скачать книгу бесплатно
– Вы же – наследник, – подал голос Панин.
– А вы в этом уверены? – недобро спросил Павел. – А если в нем иная воля. – Палец великого князя уткнулся в конверт.
– Дворец взят под охрану эскадроном Гатчинских гусар, – напомнил ему Панин.
За окном раздался барабанный бой и отрывистые команды.
– Что это? – насторожился Павел Петрович.
– Преображенский полк, – торжествующе объявил Платон Зубов. – Я велел поднять его по тревоге. Преображенский полк подчиняется мне. Сейчас ваших гусар сменят.
Наследник и его сторонники помрачнели. Окружение Платона Зубова – наоборот, приободрились.
– Пропустить! Как смеешь, собака преграждать? Изрублю! – раздался с улицы грозный голос. И тут же площадь наполнилась звоном подков по булыжнику.
– Аракчеев, – узнал фон Пален. – Прибыл с павловскими драгунами.
Зубов побледнел и сжался. Все чего-то ждали. Вскоре из коридора раздались торопливые, тяжёлые шаги. Аракчеев в дорожном плаще, без шляпы, весь в грязи вошёл, обежал всех взглядом, встал по стойке смирно перед Павлом Петровичем. Отрапортовал:
– Прибыл с Павловским драгунским полком. Павловский гренадерский и Гатчинский егерский вместе с артиллерией на подходе.
– А кто вам позволил вводить войска в Петербург? – гневно спросил Зубов.
– Простите, – быстро взглянул в его сторону Аракчеев. – У меня есть единственный начальник, перед которым я держу ответ, остальных – не признаю.
– Александр Андреевич, ну почему вы в таком виде? – возмутился Павел Петрович, но по его тону было понятно, что теперь-то он спокоен за себя и весьма доволен решительностью своего подчинённого. Если Аракчеев здесь – ему ничего не угрожает. – У вас мундир в грязи. Вы раньше не смели ко мне являться с докладами даже в нечищеных сапогах.
– Прошу меня извинить, я с марша – прямо сюда.
– Но к чему такая спешка?
– Убедиться, что с вами все в порядке.
– Со мной…. Как сказать, – покачал головой Павел Петрович. – Вот здесь, – он указал на конверт. – Мой жребий.
Вы слыхали о пресловутом манифесте?
– Да.
– Вот эти господа собрались, чтобы решить мою участь. Они спорят, чуть за оружие не хватаются…. Сами видели: войска подняли по тревоги. И все из-за этого конверта.
Может, вы дадите дельный совет: как поступить.
– У меня есть отличный совет, как выйти из столь затруднительного положения, – уверенно ответил Аракчеев.
– Так подскажите нам, – потребовал Павел.
– Позвольте!
Аракчеев сделал два шага к столу. Никто не успел ничего сообразить, как он схватил конверт и швырнул его в камин. Все разом ахнули. Платон Зубов громко икнул и повалился в обморок. Его пытались удержать, но разве такую тушу удержишь, он подмял под себя двух помощников и все же рухнул на ковёр, громко стукнувшись головой.
– Это же! Это же! – гневно задышал Безбородко. – Эшафот за такое самоуправство. Это же! Это же – пугачёвщина!
– На эшафот – готов, хоть сейчас, – торжественно-спокойно ответил Аракчеев, и обратился к просиявшему Павлу Петровичу: – Разрешите идти сменить мундир и расставить караул.
– Идите, – разрешил Павел и с восхищением взирал вслед уходившему полковнику. После перевёл взгляд на Безбородко: – А, каков?
– С такими полковниками и якобинская зараза не страшна, Ваше Высочество, – ответил канцлер, все ещё до конца не отошедший от наглости Аракчеева.
– Ваше Величество, – поправил Кутайсов назидательно.
– Что? – обернулся к нему Безбородко.
– Теперь надо говорить: Ваше Величество, – разъяснил гардеробмейстер.
– Ах, простите, – спохватился канцлер и с поклоном произнёс: – Ваше Величество.
– Господа, все – свободны! – громко приказал Павел Петрович. – Мы с канцлером займёмся разбором корреспонденции Её Величества императрицы, а вы выполняйте свои обязанности.
Тушу Зубова вшестером еле вынесли из кабинета и уложили на диван. Лекарь совал ему в нос нюхательную соль, стараясь привести в чувства. Он мычал, охал, отмахивался от соли, но никак не мог очухаться.
* * *
– Дело сделано, – сказал фон Пален. – Надо бы отдохнуть. Мы с вами, господа, уж больше суток не спали. Надо бы где-то перекусить, да вздремнуть. Желательно нам остаться во дворце: мало ли что может произойти.
– Это можно устроить, – сказал Панин, тут же поймал за шиворот лакея и приказал отвести их в кавалерские покои, заодно принести что-нибудь поесть. – И хорошего вина не забудь.
Нашли свободный будуар, по виду здесь жил какой-то высокопоставленный чиновник, может посол. Фон Пален тут же бесцеремонно плюхнулся на мягкую кровать, застеленную розовым бархатным покрывалом.
– Пётр Алексеевич, вы бы хоть сапоги сняли, – укорил его Панин.
– Признаюсь честно – сил нет, – пробормотал фон Пален, – Ну коль вы делаете замечание – сниму.
– Надо проявить уважение к здешнему обитателю.
– Надо, – нехотя согласился фон Пален, стягивая ботфорты.
Тут он заметил высокий резной шкафчик, скромно стоявший в углу.
– А что может в нем храниться?
– Вещи какие-нибудь, – пожал плечами Панин, устраиваясь на низенькой оттоманке.
– Вещи, говорите, – с сомнением произнёс фон Пален. – Дверцы в размер бутыли. Семён не потрудитесь взломать его.
– Да что же вы такое удумали? – возмутился Панин. – Это чужой шкаф.
– Интересно, что здесь за жаба обитала? Грех беру на себя, – настаивал фон Пален. – Ломайте, Семён.
– Не стоит! – в дверях стоял высокий широкоплечий человек в дорожном плаще и широкой треуголке. – Я вам подскажу, где ключ от шкафчика.
Он снял треуголку
– О, господи! – воскликнул фон Пален, вскакивая с ложа. – Прошу прощения, но мы не знали, что это ваш будуар.
– Да, да, я именно и есть – та жаба. Да вы сидите, Пален. Ох и Панин здесь. Однако удачно я попал, а то думаю:
приеду в Петербург, и выпить не с кем.
Говорил он добродушно, с лёгким южным акцентом. Наконец хозяин протиснулся в будуар. Появился ординарец с дорожными кофрами. Помог господину снять плащ. Под плащом оказался мундир вице-адмирала.
– Ступай, братец, – отпустил он ординарца. Повернулся к фон Палену и Панину. – Ну-с, представьте меня молодому человеку. Что это у него мундир солдатский?
– Только прибыл в Петербург, ещё не успел приобрести форму, – ответил я.
– Ну и не спешите, – махнул рукой вице-адмирал. – Ещё успеете. Ещё надоест эта форма. Ваш протеже, Пётр Алексеевич? – Спросил он у фон Палена.
– Никак нет. Мой, – отозвался Панин. – Добров Семён Иванович, недевича, как позавчера назначен на должность командира батареи.
– Ого! Поздравляю! – воскликнул вице-адмирал. – Банник знаешь в какую дырку совать?
Все рассмеялись. Я почувствовал, как краснею.
– Да, так, вот, – будто вспомнил вице-адмирал и протянул мне руку. – Иосиф Михайлович де Рибас. Прошу любить и жаловать. – И обратился ко всем: – Господа, давайте выпьем. У вас вид, как будто вы после недельного шторма. Я, правда, тоже не лучше – через всю Россию, из Крыма гнал, лошадей не жалел. Семён Иванович, вон там, сбоку ключик на гвоздике висит. Откройте шкафчик.
Тут же вошёл слуга с подносом. На подносе бутыль вина, фрукты, куски жареной рыбы и копчёного сала.
– Это вы заказали? – спросил вице-адмирал и брезгливо скривил губы. – Господа, ну как можно? – Он взял с подноса бутыль, повертел её и поставил на место. – Французское – какая гадость!
Я тем временем открыл шкафчик и извлёк две толстые стеклянные фляги.
– Ага! – удовлетворённо воскликнул де Рибас. – Вот здесь я держу коньяк. Настоящий, итальянский. А то приедешь, бывает в Петербург с докладом, шасть сюда – и пьянствуешь.
Все расселись за стол. Панин разлил по чаркам янтарный коньяк.
– А что за суета во дворце? Народу понаехало. И почему, собственно, господа, вы заняли мой будуар? – спохватился Иосиф Михайлович, поднимая чарку. Тут же махнул рукой. – Выпьем. Потом расскажете. За здоровье Её Величества! – произнёс он тост, но заметил, как все опустили глаза. – Что-то не так, господа?
Стекла затряслись от грохота пушек с Петропавловской крепости.
– Почему салют среди ночи? – не понял вице-адмирал. – Да объясните мне, что происходит, в конце концов?
– Императрица отошла, – тихо сказал Панин.
– Что? – не сразу понял вице-адмирал. – Отошла? Куда отошла? Вы имеете в виду… Вы в своём уме?
– Это так, – подтвердил фон Пален.
– А что ж…. О, Господи!
Де Рибас отставил чарку и рванул из будуара, опрокидывая мебель.
– Боюсь, господа, нам и в эту ночь поспать не придётся, – вздохнул фон Пален. – Упокой господи! – Перекрестился и залпом выпил коньяк. Мы с Паниным последовали его примеру. Затем молча встали и, поправляя на ходу одежду, поспешили к покоям Императрицы.
Хоть как-то протолкнуться ближе к будуару государыни не представлялось возможным из-за множества народу. Фон Пален первым сообразил и вскочил на подоконник. Я – за ним. Панин без того был высокий и все мог рассмотреть поверх напудренных париков. Отсюда мы увидели, как из спальни императрицы вышел генерал-прокурор, граф Самойлов и важно-торжественно произнёс:
– Милостивые государи! Императрица Екатерина скончалась, а государь Павел Петрович изволил взойти на всероссийский престол.
После этих слов воцарилась тишина. Но потом зал взорвался. Дамы падали в обморок. Иные принялись скорбно рыдать. Но были и вельможи, которые возликовали, принялись поздравлять друг друга, бросились обнимать Самойлова, принёсшего им благую весть. Я был крайне изумлён столь неприличному поведению и высказал свои соображения фон Палену.
– А вы как думали? – усмехнулся он, соскакивая с подоконника. Человек – низкая тварь, а придворные – ещё гаже.
– Не забывайте, что и мы из их круга, – напомнил ему Панин, – и тоже не особо скорбим о покойнице, а в душе ликуем переменам.
– Предлагаю не вдаваться в столь неприятные рассуждения, а пойти и выпить за…, – фон Пален задумался. – За здоровье нового императора.
* * *
Мы вернулись в будуар. Выпили ещё по рюмке коньяка. Пушки за окном вновь грохнули нестройным залпом.
Попробовав закусить салом с хлебом, я почувствовал, что в глотку ничего не лезет. Рыба вкусная, но есть не хотелось. Вдруг вспомнил Софью, ту черноволосую, кареглазую девчонку. Мы так же сидели в полутьме прошлой ночью и ели засахаренные фрукты. Я вновь как будто ощутил её тепло, её звонкий голоса, увидел блестящие темно-карие глазки, вздрагивающие длинные реснички…
– Что с вами, Добров? – удивился фон Пален. – Как будто вы узрели ангела.
– Задумался, – смутился я.
– О чем же? Наверное, о маминых пирогах вспомнили? – пошутил Никита Панин.
– Я познакомился с удивительной девушкой. Она – просто чудо! – невольно вырвалось у меня. Я так хотел с кем-нибудь поделиться неожиданным счастьем.
– Поздравляю! – хохотнул Панин. – Зря время не теряете.
– Когда это вы успели? – удивился фон Пален. – У Жеребцовой на приёме? Что-то не припомню возле вас девиц.
Я понял, что сболтнул лишнего. Хотел отшутиться, но тут же встретил пристальный взгляд фон Палена. Лицо его вновь приобрело вид деревянной маски.
– Дайте-ка я догадаюсь. Вы познакомились с девушкой у баронессы, когда мне надо было отлучиться по делам. – Я молчал. – Та-ак, – протянул он. – Насколько помню, у моей тётушки только престарелая служанка, да и та на ведьму похожа. Софья! – Я вздрогнул. – Наша спальня… библиотека… дальше буфетная… Она опять взломала буфет и ела сладости ночью? Отвечайте!
– Не могу, – крепился я.
– И вы при сем участвовали, да ещё помогали ей. Я прав?
– Да, – сдался я. А что делать? Он припёр меня к стенке. И откуда он все знал?
– Откуда я все знаю? – как будто прочитал мои мысли фон Пален. – Так это же – моя дочь. Ей шпионкой надо быть. Любой шкафчик, да хоть – сейф, где хранятся сладости, она взломает вмиг. А заболтать может кого угодно. Сколько её ругали, сколько наказывали – все бес толку. Опять она тётушкин буфет ограбила. Ну, Семён, уж вы у меня смотрите! – в шутку, а может серьёзно погрозил фон Пален.
Мне стало стыдно, как мальчишке, попавшемуся на воровстве конфет.
А Панин от души расхохотался.
