Бескрайние тропы

– Только не говори, что ты…

– Я не знаю, но надеюсь, что жива. До этого я помню, что переволновалась, а больше ничего не помню. Может уснула. Там были люпины. Да, там точно были люпины. Я не знаю. – она смотрела на свои руки и понимала, что скоро исчезнет. – Если это все же астральная проекция и я теперь хожу не только в реальности во сне, пожалуйста, разбуди меня!

– Ладно, ладно. Только я понятия не имею, как вернуться назад!

– Придумай же что-нибудь! Мой отец иногда говорит: «У тебя есть четыре элемента: вода, земля, огонь и воздух. На этом строится жизнь. И…»

Ему стоило отвернуть взгляд на мгновенье, как вокруг уже никого не было, лишь бесконечные поля, солнечные согревающие лучи, жужжание насекомых. Он прилег на траву и понял, что ему что-то мешает: это что-то выпало из кармана – книжка с тремя ремешками, открывшая страницу, на которой она сама себя писала и давала подсказку в нужное время. Зачитав это, вместе с разбушевавшимся ветром к нему приземлился его старый приятель – Чертополоховый дракон из Ньюфаундленда.

С высоты были видны невиданные и неизведанные красоты, крошечные поселения – в этом мире находились все миры словно в большой энциклопедии. На месте прошлого Мелори рос лес, а на краю одиноко стоял один единственный дом, окутанный ветвями крысиного терновника. Как только цветок папоротника коснулся земли, терновник загорелся необычным пламенем, не трогая кроме терновника ничего, лишь испепеляя и обращая ветви в пыльцу, стирая также границу между бывшим Мелори и местом Фоур Корнерс. Кажется, территории Уэстфилд будет принадлежать еще один дом.

Встревоженная сорока пролетела мимо и за ней побежал Вран. Птица привела его к полю с люпинами, где мертвым сном лежала Хейзел под пасмурным небом. Он пытался ее будить, но она не просыпалась. Он заметил браслет с луком и стрелой, и его осенило: он снял свой волчий клык и надел ей. После этого она открыла глаза, и он с легкостью выдохнул.

– Мне снился странный сон. – начала она, не вставая и не отрывая взгляд от неба.

– Может встанешь и расскажешь?

– Нет, нормально.

– Здесь могут быть змеи.

– Нет, не могут.

Она стала рассказывать про дикие земли, но он заверил ее, что это был не сон.

– Оставь его себе, так будет лучше, – добавил он, показывая на клык, благодаря свойствам которого она проснулась.

Поблагодарив, она умоляла ничего не рассказывать Генри, особенно сейчас, ведь кроме нее, у него из близких никого больше нет. Она встала, схватившись за голову, потому что сделала это довольно резко. В глазах потемнело.

– Все нормально?

– Земля кружится.

– Может голова?

– Может.

Чтобы вовремя ее поймать, если вдруг она снова потеряет сознание, он взял ее за руку.

– Ты счастливый человек, Вран. У тебя есть брат, сестра. Мне вот всегда хотелось сестру или брата. Ведь даже если вы ссоритесь, вы никогда не сможете злиться друг на друга вечно. Это настоящее сокровище. Ты сейчас придешь домой, а там твой брат, и он будет рад тебя видеть. Марго после меня боялась растолстеть и потерять свою красоту, да и возиться ни с кем не хотела. А может и не поэтому. – сказала она, вспоминая недавний побег Марго.

Она споткнулась, произнесла слово, которое говорить нельзя, но если случай подходящий, то, как она считала, можно. Вран удержал ее, и у нее в прямом смысле не получилось упасть в грязь лицом.

– Знаешь, Кайллих знает отличный способ избавиться от дурных привычек, она может помыть рот с мылом за плохие слова и мысли.

– Звучит так, будто мне пора.

– Просто тебе не идет ругаться. Вот и все. – сказал он, улыбнувшись, но ничего другого от нее не ожидал, ведь все просто любят странную Хейзел такой, какая она есть.

– Пока! – вырвалась она и подумала, какое счастье, что у нее нет родственников, которые могли бы вымыть ей рот с мылом за плохие слова.

И она представила, как спит вечным сном среди тысячи роз и собираются грустные пингвины, потому как она считала, пингвин – ее птица – помощник, ведь она никогда их не видела поблизости Сент-Джон, видимо, оттого и не встречала, потому что они здесь не водятся. Да, лучше среди роз и пингвинов, чем среди токсичных людей, которые способны изображать счастье только на фотографиях, встречающихся изредка по поводу изменения цифры в возрасте или количестве собравшихся.

Часть 3

Глава 1

С тех пор, как Марго сбежала из этого тихого уголка навстречу личному счастью, на Хейзел свалилось сильно больше хлопот по дому, помимо чего надо было готовиться к ярмарке, ведь, как известно, у них было свое небольшое хозяйство. Милдред и Хейзел могли встретиться только на закате около орешника, как и договаривались, и сыграть в «Ламмас» – карточную игру, в которую Хейзел хотела научить играть ее. Они обустроились на лавочке, которую смастерил когда-то Генри и начали.

– Итак, мне попался шаман и у меня все масти пауков, следовательно, я скидываю и выигрываю. – сказала Хейзел с азартом.

– Мне кажется, ты жульничала.

– Я? Нет. Это только мой отец может жульничать, когда выпьет рюмку чего-то крепкого. Да, у тебя осталась всего лишь карта с клевером, грибом и духом-проказником. У тебя не было шансов…

– Сдавай еще раз! – решительно заявила Милдред.

– Мне кажется или играет музыка?

– А что, карты не очень, да?

– Да нет же, я серьезно!

– Давай играть, не отвлекайся.

В действительности, один мужчина проходил поблизости, потом сел на поваленное дерево недалеко от орешника и заиграл на гитаре. Должно быть, муза посетила его, раз он так резко приостановил свой путь, ведь кто разберет, что в головах у этих типичных творческих!

– И ты будешь отрицать, что не слышишь мелодию? – возмутилась Хейзел.

Она бросила карты и сорвалась посмотреть, кто там играет.

Милдред закатила от злости глаза и скинула карты с сожалением, потому что в этот раз карта у нее шла неплохая.

– Привет! – сказала Хейзел.

– Не стоит разговаривать с незнакомцами. – шепнула Милдред.

– Это моя территория и в данном случае незнакомец – это я, и мне было бы обидно, если бы со мной не захотели говорить. – фыркнула шепотом Хейзел.

– Привет! – ответил тучный незнакомец с гитарой в руках и оставленным чемоданом на земле, продолжая подбирать мелодию.

– Интересный мотив. – сказала Хейзел.

– Пока это всего лишь импровизация. Но спасибо! Меня зовут Джек, я прибыл из Аннаполис Вэлли на августовскую ярмарку, которая должна проходить где-то здесь. Вообще-то я – пасечник, – говорил жизнерадостный Джек, не отрываясь от игры, и задев ногой замок чемодана, который приоткрылся, Джек смог продемонстрировать запасы меда, за которым еще скрывалось отделение с личными вещами. – А по дороге я увидел самую прекрасную женщину на свете, и вдохновение заполнило мое сердце и разум, – продолжал он, играя дальше. И у меня есть сильное желание написать для нее песню. И может быть выступить на ярмарке, и тогда она меня точно заметит. – вообразил Джек.

– Вы должны заговорить с ней. И песня должна быть романтичной… – сказала Милдред.

– А мне кажется нет… – вставила слово Хейзел тихо, но Джек перестал играть.

– Что нет?

– Я просто о том, что нужно быть честным, прежде всего, с собой и своими чувствами. Если полон боли – пиши о боли; если одиночество не дает чувствовать себя хорошо – пиши об этом.

– Что ты в этом понимаешь, Хейзел? – одернула ее Милдред.

– Так, девочки, не ссорьтесь. Вы наверно сестры? Погодки? Спорите как настоящие сестры.

– Мы не сестры. – сказали они хором.

– Лучше скажите, где здесь поблизости можно остановиться?

Они показали, в какую сторону идти и попрощались с толстяком Джеком. Он подошел к порогу частично отреставрированного дома и постучал в дверь того самого загадочного дома в округе, устоявшего после шторма несколько месяцев тому назад.

– Чем могу помочь? – спросил Вран.

– Доброго дня! Вы сдаете комнату?

– Еще не совсем, нет.

– Странно, девочки сказали…У меня немного денег, и мне, признаться, всего на несколько дней надо где-то переночевать.

– Так…А как Вы относитесь к запаху краски?

– Вполне сносно.

– Дело не в деньгах вообще-то. Заходите. Если поможете сделать ремонт, оставайтесь, сколько вам угодно.

– Идет! – сказал обрадованный Джек. – Можно «на ты» кстати.

Вран стал показывать одно крыло дома, где как раз был ремонт и в дальнейшем он собирался их сдавать. Каждую комнату он хотел сделать уникальной; каждая комната соответствовала бы одной из стихий, начиная с холодных оттенков морской тематики, заканчивая еще лежавшим на полу воздушным тюлем. Он показывал и рассказывал, что уже сделано и что еще предстоит, а в другом крыле можно было заночевать, там и сам он ночевал в последнее время, раскрыв планы только своему брату. Для остальных это был секрет, хотя Парси уже рассказал Милдред, она рассказала Хейзел, а последняя отцу, но здесь круговорот секретов прервался, потому что Генри считал дурным тоном лезть в чужие дела, да и хлопот перед ярмаркой было сполна, так что вся другая ненужная информация вытеснялась.

После находки ночлега на эти несколько дней, Джек не мог забыть идею Милдред поговорить с той, кто так запал в его душу, и он пошел к дому Кайллих. Знал бы он, что ночует в доме ее сына, мог бы и подготовиться, но нет.

– Здравствуйте! Простите, я здесь проездом.

– Здравствуйте!

Затем Джек замешкался в поиске слов.

– Только побыстрее пожалуйста, у меня мало времени. – резковато ответила Кайллих, окинув его оценивающим взглядом с ног до головы.

Он почувствовал недружелюбие с ее стороны:

– Может я зайду позже…Я здесь ненадолго.

Кайллих ничего не ответила и захлопнула дверь.

Он решил пройтись подальше отсюда в сторону Кокран Лейн Клифс, не расставаясь со своей гитарой, уходя в места скопления камней и крутых обрывов, и глядел вниз. Будто сам ветер подталкивал его сделать шаг вперед. Он закрыл глаза и вспомнил, сколько раз он слышал с ранних лет отказ и как часто ощущал неприязнь окружающих: сцены в его голове всплывали одна за другой. Когда видишь улыбчивого человека, по нему и не скажешь. Но он вспомнил, что нужно быть честным с собой, и не позволять овладеть дурным намерениям. Опешив, он сделал три шага назад, достал гитару и заиграл, обещая себе, что и ради любви не стоит поддаваться темным мыслям. Только один человек всегда будет с ним рядом – это он сам.

Глава 2

Глубокой ночью, в окно дома, где по расчетам Врана должна была спать Хейзел, он кидал мелкие камешки, чтобы она выглянула из окна.

– Что ты делаешь? – удивленно прошептала Хейзел из окна первого этажа той же стороны.

– Ты спишь на первом этаже?

– Я всегда спала на первом. Я же хожу во сне, забыл что ли? Впрочем, не твое дело.

– А в чье окно тогда я кидал камешки?

– Моего отца.

Свет на втором этаже включился, и Генри открыл окно посмотреть, что там за шум внизу, но Вран вовремя успел войти в окно к Хейзел, и Генри никого не увидел – он снова лег спать.

– Что привело тебя сюда в такое позднее время? Не забывай, что за дело у Генри, он профессионально закопает кого-угодно. В том числе и того, кто мешает его дочери спать. – предупредила Хейзел.

Он ухмыльнулся, а потом засомневался, шутит она или нет.

– Ладно, шучу. Что у тебя?

– Есть разговор. Что ты помнишь о перемещении в пространстве?

– Зачем тебе?

– Я подумал, что можно найти способ вернуться в прошлое и попытаться спасти одного близкого мне человека.

– Нет. Это может плохо кончиться. Лучше не использовать этот вид магии вообще.

– Действительно, зачем я тебя спросил. Толку от тебя мало.

– Как воспитанный человек сделаю вид, что я этого не слышала. – обиделась Хейзел.

– Прости, я не это имел ввиду. Просто только ты была там, где-то между мирами, и я подумал, ты расскажешь больше…

– Послушай, когда я была там, я видела нечто доброе и светлое, как и пугающее, темное. Но было еще нечто третье – нечто неизвестное. А все что неизвестно, может быть опасным.

Он поблагодарил ее и извинился за беспокойство. Затем вернулся к себе домой и, убедившись, что Джек спит, открыл книжку с тремя замками. Книга уже записывала что-то в самой себе, будто читая его мысли о намерении спасти близкого человека. Он начертил то, что было в ней, напоминающее сложную руну и, шепотом оговорил условия: видимость реалии начала расплываться. В воздухе запахло осенью, кругом все указывало на то, что был самый конец октября, день, в котором он и хотел быть. Но что-то здесь было не так. Это было какое-то другое, незнакомое место. И Крылья. И тело. Подойдя к ближайшей водной глади, как он уже и предположил, он увидел себя той птицей, которой когда-то был проклят.

Вран поднялся в воздух и убедился в том, что место было действительно незнакомо, и не понимал, почему заклинание и руны выкинули его именно сюда, да еще и в обличие, от которого он уже несколько лет до момента возвращения в свое тело, мечтал избавиться. Вран видел свысока, как кто-то стремительно бежит от чего-то: это были гигантские псы с густой шерстью, горящими красными глазами и пастями как у пираний. Вран подлетел к одному из чудовищ, вцепившись в глаза и ослепив его. Убегающая фигура кидала какие-то камни, больше похожие на желуди, которые, касаясь земли, мгновенно взрывались и распугивали псов. И только после этого удалось сделать паузу и заглянуть страннику в глаза.

– Хейзел?

– Откуда ты знаешь мое имя, птичка?

– Что ты здесь делаешь?

– Я – лунатик, особенно в дни равноденствия. Немного далеко зашла.

– Немного?!

– Замечательные желуди, чего только не растет в Безвременье! – сказала она, невозмутимо радуясь своим припасам во вместительном, самостоятельно сшитом рюкзаке.

– А что сегодня за день?

– Самайн.

– Тебе сейчас следует идти направо.

– Почему я должна верить тебе? Ты вообще кто?

– Мне свысока виднее, и тебе направо.

Она проворчала что-то себе под нос, но послушала и потребовала привала, облокотившись о камень.

– Так кто ты такой?

– Не важно. Я из другого времени и здесь я затем, чтобы спасти своего брата.

– Да, тут много сорок. И среди них наверняка найдется твой брат.

– Он не сорока. Он – человек.

– Какие запутанные отношения… На минуту я подумала, что ты моя птица – помощник, как и у всех энчантеров, но все же моя птица – пингвин. Скорее всего. Но они не водятся поблизости города Сент-Джон. Жаль, конечно, что ты не пингвин.

Камень, на который она облокотилась раскрыл свои змеиные глаза и пасть, и раздался рык, что очень взбодрило уставшую в пути Хейзел:

– Какой страшный и красивый зверь…Не ешь меня, пожалуйста. – шептала она, наблюдая как встает дракон.

– Отходи медленно и спокойно, не смотри ему в глаза. Отводи взгляд, я сказал. – командовал Вран.

Он стал заговаривать с драконом на языке крылатых, и зверь цвета северного сияния стал успокаиваться, вновь засыпая.

– Ты в порядке?

– Вполне. Спасибо!

Она пожаловалась, что хотелось бы нормально поесть. Там недалеко как раз была таверна. Заглядывая в окошки, они понимали, что туда не проберешься, там было полно эльфийского народца. И неизвестно, насколько они дружелюбны. Она стала внимательно что-то считать. А потом сказала, что на торте сто свечей: у той пожилой эльфийки сотый день рождения, и они не могут испортить сотый день рождения. Наверно, это был способ оправдать то, что она туда не пойдет, а может и правда посчитала неправильным ворваться на чужой праздник. Кто же поймет девочку, которая считает своей птицей пингвина. Так что она просто достала печенье и предложила угоститься сороке.

Подул узнаваемый Врану ветер, напомнивший о том, что времени осталось мало, и тогда начал выпадать мелкий ноябрьский снежок, который обычно тает на следующий же день.

– Дальше иди сама, дорогу знаешь. Времени в обрез. Встретишь на пути девочку, ее зовут Милдред, подскажи ей верную дорогу. Береги себя, Хейли!

Вспоминая этот буйный ветер, он помнил, что смерть не принимает иные правила игры, кроме своих. Без исключений. Она забирает тех, кого суждено забрать – все для нее равны. Богат ты или беден, умен или глуп, успел ли что-то сделать или нет – ей все равно. Если она намерена забрать с собой – она сделает это. Нам только остается попросить у времени покоя принять то, что мы не в силах изменить, мужество изменить то, что можем; и делать то, что будет во благо, будучи способным отличать благо от нечто серого и непонятного, что только притворяется добром.

Глава 3

Придя в себя, он обнаружил, что здесь он уже был. Поле люпинов. И к счастью, в человеческом обличье. После того, как он зашел в свой магический почти отреставрированный дом, он заметил, что стены были уже кем-то докрашены. Он не понимал, какой это был день, не понимал, как долго его не было, и он просто пожелал встретить кого-то, кто бы мог ответить на этот вопрос. И тут же раздался стук в дверь.

– Где ты был эти два дня? – возмутилась Хейзел.

– Как быстро сбываются желания и как я рад тебя видеть! – сказал Вран с ушибленной головой.

– Рад видеть? Меня? Ты что, головой ударился? А, да, правда ударился. У тебя кровь идет.

– Все в порядке, я сам. Что сегодня за день?

– Воскресенье.

– Получается, сегодня последний день ярмарки?

– Именно.

– Почему ты еще здесь? Сегодня должен выступать Джек, мы обязаны его поддержать.

Она вздохнула и собиралась уходить.

– Прости, я глупостей тогда наговорил.

– Да, я помню.

Он посмотрел в сторону и к нему пришла хорошая идея.

– Эй, я знаю, как туда добраться. – сказал Вран ободряюще, указывая на два велосипеда. – Один из них принадлежал моему старшему брату, но, в силу чудовищных обстоятельств, велосипед ему больше не понадобится. Он твой.

– А если он вернется?

– Фантастика! Ты мне первая об этом сообщишь, ладно? – сказал он так, убедив, что она опять говорит то, чего не может быть.

– Значит, ты решил меня подкупить?

– Да.

Она вздохнула и через минуту весело ответила:

– Ладно, тебе это удалось! – сказала она, забирая велосипед. – И чего это ты такой добрый сегодня?

– Так уж вышло, что я изменил свое отношение ко многим вещам.

Рассекая солнечные дороги через самые живописные уголки пригорода, дороги ароматных диких трав, озера, и стены деревьев; сокращая путь, можно было услышать приближение к людному месту. Там было сотни замечательных вещиц, разнообразие вкусной еды и фермерских продуктов. Джек уже начал играть вступление своей песни, сочиненной на скале в час отчаяния. Это было красиво. И выразительно: целая история, которая ведала всем о заблудившемся в жизни человеке, кем мог вспомнить или почувствовать себя каждый. И после излитых разрушительных эмоций, он раскрыл то, что каждый потерянный должен быть честным с собой и никогда не поддаваться темным мыслям. Надо сказать, что песня была из-за Кайллих; кто знает, думала ли она об этом, но слушала она внимательно. Все аплодировали, когда Джек завершил свое выступление и наверно думали, как жаль, что этот харизматичный полненький музыкант так скоро уезжает из города.

Вран поблагодарил Джека за помощь в ремонте, когда тот уже собирал свой теперь уже нетяжелый чемодан в бывшем доме лесной ведьмы. Также Джек просил передать несколько маленьких баночек меда музе, без которой, пожалуй, этой песни бы не случилось. Вран сначала не понимал, о ком идет речь.

– Это магические сладости, инструкция внутри. – подмигнул Джек, улыбаясь.

– В смысле магические? – недоумевал Вран.

– Чуть не забыл зонт! Обещали дожди. – добавил загадочно Джек, приказав его зонту переместиться в его руку.

– Так ты колдун! Что же ты сразу не сказал!

– Думал, что вы смертные, а потом понял, что это не так. Будь молодцом, Вран. Приезжайте теперь ко мне в Аннаполис Вэлли. В верхнем ящике стола сувенир для тебя тоже.

– Спасибо! Счастливого пути!

Через полчаса заявилась Хейзел, но она опоздала и очень огорчилась, что не успела попрощаться с Джеком. Тем не менее, Вран передал ей подарок.

– Он не совсем обычный.

– В смысле?

– Подарок.

– Почему?

– Потому что Джек – маг.

– Да ладно?

– Сам видел. И приглашал нас в гости в Аннаполис.

– Ясно. А что это за книжка с тремя ремешками?

– Не трогай. – побледнел Вран.

Он попытался ее отнять с разных сторон, но любопытство Хейзел оказалось более смекалистым, и она выскользнула слева, выбежав из входной двери, разве что неведомая сила столкнула ее с лестницы на ровном месте, и она упала, получив растяжение.

– Твое любопытство до добра тебя не доведет. – сказал он спокойно, присев на ступеньку и взяв в руки книгу.

– О, нет! Не могу опереться на ногу. Я не могу ходить. – ответила она, попытавшись встать.

– Садись. Шевелить можешь?

– Да, но больно. К Парси сегодня не получится пойти. Я слышал, как они с Милдред ссорятся из-за того, что она уезжает вместе со всеми. В общем, он придет сегодня ко мне, думаю, изливать душу. Можешь остаться, ближе медиков в округе все равно не найти.

– Жаль…

– Да.

– Жаль, что не получилось увести разговор в другую сторону. Что это за книга? – не унималась Хейзел. – Откуда она?

– Ладно, слушай. Это странная история. В общем, мы с пиратами добирались до диких земель, потом погода испортилась. Я думал, что умер, оказавшись в вечных водах. Потом видел старуху с воронами, она отдала ее мне в знак благодарности. Очнувшись на берегу, я обнаружил, что книга у меня. Она по-настоящему у меня, и значит ли это, что это было реально?

– Кажется, это книга времени. Я слышала о ней. У нее много других названий. За ней охотились многие. Думаю, теперь ты – ее хранитель. Говорят, что, если она попадет в плохие руки, настанут очень-очень-очень-очень темные времена. Ты должен спрятать ее.

На пустых страницах стало проявляться заклинание клятвы.

– Гляди. Книга просит тебя дать клятву, что не расскажешь о ней.

– Хорошо. – подготовилась Хейзел. – Я – Хейзел Рутвен, клянусь хранить тайну о нахождении книги, принадлежащей ее хранителю Врану Уоррену. Клянусь хранить верность своему слову и принимаю последствия в случае нарушения данного обещания. Да будет так, так и есть. – произнесла она искренне.

Но это не помогло ей ходить, поэтому ему пришлось помочь ей добраться домой, взяв ее на руки. Она не хотела оставаться. А на утро травма прошла, словно и не было ничего.

Вечер подходил к концу. Покидая город, Джек обратил внимание, как Кайллих вдалеке вешает табличку, выставляя на продажу старый дом Мериен Худ. Она заметила его и помахала ему рукой на прощание, будто сожалея, что повела себя грубо в их первую встречу. Он кивнул в ответ.

Прощание уникально тем, что если мы вернемся, то все будет уже совсем по-другому – ничего повторить нельзя. Такова ловушка времени. Важно оставить о себе что-то хорошее, а иначе какой был смысл в нашем появлении? Новое приветствие тоже может не понравиться нам с первой встречи. Но что поделать – на это тоже понадобится время.

Часть 4

Глава 1

В палате было холодно, и жутко раскалывалась голова. Эти стены были такими же незнакомыми, как и запах, который мог узнать каждый, кому хоть раз приходилось лежать в больнице.

Рей поднялся с кровати и медленно подошел к окну. Увидев снежные покровы, ему сложно было представить, что он целых два месяца не был дома. Какой был для него сюрприз, если бы он узнал, что прошло значительно больше времени.

– Наконец-то, ты проснулся! – сказал незнакомый сосед по палате, сидя на койке и одетый для того, чтобы уже уйти, а также с цветочным горшком в руках, в котором росла ель.

– Ты кто? И где я вообще?

– Ты в больнице, недалеко от Аками. А я с другой…Как это сказать? Планеты.

– Но ты не зеленого цвета и не с большой головой, ну там знаешь… – рассуждал Рей, держась за больную голову.