Голоса

скачать книгу бесплатно

Голоса
Светлана Сергеевна Шаповалова

RED. Fiction
Что мы знаем о тайнах и законах алхимии? А о темном цирке с живыми куклами? Алексей, главный герой, ничего об этом не знал. Жил обычной жизнью и работал психологом. С утра до вечера он слышал голоса по ту сторону телефонной трубки. Совершенно неожиданно в его жизнь врываются мистические события. Он знакомится с артистами бродячего цирка, дающего представления в его городе, встречает свою настоящую любовь. Философствует с распорядителем цирка, который коллекционирует не только уникальных персонажей, уродов, но и мистические артефакты. Удастся ли Алексею разгадать все тайны темного цирка-шапито? Изменить свою жизнь? Это мы узнаем, окунувшись в незабываемые приключения вместе с ним.

Светлана Шаповалова

Голоса

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении использована иллюстрация:

© francescoch / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

* * *

Я совершенно не умею быть в моменте. Не понимаю, как это удаётся моему другу. По его словам, он всегда в тренде, в курсе всего нового. Рядом с ним, я ощущаю себя седым старцем, а ведь мы ровесники. Он смотрит всех блогеров, слушает новую музыку. И мало того, умеет как-то быстро все рассортировать. Мусор он тут же отбрасывает, а какое-то ценное зерно быстро усваивает. Молодёжи это удаётся в силу возраста, но они не занимаются сортировкой. Им легче лить в уши ересь о плоской Земле и инопланетянах. А Пашка, просто наш гений. Он мог бы стать кем угодно, мог бы быть большим начальником или даже правителем над нами простолюдинами. Но он выбрал для себя быть кладезем мудрости. Для равновесия у него есть любимая жена. Да, я недолюбливаю этот персонаж в его жизни. Но мы с ним приняли совместное решение, что нашей дружбе хорошо и комфортно, когда мы оба в душе счастливы. А он может быть счастлив, только с этой женщиной-пекинесом. Главное, что ему хорошо. Правда, иногда ерничаю, говорю, что это комплекс неполноценности, связываться с малолетками. Он мне отвечает, что я ему завидую, так как сам не женат. Может быть и так, не могу этого опровергнуть, потому что не собирался жениться прямо завтра. Я напророчил ему пять девственных браков. Он согласился, потому как это честное отношение к любимому человеку. Взамен мне пообещали пять любовниц с прицепом. Я тоже согласился, так как не считаю это чем-то ужасным. На том и порешили. У каждой дружбы есть свои ритуалы.

Лучший друг. Мы всю жизнь вместе, сколько себя помню. Уже давно пережили то время, когда после возникающих недопониманий, следовало молчание, растягивающееся на долгое время. Болезненно копя при этом обиду. Сейчас, мы можем так же не общаться довольно долгое время, у всех свои дела и жизнь. Я много работаю, он лелеет своего «пекинеса» и совершенно счастлив. Мы созваниваемся, иногда встречаемся, чтобы выпить в баре, но не более. Каждый раз клянёмся друг другу, что выберемся на охоту, рыбалку. Даже планируем что-то, но каждый раз все срывается, и никто никуда не едет. При этом никто ничего не выясняет, все и так понятно. Это даже стало доброй традицией.

Как-то, в очередной поход в местный бар, Паша мне долго рассказывал про какого-то блогера. Он буквально обрушил на меня кучу информации про охотничьих лаек. Мы пили отличный коньяк, и я вроде как даже проникся проблемами и бедами совершенно не знакомого мне человека. Пашка увлечённо рассказывал что-то, но я честное слово, не помню сейчас ни одного слова. Каково было моё удивление, когда друг, позвонил за несколько дней до отпуска и заявил, что мы скоро выезжаем в Карелию, на поиски какой-то собаки, потерявшейся там во время охоты. Сперва, мне показалось, что он просто шутит. Но уже все было решено, он подготовил машину, проложил маршрут по карте и договорился с группой поисковиков-охотников, к которой мы примкнем. Последнее было явной попыткой манипуляции, которая не даст мне сдать назад.

Стоит заметить, что я очень люблю природу и сам могу порыбачить у реки, разжечь костерок и получить удовольствие от уединения. Но ехать в дикие топи Карелии, это явно перебор, даже в богатый грибной сезон. Как оказалось, едем не только мы. Паша организовал, поисковый отряд, состоящий из поклонников канала нашего города и его окрестностей, и мужики в серьёз собирались на поиски собаки. Это меня не потрясло, потому что мой друг постоянно заваривал какую-нибудь авантюру. Немало удивило другое: Паша загадочным голосом спросил, как долго у меня продолжается отпуск. Когда же узнал, что почти месяц, остался доволен, и проговорил, что должны успеть. Я опешил. Потому что не планировал на отдыхе в Карелии откармливать собой гигантских комаров. Паша, почувствовав мою панику, тут же успокоил, что мы всего на неделю. Поинтересовался на всякий случай: мало ли мы там застрянем на некоторое время. Это самое некоторое время, мне никак не улыбалось провести в лесу. Я стал усиленно думать, как бы спрыгнуть с этого горящего поезда. Обычно, незадолго до отпуска, Оксана начинает грузить меня ненужной работой, которую она считает очень важной. Поэтому представится возможность извиниться перед другом и спрыгнуть со старта навстречу приключениям.

Я люблю свою работу. Не перегорел с годами, не опошлился, не стал злым. Я занял свою нишу. Вырыл уютную норку, где мне комфортнее, чем дома. Мою профессию нелегко назвать вслух. В новой компании людей обычно или выдумаю что-то банальное, или вообще молчу. Мой единственный друг тоже научился легко выкручиваться из этой ситуации. Всем он говорит, что я шаромыжник. Люди сами предлагают варианты того, кто для них является представителем этого странного слова. Он сразу соглашается с любым вариантом, и все, крайне довольные собой, продолжают разговоры на отвлечённую тему. Я тот, кого не любят люди. Тот, кого сторонятся, словно прокаженного. Я психолог. Не воротила мозгов и чьих-то проблем, о которых снимают смешные фильмы, как о хозяевах вселенной. Я тот, кто умеет манипулировать, врать, и говорить правду – не меняя выражения голоса и лица.

Начиналось все в центре социальной помощи сирым и убогим. Мы раздавали гуманитарную помощь, создавали группы анонимных алкоголиков, молодых мам и прочее, бесконечно прочее, с прорвой бумажной работы. Мы дежурили на анонимном телефоне доверия, на который больше всего звонили шутники и неудачники. И будущее мне грезилось предрешенным. Карьерный рост? Да, я ездил на курсы повышения квалификации, и мои бумажки перекладывали из одной стопки в другую, с короткими пометками. Но большего я не ощутил. Если не считать ночных смен, которые мне добавили, как главному специалисту не обремененному женой и детьми, и дежурств на телефоне в праздники. Трудно объяснить людям, что никогда не появится ни одного, ни другого, если директор, готова привязать меня за ногу к батарее на рабочем месте. Доставляла радость, только одна мысль, что я не школьный психолог, остальное был такой же мрак, без денег и перспектив. Текучка была такая, что не было возможности запоминать новых специалистов. Но как-то незаметно, мы все шагнули в двадцать первый век и моя работа очень даже понадобилась. Оказалось, что мы неплохие продажники. Директриса, нужно отдать ей должное, быстро перевернулась в воздухе, и мы стали оказывать платные услуги. Платный телефон доверия, платные группы, личный психолог. Центр немного поднялся с колен. Вначале мы купили кулер и кофеварку, насколько я помню. Потом стали работать с фармой и пошли совсем другие доходы. Мы стали продавать лекарства, убеждать, прописывать и рекомендовать. Приезжали коучи, рассказывали о продукте, учили, как навязывать его клиентам. Мы вели беседу, слушали, разгружали и рекомендовали все новые и новые продукты. Люди заказывали, мы получали проценты от продаж. Нет, мы не вредили, конечно, просто одно и то же лекарство может быть дороже или дешевле у разных фирм производителей. Я не могу сказать, парень тебе нужен новый антидепрессант, если прежний, этой же фирмы, отлично работал. Просто они поменяли две буквы в названии, отправили его на ненужный круг доследований, и отпустили в люди, правда теперь он стоит на пять тысяч дороже. Ну да бог с ним, ты сейчас его закажешь, и мне упадёт бонус в пятьсот рублей в зарплату, с каждой единицы продажи. Ах да, ещё у нас тут конкурс, кто больше продаст, тому наушники «яблочные» в подарок. Мотивация! Конечно, все не так просто. Оксана разработала идеальную схему, и у нас, даже, есть настоящее психоневрологическое отделение с настоящими врачами психиатрами, при которых мы как менеджеры. Если вдуматься дикая и страшная вещь, но те, кто так думает, здесь не работают. Нас натаскивали как собак, и мы рвали так, что земля под ногами горела. Ты мог заработать сколько угодно, все зависело только от тебя. Давай, быстрее, выше, сильнее. И вроде бы все отлично. Если бы не мои внутренние демоны. Может, я уже слишком стар для этого? Ровесников моих у нас в центре не было, только амбициозная молодёжь, которая за глаза называла меня «Олд». Но это не из-за возраста, просто я работаю в центре дольше всех. Даже Оксана заняла директорское кресло позже. В то время я уже работал здесь штатным психологом. Сейчас Оксана создала целый отдел. Мы сидим, каждый за своим пультом, перед монитором, принимаем звонки. Настоящий колл-центр, работающий круглосуточно. Мы можем параллельно вызвать для человека полицию или скорую, можем посмотреть списки наркологических клиник или реабилитационных центров. Главная задача – помогать, но это не совсем так. Наша главная задача, как можно дольше держать человека «на проводе» и упаковать для него систему препаратов и витаминов, на максимальную сумму. Подсадить на долгосрочное сотрудничество. Оксана выкупила большой особняк за городом и сделала там частную клинику, я бы сказал правильнее психушку для богатых. Там все стилизованно под хороший дом отдыха с прислугой, которая конечно является младшим медперсоналом. Палаты, нельзя даже между собой называть палатами – это комнаты, а контингент – это гости и никак иначе. Как бы я не язвил и не издевался над ней, но, нужно отдать должное, она многое сделала для центра. Как-то незаметно для себя, я стал ездить на машине, а не на автобусе от вокзала. Да и вообще, качество моей жизни сильно улучшилось. Я все ещё часто пользуюсь электричкой, но это скорее для удобства, чем вынужденно. Жить я продолжал в области Москвы, потому что люблю свой тихий город. Люблю запах и прохладу леса, неспешность облаков на летнем янтарном небе, прозрачное солнце цвета жжёного сахара. И конечно то, что тут время течёт без суеты и пыли большого города. Бесконечность моих возможностей, сошлась для меня именно тут, в этом месте.

Может и правда я «Олд», ведь в моей профессии так мало тех, кто стал профессионалом. Я видел десятки ярких факелов из «перегоревших» молодых специалистов. Окрылённое опьянение от первого успеха доводит их почти до оргазма. Работать с клиентами, они не умеют, но не считают это важным. Они не пытаются наработать свою базу и нарастить объёмы, качество. Такие «спецы» работают на потоке, который быстро иссякает. Подсадить клиента на себя, это не просто. И вот, их так ярко вспыхнувший факел, быстро сгорает. Начинается апатия, скука, угрызения совести. Эта безликая тень, ещё некоторое время тлеет, слоняется по офису туда-сюда, от сигареты до чашки кофе, и, наконец, наступает момент, когда человек исчезает из нашего центра навсегда. Мотивация тут уже не поможет. Мне их не жаль. Жалеть, вообще плохой навык. В жалости, есть какая-то инфекция. Человек, единожды подцепивший её, уже вряд ли, когда-то сможет жить иначе. На глаза будто падает пелена, и уже совсем скоро, это перерастает в хроническое состояние – синдром спасителя. О нем говорить можно бесконечно. Жалеющие, есть и у нас. Они решают за клиента, что для него дорого. Хотя, сравнив цены, на аналогичные услуги и продукты в других местах, клиенты сами выбирают именно нас. Ведь если человек передумает и уйдёт, никто не даёт гарантии, что ему «за углом», не продадут этот же препарат только в три раза дороже. Там он спокойно купит и будет счастлив. Жалеющие не верят в продукт, не верят, что помогают людям. Они уверены, что спасают человека от нашей системы, считая клиента глупцом или идиотом. Ими легко пользуются и манипулируют. Планов они не выполняют, заработать не могут и потому рассчитывать на них в работе опасно. Оксана, это чётко понимает и строго следит за всеми новенькими, постоянно нависая над каждым как коршун. Она даёт им много шансов, не один и не два. Она поддерживает, учит, но всему приходит конец. Если Оксана видит, что у человека нет перспектив и цели, то она схлопывает свои крылья заботы и отходит, бросая опекаемого. Все мы люди, и нам не чуждо человеческое, но мне их не жаль. Может я неправильный, а может, во мне просто эта функция затёрта, но я не умею жалеть таких людей. Директор, всегда пытается подсунуть мне натаскивание новичков, которых она считает перспективными. Поначалу, мне это даже льстило. Но со временем, я увидел, что это не имеет смысла. Чаще всего к нам приходят молодые девушки, с безумным желанием работать и жить, отдавать всю себя профессии, я даже немного заряжался от их неиссякаемого огня. Но как только новая сотрудница переставала постоянно косячить и «держаться за юбку», как только уверенно делала собственные шаги, то сразу уходила в декрет. Из которого, как водится, уже не возвращалась никогда. Поначалу, мы с Оксаной списывали на случайность и «это жизнь», потом просто переглядывались молча и иногда иронично улыбались. Это не требовало никаких пояснений. Периодически, «для оздоровления обстановки», директор поливает наши рабочие места святой водой, или обходит углы помещения с церковной свечой, что меня как агностика очень забавляет. А вообще, у каждого свои шаманские ритуалы в работе.

Внутри каждого из нас, есть настоящая драгоценность. Это похоже на кристалл, который мы сами придаём огранке. Все, что мы делаем, оттачивает и полирует какую-то его сторону, создаёт новую грань. Чем больше этих граней, тем ярче звучит человек. Но, самое страшное для этой ювелирной работы, это голоса. Они повсюду. Они всегда знают, как правильно, как вкусно, как нужно. Голоса знают, как нам быть в той или иной ситуации в нашей работе. Голоса знают, что мы должны делать дома, как воспитывать детей. Голоса легко принимают нашу ценность и уникальность и каждый из них, так и хочет внести в ваш личный кристалл – свою грань. Порой мы сами говорим внутри себя чужими голосами и начинаем делать как кто-то. Это страшнее всего. Сложно судить рыбу по тому, как она поёт. Она великолепный пловец, а вот петь не умеет. Вас могут считать идиотом, только за то, что вы плохо повторяете за кем-то. Поэтому повторять то, что хорошо делают другие – это утопия. Познайте свой талант и отшлифуйте эту грань до зеркального, бриллиантового блеска, поверьте, именно так, вы станете просто великолепны. Я сам часто пытаюсь причинять людям им не нужное добро. Это то, с чем я борюсь. Я перестал жалеть людей, делать что-то за них, одалживать им деньги и нуждаться в их мнении. Я больше ничего не показываю, не доказываю. Просто смотрю на их старания в привлечении моего внимания, попытки возмездия, смеюсь над гадостями в мою сторону вместе с ними, и их голоса во мне становятся все тише и тише, а потом исчезают навсегда. Это похоже на тихую грусть, когда из твоей вселенной исчезает маленькая черточка. Я не коллекционирую людей, потому что дружу только по настоящему, уважая себя и свое время. Красивые слова и обороты, сыпятся чаще из тех людей, кому, к сожалению, нечего сказать.

Раньше мне казалось, что только люди с ОКР или прочими подобными расстройствами, способны на странные поступки, но оказалось, что это не так. Все люди скрывают какую-то часть себя и это абсолютная норма. Было бы странно встретить человека, который все держит на поверхности, которого не нужно читать как книгу. Это было бы не интересно. Ведь мы ценим человека не только за его внутренний мир, который можем так никогда и не постичь, мы ценим то, как человек, который становится нам все более и более знаком, постепенно раскрывается как аромат хороших духов. И нас привлекает именно то, как человек это делает, с трепетом завораживающе, подсаживая на общение с собой как на наркотик, или будто чистит лук, сдёргивая шелуху одним движением. От этого зависит многое, даже почти все. Будем ли мы смаковать и ценить, или рассеянно улыбаясь и глядя мимо, стараться отделаться поскорее и как можно быстрее забыть человека. Нужно помнить, если вы не нужны, то проще уходить и не навязываться, так будет лучше для всех. Любите себя, цените и оберегайте, иначе этого не станет делать никто. Мы все хотим казаться не теми, кто мы есть, мы выпячиваем свои лучшие стороны на передний план, прячем как можно глубже свои недостатки. Мы даём аванс, подманиваем этим фокусом интересующегося человека. И, конечно, происходит самое страшное, если человек в этот момент в нас влюбляется. Потому что, счастье в этом розовом раю, будет длиться ровно столько, сколько мы сможем, мучаясь носить эту маску. Часто жертвуя собой и своими интересами. Мы вновь и вновь приносим жертвы на чужой алтарь и искренне считаем, что тот, ради кого, мы несём непосильную ношу страданий, должен это ценить. Должен полюбить нас и, в последствии, тоже многое терпеть. И тут начинается ад. Во-первых, человек вообще понятия не имел, что вы не такой как ему показывали, он искренне верил, что это ваше истинное лицо и полюбил именно его целиком и полностью. Тут ему подсовывают далеко не идеал, в грязных носках и шляпе, от которого вообще хочется бежать, куда глаза глядят, а не то, чтобы терпеть ещё что-то. Первый обижен, что его такого прекрасного и терпеливого, который столько выстрадал, не ценят и не любят. Уверен, что его партнёр эгоист и сволочь, какую ещё поискать, что он наглец и большая ошибка. Второй вообще не понимает, чего от него хотят, потому как из мечты всей жизни, партнёр превратился в невообразимого истеричного козла, с претензиями, суть которых в корне не понятна.

У меня была клиентка, которая долго таскала мужа на семейную терапию. Мы спасали их брак. Он не хотел ходить, но ходил, много жаловался и выставлял себя несчастным обиженным мальчиком. Мамин сын в штанах шестьдесят четвертого размера. Она, женщина средних лет, была готова затащить его хоть в ад, только бы ему доказали, что он не прав. Они спорили обо всем. Он первые десять сеансов, меня стеснялся. Постоянно юморил, нервно смеялся, заискивал, как бы выпрашивая моё негласное одобрение. Когда до него дошло, что моей мужской солидарности ему не видать, то я резко перестал нравиться. В итоге пришли к тому, что он её любит, просто он тиран и по-другому удовольствия от брака не получает. А она, оказалось, разлюбила его в тот момент, когда он назвал её «наглой мордой». С тех пор и наказывала его каждый день. Я был очень рад, что у них не было детей. Потому как этой паре, терапия не была показана вообще. Мне кажется, им скорее нужен был кто-то третий, чтобы он присутствовал на казни, то одного, то другого партнёра. А вот дети были бы обречены и глубоко несчастны. Но, слава богу, ему дети не были нужны вообще, а она просто не раскрылась рядом с ним как женщина и не ощущала потребности материнства.

Я очень люблю себя на своей работе, люблю то чувство, которое она у меня вызывает. Люблю того себя, который я на работе, если можно так выразить свои чувства. На ком ещё я мог бы быть женат, если она и так уже со мной?

Паша с этой поездкой держал меня мёртвой хваткой. Он звонил мне каждый день и уверял, что это нужно сделать, что он так сильно на меня рассчитывает, и я просто уже не имею права его кинуть, потому что меня даже некем заменить. Он так уверенно, так красиво и ровно строил речь, что я почувствовал себя помощником капитана межзвёздного корабля, который летит на Марс. Я даже поверил в то, что без меня никак не обойтись, будто отвечаю за кислород для всего экипажа. И когда до отъезда оставалось всего ничего, меня в коридоре поймала Оксана. Она словно хищник, в своей шуршащей юбке до колена, по запаху вычисляла, по какому именно коридору буду подниматься в кабинет. Я был почти у цели, когда за моей спиной раздался оглушительный окрик директора:

– Алексей, постой.

От этого голоса у меня внутри будто лопнула натянутая струна. Как она это делает, я не представляю, наверное, это талант. Возможно, на курсах директоров, на бесконечных семинарах по гноблению коллектива, учат именно этому.

– Алексей, я хочу поговорить с тобой. Это важно.

Оксана подошла ко мне. Ее глаза были полны тревогой. Сейчас она не включала строгую начальницу, чьи решения просто венец творения, и мы неукоснительно должны исполнять все, что ей внезапно взбрело. Я против монархической системы правления и иногда смею высказать это вслух. Она привыкла к оппозиции в моем лице, иногда выслушивает до конца и не истерит. Но, когда она подходит вот так как сейчас, как правило, это означает, что у неё нет других вариантов и я реально ей нужен. В таких случаях я не упускаю возможности поиздеваться над ней, но она стоически терпит. Бывает мне становится её жаль, и я уступаю. Нет, я не слабак. Просто, когда она гордо удалит свою юбку из моего кабинета и начнёт что-то делать сама, то мне потом придется все исправлять. Это ожидаемо, наверное, но я терпеть не могу в ней и человека и женщину, это меня ужасно раздражает. Предпочитаю в её лице несправедливую власть и соперника, люблю, когда она пытается поймать во мне диверсанта подпольщика. Эта игра длится с тех пор, как она перешагнула порог нашей социальной службы, растоптав своей бессердечной шпилькой, все мои мечты о безмятежном старении в нашем уютном болоте. Она призывно посмотрела на меня, повернулась и пошла в сторону лестницы, где мы тайком курили. Я стоял и смотрел ей в след. Она обернулась, нахмурилась и поманила меня нетерпеливо рукой. На лестнице она закурила, а я никак не мог дождаться, когда же она начнёт. Мне было совершенно непонятно, что именно ей от меня нужно. Если бы она хотела не отпускать меня сейчас в отпуск и перенести его, то сказала бы об этом запросто. А тут стоит и мнётся как девчонка. Если только она не решила повесить на меня какого-то своего пациента. И скорее всего что-то отвратительное, что потребует взаимодействия с полицией. Это все терпеть не могут. Ишь как, почти без перерыва сбивает пепел с сигареты. Почти не курит, стоит дымит просто так. Может преступник? Сто процентов какой-нибудь её любовник, потому и не может сама. От внезапной догадки меня бросило в пот, и Оксана явно это поняла, потому как сразу начала говорить:

– Мой одногруппник обратился за помощью. Я не могу отказать ему, понимаешь? Он большой человек, много раз помогал мне лично и нашему центру. Дело в его старшем брате. Я знаю, ты идёшь в отпуск, но я прошу тебя, возьми его. Если у вас получится контакт, то просто оформим его на тебя. Ты сходишь в отпуск, погреешься на своих Мальдивах, вернёшься и все неспеша закончишь. Там и дело не особо долгое. Просто напишешь ему заключение для следствия и суда. Не более. Чисто твоё заключение.

– Я так и знал, – внутри все будто обвалилось.

– Мне кажется, тебе будет интересно. Там странная история с исчезновением жены пациента.

Ага, очень интересно. Обожаю, когда полоумные маньяки убивают жён и мне нужно это расследовать как Эркюлю Пуаро. Я, недовольно нахмурившись, смотрел в стену. Оксана всячески ухищрялась, чтобы заинтересовать меня согласиться на этот кошмар, когда следователи начнут ходить ко мне как к себе домой. Я терпеть не могу ни полицию, ни детективы, ни преступность в целом и предпочитаю держаться от этого подальше.

– Я положила тебе его папку на стол в кабинете, посмотри, пожалуйста. Полистай записи, там и правда, нет ничего сложного.

– Может, сама все сделаешь? У тебя лучше получится найти общий язык с полицией и родственником, чем у меня. Так будет проще для всех. Я эти детективы терпеть не могу.

Я решил, что сейчас самое время уйти и все будет понятно. Но она остановила меня.

– Да не могу я с ним поговорить. Он отказывается от женщины специалиста. Просто терпеть не может женщин. Я попыталась, пришла. Он сказал, что ему противен даже запах моих волос и их цвет. Ему кажется отвратительным то, как я одеваюсь и моё присутствие рядом.

От неё веяло раздражением. Хотелось закрыть уши руками и уйти, чтобы не быть замешанным в её наигранной истерике. Я скажу ей все, что она хочет, только пусть немедленно прекратит.

– Наверное, он виновен. Потому что во всем, что он говорил нет ничего такого, с чем был бы не согласен. Вменяем.

Потому как она отстранилась от меня, я решил, что ей больно. Но Оксана промолчала. В этот момент, можно было её добить, и она бы снова, как сто раз до этого, скрылась в своём кабинете и долго зализывала раны. Но я помиловал. Наверное, старею.

– Я посмотрю и скажу, когда смогу прийти до отъезда.

– Спасибо, – тихо сказала она.

От её согласия, мне стало ещё более противно.

Его дело и правда, лежало на моем рабочем столе. Обычная папка, ничего примечательного, но у меня было такое ужасное чувство, будто она начинена динамитом, не менее. Как можно дольше растягивая неотвратимый момент нашей встречи и полного погружения в работу, я как опытный пловец, не торопился. Просто стоял на берегу, собирая себя по крупинкам изнутри. Как ловко она взяла меня в оборот. Стоило, конечно, сказать нет. Но я быстро отмёл все деструктивные мысли, чтобы не злиться ещё больше. Эта папка заняла у меня не менее трёх часов. Я без конца делал заметки, готовил форму еженедельного опросника, составлял план. В жизни этого Вениамина, не было ничего особо примечательного. Работал корреспондентом, писал статьи на заказ. Со временем стал работать меньше из-за приступов головной боли. Жил с мамой и младшим братом. Про отца ни слова. Получил ранение головы осколком боеприпаса еще в юношестве, при каких-то невыясненных обстоятельствах. Младший брат, его попечитель, оплачивает весь этот банкет, если можно так сказать. Нужно с ним познакомиться. Жил с девушкой некоторое время. Так и написано «некоторое время». Интересная формулировка. Сколько это, год, два, месяц? Девушка по имени Ирина пропала при невыясненных обстоятельствах. Тело не было обнаружено, следов преступления, крови, борьбы, тоже не нашли. Конечно, если вообще искали. Просто букет околовсяческой информации. О пропаже девушки сообщили какие-то её родственники. Удалось установить только то, что последним, кто её видел и был рядом, это Вениамин. Интересный персонаж этот Веня. Сразу после случившегося попал в клинику с обострением состояния. Интересно, с обострением какого состояния, если ни одного диагноза у него нет. Травма и все. А, вот приписка Оксаны, что на днях пришлют отчёт психиатра, который его наблюдал. Все, как всегда, у неё, через одно место. Отчёт психиатра, тут должен быть первой бумажкой, даже, скажем так, вместо всего этого, тут должен быть именно он. Ещё куча анализов, которые сейчас совершенно не информативны. Ну почему меня так раздражают все действия этой женщины?

Я громко захлопнул папку и посмотрел на кофейный столик в углу кабинета. На нем загадочно помигивала новая кофемашина. Это Оксана постаралась, чтобы я наверняка не соскочил. Блестящая, заряженная, чем нужно, и готовая к любым моим желаниям. М-да, не все действия Оксаны так уж плохи. Ладно, раз взялся. Я довольно потёр руки и налил отличного кофе, так заманчиво и пьяняще пахнущего свежемолотыми зёрнами. Уже вечером, когда собирался уходить, я подумал о том, что разговора с полицией и её настойчивого присутствия, все равно избежать не удастся и потому, лучше первому позвонить им. На развороте папки были прикреплены номера, по которым мне следовало звонить в случае каких-либо вопросов. Мне ответили почти сразу. От голоса с медовым дружелюбием, стало как-то зябко и очень неприятно.

– Здравствуйте, Алексей Николаевич. Очень рад вашему звонку. Ксения Анатольевна сказала, что вы будете вести нашего Вениамина.

– Здравствуйте. Не знаю, как вас по имени, к сожалению.

– Зовите меня Александр. Какие могут быть отчества, мы же в неформальной обстановке, почти по-приятельски, так сказать. Вы что-то хотите сообщить, поделиться мыслями?

– Мыслями о чем? Нет, позвонил для знакомства. Я так понимаю, нам все равно предстоят встречи?

– А все зависит от того, как скоро мы с вами найдём общий язык. Поймите, у нас одна цель, одно дело делаем. Я не враг, не урод какой-то, все решим, я думаю. Мне это дело хуже песка на зубах, вероятно, как и вам. Не затягивайте. От вас ничего особо и не нужно, просто дайте заключение, что он в принципе мог совершить преступление. Что он все помнит, просто прикидывается. Парень наделал дел, а теперь боится отвечать. Дело на неделю. Дадите заключение, мы заберём его, выясним, куда он дел труп.

Все банально. Он решил его упрятать, во что бы то ни стало.

– А если он этого не совершал? Это заключение обеспечит ему пройти все круги ада, просто так?

– Почему? По-вашему, тут головорезы работают? Обижаете, мы тоже люди профессионалы своего дела. Если он ничего не совершал, это мы тоже узнаем. Просто без вашей резолюции, если можно так сказать, полномочия весьма ограничены. Младший брат спрятал его у вас, и адвокат акулой кружит вокруг. Не подойти.

– Это называется независимая экспертиза и оценка состояния. Он имеет на это полное право. Тем более у нас хватает на это компетенций, или у вас есть какие-то сомнения?

– Понимаете, Алексей, вы оказались втянуты в некоторую ситуацию. Ксения Анатольевна и брат Вениамина, состояли в интимных отношениях. Именно поэтому в эту историю она впутала вас. Если бы ребята все решили сами, между собой, они упростили бы нашу работу. Фиктивную бумажку в два счета бы аннулировали. Но она предусмотрительно отказалась от этого дела и попросила вас сделать всю работу. Мне бы не хотелось думать, что ваша директор, оказывает на вас какое-либо давление.

– На счёт этого можете не беспокоиться, Ксения Анатольевна, напротив, создает все условия для продуктивной работы. Или, может, моя компетенция, как специалиста, вызывает у вас какие-то подозрения?

– Нет, вы меня полностью устраиваете. Я думаю, мы с вами найдём общий язык, и проблем не будет.

– Скажите, пожалуйста, у меня совершенно нет информации об этой пропавшей девушке.

– А что вам нужно?

– Что произошло, хотя бы в общих чертах.

– В отношениях были более двух лет. Это со слов младшего брата, потому как он увидел её в его доме, примерно в это время. Насколько давно они вместе, сам Вениамин путается. Со своей семьёй, то ли знакомил не охотно, то ли вообще не знакомил, непонятно. Я думаю, прятал он её от них. По какой причине пока не выяснили. Он называет её своей женой. Всячески отрицает, что она ушла от него. Говорит, что они в ссоре, и она не приходит больше. Проблема в том, что не понятно, жили ли они вместе постоянно, или периодами. Он постоянно или себе противоречит, или молчит. То впадает в какой-то ступор и потом ничего не помнит. Его брат и врач говорят, что такое состояние бывает раз в полгода. Я верю скорее в то, что он становится агрессивным. Видимо, в подобном состоянии расправился с Ириной во время ссоры. Это предполагает и его врач.

– А его врач, не мог бы дать вам подобное заключение без нашего вмешательства?

– Нет. Врач с ним в очень хороших отношениях и твердит, что он на это не способен. Для нас нужен диагноз независимого специалиста, который ранее не общался с ним, не вёл его и может дать заключение в оценке его способностей и прочего, я в этом несилен. Повторяю только то, что в деле. Я знаю только то, что брат Вениамина оказывал материальную поддержку всего психиатрического отделения, в котором наблюдали его брата.

– У вас очень сложная работа.

– Я думаю, мы правильно поняли друг друга?

– Всего доброго, Александр, если что-то понадобится, я вам обязательно позвоню.

Не дожидаясь какого-либо ответа, положил трубку. Позже, когда ехал в электричке, думал, как быстро человек привыкает делать свою работу на автомате и не замечать вокруг чувствующих, живых людей.

Я живу один. У меня нет животных, не могу обрекать на одиночество ещё кого-то. Чтобы избежать холодной темноты при возвращении, поставил лампы тёплого света, и квартира всегда встречает меня уютом. Умный дом, через приложение, уже вскипятил чайник, робот пылесос крутится под ногами, Маруся здоровается и включает музыку. Я прихожу в живой дом. Несчастных нет. Некоторые люди, обижая равнодушием всю семью, не замечают живых людей рядом с собой, считая, что они как игрушки, садятся на полку в ожидании их прихода и не живут своей жизнью. У меня это исключено полностью, мои игрушки всегда на полках, до моего прихода. Я волен делать то, что мне нравится. Могу час мазать хлеб маслом, могу час релаксировать в ванной, и все это без последствий. Я не против семьи и детей, просто не сложилось с одной особой. Но говорить о ней не хочу, я устал от этих отношений. Мое понимание тепла и заботы, закручивается только вокруг собственной персоны. Эгоистично? Но правда. Семья мешает стать кем-то настоящим. Это обременение для мужчины. Подумайте о себе, вам помогла? Не согласны? Это отлично, но вы добились бы намного большего, если бы жили собой и своей профессией. Безусловно, так говорить нельзя. Нужно чтобы у каждого был близкий ему человек. Это нормально, это то, что мы все должны делать, наверное. Личность не может развиваться только в одну сторону и семья – это важная часть нашей жизни. Возможно, я буду к этому готов, но не сейчас. Семья – это самоотречение.

Неумолимо наступал отпуск. Я кропотливо сворачивал все «хвосты» на работе. Готовил кабинет к спячке. Писал заметки для себя в будущем, для того, кто вернётся сюда после отпуска, ничего не соображая. Подробно расписал весь план мероприятий. Отключил все приборы, навёл порядок в ящиках стола, вылил воду из графина, очистил кофемашину, помыл и перевернул чашки. Я сидел в кабинете и настраивался на то, что уже завтра, мне не нужно будет сюда возвращаться. Вспоминал, все ли обещанное сделал. Оставил расписание сессий с Вениамином для Оксаны. Закрыл окно, выключил свет, запер кабинет и ушёл. Бумаги для Оксаны, я оставил прямо на столе, так как она первым делом, убедившись, что меня нет, нарушит чистоту моего кабинета и войдёт под предлогом забрать их лично. Но при этом обязательно посидит в моем кресле, закинет ноги на мой стол, погрызёт мой карандаш, который я по возвращении тут же выброшу. Потом выпьет из моей чашки, вернёт все на место и уберётся оттуда, ровно на пару дней. Потом будет проворачивать свой ритуал пару раз в неделю. Не догадываясь, что я все вижу, там давно стоит камера в отличном состоянии и онлайн трансляцией. Никто из нас, ни она, ни я, никогда не перейдём черту, которую сами провели. Более того, эту игру сдерживаем не только мы, но и работа. Мы играем во что-то, сами не понимая во что, просто так. Скажем прямо, так интереснее.

Так рождаются все романы на работе. Говорящие взгляды, интерес. Удивлённое хлопанье ресницами, проникновенные уверения, что ты умнее и интереснее всех. Кто-то принимает только твои достижения, вы говорите на одном языке. Потом маленькая женская манипуляция, как виртуальное сальто и ты уверен в своем флирте, который на ней так классно срабатывает, и все. Если всего один раз ты представил её своей женщиной – ты пропал. Дальше тобой управляет она. Как же тонко женщины чувствуют это. Их легион. Неиссякаемым потоком сидит в моем кресле, висит на том конце провода в трубке, во время консультаций. Одна и та же история. Все стало до такой степени одинаковым и обыденным, что люди решили, что это норма, что мужчины полигамны, что общество должно это понять и принять. Кто же может принять спокойно то, что вложенная тобой душа в человека обесценивается, если он способен впитать ещё множество других таких душ? Кто может спокойно принять то, что он такими же глазами полными любви и нежности, смотрит на детей от другой женщины? Если человек вменяем, то никак. И это не норма. Но особенной не существует, понимаете? У него для каждой из вас есть место и время. Как у кукольника – есть отдельная коробка для каждой куклы. С каждой из них у него своя игра, свои традиции, атрибуты. Он любит всех. Ему хорошо с каждой куклой в отдельности, они такие разные.

Я хорошо помню своего последнего пациента кукольника. Он так умело управлял нитями, что мог играть с несколькими куклами сразу. Это был настоящий танец. Но поймите, если его призвать к совести, то он очень удивится и обидится. И будет прав. Ведь он кукольник, а они куклы. Ни одна кукла не сделала кукольника человеком. Хищник, может быть только хищником. Он очень заманчив своими сосредоточенными и увлекательными движениями. Он будет кружить тебя в хмельном круге до тех пор, пока ты не станешь послушной марионеткой. Но стоит помнить, что это может стать вашим последним танцем на свободе. И каких действий в таких случаях вы ждёте от нас, психологов? Что такое мы должны им внушить, дать понять? Я видимо должен сказать, видите ли, милок, отныне вы должны вести себя как кузнечик. Все ваши женщины будут счастливы. Он спросит меня, а я? А вы – нет. Потому что условия, при которых человек может быть счастлив, – это быть собой, гореть собой, не вами и вашими идеями о счастье, а собой. Ищите подобное себе. Противоположности притягиваются только у магнитов. В жизни взрослых людей, все сложнее и проще одновременно. Конечно же, если я ему так скажу, то он сразу разрыдается, ударит себя в лоб и скажет, о да, доктор, где же вы были раньше, ведь я не мог даже предположить, что должен жить только своей женой и её идеями, дышать ей одной. Все зависит только от того, где начинается ваша норма. Слово простое и одно, но шкала нормальности у всех разная. Вот и мерить стоит именно по этой шкале, сравнивайте их, а не слова.

Я почти спал, когда позвонили в дверь. Это было настолько редко, что сознание сработало не сразу. Пришлось вставать и идти открывать. На пороге стоял Паша. Я коротко бросил:

– Нет.

– В каком смысле? Я же специально на час раньше приехал. Мы уезжаем, ты, что не готов?

– Не ври. И приехал ты часов на пять раньше, чем думал. А я вообще забыл и думать ехать куда-то с тобой, иначе не встал бы к двери.

– Я тебя не слушаю, просто знай это.

Паша деловито развернул какой-то громадный рюкзак и начал забрасывать в него половину моего шкафа.

– Ничего страшного, я тебе помогаю собрать вещи.

– А ты хорош.

– Я тебя слишком долго знаю.

Я упал в подушку и накрылся с головой.

– Правильно поспи немного, время есть. Сейчас все соберу и двинем.

– Я тебя игнорирую. И твои манипуляции тоже.

– Наконец-то.

Мы ехали по ночным дорогам. Я считал фонари и мерил расстояние между ними. Паша слушал музыку. Мы не разговаривали и как ни удивительно, обоим было комфортно. Мне хватало разговоров на работе, ему дома. Каждый из нас с удовольствием занимался внутренним диалогом и наслаждался тишиной в полной мере. Самое приятное было в том, что с нами не было попутчиков. Это всегда нервирует, потому что нужно будоражить свое воспитание, поддерживать атмосферу приятного общения, слушать шутки, смеяться. Мы же ехали с комфортом и могли расслабиться.

– О чем ты думаешь?

– Жена говорит, этот вопрос разрушает любовь.

– Твоя жена идиотка. Мы об этом знаем. Это нормальный вопрос когнитивной психологии.

– Я думаю, вот мы едем по трассе, это бывший Екатерининский тракт. Представляешь, каково было путешествовать на карете в такую погоду? Интересно, за какое время они добирались от точки до точки? И как бы удивилась царица, оказавшись с нами в машине.

– Ты тоже странный.

Паша посмеялся и открыл колу.

– Зачем ты это пьёшь?

– Она без сахара.

– И что?

– А то. Вот ты тёмный, как двенадцать часов ночи. В ней нет сахара, она не вредная. Я её жарил на сковороде и ничего не осталось. Чего смотришь?

– Ты давно жаришь на сковороде газировку?

– Иди, знаешь куда? С тобой невозможно общаться в первый день отпуска.

– Ты так говоришь, будто каждый мой отпуск мы проводим вместе.

– Да не дай Бог.

– Ты уверовал? Давно?

– Если ты просто так будешь меня донимать, я не высажу тебя из машины, я пересажу тебя в багажник. А если я тебя высажу, когда все же этого добьёшься, то сразу позвоню ментам, и скажу, что взял тебя в попутчики, а ты меня ограбил. Дам твои приметы. Посидишь, пока я вернусь. Вот думай, где тебе интереснее провести время.

В тот момент я все же решил поехать с ним в Карелию.

Раньше я спокойно относился к природе. Эта любовь и желание единения, видимо, приходит с возрастом. С родителями я жил спокойно в городе. Сейчас не могу. Я бы не хотел жить в Москве. Согласен, это большой, красивый город, но для меня там жизни нет. Для жизни я выбрал Подмосковье. Извилистые дороги, дачи, осенний дымок из труб, которым, кажется, можно согреться, только почувствовав запах. Современные дома в небольших городках. Неспешная жизнь, берёзы, лес, пересвист пригородных электричек, мутное солнце. И такое глубокое небо. Сюда я приезжал к друзьям на дачу, в далёком прошлом, и этот город берез меня выбрал. Каждому своё.

Мы с Пашей, наконец, добрались до стоянки. Я не представляю, как он это сделал, потому что ни в картах, ни в навигаторе, ни в местных дорогах не было никакого порядка. Люди, редко попадавшиеся нам, давали какие-то путаные показания, постоянно произносили странные названия местности на финский, или эстонский лад и показывали руками в разные стороны. Наконец, мы добрались до берега озера, на котором было настоящее собрание охотников. Людей было много, все сидели у общего костра или поодаль занимались своими делами. Я понял, что новичков было мало и на них особо не обращали внимание. Но между собой общались очень охотно. Мы поставили машину, куда указал какой-то человек в камуфляже. Он пожал Паше руку, потом мне и пожелал располагаться как дома.