скачать книгу бесплатно
– И я, – подтвердил Пирог.
– Если честно, то и мне показалось, что это наша деревня… – вздохнул Санька. Очень хотелось, чтобы всё оказалось фокусом, трюком, понарошкой. Вся честная компания бы посмеялась, да и делу конец.
– Но если может быть, то может и не быть, верно? – Равиль что-то про себя решил, и теперь уточнял детали.
– Верно, – Корнейка посмотрел на него с интересом.
– Быть или не быть, вот в чём…– начал было Пирог, но Наташа его перебила:
– Я, кажется, догадываюсь! Это от завода!
– Почему? – Санька в душе был с нею согласен, но разве это довод?
– Чтобы мир стал таким, нужно, чтобы что-то изменилось, верно? А у нас одна перемена грядёт – завод. Значит, в нём и причина.
– Логично, – пробормотал Пирог.
– А Кольке Верещагину велосипед горный отец пообещал купить, – сказал Санька.
– Причем тут велосипед?
– Прежде велосипеда у него не было, и мир не менялся. А из-за велосипеда всё и завертится. Логично? – и сам же себе ответил:
– Логично!
– Ты хочешь сказать, что завод здесь не при чём? – Наташа не обиделась. Другие девчонки, чуть поперек скажешь, дуются и видят в тебе врага смертного
– Я не знаю. Завод, он и есть завод. Заводов на земле построено – тьма. Ничего плохого. Я недавно видел – показывали в Голландии завод. Цветы, бассейн с рыбами золотыми, большущие… И, конечно, у всех зарплаты, дома, машины…
– Положим, мухи отдельно, а котлеты отдельно, – Равиль любил вставлять в слова газетные выражение. Привычка от отца, тот прежде работал пропагандистом, ещё в прежние времена. Порой Саньку казалось, что Равиль это делает нарочно, в пику тому самому взрыву, что отнял и отца, и дом – мать с детьми тогда гостила у сестры. – Заводов и у нас много и было, и есть, а достаток не каждому даётся.
– Какие заводы. Тот, что строится – по передовой технологии. Разница – как между этим ящиком и «Сони» – кивнул Санька на телевизор. Он и сам не знал, отчего вдруг стал защищать завод. Нет, знал – очень хочет, чтобы отец стал веселым. А без работы какое веселье, разве пьяное, как у дяди Михеича. Хорошо, отец держится. Обидно, что его, механизатора, в Чирках чернорабочим из милости устроили на стройке. Не на каждый день даже.
Подай-принеси-убери, шутит отец.
– Да что спорить-то, простота деревенская. Давайте спросим у Корнейки, он-то, наверное, знает, раз нам всё это показал, – думал-думал Пирог, и надумал
– Во-первых, я ничего не показывал. Это вы, вы сами увидели. Ваши мозги обработали информацию и выдали результат. Я, скажем так, сыграл роль проявителя, а не фотографа. Во-вторых, я здесь без году неделя, и что-либо узнать или почувствовать толком не смог.
– Послушай, тебя сюда специально послали, да? – нашло озарение на Пирога.
– Да. У меня здесь родные, и потому я должен острее видеть происходящее – так считает Наставник.
– Значит ли это, что угроза невелика, раз посылают, по твоему же выражению, мага – выпускника начальной школы? – поинтересовался Равиль.
– Тут одно добавление важно: «по классу скрипки». Нужен именно скрипач, а скрипачей мало, – без лишней скромности сказал Корнейка.
– И потом, бывают скрипачи в десять лет уже мировые знаменитости, да? – Наташа не сводила с Корнейки глаз. Конечно, высокий, да ещё маг… А он, Санька, самый обыкновенный. Карточный фокусы разве разучить? Нашёл он на чердаке книжку, старинную. С ятями, там и про фокусы карточные, и вообще много чего… Да нет, кому они нужны, эти фокусы…
– Всякие скрипачи бывают, – уклончиво ответил Корнейка, но восхищение в Наташиных глазах не угасло, отнюдь, она расценила ответ, как скромность лауреата.
– Послушай, а что ты вообще можешь – ну, кроме кино? – спросил Пирог. – Огненными шарами бросаться, например?
– От этого у нас дошколят отучают. Всё равно, что спичками баловаться.
– У вас – это где? – задал вопрос Равиль, и, как это часто бывает у Равиля, вопрос был – главным.
– Да в школе.
– Что-то вроде Академгородка? Академдеревни?
– Что-то.
– А попасть к вам можно? Или уже поздно – в двенадцать лет?
– Иные, как Ломоносов, и в семнадцать приходят. Только… Только кто из вас в музыкальную школу ходит?
– Никто. А, понял, способности нужны.
– Я ходил, – буркнул Пирог. – Два года, а потом бросил. Надоело. И пианино своего не было, а к соседям проситься… Мать договаривалась. Они ничего, соседи, хорошие, но кому ж это понравится – ходит каждый день чужой пацан и трям-трям по нервам.
– Способности, желание и возможность, – уточнил Равиль.
– Примерно так.
– Очень у вас секретно? Ну, тайно? Ведь в газетах о вас не пишут, по ящику не показывают.
– А Лисью Норушку часто по ящику показывают?
– Нет, – сознался Пирог. – Но всё же…
– Есть, конечно, секретность, как без неё. Больше по традиции. Кому нужно знать, о нас знают.
– А народу, стало быть, не нужно?
– Народ, друг Петька, он разный. Кто-то и знает. Вот ты сейчас узнал. Но для большинства магия – слишком странное явление. От неё будут требовать и высоких надоев, и повышений зарплат, и спасения от болезней…
– А вы не можете, да?
– Повысить зарплату?
– Нет, спасать от болезней? От рака, например?
– Некоторые маги могут.
– А ты?
– Я…
– Я понимаю, ты ещё только начальный курс прошел, но хоть зуб вылечить сумеешь?
– А к зубному нашему Пирожку сходить некогда. Ждет, когда специально для него пришлют мага, – съехидничала Наташа.
– Я ходил, – невозмутимо ответил Пирог. – В нашу районную поликлинику. Как добирался до неё – разговор отдельный.
Все понимающе кивнули. Уже год, как отменили регулярный автобус, и попасть в район, если в семье не было автомобиля – а таких семей в Норушке четыре из пяти, – выливалось в целое приключение. Для здорового. А больному – мука.
– Так вот, добрался. Отстоял час в очереди на запись. А мне и говорят – нету зубного врача. Старый на пенсию ушел, а нового взять неоткуда. Езжай-ка ты, говорят, в областную стоматологическую поликлинику. А до города от района ровно двести семьдесят километров, семь часов езды. И билет в оба конца, если с матерью ехать, стоит… И остановиться нам там, прямо скажем, не у кого. А место в гостинице, опять же, стоит – помереть дешевле. А у меня всего зуб…
– Понимаешь, – Корнейка смотрел на Пирога с сожалением, – есть великий закон: ежели в одном месте что-то прибавится, в другом непременно убавится. Великий маг вылечит тебе зуб в одну секунду – и в ту же секунду дырявый зуб окажется у самого мага. Он-то себе его, пожалуй, тоже вылечит, но уже не за секунду, а за час. Конечно, можно свой дырявый зуб за чужой счет починить в момент, но так Великие Маги не поступают. Вот и с раком. Великий Маг может вылечить больного раком, но сам возьмет болезнь на себя. От рака он будет исцеляться – ну, скажем, неделю. Во второй раз – месяц. В третий – год. А потом – всё. Или баш на баш. В смысле – жизнь на жизнь. Но это редко бывает… Маги – не ангелы.
– Получается, проку в твоей магии чуть, – огорченно ответил Пирог.
– И не стыдно? – возмутилась Наташа. – Спасти хотя бы одного человека от неминуемой смерти, по-твоему, пустяк? Или ради твоего зуба Корнейка должен лишиться своего, да?
– Ну нет, конечно, – смутился Пирог.
– Есть ведь и третий путь. Свой зуб можешь вылечить ты сам. Я только помогу. Травка нужна, мы ее в лесу найдем. И диета. Творожок, сыр, холодец. Через месяца два дупло и затянется.
– Это замечательно, – повеселел Пирог. – Холодец я люблю.
– А как насчет рака? – неуверенно спросил Равиль. – Его человек может – сам?
Корней молчал долго, казалось, невыносимо долго. По часам – минуты две.
– Знаешь, рак, он болезнь особая. Это как джинн в бутылке. Сидит и сидит, пока сам человек бутылку не раскупорит.
– А как же дети? В пять лет, в два, в шесть месяцев? У них-то откуда?
– То у родителей спрашивать нужно. Наследственность. Джинна выпустили они, но набрасывается тот на детей.
– И ничего… Ничего нельзя сделать?
– Отчего ж. Главное, чтобы человек понял, что его жизнь нужна другим. Тогда можно помочь.
– Сто пудов? – любил Пирог поговорки государственных людей.
– Для великого мага – девяносто девять.
– А для тебя?
– Не знаю. Ведь это – испытание. Смог помочь – великий маг. Не смог – так, фокусник, трюкач.
– Ладно, что мы все о болячках, да о болячках. Давайте лучше…
Джой поднял голову, оскалился, но не зарычал.
– Идёт кто-то.
Пришел не кто-то а сам Олег Степанович Гурьев, председатель колхоза «Великий Путь». Колхоза давно не было, вместо него организовали было акционерное общество, но с ним тоже не заладилось. А председатель остался.
– Справились? Вижу. Орлы. Знаю, что за тобой, Равиль, и проверять не нужно, весь в мать. Что ж, к собранию всё готово, не стыдно принимать людей. Вы гуляйте, гуляйте, а нам тут кое-что подправить нужно. Клуб я закрою сам, – и он пошел на сцену. Следом потянулись и другие конторские.
– Пойдем и в самом деле, что нам, – сказал Равиль, поглядывая на Джоя. Тот по-прежнему молчал, но клык из-под верхней губы был красноречивее всякого рычания.
Они вышли на улицу.
Зной спал, осенью можно было бы сказать «вечерело», но сейчас скорее подходило школьное «продлённый день».
– Ну, мы, пожалуй, пойдем, – Санька вспомнил о долге гостеприимства. Не сам вспомнил, живот подсказал. Дома, поди, и обед простыл, и вообще… Заработались.
– Куда? – Пирогу не хотелось расставаться. Вдруг Корнейка ещё что покажет. Или расскажет. Например, как собственными усилиями избавиться от дырки в зубе.
– Кушать, что подано, – вежливо объяснил Санька.
– Вот так и рушатся все начинания, – с сожалением проговорил Пирог. – Только-только подберешься к Великой Тайне, как приходит Время Обеда.
– Ничего, – Наташа взяла брата за руку, – есть ещё и Время После Обеда. Нам огород полоть, три грядки. А к вечеру…
– К вечеру и соберемся. У горелой ветлы, – у Пирога тоже были кое-какие огородные дела. Как и у Санька, да и у всех деревенских. Один колорадский жук чего стоит. Прежде, говорят, не знала наша земля такой напасти. Когда родители были, как он сейчас, жук и появился. Из Америки завезли. Когда он узнал, как он клял эту самую Америку! Но мать остудила гнев, напомнив, что и картошка тоже оттуда, из-за океана. Не было бы Америки – не было бы и картошки, помидоров, да много чего не было бы…
– А с Джоем что делать? – спросил Равиль.
– Со мной побудет. Хозяин его сейчас в таком настроении, что только обрадуется. Если спросит, ну, вдруг, так и говори, мол, учат собаку.
Собака облизнулась.
– Тоже, видно, голодная. Ладно, обедать, так обедать, – смирился с неизбежным Пирог.
Дома, если и заждались, то виду не показали. Джою удивились, но не очень, Корнейка объяснил, что взял Джоя на воспитание. Харч хозяйский, а пёс очень умный.
Обедали в саду, под рябиною. Мать расспрашивая Корнейку, как там у него на Урале. Корнейка отвечал обстоятельно, и получалось, что живут родственники жизнью самой обыкновенной. Командировки, ремонт, чистка колодца, сбор трав в лесу – как будто не маги, а обычные, деревенские люди. Быть может, родители и не знают ничего? Потом спросит у Корнейки.
– Ну, теперь отдохнете, наверное? – спросила после компота мать. – Всё ж с дороги…
– Пустое, тетя Валя. Что дорога? Спал без задних ног. И без передних. Мы вот на огород пойдем. Картошку полоть, жуков собирать.
– Ну, если хочешь… – протянула мать, но видно было, ответ пришелся по душе.
Огородов у Курачковых было два – один у дома, на десять соток, а другой, большой, на сорок соток, лежал в трех километрах от деревни. На него они с Корнейкой и пошли. Зной спал, и потому идти было легко, приятно, оглянуться не успели, как дошли.
– Вот он, наш огород, – показал Санька.
Длинные ряды уходили, казалось, за горизонт. Обман зрения, просто земля поднималась вверх, на бугор.
– Интересное местечко, – медленно протянул Корнейка.
– Место, как место. Обыкновенное.
