скачать книгу бесплатно
– Как лов? – поспешил прервать его словоизлияния Хейзит. – Что-то в телеге у тебя негусто.
– Так я все уж на рынке продал. – Исли самодовольно усмехнулся. – Кстати, Ниеракт, я тут и тебе рыбешки привез, как договаривались. В счет будущих заказов.
Гончар оживился и велел Шилоху разгружать телегу. Сам же он вооружился тачкой и завернул в проем между домами, где у него под деревянным настилом, как оказалась, высилась цела гора отборной глины.
Пока Исли помогал Шилоху выгружать рыбу, громко пересказывая рыночные слухи и небылицы, Хейзит, придерживая тачку, в то время как Ниеракт щедро перекладывал в нее лопата за лопатой свой драгоценный материал, как бы невзначай порасспросил его о свойствах глины, о том, как она ведет себя при обжиге и что нужно сделать, чтобы она, сохраняя легкость, выходила еще прочнее.
– Все зависит от того, что ты намереваешься из нее делать, маго. Если важнее всего легкость, то добиться прочности можно при помощи особого обжига. Я, к примеру, после первого обжига опускаю заготовки в ледяную воду. Если глина плохо схватилась, то она трескается и ломается. Зато если все было сделано правильно, стенки посуды получаются такими прочными, что даже ловкач Шилох не в состоянии ее разбить с первого раза. Можно добиваться прочности более легким способом: подмешивая в глину песок. Но и тут есть свои подвохи. Если переусердствовать с песком, глина выходит тощая и хрупкая. И водой тут дела не спасти. Воду я при замесе вообще стараюсь не использовать. Да и песком увлекаться не советую: он портит посуду.
– А как вы проверяете, что глина готова?
– Опять-таки смотря для чего? Чтобы не боялась ударов? Так это любая их боится, и какого-то одного способа тут нет. Чтобы огонь ее не портил? Или чтобы тепло еды подольше хранила?
Хейзит понял, что Ниеракт мыслит свойствами готовой посуды и не видит более простого применения для своих навыков. Он совершенствует мастерство гончара, усложняет работу, радуется удачным результатам, но проходит мимо того, что лежит на поверхности и до чего смог додуматься только такой не обремененный знаниями и опытом подмастерье, как Хейзит. Однако Локлан совершенно прав: стоит гончарам вроде него прослышать о доставаемых их печи грубых, но зато удобных для строительства камнях, легких и прочных, как они, не сговариваясь, побросают свои хрупкие чашки да миски и примутся опустошать карьер ради простой и быстрой наживы. Вот тут-то ему и должно прийти на помощь покровительство замка. Хейзит еще не представлял себе, каким это произойдет образом, однако и Ракли, и Локлан дали ему понять, что так будет лучше для всех. Самостоятельности, когда речь заходит о больших деньгах, быть не может и в помине. Кто же это ему сказал?
– Вообще-то хорошая глина должна липнуть к пальцам, – продолжал между тем орудовать лопатой Ниеракт. – Если ты видел, как твоя мать печет хлеб, то можешь сравнить глину с тестом. Пока я ни научился смешивать глину на глаз, мне приходилось тратить по нескольку дней на опыты с шариками. Берешь глину после замеса, скатываешь из нее два шарика размером с кулак, один из них сплющиваешь в лепешку и сушишь обе заготовки дня два-три. Только ни в коем случае не на солнце, а в тени, чтобы равномерно получилось. Если за это время на шарике или лепешке заметишь трещины, значит, глина выходит слишком жирная. Если же трещин ни там, ни там нет, а при падении на землю с высоты опущенной руки шарик рассыпается, значит, глина, наоборот, слишком сухая.
Упоминание нескольких дней, по истечении которых результат по-прежнему оставался под вопросом, повергло Хейзита в унынье. А он-то собирался через три дня уже показывать Ракли готовый лиг’бурн! Придется, похоже, либо нести то, что получится случайно, либо просить продлить отведенный срок. И то и другое значительно уменьшало вероятность столь необходимого ему теперь успешного начала.
– А нет ли у вас глины, которая была бы уже вами смешана, чтобы не ждать так долго? – осторожно поинтересовался он, получив ответ, что глина есть разная да к тому же замешанная на самых разных добавках вплоть до деревянной трухи.
– Кроме того, – развел руками Ниеракт, – ты же не говоришь, зачем она тебе, а я не спрашиваю.
Хейзит вынужден был молча согласиться, что так будет лучше для всех. В противном случае, даже угадав пропорцию состава случайно или воспользовавшись чужим образцом, он рисковал не повторить полученного результата в дальнейшем и тем вызывать сомнения в своем заявленном мастерстве. В чем же тогда будет его личный взнос в создание камней? Ракли может все это не понравиться еще больше, нежели затяжка по времени.
Тачка была перевезена к телеге, которую Исли уже не только освободил от рыбы, но и бережно застелил мешковиной, чтобы не изгваздать в глине. Вчетвером они подняли тачку и постарались высыпать ее содержимое так, чтобы можно было завязать свободные углы материи в единый узел.
– Иначе вы ее потом просто не вытащите, – пояснил Ниеракт, руководивший работой.
– Когда ждать денег из замка? – поинтересовался на прощанье Шилох, игнорируя возмущенные жесты мастера. – Как мы поняли, их привезут люди Локлана?
– А сколько он вам должен? – впервые задумался о столь немаловажном вопросе Хейзит. Снова он думает не о том. Ведь в дальнейшем именно цена на глину будет определять, насколько дорого или дешево будут стоить его камни и насколько быстро он сумеет заработать на безбедную жизнь.
– За полную тачку простой глины, – не моргнув глазом, подсчитывал Шилох, – у нас положено пять силфуров.
– Но Локлан слишком хороший покупатель, – поспешил вставить Ниеракт, – чтобы мы не уступили ему за четыре.
– Четыре силфура – совсем не дорого, – заметил Исли. – Смотри-ка, эти честные люди даже не берут с тебя расписки! Я бы взял.
– Те, кому один раз доверил, никогда потом не обманут, – усмехнулся Ниеракт, дружески похлопав Хейзита по плечу.
По всей видимости, ему понравилось, с каким вниманием тот слушал его наставления по поводу приготовления правильного замеса глины. Хейзит не раз замечал, что разговор на тему, близкую собеседнику – самый верный способ добиться его расположения. Правда, он не мог отрицать, что и ему самому симпатичен этот простоватый ремесленник, начисто лишенный какой бы то ни было заносчивости, свойственной тем людям, труд которых не только их кормит, но и позволяет вкладываться в расширение дела, не думая при этом о завтрашнем дне.
– Да и кожу на всякие никчемные расписки тратить жалко, – добавил гончар.
– Вот с этим я соглашусь! – подхватил Исли. – Ну да ладно, бывай, Ниеракт! Благодарю за посуду. И ты, Шилох, смотри веселее! Рыбки моей поешь, глядишь, девчонки сами к тебе на шею вешаться станут!
– Они и так вешаются, – неуверенно ответил пузан, явно недовольный тем, что Хейзит покидает их с товаром, не оставив взамен денег или расписки.
Исли всколыхнул вожжами, и телега медленно покатила со двора. Глиняные тарелки и миски хоть и были проложены травой, позвякивали на каждой кочке.
– Лучше бы Ракли занялся дорогами, – ворчал Исли, то и дело оглядываясь на свое добро, – чем попусту гоняться по Пограничью за шеважа, от которых нам здесь ни тепло, ни холодно. Вчера, полгарнизона туда отправил, сегодня, говорят, снова. Случаем, не твоих рук дело?
При всей своей благодарности к Исли за охотное согласие подвезти его с ценным грузом до самого дома, сделав таким образом немалый крюк, Хейзит испытал при этих словах недавнего виггера некоторое если не отвращение, то по меньшей мере недоумение. Неужели когда-нибудь он сам, обзаведясь собственным хозяйством и заведя достойный источник доходов, будет рассуждать так же мелочно и недальновидно?
– Может быть, и моих, – ответил он, глядя на проплывающие мимо яблони в саду мельника. – А может, и Фокдана. Так уж получилось, что Ракли нас принял и выслушал. А мы с Фокданом считаем, что если не обезопасить Пограничье, то уже завтра шеважа будут ловить вашу рыбу вашими же сетями.
– Ну, это ты передергиваешь, братец! – сплюнул, точно попав на круп лошади, Исли.
– Кстати, а ваш брат не вернулся еще? – перехватил инициативу разговора Хейзит. По опыту он понимал, что если не направлять беседу, то новоиспеченный рыбак будет трепать языком почем зря. – Они ведь с Фейли должны были давно понять, что никаких заговоров ни со стороны Ракли, ни против него нет. Если только сами не попали в руки шеважа.
Исли, позабыв про осторожность, погнал лошадь быстрее. Теперь позвякивание позади них стало угрожающим.
– Мадлох дураком родился, дураком и помрет. Повстречал его сегодня на рынке. Домой, видите ли, он не спешит! Ходит по лавкам да жратвой побирается. Денег, мол, у него нет, вот в долг и берет. Знаю я, какой этот долг! Тем более что я не помню случая, когда в карманах у него было пусто. Позорище!
– А Фейли с ним?
– Да не видел я этого Фейли и видеть, по правде сказать, не жажду! Один ходит. Даже от моей колымаги отказался. Говорит, сам, когда нужно будет, приду. А чего тянуть-то? Рыба на нерест пошла. Можно хоть руками голыми ловить. Да рук-то и не хватает.
– Может, ему что-нибудь все-таки удалось разведать, о чем мы не знаем? – предположил Хейзит. – Неужели вообще ничего вам не сказал?
– Отчего же, сказал. Что в лесу полным-полно наших лазутчиков – чуть их с Фейли ни сцапали. И что, похоже, затевается большая заварушка.
– Это мы и сами знаем, – кивнул Хейзит.
– Ничего мы не знаем. Куда! – Исли попридержал лошадь, которая чуть было не протаранила оглоблей угол дома. – Чумная скотина! Не привыкла под ярмом ходить. По седлу скучает.
– Возвращать не собираетесь? – Хейзит с укоризной посмотрел на собеседника.
– С какой же стати? – удивился тот. – В замке таких еще знаешь сколько! А мне она крайне нужна. Тем более сейчас, когда улов пошел ну просто немереный. Ты бы ко мне как-нибудь в гости заехал что ли. Сам бы посмотрел, как нынче рыбаки честные живут. Рыбы полная река, а возить на рынок не на чем. Беда одна. Мои как эту конягу увидели, так про меня позабыли. Но я, конечно, им напомнил. Теперь вот за себя и за соседей работаю. Они сети таскают, а я буду на рынок мотаться. Правда, тут другая слабинка возникает, от которой никуда ты не денешься: чем больше рыбы, тем меньше за нее дают.
– То есть? – навострил уши Хейзит, уже слишком хорошо осознавший, что изготовление камней не принесет выгоды, если не стать еще и торговцем. А это уже не ремесло, а «целая наука», как любил выражаться Ротрам. Поэтому теперь его живо интересовали не только любые мало-мальски значимые сведения о свойствах глины, песка и печей для обжига, но и те вопросы, которые изо дня в день заботят рыночных завсегдатаев, вроде Дита или Исли.
– А ты сам посуди: кто будет платить мне по десять силфуров за кадку рыбы, как вчера, когда рыбы не хватало всем желающим, если сегодня ее столько, что она никому не нужна? Ты думаешь, почему наши рыбаки еще в старину научились рыбу вялить и солить? Потому что вкусно? А вот и не только! Если в рыбный год весь улов одним махом на рынок вываливать, да никто больше трех силфуров за ту же кадку не даст. Меня еще отец учил, что рыбы должно всегда немножко не хватать. Это я тебе, сам понимаешь, по дружбе рассказываю, – спохватился он. – Об этом рыбаки обычно помалкивают. А на самом деле как получается: часть рыбы свежачком идет на рынок и продается по хорошей цене, потому что ее ровно столько, сколько надо сегодня, а завтра, когда улов не тот, в ход пускаются сделанные заранее запасы. Так мы рынок и держим. Есть, правда, отдельные умники, которые этих вещей не понимают и лезут на рожон, но им же хуже бывает. Поговаривают, в скором времени рыбаки собственный совет изберут и будут совместно все эти вопросы решать, а не так, как сейчас, кто как успеет выкрутиться.
– Насколько я понимаю, при таком положении дел лошадь дает вам определенные преимущества. – Хейзит внимательно следил за предметом их разговора, опасаясь, что он вот-вот припустит вскачь по узеньким проулкам между домами и покалечит шарахающихся в стороны прохожих.
– Кто бы спорил! – самодовольно поддакнул Исли и во мгновение ока помрачнел. – Тэвил! А эти-то за какой радостью тут крутятся?
Замечание это относилось к двум мергам, неторопливой рысцой едущим им навстречу. Судя по их настойчивым жестам и нежелании куда-либо сворачивать с дороги, они хотели заставить шальную телегу остановиться.
– Ну вот ты и накаркал, – снова сплюнул сквозь обнажившиеся в притворной улыбке зубы Исли и потянул лошадь за вожжи.
Телега жалобно скрипнула напоследок и встала. Мерги приблизились. Тот, что ехал впереди, недобро ухмыляясь из-под опущенного на самые глаза шлема, положил руку в железной перчатке на оглоблю и поинтересовался:
– Откуда лошадь?
– Оттуда, – не нашел ничего лучшего, как показать назад, в сторону реки Исли.
– Сетями что ли выловил? – посуровел мерг.
– Да нет, рыбу вот на ней вожу. Жить-то на что-то надо.
– Жить всем надо, – выглянул из-за спины товарища второй всадник. – А только знаешь ли ты, что за воровство бывает?
– А кто говорит, что я ворую? – вспыхнул Исли, как показалось Хейзиту, вспомнив свою недавнюю бытность таким же грозным виггером. – По какому праву вы нас тут задерживаете да еще допрос чините?
– По тому праву, рыбак, что лошадь эта не твоя и должна быть незамедлительно возвращена хозяину. Распрягай.
– Что?! – Исли поднялся на телеге во весь свой могучий рост, и кони мергов опасливо попятились. – Это уж не вы ли, случаем, хозяевами будете?
– Сам знаешь, кто ее хозяин – замок. А если будешь пытаться оказывать нам сопротивление, так я тоже по-другому могу с тобой поговорить.
С этими словами он с лязгом вытянул из ножен убедительно длинный меч и взял его наперевес, направив острым концов прямо в необъятный живот Исли.
Молчавший до сих пор Хейзит понял, что сейчас может потерять не только доброго знакомого, как выяснилось, разбирающегося в торговых премудростях, но и с таким трудом приобретенную глину, а потому сунул руку за пазуху, нащупал кисет и вынул заветный свиток.
– Эй! – негромко окликнул он мерга, слишком занятого внезапным противником, чтобы обращать внимание на каких-то юнцов. – Вы вот это видели? – Он покачал перед шлемом всадника сургучной печатью и отдернул руку, когда железная перчатка потянулась к свитку. – Мы с вами служим одним хозяевам, а потому давайте не будем друг другу грубить и мешать. Этот груз ждут в замке. Если не верите, поехали с нами.
Последнюю фразу он произнес лишь потому, что заметил, как опустились уголки губ заносчивого мерга, сообразившего, что просчитался. Самому ему в замок возвращаться, конечно же, не хотелось. Однако прозвучало это предложение, подкрепленное свитком, вполне убедительно. Оба всадника молча приняли вбок, Исли сел, не веря в чудо столь быстрого избавления, и тронул вожжи. Весело поскрипывая и погромыхивая посудой телега покатила прочь.
– Ну, ты даешь, малый! – воскликнул Исли, когда они отъехали на безопасное расстояние и свернули на дорожку, что вела прямиком к таверне «У Старого Замка». – Здорово ты отшил этих мордоворотов! Если бы не твоя штукенция, не видать мне лошади, посуды, а заодно и почетного места в совете рыбаков. Это уж как пить дать! Что ты там им показал? Покажи-ка и мне, не бойся.
Хейзит развернул свиток.
– «Подателю сего – свободный вход»? Неплохо! Это куда ж вход-то?
Пришлось в двух словах рассказывать о договоре с Ракли и Локланом. Исли слушал, не перебивая, а когда слушать больше было нечего, почесал подбородок, поиграл задумчиво бровями и хмыкнул.
– Интересно излагаешь, братец. И что ты намереваешься из этой глины делать? Ведь не горшки же нужны Локлану.
– Не горшки. Есть одна вещица, которая всем нужна, но никто ее раньше не видел. Вот я и додумался, как ее слепить, – уклончиво ответил Хейзит.
– Загадками выражаешься, однако! «Всем нужна, но никто не видел»! Эко хватил! Уж не женщина ли тут замешана? – Он игриво ткнул спутника локтем в бок. – Если чем помочь, так ты только скажи, я мигом! Хотя с глиняными бабами мне покамест общаться не доводилось.
Продолжить разговор на эту тему им, к немалому облегчению Хейзита, помешал вышедший из дверей таверны навстречу телеге Дит.
– Мы уж волноваться стали, – сказал он, по-хозяйски беря лошадь под уздцы и подводя прямо к балке при входе. – Решили, Ракли тебя ночевать оставил. – Он хохотнул и как будто только сейчас заметил Исли. – А ты кем будешь, приятель?
– Это мой друг Исли, – ответил за товарища Хейзит. – Он рыбак и помогает мне в одном важном деле. Дит! Не спеши ты привязывать! Нам еще разгрузиться нужно. – Он принял из рук слегка оробевшего Исли вожжи и потянул лошадь назад. – Но-о, давай к хлеву, звездочка!
Почему он назвал лошадь «звездочкой», он и сам не понял. Просто так само собой получилось. Как бы то ни было, Дит при упоминании груза, который приехал в его хозяйство, отпустил поводья и подбоченился. Он проследовал за телегой до хлева, то и дело заглядывая внутрь и пытаясь понять, с какой стати им вдруг могло понадобиться столько посуды, а когда Хейзит сообщил, что на самом деле нужно вытаскивать ничем не примечательный, кроме неподъемного веса, мешок, точнее даже узел, приуныл, но от помощи не отказался.
– Что это за гадость вы сюда приперли? – поинтересовался он, когда узел благополучно занял свое место посреди хлева.
– Это очень важная гадость, Дит, – похлопал Хейзит его по плечу. – Еще мне понадобится мешок песку, стол и несколько полок пошире.
– А выгонять всех гостей из таверны тебе, случаем, не понадобится. И за то благодарствую! – картинно поклонился он в ответ на отрицательный жест улыбающегося юноши.
– Только первым делом давай-ка как следует угостим Исли. Мы с ним давнишние знакомые, и нам есть, о чем потрепать языком.
Хейзит с удивлением заметил, что начинает выражаться под стать Ротраму и тому же Исли. Верно говорит старая пословица: «Хочешь быть купчиной, будь его личиной». Раньше он не понимал слова «купчина», но потом узнал, что это тоже своего рода торговец, но только покупающий товар не на продажу, а для себя. Оказывается, когда-то торговцев не было и в помине, а были только купчины или купцы. Из них потом торговцы и появились. Сперва их даже поднимали на смех, поскольку вабоны искренне не понимали, как можно зарабатывать деньги, ничего самостоятельно не производя. Говорят, против первых торговцев один раз затеяли целую свару и щедро поколотили палками. Было это, правда, давным-давно, а потом стало постепенно выясняться, что от торговцев всем только польза: им не приходилось думать об изготовлении тех или иных вещей, зато они знали кому эти вещи сейчас нужнее, то есть, кто готов предложить за них лучшую цену, и в результате сам ремесленник получал больше денег в виде доли от сделки. Со временем стихийно образовался первый рынок, и теперь за многими товарами вабоны больше не рыскали по закоулкам Вайла’туна, как встарь: достаточно было прибыть в одно место и там найти все, что тебе нужно. Некоторые торговцы умудрялись даже навариваться не только на продажах готовых вещей, но и сырья для их изготовления. Кое-кто из вабонов, в особенности старики, с возмущением предрекали скорое отмирание всех ремесел, кроме одного, – торговли. Ротрам по этому поводу посмеивался, заверяя Хейзита и его домочадцев в том, что торговли без товара не бывает, а значит, развитие одного обязательно тянет за собой развитие другого. Обо всем этом Хейзит знал и прежде, но сейчас давно забытые разговоры и споры предстали перед ним в ином свете: если дела пойдут по его задумке, ему придется вникать в премудрости не только производства, но и продажи. Так что самое время осваивать чужую до сих пор «личину».
Первым делом уставшую лошадь распрягли прямо в хлеву и поставили к стогу сена подкрепляться. Исли тем временем с интересом осматривал остальное хозяйство Дита, представлявшее собой целые стеллажи, доверху заполненные всевозможным провиантом, гирлянды всего того, что требовало хранения навесу, ровные ряды бочек с закваской и соленьями – одним словом, все то, что составляло гордость востроносого старичка и что хранилось, разумеется, уже не в хлеву, а в длинной пристройке к нему, переполняя ее дурманящими ароматами.
– Что-то не чую рыбы, – заметил Исли, пуская слюни под свисающим с потолка огромным окороком и принюхиваясь.
– Так она в подполе у нас живет, – усмехнулся Дит, притоптывая ногой. – Его еще сам Хокан, отец Хейзита, прорыл. Знатный подпол получился! А ты, видать, рыбой промышляешь?
– Как ты догадался?
– Что у меня, носа что ли нет! От твоей телеги рыбой за сто шагов разит.
– Почем берешь?
– Не понял.
– Рыбу почем на рынке берешь? – Исли сложил руки на груди.
– Двенадцать за кадку последний раз было, – насупился Дит, ожидая подвоха.
– Слыхал, Хейзит? А меня нынче заставили по девять в лавку сдавать. Вот тебе и рынок-спаситель! Похоже, скоро в нем никому, кроме лавочников, выгоды не будет. – Исли понизил голос. – Хочешь, Дит, я тебе буду сам рыбу с реки привозить? Сколько кадок возьмешь разом?
– Смотря, почем? – Глаза Дита азартно загорелись.
– По десять телегу уступлю.
– Телеги многовато будет. Давай десять кадок по десять.
– Можно подумать.
Наблюдая за торгующимися, Хейзит только посмеивался. Раньше его подобные разговоры вгоняли в сон. Теперь же он видел, как преображаются, изменяясь почти до неузнаваемости, знакомые тебе люди, поглощенные общим делом, из которого каждый хочет выйти со своей выгодой. Получалось забавно и увлекательно. В голове у него уже начинал медленно прорисовываться план того, как будет вернее обустроить его собственное предприятие. Дит в нем окажется незаменим как закупщик глины и песка, неутомимый в сбивании цен и аккуратном хранении добытого сырья. Исли сможет при желании вспоминать про рыбу разве что за столом, а так заниматься доставкой глины из карьера и развозом готовых камней по покупателям. Со временем можно будет прикупить еще лошадей и телег, чтобы ускорить дело. А потом и охрану нанять, чтобы никто не позарился на столь ценный товар. Между тем, сам Хейзит посвятит себя производству лиг’бурнов и станет мастером, у которого в подчинении будет несколько умелых подмастерьев. Ведь очень скоро придется стоить целый цех с печами для обжига, чанами для замеса и стеллажами для просушки – такими, как он успел заметить в гончарной мастерской Ниеракта, только значительно больше по размеру и количеству. От заказчиков наверняка не будет отбоя – знай, поспевай. Вопрос один: справится ли он своими силами? Хорошо, конечно, если Локлан так или иначе поддержит, как обещал, но сможет ли он запретить другим делать то же, что делает Хейзит? Или помочь Хейзиту в одиночку снабжать всех желающих. С другой стороны, понятно, что если удовлетворять всех, то есть, если камней будет всем хватать, их цена, как цена на рыбу, о чем рассказывал по дороге Исли, пойдет вниз, а это хорошо для Вайла’туна, но плохо для Хейзита и его детища. Тэвил, замкнутый круг получается!
За мечтами о будущем Хейзит не заметил, что Дит с Исли сошлись на стоимости одной кадки для следующей поставки напрямую от рыбаков и, как закадычные друзья, чуть ли не в обнимку направились обмывать сделку в таверну. Спохватившись, он поспешил за ними, втайне надеясь, что застанет там Фокдана, а то и Норлана, с которыми не успел толком даже попрощаться.
Его ждало разочарование. Несмотря на обеденное время, таверна оказалась полупуста. Исли с Дитом от этого, правда, только выиграли: встретившая их в дверях Велла, скучавшая от нежданного безделья, поспешила накрыть стол поближе к кухне, и пошла звать Гверну, которая – о чудо! – отдыхала на втором этаже, чего с ней не случалось с тех пор, как родилась дочка. В баре вместо нее снова хозяйничала Мара, похоже, не слишком довольная тем, что муженек нашел себе нового собутыльника. Кроме них троих, Хейзит заметил в зале двух незнакомых виггеров-пехотинцев в полном облачении, что должно было свидетельствовать об их готовности по первому зову отправиться если не в бой, то в расположение своего отряда, да одного из завсегдатаев «У Старого Замка», жившего по соседству писаря по имени Харлин. Заметив Хейзита, он приветливо помахал ему рукой и снова уткнулся в тарелку с супом. С тех пор, как у него выпала половина зубов – не то по старости, не то по недосмотру, – он с завидным постоянством заказывал только суп и ел его долго, не спеша, зажевывая хлебным мякишем, а корки забирал с собой и кормил ими своего слепого филина, которого Хейзит в детстве жутко боялся. Когда-то отец Хейзита помог Харлину отстроить новый дом, и тот в благодарность взялся научить мальчишку грамоте. Филин, сидевший в клетке, время от времени гулко ухал, и Хейзиту хотелось лезть под стол или без оглядки бежать домой. Однако грамота и то, как рассказывал про нее Харлин, оказывались сильнее страха перед слепой птицей – которую, кстати сказать, никак не звали, – и Хейзит с трудом, но высиживал отведенное для занятий срок. Последний раз он навещал Харлина прошлой зимой, когда тот долго болел, и они с Веллой по очереди носили ему супы от Гверны. Судя по тому, что сейчас рядом с тарелкой снова складывалась горка из хлебных корок, с филином тоже все было по-прежнему в порядке.
При таком скудном наполнении зала Хейзит даже удивился, зачем Велла пошла за матерью, поскольку они на пару с Марой вполне здесь справлялись, однако выяснилось, что причиной тому является он сам. Появившаяся на лестнице Гверна была взволнована и желала знать, где это Хейзит так долго пропадал.
– Нигде не пропадал. В замке был. Вот друга встретил. Исли зовут. Он рыбак. Они с Дитом уже нашли общий язык, и скоро у нас того и гляди появится свежая рыбка подешевле рыночной.
– Все это хорошо, но я думала, ты только до замка и обратно. А тут жду-жду, а тебя все нет.
– Да что случилось-то? Сколько меня дома не было – и ты не переживала. А теперь стоит на полдня отлучиться – ты отчитывать начинаешь. Так не пойдет. Я уже, если ты заметила, не маленький мальчик.
– Ты-то, может, и вырос, да только времена нынче пошли неспокойные. – Она обвела безрадостным взглядом таверну и даже не окликнула по своему обыкновению дочь, которая за неимением другого занятия, снова вышла за порог и села на балку, к которой гости привязывали лошадей. – Думаешь, куда все подевались? – Хейзит пожал плечами. – А я тебе скажу. По домам сидят. А почему? – Хейзит поднял бровь, дожидаясь ответа. – А потому что с самого утра по всей округе ходит слух, что шеважа перебили целую заставу.
– Нашу или еще одну?
