скачать книгу бесплатно
Обручальное кольцо блокады
Екатерина Шардакова
Подруги Лиза, Кира и Валя жили в Ленинграде. Они были молоды и красивы, полны надежд, мечтали о любви, делали первые шаги в своей взрослой жизни.Неожиданно началась война, Ленинград оказался в блокаде. Голод и страх. Казалось, что все рушится, и жизни приходит конец. Но война принесла не только потери.Словно маленький колокольчик, среди руин и смертей промерзшего Ленинграда, зазвенел сладкий детский голосок. Топая маленькими ножками, неуклюже он бежал в раскрытые объятия раненого сердца…
Обручальное кольцо блокады
Екатерина Шардакова
© Екатерина Шардакова, 2021
ISBN 978-5-0055-1243-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Дорогой читатель!
Благодарю Вас за проявленный интерес к моей книге.
Однажды ко мне пришло вдохновение, и я в своем воображении увидела людей и историю их жизни. Из всего этого родилась книга. В ней есть всё: любовь и разлука, счастье и горе, война и мир, рождение и смерть… Но она не об этом. Эта история о безграничной, всепоглощающей любви, любви к детям!
Это художественное произведение, которое не претендует на точность исторических фактов. Совпадение адресов, имен и фамилий является случайным.
Я надеюсь, что частичка любви и тепла, которые вложены в эти страницы, попадет в Ваше сердце и согреет его.
Я желаю Вам счастья!
Екатерина
Глава 1
Сегодня у меня день рождения. Кто бы мог подумать, что я доживу до такой круглой цифры. Мне сегодня сто лет. Думаете, что я худая сморщенная старушка с редкими седыми волосами, блеклыми голубыми глазами и вставными зубами? Правильно думаете, такая и есть. Руки уже плохо слушаются, ноги еще хуже, дома хожу с палочкой да за стены держусь, на улицу дальше нашего сада одна не хожу, боюсь, что уйду, а сил вернуться не будет. В зеркало не люблю смотреть, вижу там эту старушку и не знаю, кто это, потому что я себя представляю молодой и красивой, какой была восемьдесят лет назад. В душе я и осталась молодой, наверно потому, что молодость я помню лучше, чем вчерашний день.
Очень хорошо помню, как была написана эта картина, уже много лет она висит в моей спальне: на ней две красивые молодые девушки, полные жизни и надежд. Одна из них голубоглазая блондинка в небесно-голубом платье с аккуратно уложенными волосами, едва касающимися плеч. Правильные черты ее лица излучают спокойствие, однако в глазах едва сдерживаемый смех. Лиза Безбрежная. Это я. Вторая красавица в красном в белый горошек платье – это моя самая близкая и любимая подруга Кира Градова. Кира – огонь! Все в ней наполнено страстью и безудержной энергией: черные вьющиеся волосы ниже плеч, черные глаза, слегка вздернутый нос и неизменная красная помада на губах.
Мы дружили с самого раннего детства, жили в соседних домах, учились в одной школе, сидели за одной партой, всегда и везде вместе. Мы были как бурное море, с которым можно было сравнить Киру, и песчаный берег, который мягко его сдерживал.
Картину эту написал мой дедушка, Карл Вернер, известный в свое время художник. Он преподавал в художественной академии им. И. Е. Репина (тогда это были «свободные художественные мастерские»). Портреты он редко писал, в основном на его картинах оживали ленинградские городские пейзажи и натюрморты с цветами. Я долго уговаривала дедушку написать наши с Кирой портреты, а он долго не соглашался. Однако любовь ко мне и такое знаменательное событие, как окончание мной школы, смягчили дедушку, и он согласился. На мой день рождения 8 сентября 1936 года он подарил мне эту картину. А до этого дня были несколько веселых недель позирования.
Помню то летнее утро, когда собиралась к дедушке в мастерскую. Мне хотелось быть идеальной. Я тщательно погладила любимое голубое платье и попросила маму уложить мне волосы. Узкий белый ремешок вокруг моей тонкой талии идеально подходил к белым туфлям на низком каблуке и белой сумочке. Собралась. В прихожей остановилась перед зеркалом: какая милая девушка смотрела на меня оттуда! В этой темной маленькой комнатке (окно выходило в узкий двор-колодец, и солнце лишь летним ранним утром заглядывало в него), которая служила нам и кухней, и прихожей, я почувствовала себя красивой бабочкой, случайно залетевшей в темный подвал.
Мама напомнила мне, что пора идти. Я улыбнулась себе в зеркало, обняла маму и выпорхнула из двери. Быстро спустилась с пятого этажа, стуча каблучками по ступенькам, пересекла двор и выбежала на улицу. Кира уже меня ждала. В утреннем солнце на безлюдной улице в своем красном платье она казалась ярче огня.
– Ты просто куколка! – воскликнула Кира, увидев меня.
Я подбежала к ней, она взяла меня под руку, и мы пошли по залитому солнцем Невскому проспекту. Мы жили на улице Рубинштейна, я жила в доме №2, на углу с Невским, а Кира напротив, в доме №1. В мастерскую к дедушке я всегда ходила пешком, и в этот раз мы решили не нарушать традицию: по Невскому до Дворцовой площади, через Дворцовый мост, дальше по набережной вдоль Невы, напротив Исаакиевского остановиться и в очередной раз восхититься его красотой, еще немного пройти и вот уже и сфинксы.
– Может быть предложить твоему дедушке изобразить нас на фоне сфинксов? – смеялась Кира. – Мы очень удачно впишемся в городской пейзаж.
– Лучше не рисковать, он и так с трудом согласился на наш портрет. Пойдем, уже почти 9 часов, он нас ждет. У нас два часа, потом у него урок с Валей.
– Валя все еще учится рисовать? – вскинула бровь Кира. – Сколько лет она уже учится, со второго класса? Она всерьез решила стать художником?
– Не знаю, почему бы и нет, дедушка говорит, у нее есть талант.
– Никогда Валю не понимала, как ты с ней дружишь? – пожав плечами, Кира взяла меня за руку и стремительно направилась через дорогу к зданию академии.
Академия… У дедушки всегда было много учеников, он постоянно писал картины, поэтому почти жил там. Мы с мамой чаще ходили в его мастерскую, чем домой. Когда я была маленькая, попадая в длинные с высоченными потолками коридоры Академии, я представляла себя Алисой в стране чудес. А это и была страна чудес! Здесь расцветали цветы на белых холстах, и оживали статуи в умелых руках скульпторов.
Мы шли по длинному сумрачному коридору мимо многочисленных дверей, стук наших каблучков отдавался эхом от высоких стен.
– Давай заглянем в какую-нибудь дверь, – шепотом предложила Кира, и озорной огонек вспыхнул в ее глазах.
– Давай на обратном пути, – шептала я и тянула ее за руку, пытаясь оттащить от двери, за ручку которой она уже взялась.
Вдруг дверь резко распахнулась, и пред нами предстал высокий стройный широкоплечий молодой мужчина в военной форме. От неожиданности мы отскочили и одновременно вскрикнули. Военный, увидев нас в таком испуге, рассмеялся открытым чистым раскатистым смехом.
– Мы перепутали дверь… Здесь их так много… Они все такие одинаковые… – быстро пришла в себя Кира, и из ее глаз уже сыпались смеющиеся искры на этого молодого человека.
– Бывает… – улыбнулся военный, лукавым взглядом глядя на Киру сверху вниз.
– Нам пора, всего доброго, – улыбнулась я и потащила Киру дальше.
– Какой красивый! – прошептала она, оглядываясь назад.
– Да, очень, – я искренне согласилась с ней.
– Сколько в нем чувствуется силы! Ты заметила?
– Мы пришли! – я остановилась и повернула Киру лицом к двери с табличкой «Карл Вернер».
Я любила бывать в дедушкиной мастерской. Кира тоже иногда приходила туда со мной. И каждый раз мы испытывали какое-то трепетное чувство, попадая в этот красочный мир. Большая комната, высокие потолки, огромные окна. Там было так много света! На стенах висели дедушкины картины, вокруг были разные карандаши, кисточки, палитры и специфический запах масляных красок. Всю дальнейшую жизнь этот запах всегда будет напоминать мне о дедушке.
– Здравствуйте, красавицы! – улыбнулся дедушка, когда мы вошли. – Какие у меня сегодня великолепные натурщицы!
– Самые лучшие! – я подбежала к дедушке и обняла его за шею, встав на цыпочки, а он прижал меня к себе своей сильной рукой.
– Садитесь вот сюда, – дедушка поставил два стула на середину комнаты, – и, чур, сидеть смирно!
– Мы будем очень стараться! – хором сказали мы с Кирой, улыбаясь.
Дедушка поставил чистый холст на мольберт и стал внимательно всматриваться в нас.
– А говорить можно? – пытаясь не шевельнуться, спросила Кира.
– Нет, – ответил дедушка, выдавливая краску из тюбика на палитру.
– А смеяться? – не унималась Кира.
– Нет.
– А тебя смешить? – поддержала я подругу.
– Будете хихикать и мешать мне работать, нарисую каждой бородавку на носу и большие уши! – серьезным тоном сказал дедушка.
Мы с Кирой рассмеялись звонким счастливым смехом. Дедушка смотрел на нас с любовью и тоже смеялся.
Наконец, мы угомонились, и дедушка погрузился в работу. Я смотрела на него и как будто видела первый раз. Такое бывает, когда сморишь на человека с другой стороны или в другой, непривычной роли. Карл Адольфович Вернер, его дедушка, тоже Карл Вернер, был известным немецким художником. Его сын Адольф, отец моего дедушки, будучи молодым архитектором, приехал в Санкт-Петербург работать, и здесь он создал не только архитектурные шедевры, но и свою семью, встретив русскую красавицу Елену. Дедушка с раннего детства рисовал и мечтал стать художником, родители поддержали его в этом, и его мечта сбылась.
В тот день мне было семнадцать лет, а дедушке семьдесят. Конечно, он казался мне старым (юность жестока), однако, я видела, как красив он был в молодости. Дедушка был среднего роста и очень хорошо сложен, красивые сильные руки, густые и тогда уже седые волосы, правильные черты лица и завораживающий голос. Во всей его фигуре чувствовалось благородство и сила. В двадцать пять лет он встретил свою будущую жену Елизавету, через два года они поженились, и у них родилась Жанна, моя мама. Бабушка умерла, когда маме было десять лет. Дедушка один воспитывал мою маму и никогда в его жизни больше не было ни одной женщины. Как он однажды сказал: «настоящая любовь в жизни бывает лишь одна, мне посчастливилось ее встретить, и этой любви мне хватит на всю жизнь».
Сидеть два часа и не двигаться, словно статуя, оказалось не просто: устала спина и затекла рука, однако скучно мне не было, в моих мыслях был Максим, мой красавец-сосед, который недавно обратил на меня внимание.
Кира, как потом выяснилось, тоже грезила о своем принце, который с сегодняшнего утра был облачен в форму военного летчика. Однако, долго мечтать о встрече с ним ей не пришлось, мы встретили его на улице, когда вышли из Академии после сеанса у дедушки. Он ждал нас, точнее, одну из нас.
– Кто умеет ждать, получает в жизни все! – услышали мы веселый мужской голос. – Еще раз здравствуйте!
Мы остановились и молча смотрели на этого летчика большими от удивления глазами. Он подошел к нам ближе, посмотрел на нас ласковыми улыбающимися глазами, протянул руку сначала мне, а потом Кире.
– Мое имя Георгий, – представился летчик, – но все называют меня Гер. Как на счет мороженого?
Так вошел в нашу жизнь своей уверенной походкой Гер. В тот день в Академию он пришел, чтобы увидеться с другом. Гер только окончил учебу в Оренбургском авиационном училище и вернулся домой в Ленинград.
Глава 2
Я не долго пробыла в компании Гера и Киры, потому что спешила на свидание с Максимом. Он пригласил меня прогуляться в Летнем саду, самом романтичном месте в городе. Я и сейчас так думаю, а в тот летний солнечный день, в мои семнадцать лет, под руку с принцем, Летний сад казался мне сказкой. Длинные тени от высоких деревьев замысловатыми узорами ложились на дорожки, теплый ветер доносил легкий аромат чайных роз, которые росли в изящных вазонах, украшавших стриженные газоны. Брызги фонтанов, словно бриллианты, искрясь в солнечных лучах, разлетались в разные стороны и падали на гладкую белоснежную кожу мраморных статуй. Мы нашли свободную беседку, притаившуюся под густой зеленью, и присели на деревянную скамейку.
Максим взял мою руку в свою, заглянул в мои глаза и улыбнулся.
– Елизавета, ты сегодня необыкновенно хороша! – ласково сказал он. – Твое голубое платье так подходит к твоим бездонным небесным глазам!
Я смутилась и опустила глаза, предательская краска залила мои щеки и выдала мое волнение. Максим отпустил мою руку, сел поудобнее и начал молча разглядывать прохожих, от глаз которых мы были скрыты тенью. Я поправила прическу, расправила складку на подоле платья и взяла в руки ремешок от сумки, мне нужно было как-то скрыть волнение. Это было мое первое свидание! Я не знала, как себя вести, не знала, что нужно говорить, и нужно ли говорить вообще, поэтому я молчала и тайно, из-под опущенных ресниц, наблюдала за Максимом.
Максиму тогда было тридцать лет, он был в полном расцвете своей красоты: высокий рост, густые вьющиеся черные волосы, зачесанные назад, бархатистые черные глаза и чувственный рот. Его одежда, манеры, голос – все говорило о том, что он тщательно следит за собой и знает, какое впечатление производит на девушек. Я уже давно была в него влюблена, но он никогда не обращал на меня особого внимания, при встрече просто здоровался, как и со всеми остальными соседями, и проходил мимо. Однако на прошлой неделе случилось чудо.
Максима и его родителей, Веру и Алексея, я знала с самого раннего детства. Мы жили в одной парадной, я на пятом этаже, они – на третьем. Наши мамы были приятельницами, и Вера часто приходила к нам в гости. Вера для меня всегда была загадкой, я не могла понять, почему ее красавец-муж, точной копией которого был Максим, так ее любит при всей ее заурядной внешности. На мой неопытный взгляд, привыкший к красивым лицам, Вера была почти страшненькой: маленькие серые глаза, некрасивой формы нос, хрипловатый голос. Однако, глаза ее всегда светились теплым светом, а на лице играла улыбка.
На прошлой неделе я забыла ключи, и, вернувшись, не смогла попасть домой. На улице было холодно и шел дождь, идти куда-то не хотелось. Мама должна была скоро вернуться, и я осталась ждать ее на ступеньках. Через некоторое время я услышала на лестнице шаги, в надежде, что это мама, я встала, перегнулась через перила и увидела Веру.
– Здравствуй, Лиза! – Вера тоже увидела меня. – Как дела?
– Здравствуйте, тетя Вера! Вот, сижу, маму жду, ключи забыла.
– Пойдем к нам, выпьем чаю!
Я согласилась. Мы вошли в квартиру, навстречу к нам из комнаты вышел Алексей, нежно обнял Веру, поздоровался со мной.
– У меня горячий чайник, проходите, будем пить чай, – улыбаясь, сказал он.
Вера поставила на стол красивые фарфоровые чашки и заварочный чайник, Алексей достал из шкафа вазу с печеньем. В разгар нашего чаепития домой вернулся Максим и присоединился к нам. Он сел напротив меня и внимательно посмотрел в мои глаза. Под пристальным взглядом его черных глаз я смутилась и опустила голову. Когда я ее вновь подняла, он все еще смотрел на меня.
В то время я мальчиками особо не интересовалась. Друзей я не воспринимала как мужчин, а считала их скорее братьями; одноклассники и другие знакомые ребята моего возраста мне не нравились. Максим же был взрослым мужчиной, уверенным и опытным. Он был живым воплощением моего идеала, я смотрела на него издали и никогда даже не думала, что он может заинтересоваться мной. Однако это произошло. Провожая меня в тот вечер до двери, он пригласил меня на прогулку в Летний сад.
Глава 3
Я люблю дни рождения, и свой тоже, несмотря на то что с каждым таким праздником становлюсь старше. У меня есть свои традиции, и этот праздник не станет исключением. Я всегда приглашаю в гости всю свою семью, близких друзей (завтра мои гости придут) и обязательно пеку яблочный пирог «шарлотку». Самую вкусную «шарлотку» пекла моя мама, она и ввела эту яблочную традицию на мой день рождения. Сегодня утром я сходила в сад и набрала целую корзину спелых румяных яблок, ароматом которых наполнился весь дом. Этот свежий сладкий аромат уносит меня в детство…
Я тогда была во втором классе. Новый учебный год только начался, многие ребята совсем недавно вернулись из деревень от бабушек и дедушек, и мы все время после школы проводили вместе. Соскучились за летние каникулы. У меня было не очень много подруг, но я искренне любила тех, с кем дружила. Как правило, мы гуляли втроем: я, Кира и Валя. Я была центром нашего трио, потому что дружила с Кирой и дружила с Валей, а они общались друг с другом только потому, что обе дружили со мной. Девочки хорошо относились друг к другу, но не было между ними взаимопонимания.
В активные игры на улице мы играли с нашими одноклассниками. «Ляпки» и «вышибалы» были нашими любимыми забавами. Редко нас в свои игры брали ребята постарше: брат Киры Ян и его друг Гриша. Они часто играли в «казаки-разбойники», и нам тоже хотелось с ними рисовать стрелки на асфальте и кого-то искать. Мальчики были на три года старше нас и, по правде сказать, чаще портили нам жизнь, чем брали нас в свои игры. Удивительно, что я тогда не осталась без волос! Ян каждый раз дергал меня за косичку и развязывал на ней мой любимый голубой бант, чем часто доводил меня до слез. Когда мама утром бывала дома (она работала медсестрой в детской больнице им. К. А. Раухфуса на Лиговском проспекте и иногда дежурила ночью), она заплетала мои длинные волосы в толстую косу и завязывала голубой лентой. У нее так красиво получалось, а Ян все портил. А сколько пережили наши куклы от этих двух мальчишек, одной книги не хватит, чтобы обо всем рассказать.
Тот сентябрь был теплый и солнечный. После уроков мы с ребятами, побросав портфели в кучу под дерево, играли в «ляпки» во дворе школы. В самый разгар игры я вспомнила, что мама должна была уже прийти домой после ночного дежурства. Я схватила свой портфель, наскоро попрощалась с одноклассниками и побежала домой. Мы учились в школе на улице Социалистической, которая когда-то была Благородным пансионом, основанным в 1817 году. Она существует и сейчас, школа №321. Дорога от школы до дома занимала пятнадцать минут, а если бежать в нетерпении увидеть маму, то десять. По Загородному проспекту до «Пяти углов», повернуть на Рубинштейна и дальше прямо почти до Невского… Арка не моя, сколько же их тут, опять не моя, и эта не моя, моя! Громкое эхо моих сандалий под сводами арки, шесть шагов и наша парадная, бегом на пятый этаж, на ходу доставая ключи из портфеля…
Я открыла дверь, вбежала в квартиру и резко остановилась. Запыхавшаяся и раскрасневшаяся от бега с выбившимися прядями из косы, заплетенной утром моими неумелыми руками, с ключами в одной руке и открытым портфелем в другой, широко распахнутыми глазами я смотрела на стол. На нем стояла большая миска, полная яблок. Вся наша маленькая кухня (она же прихожая), в которой с трудом поместились плита, раковина и стол, была наполнена свежим кисло-сладким ароматом этих яблок. Я бросила портфель на пол, схватила одно зеленое с легким румянцем яблоко и вгрызлась в него зубами. После пробежки сок этого спелого яблока показался мне сказочным нектаром, которым я оросила не только свои губы, но и свои не очень чистые руки и воротничок на платье.
Только когда я доедала второе яблоко, я увидела маму, которая незаметно для меня вошла в комнату, прислонилась к дверному косяку и с улыбкой смотрела на меня любящими глазами. Я улыбнулась ей в ответ светящимися от радости глазами и полным ртом яблок. Я помню маму именно такой, какой она была в тот день, в темно-зеленом платье с длинными рукавами и широким поясом вокруг тонкой талии, изящными пальцами заплетающей в косу свои длинные каштановые волосы, которые струились по плечу и падали ей на грудь. В ее больших зеленых глазах со слегка опущенными веками всегда читалась непонятная мне печаль. Она редко смеялась и всегда говорила тихим голосом.
– Ты голодная? – ласково спросила мама.
– Уже нет, – ответила я, доедая третье яблоко.
– Я сварила твою любимую гречку, еще горячая…
– Не, потом. Мам, а откуда столько яблок?
– Бабушка одного нашего пациента угостила меня.
– А что мы будем с ними делать? Мы же не сможем съесть столько!
– Я уже сомневаюсь, что не сможем, глядя на то, как быстро ты с ними расправляешься, – улыбнулась мама.
– Может быть сварим из них варенье? Я как-то ела у Вали яблочное варенье.
– У тебя завтра день рождения, и мы на праздник испечем яблочный пирог.
– Пирог! – захлопала я в ладоши. – Я буду помогать!
– Конечно. Иди переоденься, умойся и начнем готовить пирог.
– Сегодня? А почему не завтра?
– Потому что секрет моего пирога в том, что он вкуснее на следующий день! – подмигнула мне мама.
Я побежала в свою комнату. В нашей квартире было две комнаты, расположенные на одной стороне рядом друг с другом. В ближней комнате, через стену от кухни, жили мама с папой, в следующей – я. Обстановка в моей комнате была самая простая: темно коричневый лакированный шкаф, такой же стол, два стула и кровать. Единственным украшением моей комнаты были четыре картины моего дедушки, по одной на каждой стене. На картине, висевшей между двух узких окон, был изображен летний пейзаж, дальше по часовой стрелке висел осенний пейзаж, следующий – зимний и на четвертой стене – весенний.
Комната родителей немногим отличалась от моей, за исключением маминого трюмо с большим зеркалом. Это было единственное зеркало в нашем доме, в которое можно было увидеть себя во весь рост. Мне нравилось приходить к маме в комнату, когда отца не было дома. Иногда она садилась перед зеркалом, а я расчесывала ей волосы.
Надев домашнее платье, умывшись и вымыв руки, я вернулась на кухню. Мама мыла яблоки.
