Зов Латыря

– Ну, допустим, это она была. Но зачем? – буркнул Олег.

– Кто, она, барин? – спросил староста.

– А? – задумчиво бросил Олег. Лоб покрылся холодной испариной. – Что ты говоришь? – обратился он к Афанасию.

– Я говорю, тут это, – староста указал на двух мужичков и трёх женщин, которые стояли прямо перед ними, – вот собсна, это к тебе за помощью хотят.

Олег быстро окинул их взглядом и посмотрел туда, где только что стояла девушка. Но её там уже не было. Кучка зевак плотным кольцом сжималась вокруг чужака, каждый хотел оценить «товар» лицом. Толпа шумела десятками голосов. В паре шагов от зелейщика пожилой мужичок, с торчащей во все стороны копной седых волос, эмоционально тряс руками перед лицом и рассказывал своему собеседнику ночную беду.

– Дык, ты понимашь, – дрожью в голосе рассыпал старик. – На той седьмице теля издохло, а сегодня утром захожу в загон и Зорька, кормилица, лежит окоченевшая.

– Да ты шо? – смоля трубку и выпуская густые клубы дыма, пробурчал его собеседник. – Вон у Михалапа, да чи той ночью, пять овец пропало, а от козла только рога и остались. Куда делись, никто не видал.

– Так значит, найти надо! – злобно прошипел Олег.

– Кого найти, барин? – потупив взгляд, спросил Афанасий.

– Я хотел сказать, что мне идти надо, – выдавил зелейщик и резко повернулся к старосте, – а дочь твоя где?

Староста насупил брови и расправил, и без того широкие плечи. Он немного склонил голову к Олегу. Добротой от такого взгляда даже не пахло.

– А тебе, собсна, до неё какое дело, барин? – Гулко прошипел староста и махнул рукой в сторону толпы, которая пристально смотрела на происходящее. – Ты вон, лучше людями займись.

– Да ты не подумай плохого, Афанасий, – с натянутой улыбкой произнёс Олег. – Так, просто об ухе вчерашней подумал, да про Дарьюшку вспомнил.

– Ты ж помогать людям приехал, – буркнул староста и положил здоровую ладонь на плечо зелейщику. – Так, собсна, и помогай или едь, куда ехал.

Олег кивнул и молча убрал с плеча руку старосты.

– Пусть после обеда приходят.

Местный знахарь был явно не очень доволен. На его перекошенном лице читалась озлобленность. Олег это заметил, но сейчас его не заботили чувства человека, который слывёт у народа обманщиком. Ничего не сказав, парень развернулся и зашагал прочь. Староста посмотрел на тех пятерых и пожал плечами.

– Ну, вы всё слышали, – пробубнил он, а потом повернулся к Ефиму и прошептал, – чудной этот барин, не нравится он мне.

– Бедой от него тянет, – с неприязнью прошипел Ефим, – попомни мои слова, староста.

Толпа разошлась, растворяясь голосами в гуле оживлённого деревенского рынка, на который каждую неделю съезжаются все окрестные селения. Возле покосившегося забора у первого дома стояли всё те же два мужика и эмоционально обсуждали неудачи в войне с ляхами.

– Здрав будь, барин, – лениво кинули они и вернулись к своему разговору.

Олег молча кивнул им и резко остановился.

– Слушайте, мужики, – с задумчивым видом заговорил Олег, – а у вас в деревне ведьмы или колдуны есть? Аль может вы кого в таком подозреваете?

Те посмотрели на зелейщика с удивлением и переглянулись.

– Ну как тебе сказать, барин, – разводя руками начал отвечать рослый мужик с пятном на рубахе, – тут как оно всё, в любую избу пальцем ткни, если баба там живёт, то вот тебе и ведьма.

– Это как так? – Олег потупил взгляд и потёр рукой затылок.

– Ну дык, это, – продолжал мужик, – бабы, они ж это, по натуре своей ведьмы. Нет-нет, а заговор какой-нибудь знает, а если с соседями чего не поделит, так и точно гадости наделает.

– А вы видели, как они это делают?

– Ну дык люди судачут, значит кто-то да делает, – протараторил мужик, – а тебе зачем?

– Да так, просто интересно. Ну, бывайте, мужики – ответил Олег, развернулся и зашагал к своей телеге. Отойдя так, что голоса «узаборной парочки» были едва различимы, за исключением гогота, ржали они на всю деревню, зелейщик обернулся и почесал кончик носа.

– Все бабы – ведьмы у него, тьфу, белебеня, – пробубнил Олег и нахмурил брови. – Сейчас набегут и проверим. А ты не путай меня! Я и без тебя с этим отлично справляюсь, – бросил он в пустоту и зашагал дальше. – А то живо в болоте утоплю, будешь жабам мозги пудрить.

Глава 5

Пятью прихожанами дело не ограничилось. Первой была бабулька преклонных лет.

– Знаешь, милок, – жалилась она, – чавой-то голова стала часто болеть. Как темнеет, так и жить не хочется. Уже поди третьи сутки мучаюсь. А как кочет закричит и уся боль кудай-то девается, как и не бывало.

– Интересненько, – едва слышно пробурчал Олег. Кто-то явно помогает бабульке страдать ночами. С соседями чего-то не поделила? Или кому-то из молодых тесно стало в избе с ней жить? Этого зелейщик не знал, но чувствовал, что кто-то точно шепчет на старушку. – Ты, бабуль, не переживай. Я тебе сейчас травок своих дам, ты, как вечер наступит, отвари их и жижицу выпей. Только сразу ложись. Травки сильные, в сон быстро утащат и боль пройдёт, – зелейщик полез к себе в телегу и достал оттуда небольшие свёртки.

Парень бросил в ступку сушёный корень чёрной бузины, веточку душицы и валерианы. Затем растолок их в порошок, пересыпал в маленький холщовый мешочек и отдал бабульке.

– Только ты этот мешочек не выбрасывай, день и ночь с собой его носи, – сказал ей зелейщик.

Не успела она отойти от Олега, как за своей порцией помощи пришёл щупленький мужичок в застиранной рубахе, от которой сильно разило навозом. Бедолагу уже вторую седьмицу кошмары мучают. Даже к местному знахарю обращался, но тот не помог. Вернее, помог, дал какой-то горькой гадости выпить и кошмары прошли, но уже через пару ночей вернулись. Зелейщик дал мужичку настойку из вереска, пустырника и сушеницы.

– Ты, – говорит, Олег, – выпей её ночью перед сном, а вот это, – парень протянул ему мешочек, в котором лежал высушенный глаз жабы и веточка осины, – под голову себе положи, как ко сну потянет.

Деревню уже окутали сумерки, а желающие «пожалиться» приезжему лекарю всё шли. Последней была женщина, жена рыбака из крайнего дома. Говорит, у неё семь детей и у всех кошмары. А прошлой ночью она и вовсе слышала, как дед с мужем разговаривали. Вот только дед года три назад в реке утоп. У соседей через 3 избы тоже такой случай был. Только после таких ночных разговоров вся семья сгинула один за другим.

Тут отварами, да зельями не отделаешься. Олег это знал – сталкивался уже и с упырями, и с заложными покойниками. Причём, почти в каждой деревне. Убить их несложно. Намного сложнее сделать это так, чтобы не видел никто, а то с испугу прям на том же костре и сожгут. Люд-то суетливый кругом, сначала делает, а потом думает. Самое неприятное в таких ситуациях, что, если улизнуть успеешь, так тебя потом по всей округе с вилами встречают. И Олег это знал не понаслышке. Чуть меньше года прошло с тех пор, как в Псковских землях ему пришлось бежать чуть ли не из каждой деревушки, в которую он приезжал поохотиться. Теперь туда только сунься, так все сразу языками клеймят «колдуном-душегубом» и за вилы хватаются. Но зелейщика это никогда не расстраивало. «Сам виноват, что, вместо благодарности, тебя на вилы поднять хотят», – такого мнения он придерживался и всегда старался себя обезопасить.

– Ты, – говорит Олег рыбацкой жене, к которой упырь в избу повадился ходить – сожги эту траву, а пепел на пороге разбросай. Вот, держи, – травник протянул тучной женщине скрутку из высушенной полыни. – Только обязательно до полуночи сожги, избу проветри, чтобы дыма много не было и до зори с постели не вставай. Если этой ночью опять придёт, то утром сразу ко мне.

– Ой, храни тебя Бог! – начала жена рыбака, но резко пресеклась. К телеге подошёл местный знахарь.

– Что, Софья, – с выраженным презрением в голосе буркнул Ефим, – опять сказок напридумывала и бегаешь, спасенья ищешь?

– Так от твоей помощи спасения и ищу, – кинула в ответ женщина, – всех от мала до велика кошмарит ночами, после твоих отваров. Тьфу! – она демонстративно плюнула под ноги Ефиму.

– Ну-ну. Иди полынь свою пали, – ядовито прошипел деревенский знахарь и окинул взглядом Олега, – а ты, барин, надолго к нам пожаловал?

– Как только всем нуждающимся помогу, так сразу и уеду, – добродушно улыбаясь, произнёс зелейщик, – они же просят.

– Они только и умеют, что просить, да слёзы лить, – прошипел Ефим. – Ты им подол подставь, так до макушки в соплях будешь. Ты вот…

– Эх, Ефим, – перебил его Олег, – так, а зачем же ты им подол даёшь, если они за помощью приходят? Подол у них и свой имеется, а вот помощи нет.

– Полно у них этой помощи, – оскалив зубы, буркнул Ефим. – Этим лишь бы на жизнь полаять.

– Так от того и лают, что помощи нет, – Олегу не хотелось обижать местного травника, да и вообще, разногласия с местными на руку точно не будут, но обманщиков и самолюбов он на дух не переносил. – Если б была, как ты говоришь, так и не шли они ко мне со всех концов деревни, – он легонько хлопнул Ефима ладонью по плечу, – а сейчас, извини, дел много. Некогда мне язык без толку чесать, или тебе тоже подол нужен?

Ефим небрежно провёл рукой по месту, где только что его постучал Олег, словно стряхивая оттуда грязь. Его брови упали так низко, что со стороны казалось, будто ещё немного и они просто перекроют ему глаза.

– Да, нет, барин, подольчик себе оставь, авось пригодится, – прошипел он, ссутулился ещё сильнее и одёрнул рубаху. – Ехал бы ты отсюда, да не лез, куда не просят.

– Ладно тебе, – Олег заулыбался во все зубы, – я вообще подумываю тут у вас сруб себе поставить, – он махнул рукой в сторону деревни, – гляди, места какие живописные. Может, соседями будем?

– Ну-ну, – прошипел Ефим и быстро зашагал прочь.

К тому времени луна уже окутывала холодным светом пустую улицу деревни. Олег вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть знахаря, но того уже и след простыл.

– Ух, какой злой, – сдерживая порыв смеха, произнёс Олег, – и быстрый, чертяка. – Парень посмотрел на кобылу и принялся разводить костёр. – А что мне, по-твоему, нужно было сказать? Сегодня ноочью я приду убивать твоего покойного дееда, а полыынь просто, чтоб ты вопроосов не задавала и из дома не высовывалась, – понизив голос до хрипоты, протяжно затараторил Олег. – К тому же я не знаю, правду она говорит или на самом деле спросонья придумала себе проблему.

Никто, конечно же, не ответил. Сухие ветки затрещали, разбрасывая во все стороны яркие маленькие искорки. Ночь, хоть и была летней, но всё же веяла лунной прохладой. Олег постелил плащ, сел поближе к костру, насупился и потёр лоб ладонью.

– Да не зуди ты, – неожиданно гаркнул зелейщик. – Не забывай, с кем разговариваешь, а то мигом напомню, – он расстегнул рубаху, снял с шеи кожаную верёвочку, на конце которой качался бледно-белый, сплюснутый как хлебная лепёшка, камень. Олег вытянул руку прямо над костром. Камень затрясся и начал раскачиваться во все стороны – То-то же, – буркнул он, – сейчас перекушу малость и пойдём поохотимся на заложного.

Глава 6

Раньше полуночи дед точно не явится в дом, а до рассвета было много времени, чтобы отправить его в мир мёртвых. Олег это знал, поэтому не торопился. На его памяти только парочка упырей приходили сразу после наступления темноты. А повидать их и отправить на тот свет зелейщику удалось за время своих странствий немало.

Первый разговорчивый кровосос сам пришёл к Олегу через пару недель после событий, о которых парень не любит вспоминать. Особенно без кружки мёда и хорошего собеседника, голодного на истории. Молодой подмастерье зелейщика, случайно забрёл на кладбище. Спасся он тогда только чудом – кровосос-то забалтывает мастерски, каждым словом разум путает так, что и сам потом ему шею подставить рад. С тех пор он-то опыта поднабрался.

Олег взял свой походный мешок и положил в него пару маленьких, не больше куриного яйца, глиняных сосудов с заживляющей мазью из живицы и сала. Туда же отправилась половина лепёшки из лебеды и завёрнутая в хлопковый платок запечённая репа.

– Как думаешь, пары стрел хватит? – Олег заулыбался и взял свой самострел. Столько раз он ему жизнь спасал, что и не счесть. – Вот и я думаю, что хватит, но, на всякий случай, – он кивнул в сторону леса, – возьму с десяток. Кто знает, куда волки забредут.

Олег закинул за плечи мешок с вещами и направился вниз с холма, на котором стояла его телега. Луна бледно освещала пустую улицу. Не было даже домашних кошек, шныряющих весь рыночный день вокруг лавок с рыбой и мясом. Покосившиеся от дряхлости избы сливались в чёрный лоскут, уходящий куда-то далеко вниз. В это время во всех окнах было уже темно. Во всех, кроме избы старосты. В одном из крохотных окошек едва различимо трепетала лучина.

– И чем же ты там, Дарьюшка, занимаешься, пока батька спит? – пробурчал под нос Олег.

Злосчастная изба, в которую ночами приходит почивший дед, была на другом конце деревни, почти у самого леса. Половина пути уже осталась позади. Силуэты однотипных домиков сменяли друг друга в бледном свете луны. Зелейщик не мог понять смысла своих свежих сновидений и это его тревожило. Где-то в груди зудело предчувствие. Когда оно появлялось, обязательно что-то происходило. Причём, случалось это всегда неожиданно и, чаще всего, неприятно. Так было и прошлой весной, когда Олега чуть было не утащил на дно болотник. Заманил в самую топь и давай за ноги тянуть. Насилу выбрался. А зимой злой дух блуд человеком обратился и бегал по лесу в метель, да на помощь звал. До самого утра Олег плутал, чуть не околел. Предчувствие ещё никогда не исчезало бесследно и это он тоже понимал, поэтому всегда старался обращать внимание на знаки, которые ему посылают незримые помощники.

Дойдя до места, зелейщик остановился у раскидистого куста сирени. Во всяком случае, в темноте ему казалось, что это именно сирень. Здесь-то он и станет дожидаться ночного собеседника. От куста было отлично видно и рыбацкую лачугу, и тропинку, которая ведёт прямиком на кладбище сквозь кустарники. Зелейщик скинул мешок, сел на землю и протянул перед собой руку, в которой на верёвочке висел камень. Он огляделся по сторонам. Никого вокруг не было видно.

– Тебя зазываю, – едва слышно заговорил он, – приходи ко мне, вместе ловить будем. Приходи, да по земле походишь.

Камень качнулся из стороны в сторону и замер.

– Тебя зазываю, – голос Олега стал низким. Плечи зелейщика сжались и он сгорбился. Казалось, будто это уже не тот молодой двадцатилетний парень, а дряхлый старик, который едва ли может выпрямиться в полный рост. Речь стала невнятной. Каждое слово протяжно вылетало изо рта трескучим шёпотом, – выходи из латыря-камня, уговором нашим зазываю, на свободу твою душу выпускаю. Выходи, да правду мне говори. Выходи, да появись передо мною.

Камень снова качнулся, издал пронзительный треск, чем-то похожий на тот, который издают поленья, пожираемые огнём, и остановился. Перед зелейщиком, словно из густого зелёного облака дыма, появилась едва различимая фигура. С каждым тяжёлым вздохом Олега бесформенные сгустки обретали человеческие черты.

– Ну, здравствуй, – улыбнувшись уголком рта, буркнул парень и открыл глаза.

В паре шагов от него стояла молодая черноволосая девушка в ночной рубахе. В свете луны она была настолько бледная, что казалось, будто всё её тело и вовсе просвечивается.

– Ну, здравствуй, пока можешь, душегуб, – мило улыбнувшись, ответила девушка.

Она легко шагнула, словно паря над землёй и подплыла прямо к Олегу. Рука, в которой был камень, проскользила сквозь её тело и вышла с обратной стороны. Зелейшик отшатнулся.

– Не начинай, – улыбаясь уголком рта, прошипел он. – Лучше помоги упыря извести.

Девушка отплыла назад и развернулась лицом к рыбацкой лачуге. Олег сел на землю, положил книгу обратно в мешок и принялся надевать на шею кожаную верёвочку с бледно белым камнем.

– Да ты сильно не рассиживайся, – она окинула зелейщика взглядом через плечо, – нет тут твоего упыря и не забредёт он сюда.

– Это почему ещё? – спросил Олег.

– Морок это ведьминский, – оскалившись в ехидной улыбке, прошипела девушка, – чую я силушку колдовскую, ох чую. Вся земля ею пропитана. А изба эта, как в коконе, этим мороком окутана.

Олег сунул руку в мешок, вытащил оттуда лепёшку из лебеды и откусил большой кусок.

– Это я и без тебя чувствую. Ты лучше скажи, откуда идёт эта силушка, раз уж упыря ловить не будем? – Прожёвывая, спросил зелейщик.

Девушка подплыла к Олегу и посмотрела ему в глаза. Её рука, не касаясь, прошлась по щеке парня. По его телу пробежали холодные мурашки. Так всегда случается, когда к живому притрагивается призрак. Зелейщик насупил брови и беззвучно выдохнул.

– Олег, – нежно прошептала она, не отводя взгляда, – я же ведьма, а не ясновидящая. Хочешь, могу знахаря местного в осла превратить?

– Нет уж, – Олег выронил лёгкий смешок. – Ты, Злобушка, лучше скажи, кто морок на людей нагоняет? А к Ефимке у меня будут отдельные вопросы. И тебя они не касаются.

Зелейщик проглотил остатки лепёшки и поднялся на ноги. Луна прохладой освещала покосившуюся рыбацкую избушку. Олег закинул свой походный мешок за плечи и беззвучно зевнул. Усталость брала своё и ему не терпелось лечь спать. За несколько часов к нему за помощью пришла чуть ли не вся внутренняя улица. Каждому нужно помочь, а занятие это весьма утомительное. «Спать», – словно молнией ударило в голове зелейщика.

– Сон, Злобушка, – улыбнувшись тихо произнёс он. – Я только сейчас подумал, что полдня раздавал зелья и травки от ночных кошмаров, да от бессонницы, – Олег поднёс ладонь к своей голове, сжал кулак и костяшками постучал по лбу. – У всех одна и та же проблема, а я за своими мыслями и не заметил.

– Ну на-адо же, – так же тихо проговорила ведьма, расплываясь в саркастичной улыбке. – Я уж было подумала, что сам не догадаешься.

– Морок-то через сон нагоняют, а местные и не понимают, что их как барсуков прямо в норах травят, – где-то позади Олега у соседней молодой поросли хрустнула ветка, парень приложил палец к губам и, улыбнувшись, посмотрел на ведьму. – То есть, чтобы его снять, нужно просто убить того, кто этот морок напускает? – Намерено повысив голос спросил он.

– Ну ты же только такой способ знаешь, – Злоба скривилась и принялась показательно обматывать вокруг своей шеи воображаемую верёвку. – Да, душегуб?

Сухие ветки снова затрещали и из куста вылетела крупная сова. Ухая и рассекая крыльями воздух, она скрылась в ночном лесу.

– Так, – буркнул зелейщик и беззвучно зевнул, – как думаешь, кто это был?

– Сова, – без тени эмоций ответила Злоба.

– Давно таких жирных сов не видел, – парень поднял руки вверх и потянулся. – А ты, Злобушка, лукавить и более искусно умеешь.

Олег поднял лежащий на земле самострел и повесил его на плечо. Сонную тишину нарушал только одинокий лай собаки на другом конце деревушки. Зелейщик молча зашагал обратно к телеге.

– Давай обойдёмся без личных приглашений, – бросил он через плечо, не сбавляя шага, продолжавшей стоять ведьме. – Не испытывай моё терпение.

– И как тебя, такого надоедливого, земля носит? – Буркнула Злоба.

Вновь раздался пронзительный треск и ведьма исчезла, оставив после себя только лёгкую зеленоватую дымку.

– Сейчас по деревне пройдёмся, глянем, где ещё от морока страдают, – проговорил Олег. А как к телеге вернёмся, так и выпущу тебя. Поищешь, кто людей изводит ночами.

Олег стремительно шагал, смотря себе под ноги. Он шёл молча, погружённый в мысли и остановился только на развилке, которая разводила тропинки по трём сторонам. Зелейщик достал из калиты пару блестящих монет и вытащил из-за пояса небольшой нож. Парень огляделся. В безмолвной тьме не было ни души. Он слегка проткнул себе безымянный палец и из ранки засочилась кровь. Олег растёр её по монетам и бросил их на землю. Затем набрал в ладонь пригоршню земли и стал посыпать свою дань.

– Землёю да кровью, данью да болью, – едва разборчиво бормотал Олег. – Сюда приходи, да узреть помоги, правду покажи, – голос зелейщика упал до хрипоты.

Подул лёгкий и, в то же время, пронизывающий до самых костей, холодный ветерок. Перед парнем, из ниоткуда появился пожилой мужчина. Его тело было раздуто, а с разорванной в клочья одежды капала вода. Незнакомец тяжело дышал, будто пытаясь выдохнуть последние остатки воды из лёгких.

– Ну, – заговорил Олег, – покажешь мне, кто тут от морока страдает, раз пришёл ко мне?

– Покажу, – прохрипел утопленник и из его рта выпали гниющие водоросли.

В нос ударил резкий неприятный запах. Олег поморщился и потёр ладонью лицо.

– Ну так веди.

Ночной гость молча кивнул и не передвигая ногами, поплыл над землёй по полукруглой улице. Зелейщик спешно шагал за ним, стараясь не потерять старика из виду. Тот метался от избы к избе, а когда останавливался, поворачивался к Олегу, открывал рот и на землю плюхались куски грязи вперемешку с ряской. Проходя мимо дома старосты, зелейщик остановился. Едва заметный огонёк всё ещё трепетал в окошке. Парень глубоко вздохнул и продолжил следовать за своим ночным спутником, который даже не замедлился. У последней неизученной землянки старик вновь остановился.

– Так и что же это получается? – Задумчиво пробурчал зелейщик. – Чуть ли не каждое жилище мороком покрыто?

– Ты же и сам чувствуешь, – раздался в его голове голос Злобы, – земелька тут рабочая, колдовская.

Олег посмотрел на старика, который всё ещё стоял перед землянкой.

– Так это, что, твоя? – спросил парень и утопленник молча кивнул. – А откуда идёт, знаешь?

– Не-е-т, – еле слышно прохрипел тот.

– Ну ты не переживай, – сказал Олег. – Найду, кто насылает и спасу твоих, а ты уходи.

Утопленник повернулся к зелейщику спиной и исчез. Его распухшее тело растворилось в воздухе, оставив после себя только зловонный запах болотной воды и гниющей плоти. Ветер стих, словно его и не было. Погружённый в свои молчаливые размышления Олег не заметил, как ноги донесли его до телеги.

Ночная прогулка была не из простых. Зелейщик потёр уставшие, словно налитые свинцом веки, снял с шеи латырь-камень и принялся призывать Злобу. Он тараторил так быстро, что слова слились в монотонный неразборчивый бубнёж. Но красота речи была неважна. Тот, кто должен услышать, поймёт и услышит. За спиной раздался трескучий щелчок.

– Давай, Злобушка, – вяло проговорил он. – Посмотри, кто живёт в избах, над которыми нет морока. Авось, кто-то из хозяев свою силушку на кошмары ночные пускает.

Ничего не сказав, дух ведьмы растворился в ночной темноте. Зелейщик скинул мешок, положил на телегу самострел и колчан со стрелами. Времени до возвращения Злобы было мало. Рассвет уже скоро выйдет на смену ночному мраку, а силы у парня иссякли окончательно. Олег достал из калиты пару монет и сжал их в кулаке. Из порезанного пальца засочилась кровь и две медных пулы упали на землю. Парень быстро зачеканил слова призыва. Во рту стало холодно, а в нос ударил резкий запах гниющего мяса. перед ним стояла та самая женщина с разорванным животом, которую он уже видел в первый день в лесу и у дома старосты.

– Ну, давай, – обратился к ней Олег и посмотрел ей в глаза, – поведай мне боль свою, да правду открой. Что ты хочешь мне рассказать?

– Помоги, – прохрипела она, подплыла прямо к зелейщику и положила свою ладонь ему на лоб.

На мгновение в глазах потемнело. В голове замелькали бледные вспышки. И, чем ярче они становились, тем отчетливее рисовались картинки. Это были её воспоминания. Всё тело Олега пронзила боль. Она была настолько сильной и резкой, что в глазах потемнело и Олег, как тряпичная кукла, рухнул на землю.

Глава 7

Полумрак комнаты разрезала тоненькая полоска пляшущего света. У приоткрытой массивной дубовой двери стоял подросток лет шестнадцати в серой потрёпанной рубахе. Затаив дыхание, он наблюдал за тем, что происходит внутри комнаты. По ту сторону двери взрослый мужчина в шёлковой вышиванке и спущенных до колен красных штанах силой брал молодую девушку. В паре шагов от них стояли на коленях пожилые мужчина и женщина, с мокрыми от слёз лицами. Их руки были связаны за спинами. На женщине, как и на девушке, совершенно не было одежды. Рослый здоровяк схватил девушку за челюсть. По комнате разлетелся глухой хруст и та вскрикнула от боли. Мужчина закрыл ей рот другой рукой и повернул её голову в сторону двери.

– Ой, а кто это там у нас? – Гулким басом гаркнул он и загоготал. – Посмотри, кажется тебя тут спасать пришли. Теперь вся семейка в сборе, а то я уж было расстроился, что только мать с отцом на тебя красивую посмотреть успеют.

С этими словами здоровяк поднялся на ноги и снял кожаный пояс. Девушка посмотрела на парня за дверью. По её щекам текли слёзы, а с подбородка срывались бурые капли крови.