Другой мир. Сердце Земли

Эту тварь Тобиас прозвал Пожирателем.

Когда Пожиратель уходил, от жертвы оставался лишь теплый скелет. И таких скелетов здесь было много.

Став свидетелем отвратительного зрелища в первый раз, Тобиас попытался сбежать. Но путь ему преградили ворота. Прутья решетки были покрыты отвратительной липкой слизью, которая никак не хотела оттираться с ладоней.

Тогда он замер в той нише, которую обнаружил в комнате. Вздрагивая при каждом шорохе. Опасаясь нового появления Пожирателя.

Он ничего не знал про это место. Где он сейчас? Что такое этот Ропероден? Как далеко теперь реальный мир?

Одновременно Тобиас понимал, что еще жив, – он дышит, чувствует холод, испытывает ужас, только вот ему никак не сообразить, что же с ним все-таки случилось.

Может, другие заключенные знают больше, чем он?

Сейчас он был уверен только в одном: время играет против него.

Рано или поздно Пожиратель вернется и сожрет его.

Он надеялся, что Эмбер и Мэтт придут раньше и спасут его.

Из глубины безмолвия, из этой ледяной, темной пещеры он что было сил звал их.

Они были его единственной надеждой.

6. Боль, надежда и ненависть

Мэтт обнаружил Эмбер одну в зале для приема пищи, где стояли столы и длинные скамейки. Девушка ела небольшой кусок теплого хлеба с джемом из слизня.

Только что взошло солнце, через окна проникали его золотистые лучи.

– Я принял решение, – объявил Мэтт. – Я пойду с тобой к Камню завета.

Эмбер отложила тост и медленно кивнула.

– Спасибо, – тихо сказала она. – Я знаю, как это тяжело – выбирать.

– Я пойду с тобой, потому что вместе мы сильнее, и я не сомневаюсь: если мы расстанемся, то оба потерпим неудачу. Но я не откажусь от идеи спасти Тобиаса. Как только мы покинем Уирд’Лон-Дейс, я отправлюсь на его поиски.

Эмбер молча кивнула. Она уважала мнение Мэтта, понимая, как трудно тому смириться с исчезновением друга. Но ей бы не хотелось, чтобы надежда оказалась напрасной, – тогда рана останется открытой, а траур будет бесконечным.

Мэтт сел рядом, чтобы тоже позавтракать.

– Как ты можешь это есть? – произнес он, скривившись и глядя, как Эмбер снова намазывает джем на хлеб.

– Очень вкусно – напоминает горький апельсиновый мармелад, который готовила моя бабушка. Плюм с тобой?

– Нет, – ответил Мэтт, стараясь преодолеть брезгливость. – Спала на улице. Она все время смотрит в сторону леса к юго-западу от Эдема. И не хочет никуда уходить со своего места.

– Думаешь, она чувствует какую-то угрозу?

– Не знаю, она не рычит, но все время смотрит на горизонт.

Появился Бен – он присел к ним за столик и выпил только что выжатого Эмбер апельсинового сока.

– Что находится к юго-западу от города? – спросила его девушка.

– Лес изобилия. Он полон съедобных растений, ягод и дичи. Большая часть наших продуктов – оттуда. Эдем специально построен так, чтобы соседствовать с полями, а также этим лесом и рекой, где водится рыба.

– Этот лес опасен? – поинтересовался Мэтт.

– Не опаснее любого другого. Там хотя бы нет жрунов, и это уже кое-что! Но он очень большой, просто огромный.

Эмбер и Мэтт переглянулись. Что такого Плюм чувствует в этом лесу?

– А много ли вообще жрунов вокруг Эдема? – спросила Эмбер.

– Все меньше и меньше. Еще недавно долгоходы часто сталкивались с ними, это была наша главная опасность. Но сейчас уже нет. Особенно в последние месяц-два.

– Они не выжили в новом мире, – предположил Мэтт. – Недостаточно хорошо организованы, недостаточно умны. Не смогли приспособиться. Думаю, скоро они совсем исчезнут.

Эмбер опустила голову. Все знали, что жруны – чьи-то родные. Мужчины, женщины. И если они умрут…

– Интересно, – вслух подумала она, – почему одни взрослые стали жрунами, а другие – циниками?

– А остальные исчезли? – добавил Мэтт.

– Я слышал, что циники считают жрунов потомками дикарей: самыми падкими на грех, самыми жадными, самыми прожорливыми и ленивыми…

– То есть те, кто исчез, не верили в Бога, да? – добавила Эмбер, сама возмутившись этой мысли.

– Точно!

– Может, у тебя, – спросил Мэтт, обращаясь к подруге, – есть какое-нибудь объяснение? Ведь ты всегда можешь попытаться все объяснить.

Девушка выглядела смущенной.

– Нет, я думаю, это случайность.

– Не люблю случайностей!

– Почему? С ними же всегда остается шанс…

Мэтт пожал плечами:

– Не знаю. Просто они мне не нравятся.

Он проглотил последний кусок хлеба и вышел, сделав вид, будто собрался поискать Плюм.

– С ним все в порядке? – спросил Бен.

– Мы потеряли Тобиаса, это трудно принять. Думаю, он размышляет и о том, что случилось с его родителями.

– Как и все мы.

– Не я. Меня все устраивает.

Спустя некоторое время после Бури Эмбер осознала, что затаила гораздо более серьезную обиду на мать, чем предполагала раньше. За то, что та не хотела лучшей жизни, не смогла бросить этого идиота, алкоголика и негодяя. Не смогла рассказать ей, кто ее родной отец…

В зал вошел Флойд и присел к ним за стол. Его появление вывело Эмбер из раздумий.

– Сегодня важный день. – В его голосе прозвучало волнение. – Совет объявит пэнам все, что мы уже знаем, – продолжил Бен. – Улыбки исчезнут, надежда, которую этот город давал нам несколько месяцев подряд, сменится страхом.

– Нам всем предстоит долгий день, – сделала вывод Эмбер.

– Мы хотя бы сможем подготовиться, – ответил Флойд. – Лично я больше не могу ждать. Достало уже постоянно бегать от циников. Пришло время сражаться!

Эмбер резко повернулась к нему:

– Речь идет о том, что воевать отправятся дети! Против взрослых, которые упражнялись месяцами! Против отлично вооруженных и сильных солдат!

– Мы построили Эдем, и никто не сможет отнять его у нас!

– Это война не за место, а за свободу!

– И начинается она здесь, в стенах потерянного рая.

Слушая долгоходов, Эмбер задумалась, действительно ли пэны понимают, что их ждет?

Кровопролитие, в результате которого выживут лишь немногие.

Варварские по своей жестокости битвы.

Все, что высвобождает самое низменное, что есть в человеке.

Мэтт смотрел на квадраты расположившихся недалеко от южных ворот полей. Плюм нигде не было видно.

Может, ночью она вернулась в город? Нет, я бы увидел ее возле Зала путников, она знает дорогу и, вернувшись, легла бы в конюшне или поскреблась возле моей двери.

Отсутствие собаки тревожило его. Она не из тех, кто может вот так сбежать. А что, если с ней случилось что-то плохое?

Мэтт спросил у часовых, стоявших возле ворот:

– Вы дежурили здесь ночью?

– Нет, на рассвете мы сменили других пэнов.

– Может быть, вы видели большую собаку? Очень большую, почти размером с лошадь?

– Собаку? Да. Когда встало солнце, она побежала в сторону Леса изобилия.

Плохой знак. Раньше Плюм никогда так не поступала. Что, если природа сыграла с ней злую шутку? Может быть, это генетическая реакция на Бурю?

– Если снова увидите ее, дайте знать, о’кей?

Пока Эмбер вместе с другими кандидатами в долгоходы училась, Мэтт взял рюкзак, меч и отправился в лес с твердым намерением его исследовать. Он присоединился к группе шедших в том же направлении сборщиков. Они пересекли возделанные поля, двигаясь к зеленой массе видневшихся вдалеке деревьев.

Кое-кто из пэнов поведал Мэтту, что первый урожай кукурузы и пшеницы оказался богатым, но Мэтт не особенно прислушивался к их словам.

Войдя в прохладу леса, он отделился от группы и принялся блуждать между стволами в поисках клочков шерсти на ветках или следов на земле. Но найти ему удалось только следы дикого кабана.