скачать книгу бесплатно
Тем временем Эмину удалось, наконец, перерезать верёвку, связывавшую руки Заура.
– Быстрей же! – крикнул коротышка.
Ребята метнулись к нему. Но в этот момент послышался глухой стук. Коротышка охнул и со стоном упал на колени. Ружьё отлетело в сторону. Из-за его спины обозначился силуэт сына верзилы. Он стоял с корявой дубиной в руках, вытаращив глаза.
– Молодец, сынок, вовремя подоспел, – сказал верзила, – а звук какой получился. Давно я подозревал, Ризван, что у тебя пустая голова.
– Детей не трогай, – пробормотал коротышка. Он продолжал стоять на коленях, обхватив руками окровавленную голову.
Тут раздался неистовый крик. Это был Заур. Он держал в руках выроненное коротышкой ружьё. В суматохе никто не заметил, как он завладел им.
– Не двигайтесь, вы, оба! Стрелять буду, – закричал он, наводя ствол то на отца, то на сына.
Потом Эмин часто вспоминал эту сцену: Заур стоит с широко расставленными ногами, с откинутым назад от напряжения торсом. Тяжёлое ружьё нацелено прямо в грудь его обидчика. Белое как мел лицо искажено гримасой ярости. Пожалуй, тогда ни у кого из участников событий не было и капли сомнения, что этот тщедушный на вид мальчишка, не колеблясь, пустит верзиле или его сынку пулю в живот, посмей они шевельнуться.
Отец и сын стояли как вкопанные. Неожиданно Гурбан бросился за деревья, и темнота в мгновение поглотила его.
– Пусть бежит, – сказал коротышка, – и чем дальше, тем лучше.
Он, покачиваясь, поднялся и рукой подозвал Эмина.
– Уходим, дети, – слабым голосом сказал он, – сможешь взять оружие?
Эмин кивнул головой. Не сводя прицела с бандита, Заур медленно подошел к ним. Эмин схватил второе ружьё и карабин за ремни и с натугой поднял их. Втроём они стали отходить вниз по тропинке. Эмин и обхвативший его за плечи коротышка шли впереди, шествие замыкал пятящийся назад Заур.
– Что же вы так заспешили, гости дорогие? – сказал верзила, – уходите, не попрощавшись. К тому же с чужим добром. Далеко ли уйдёте с тяжёлой-то ношей?
Коротышка остановился. Он взял у Эмина ружьё.
– Держи его на прицеле, – сказал он Зауру.
Он повернул рычаг затвора, вскрыл ствол, затем вновь закрыл ружьё и протянул его Зауру.
– Возьми. Та была не заряжена. В этот раз, Сардар, мальчишка тебя точно подстрелит. Как фазана.
Можешь не сомневаться.
Он взял незаряженное ружьё за приклад и несколько раз ударил дулом о камень. То же самое он проделал с карабином. От напряжения он пошатнулся и, чтобы не упасть, прислонился к дереву. Тут его вырвало. Было видно, что он держится на ногах из последних сил.
Верзила начал медленно приближаться.
– Голова болит, родственничек? – сказал он, – это ничего, иногда даже полезно. Зато глаза становятся зорче. Посмотри по сторонам, не видать ли где ангела Азраила[4 - Азраил – в Исламе ангел смерти.].
– Дай, – коротышка взял ружьё из рук Заура, – я буду держать его на прицеле, а вы бегите.
– Нет, мы вас здесь не оставим, – сказал Эмин. Заур согласно кивнул головой.
– Мне бежать поздно, да и некуда, – с трудом выдавил из себя коротышка. Он прислонился к дереву и навёл ружьё на верзилу. Эмин тронул мужчину за плечо:
– Я расскажу отцу о вашем поступке.
Коротышка покачал головой.
– Нет смысла, братишка. Нет никакого смысла. Бегите же.
– Но как мы сможем дойти? Скоро станет совсем темно.
– Не бойтесь, друзья. Тропа вас выведет. Она поможет вам.
Эмин и Заур не поняли последних слов коротышки, но поверили ему. Они повернулись и пошли вниз по тропе. Прежде, чем скрыться за выступом скалы, они обернулись, чтобы в последний раз увидеть странную картину. В сумерках леса застыли две фигуры. Почти распластавшийся на земле коротышка наставляет на бывшего друга ружьё, а тот, упершись огромными кулачищами в бока, внимательно наблюдает за ним.
Вначале они шли медленно, часто озираясь, затем всё быстрее и быстрее, и, наконец, понеслись что было мочи. Они пробежали метров триста, когда услышали звук выстрела, а через небольшой промежуток – ещё одного.
Потом всё стихло.
Они бежали, не останавливаясь, пока ночная мгла не обступила их со всех сторон. Тогда они пошли медленно, держа друг друга за руки, часто спотыкаясь и падая. К счастью, вскоре деревья расступились, и они увидели тропу. Она излучала мягкий, волшебный свет, словно её посыпали фосфором. Он то слабел, то становился ярче, но никогда не пропадал совсем. Теперь они поняли смысл последних слов коротышки.
Они шли долго, пока не добрались до заброшенного павильона. Здесь они остановились. Под ногами лежал родной городок. То тут, то там светились лампочки во дворах, лаяли да выли дворовые собаки.
Эмина охватило неведомое доселе чувство. Он понял: их жизнь изменилась, изменилась безвозвратно. Она никогда не будет такой, как прежде, и они не будут такими, какими были до сегодняшнего происшествия. Исчезло в одночасье многое из того, что составляло суть детства: детские мысли, капризы, шалости. Их дружба наполнилась новым содержанием, иными обязанностями. В один день судьба сделала их мужчинами, и это звание они должны будут беречь до самого конца.
Он повернулся к другу. Заур стоял, скрестив руки на груди, и смотрел вниз. Лицо его светилось мягким, будто шедшим изнутри светом. Он посмотрел на Эмина. Глаза его были влажны от слёз. Взгляды их встретились. И тут непреодолимая сила бросила их в объятия друг друга. Так они и стояли, обнявшись, не произнося ни слова. Потом они взялись за руки и, не торопясь, пошли вниз. День, долгий как вечность, завершился. Преподнесёт ли им судьба ещё один такой?
VI
29 июля 1983 года в местной газете «Шелале» была опубликована статья под заголовком «Смелые пионеры помогли обезвредить бандитов». Ниже приводится её содержание с некоторыми сокращениями: «Как и весь советский народ, труженики нашего района показывают образцы героизма в труде и быту. Высокий моральный дух, трудолюбие, любовь к Родине, бережное отношение к природе присущи подавляющему большинству граждан нашей великой страны.
Но среди нас порой ещё встречаются людишки, которым чужды высокие нравственные качества советского человека. Вместо того, чтобы участвовать в построении коммунистического общества, они ведут праздный образ жизни, а иногда и откровенно преступают закон. Именно с такими отрицательными элементами столкнулись школьники нашего города Эмин Мамедбейли и Заур Атагарлы.
Выйдя на прогулку в горы, они случайно натолкнулись на троих браконьеров, занимавшихся незаконным отстрелом животных. Среди многочисленных трофеев преступников была, к великому сожалению, самка леопарда. На всём Кавказе осталось всего восемь – десять особей этого необычайно красивого и благородного животного. Вот почему оно занесено в Красную Книгу. Эмин и Заур устыдили браконьеров, указав им на незаконный, преступный характер их деятельности. Но вместо того, чтобы прекратить нарушать закон, эти люди захватили ребят в заложники. К счастью, нашим смельчакам удалось усыпить их бдительность и освободиться.
Вернувшись в город, пионеры сообщили о случившемся милиции. В результате оперативно-розыскных мероприятий преступники были своевременно обнаружены и окружены. Они отстреливались до последнего патрона, а затем попытались скрыться, но безуспешно. После рукопашной схватки оба преступника были обезоружены. Ими оказались преступник-рецидивист Мамишев Сардар и его сын Мамишев Гурбан.
В километре от места их задержания сотрудники обнаружили тело их подельника. Обстоятельства его смерти выяснит следствие. Теперь преступников ждёт справедливый суд и суровое наказание. А наши герои награждены почётными грамотами районного комитета партии».
– Возьми, – Муса Атагарлы протянул жене газету, – почитай, что пишут о нашем мальчике.
Сакина-ханум[5 - ханум – госпожа (азерб.), приставка к имени женщины, означающая почтительное отношение.] продолжала гладить бельё. На слова мужа она никак не отреагировала.
– Ты слушаешь меня? – Муса укоризнено посмотрел на жену поверх очков, – может быть, ты чем-то недовольна?
– Чем-то? – Сакина-ханум негодующе посмотрела на мужа. – Я недовольна всем. А чем, собственно, доволен ты? Тем, что твой сын вляпался в историю, из которой нам ещё предстоит выбраться? Ты видел тех бандитов? Тебе сказали, что кричал один из них? Он угрожал твоему сыну расправой!
– Не ему одному. Это во-первых. А во-вторых, угрозы подонка мало что значат. По меньшей мере, лет тринадцать-пятнадцать ты можешь быть спокойна. Так мне сказал наш судья.
– Угрозы подобных типов не имеют срока давности. Тебя успокаивает мысль, что он приведёт их в исполнение не сейчас, а через пятнадцать лет?
– Конечно же нет. Но к тому времени он станет немощным стариком, одной ногой в могиле. Тогда ему будет не до наших парней, – Муса поймал себя на мысли, что приводимые им аргументы не кажутся убедительными и ему самому.
– Завтра же поговорю с Фахраддином, – решил он.
Между тем Сакина-ханум не собиралась успокаиваться.
– Его жена сегодня утром прочитала мне маленькую лекцию о правильном воспитании детей. Она намекнула, что мы не занимаемся Зауром. Считает, что это он подбил их паиньку сыночка пойти в горы. Ты не знаешь, как она умеет унизить человека. Ведёт себя так, будто они из рода беков, а мы – чернь.
– Не преувеличивай, – сказал Муса, – сословия отменили в восемнадцатом году. Сейчас мы все – один советский народ.
– Не заставляй меня, внучку «врага народа», говорить лишнее. Ты прекрасно знаешь, о чём речь. Сословия никогда не будут отменены.
– Не кипятись. Я расспрошу парня, что же произошло на самом деле, – сказал он, стараясь успокоить жену.
Он утаил от неё, что Айдын, их старший сын, рассказал ему, как Эмин вытащил Заура из постели в то злополучное воскресенье.
– Вот и поговори. Хотя я почти уверена, что это идея милицейского сынка. Ведь у них заводила он.
С каждым сказанным словом она всё больше распалялась. Муса, зная характер жены, даже не пытался её остановить. Просто ждал окончания бури.
VII
В комнату вошёл Заур. Он включил телевизор и, сев на диван, молча уставился в экран. Некоторое время все трое молчали.
– Чернь хочет кушать, – сказал Заур.
Муса улыбнулся, но чтение газеты не прервал.
– Значит, ты слышал наш разговор, – сказала мать, – надеюсь, весь.
– Не весь, но самую ценную его часть.
– Тогда ты должен понять, что вы люди разных миров. Вы не сможете дружить.
– Сможем, мама. Уже смогли.
Мать уже не в первый раз нелестно высказывалась об их дружбе. Заура это злило. Он спорил, возражал ей, но каждый раз после их разговора у него неприятно ныло под ложечкой. Не в силах продолжать спор, он вышел из комнаты.
– Вернись сейчас же. Я ещё не закончила разговор, – закричала она.
Муса выждал некоторое время и вышел вслед за сыном. Заура на веранде не оказалось. Муса спустился во двор.
Он нашёл сына сидящим под грушевым деревом, в дальнем углу сада. Муса сел рядом. Некоторое время отец и сын молчали.
– Не обижайся на мать, – сказал Муса, – её тоже можно понять. Она тебя любит.
Заур поднял голову. Взгляд его был пронзительным и грустным.
– Отец, мы просто друзья. Ты мог бы прекратить дружбу с человеком только потому, что у его родителей денег больше и должность выше?
Муса молчал, обдумывая ответ. Стоило ли читать тринадцатилетнему пареньку лекцию о суровой действительности и закоснелости человеческого общества? У его мальчика есть стержень, который не стоит ломать пустым философствованием. Заур ему этого не простит.
– Всё зависит только от того, как вы с Эмином относитесь к этому вопросу. Если хочешь знать моё мнение, то, по-моему, вы всем, а главное – самим себе, доказали, что продолжать её стоит.
Муса потрепал волосы сына и встал.
– Но помни: настоящая мужская дружба – ноша не для каждого.
Заур посмотрел отцу в глаза и молча кивнул головой. Муса встал, чтобы уйти, но, передумав, вновь сел.
– Я хочу спросить тебя об одной вещи, сын, – сказал он.
– Какой?
– Ваш поход в горы… Чья это была затея?
Заур опустил голову. Муса терпеливо ждал. Наконец, Заур посмотрел на отца. Взгляд у него был дерзкий.
– Моя, – сказал он.
Муса улыбнулся и похлопал сына по плечу: – Твоя, так твоя. Вставай. Пошли ужинать.
– Как же быстро он стал мужчиной, – подумал Муса.
VIII
Начальник районной милиции Фахраддин Мамедбейли пришёл в управление в семь утра, на час раньше обычного. Ему предстояло решить пару важных вопросов. Прошло двое суток, как обнаружились Эмин с Зауром, и менее суток с момента задержания браконьеров. Через два, максимум три дня он должен переправить задержанных в столицу, и тогда вопросы останутся нерешёнными. Этого Мамедбейли допустить не мог.
Он был в ярости. Никогда в жизни он не испытывал это чувство так глубоко, как в последние два дня. Его единственному сыну грозила смертельная опасность, и только милость Всевышнего спасла его от верной гибели. Конечно, бездельник сам виноват в том, что позволил втянуть себя в столь отвратительную историю. Конечно, он не умеет выбирать друзей и водится с шалопаями вроде Заура. Но всё это не может быть оправданием действиям негодяя. Да как он посмел! У него холодело внутри от мысли, что он мог потерять сына. Нет, он, Фахраддин Мамедбейли, заставит преступника почувствовать, как неосмотрительно тот поступил. Второй вопрос, особого свойства, требовал встречи с глазу на глаз.
Он молча кивнул отдавшему ему честь дежурному и поднялся к себе в кабинет. С тоской посмотрел на кипу документов, накопившихся за последние два дня, тяжело вздохнул и принялся их просматривать. Через пять минут он отшвырнул их в сторону и нажал кнопку селектора.
– Слушаю, товарищ полковник, – раздался голос дежурного.
– Как прошла смена, Ильгар?
– Более-менее спокойно, товарищ полковник. Если не считать задержанного вчера недоумка. Всю ночь буянил.
Дежурный, конечно же, имел в виду вожака браконьерской группы Сардара Мамишева.
– И что же он хотел? Водки?
– Нет. Врача.
– Неужели он так плох?
– Право, не знаю. Говорит, что всё тело болит и дышать не может. Но я ему не поверил. Так ругаться и орать может только здоровый человек.
Непосредственно в аресте полковник не участвовал. Когда он с группой подкрепления прибыл на место, Мамишев лежал связанный и осыпал милиционеров проклятиями. Его сынок сидел в наручниках, прислонившись к дереву, и плакал навзрыд. Задержание далось нелегко: чтобы скрутить бандита, потребовались усилия четырёх милиционеров. Всем четверым порядком от него досталось, пока он не рухнул на землю после точного удара в солнечное сплетение.
Увидев Мамедбейли, он догадался, что перед ним тот самый начальник районной милиции, отец одного из выродков. Он вытаращил на него налитые кровью глаза. Разбитые в кровь губы расплылись в уродливой улыбке, больше похожей на звериный оскал. Из груди вырвались сдавленные звуки, которые, вероятно, означали смех.
