности.

Карлос понимающе кивнул и лаконично поведал благодарным слушателям всё, что знал. Рай с огромным облегчением вздохнул, услышав, что Анри жив, хоть и тяжело ранен. А Эжен не мог усидеть на месте от охватившей его гордости за Виктора, весь его вид кричал, мол есть ли кто круче его любимого брата?! Тут Рай и Карлос даже не думали спорить.

– Значит вас четверо… Превосходно! – подытожил, наконец, Карлос, – Не обижайся, дружок, но мне кажется, что этот Валеньи по недоразумению носит с вами одно лицо.

– Мне тоже приходила в голову такая мысль, – и Эжен покосился на Рая.

– А я бы не спешил с выводами, – вступился тот, – Испачкать человека легко, а вот чтобы снова обелить порой требуются годы. Пока ясно одно. Антуана выкрал Фрэнк, и это не даёт нам никакой зацепки, чтобы найти их. Кто бы мог подумать, что он развернётся так быстро!!!

– Он вообще у вас расторопный, – усмехнулся Эжен, припомнив, как Жан спас Анри от виселицы, – Но на этот раз это может очень плохо закончиться для него и его друзей. И вот не надо! Не возражайте, господин Рай!

Эжен встал и начал мерить хижину широкими шагами. Что ж, Рай нашёл-таки в себе силы уступить, теперь, как и Карлос, он просто наблюдал за тем, как меняется выражение лица синеглазого Лагана, от раздражения и даже злости через некоторую растерянность к собранности, а там уже и вот они, искорки озорной решимости. Да, Эжен принял решение:

– Друзья, не кажется ли вам, что теперь самое разумное, это посадить на короткий поводок этих гадов – барона и герцога? Только это позволит нам вовремя вмешаться, случись здесь какая-нибудь заваруха, верно? Виктор в облачении Антуана связан по рукам и ногам. Быстро внедриться в гвардию герцога возможно только одним образом… Я понял, какие мысли нашептали Виктору идею сделать из меня слугу барона.

– Что? – Карлос даже приподнялся, – Ты что, тоже захотел стать подарком, как и Виктор?

– Точно нет! Мы с Виктором два раза на одни грабли не наступаем. Вот, кто вам сказал, что барон меня узнает? Дайте мне день и много денег, и я наведу себе такой видон, ни то, что вы или барон, Виктор меня не узнает. На такие дела у меня богатый опыт. И дальше всё упрётся в тебя, Мигель. Если ты, дружище, правая рука барона, то твоя протекция лучший зарок на удачу. Я говорю по-испайронски. Дерусь не хуже Виктора, и голова у меня, поверьте, варит. Давайте подумаем вместе, какую бы историю сочинить для ушей барона, а там и герцога… Вы ведь поняли? Я намерен потом перейти на службу к герцогу. Двоих надзирателей для барона будем многовато… Но да это в будущем… Итак?

Карлос и Рай выслушали эту речь в каком-то оцепенении. Но теперь Эжен ждал их приговор.

– Я против! – Рай ожил первым и решительно замотав головой, – Это слишком опасно!

– Это в вас говорят отцовские чувства, – возразил Эжен, – Но, с другой стороны, они не помешали вам уже дважды заставить меня подставиться во имя спасения Антуана. Так что просто оставайтесь верны себе. Тем более, что вы уже знаете, на что я способен! К тому же при вашей поддержке риск будет минимальным.

В ответ Рай сокрушённо повёл головой.

– Лихие вы, черти! – усмехнулся Карлос, – Совсем не изменились. У меня тоже душа слоится от беспокойства, но… пожалуй, я помогу.

– Карлос! – Рай даже не попытался скрыть, как сильно он разочарован, не найдя в испайронце должной поддержки.

– Господин Рай, вы только посмотрите на это недоразумение. Разве моего отказа достаточно, чтобы выбить из его головы эту дурь?!

Эжен сиял. Эта победа вызвала в нём такой восторг, что естественным выходом этого яркого чувства стал головокружительный прыжок, который он совершил, не сходя с места: вверх, оборот через голову и чётко на ноги.

– А вот про это забудь! Допрыгаешься! – выдохнул изумлённый Карлос, – Какой из него актер?! Вон, всё на лице написано!

– Кое-что он может, – нехотя признал Рай, и наградой за эти слова стал ему благодарный взгляд Эжена.

Глава 25. Кривые зеркала.

Озорные солнечные зайчики уже несколько минут бегали по лицу Антуана, и, наконец, добились своего. Он открыл глаза. Раннее утро, свежий ветерок аккуратно перебирал пряди его волос, то и дело заставляя чувствовать лёгкий озноб. Ясное нежно-голубое небо, виднеющееся в проёме открытой двери, обещало хорошую погоду… Всё это, конечно, замечательно, но… Принять эту радость жизни мешало одно «но»… Вопрос – как он сюда попал? Стоило задаться этим вопросом, как тут же в сознании юноши начали проявляться воспоминания о минувшей ночи и не только…

Да, в гостиницу «Лунный свет» Антуан приехал с вполне определённым намерением – какое-то время побыть Виктором, ведь по убеждению герцога, это был простейший и скорейший способ найти сбежавшую племянницу барона Парадесса. Шанс снова увидеть Марианну! Вот главное, что заставило Антуана отмахнуться от всех смущающих «но», пусть таких было и не мало: это и сильная слабость после ранения, полученного в Грандоне, рана не позволяла о себе забыть через постоянную ноющую боль; это и слишком смутные представления о том, что за человек, этот его вновь объявившийся брат, как именно его изображать?

А ещё стоит упомянуть и те противоречивые чувства, которые Антуан теперь испытывал к герцогу и барону, ведь после более близкого знакомства с этими двумя однозначная ненависть уступила место едва ли не симпатии. Да и была ли ненависть прежде? И если да, то ему ли она принадлежала? Может быть, всё-таки нет?

Граф де Лаган видел в герцоге заклятого врага. Пусть доверие к суждению отца и было велико, но, так уж вышло, что Антуан предпочитал на первое место ставить результат именно собственного умозаключения. Конечно же, до тех пор, пока фактов недостаточно, работало доверие, основанное на уважении и любви, но как только появлялась возможность самостоятельно присмотреться, картина могла сильно изменить свои краски. Случай предоставил Антуану такую возможность и в этот раз.

Да, он не узнал герцога в момент их встречи на улице Рунда, а тот назвался другим именем. Да, некоторые из слуг нового брианского друга показались Антуану знакомыми, но то было лишь смутное узнавание, ничего конкретного, благо те, кого юноша и правда хорошо помнил, Ламороу, Пит, Фил, смогли не попасть в его поле зрения. Глаза юноши открылись именно благодаря словам "красавчика Блорна", этого невероятного посланца Генриха Рая. Вот когда смутное узнавание слуг герцога обернулось уверенностью, их лица чётко проступили в памяти юноши на фоне интерьеров дворца Бетенгтон. «Герцог Бетенгтон?! Дурачить меня вздумал?!» – Антуан вскипел, – «Лучше уж я буду пленником, чем игрушкой!» И он решил рискнуть. При первом же появлении герцога Антуан назвал его настоящим именем. Тот изумился, но отпираться не стал, а вместо оправдания, вдруг едва ли не упал на колени, столь искренним выглядело его раскаяние в этой лжи. Эта искренность так сильно смутила Антуана, что он согласился выслушать объяснения, и в результате герцог поведал ему уже известную историю… да на новый лад.

Его Светлость решил начать из далека, а именно, со своего знакомства с юной Арабеллой де Гурье. И сразу изумил юношу тем, что помнит тот момент в столь мелких деталях, вплоть до цвета одежды юной красавицы и её матери, ароматов цветов, которыми был украшен зал приёма, и вкусов подаваемых в тот вечер блюд. Полностью отдавшийся во власть воспоминаний герцог даже едва ли не дословно передал их первый разговор и описал как именно Арабелла реагировала на его слова. Это стало лучшим доказательством сказанного после – за всю свою долгую жизнь, Его Светлость так и не встретил другую, способную сравниться с Арабеллой де Гурье, женщину.

А тогда, уже больше двадцати лет назад, герцог в своих грёзах о счастье взлетел до самых небес и поначалу даже не заметил конкурента. Но главная ошибка Его Светлости была в том, что он не принял в расчёт Ромена де Монсар, кузена Арабеллы. Горькая, трагическая ошибка! Оказывается, и здесь память герцога сохранила во всех мыслимых подробностях историю о том, как искусно Ромен воспользовался своим особым положением в доме Гурье – мастерски очернил герцога и в то же время возвёл на пьедестал счастливца своего друга, Алена де Валеньи графа де Лаган. Его Светлость так увлёкся, разгорячился, что даже в запале начал мерить комнату широкими шагами, но встретив взгляд Антуана, он вдруг осёкся и поспешил извиниться, мол сожалеет, что позволил себе лишнее, ведь он не имеет морального права говорить плохо о родителях своего гостя. И настолько убедительно он выразил свое смирение, что Антуан даже сам попросил его продолжить уже начатый рассказ, до конца поведать свою версию этой истории.

– Ромен де Монсар скончался много лет назад, мир его праху, – сокрушённо вздохнул Его Светлость, – А Ален де Лаган стал вашим отцом. Так что… Да, напрасно я затеял этот разговор, сударь. Напрасно… Это всё моё желание выговориться, быть понятым… непозволительная слабость с моей стороны. Я не должен был забывать, что речь здесь всё-таки о ваших родителях… Очень прошу простить меня!!! И… я уверен, вам, интереснее другое – почему я похитил вас и ваших братьев, верно? Как я решился причинил любимой женщине такую боль…

Антуан с готовностью кивнул, и тем благословил герцога на новую историю. Теперь Его Светлость поведал о том, как он нашёл-таки в себе силы в конце концов отступить от Арабеллы, но вот забыть эту сказочную нимфу так и не сумел, как ни старался. И однажды его посетила мысль, поначалу показавшаяся безумной – «Как было бы замечательно воспитать сына этой женщины!» Раз появившись, эта идея мертвой хваткой вцепилась в его разум и душу. Хоть так быть ближе к любимой, заботиться о ней! Взять только одного ребенка, это ведь допустимо, она сможет родить ещё. Так рассудил тогда Его Светлость и всё-таки решился, отдал приказ. Какого же было его изумление, когда оказалось, что его люди перестарались и привезли всех четверых близнецов! Но план оставался в силе, взять только одного, и пусть он близнец. Ведь совсем не обязательно, что с возрастом не проявится достаточное внешнее отличие, и потом ведь это разные страны… В этой части рассказа герцог снова начала пылко призывать небеса к свидетели своего искреннего намерения вернуть Арабелле трёх остальных её сыновей. Он бы обязательно сделал это, если бы их безумный слуга не вздумал бежать. А так… У герцога на руках всё-таки остался ребёнок Арабеллы. И чем если не искренней любовью к этой женщине объясняется тот факт, что он усыновил, как ему казалось, единственного выжившего из близнецов? Он сделал его единственным наследником своего огромного состояния!..