Сквозь синий свет

Я не выдержал навалившихся на меня воспоминаний, рассказал ему все как есть. Про то: как мою беременную жену на моих глазах изнасиловали и убили; как правительство людей доить собралось, и про ферму ему рассказал; как в матрице лежал и сны о счастливой жизни видел; что вернулся бы туда, с удовольствие, но дело у меня важное осталось – месть.

Все рассказал и заплакал.

Майор-полковник – человек бывалый, не растерялся, выхватил у меня пистолет. Заехал по лицу своей здоровой волосатой лапой. – Это тебе за кадык и окно. – он ударил меня еще раз, это тебе за то, что роботы огонь открыли по нам – изрешетили ласточку мою. Ох и знал же я, что не нужно её на службу брать.

Он бьет меня еще раз. А это тебя за то, что мир наш развалил.

– И как я тебя не узнал. Ты же тот дурень, который слил слова Эдисона Вэйда в сеть. – говорит полковник выдыхая сигаретный дым. – Но, не моё дело – тебя судить. Я сдам тебя в «улей». А потом доложу наверх. А там решат, что с тобой делать.

Мы подъезжаем к огромному желтому зданию. «Улей», а вон и пчеловоды. Два робота вышли из здания.

На моих руках наручники на губах свернувшаяся кровь. В машине я один, Майор-полковник вышел к роботам. Они скрылись в здании.

Я дергаю ручку двери – закрыто. Перевожу взгляд на замочную скважину зажигания – ключа нет. И на что я вообще надеялся?

Эх, была-не была. Повторяю действия из одного старого фильма – ломаю пластиковую панель под рулем управления. Под ней оказываются провода: зеленый, белый… как будто я знаю: какие нужно замыкать между собой, чтобы машины завелась. Рву их и замыкаю все подряд между собой. Не заведется, так хоть отомщу полковнику за удары по лицу. Он мстил мне, я ему. Замкнутый круг.

Браслет наручников елозит по запястьям. Старые шрамы не дают покоя. Напоминают, о том, что отомстить нужно не только за разбитое лицо.

Машина так и не завелась. Сдаюсь. Громко выдыхаю. Поднимаю глаза. Из бокового окна на меня смотрят недоумевающие глаза полковника-полковника. Правый ус его дергается вместе с глазом. Он открывает дверь и бьет меня в лицо.

В следующий раз я буду мстить ему за этот удар.

– Дегенерат, хватит портить мою машину! – он кричит, – На что ты надеялся, мы же не в гребаном кино. – и бьет меня еще раз.

Он вытаскивает меня из машины: – Пошли, тебя ждет лучшая жизнь.

Вот он – шанс! Нужно бежать. Бью его в лицо. Полковник пошатнулся. Бью его еще раз. Усатое лицо морщится и со злостью смотрит на меня.

Старик полковник отводит в сторону руку, жестом дает понять, идущим к нам роботам, что он справится сам. Они подчиняются – останавливаются.

Нужно ударить его еще раз. Может хватка ослабнет, и я смогу убежать. Меня пугает его злое лицо настолько, что не нахожу смелости на этот удар. Из моих побитых губ доносится вялое: – Простите.

Далее: волосатый кулак забивает мое «простите» мне обратно в рот, выбивая при этом пару зубов.

Он кричит: – Щенок, паскуда. На кого руку поднял?! На полковника Лукашина? Я тебе сейчас покажу. – я валяюсь на земле, он сидит на мне он четко, больно, точно наносит по мне удары.

Ну, если дурак – то нужно терпеть. И, не так уж сильно он меня бил, знаете, так, по-отцовски.

Из его пиджака выпал портсигар, от удар об землю он раскрылся. Сигарет там почти нет, зато есть фотография, на ней прыщавый пацан с пышными бровями. Наверно, это очень важно.

– Забирайте его. – кричит он роботам.

Меня уносят жесткие пластиковые руки в лучшую жизнь.

В первой комнате нас сканируют синим светом. У меня больше нет чипа, он остался на наручниках вместе с ошметками моей кожи. Для них я больше не существую.

Во второй комнате распыляют газ.

В третье меня раздевают, бреют голову (опять) и мажут лысую башку какой-то жижой (видимо, чтобы волосы не отрастали). Дальше: ведут по коридору. Я свисаю на их металлических руках, ноги плетутся следом. Меня преследует табачный дым. Майор-полковник решил попрощаться лично со мной?

Меня тянут по длинному коридору. По бокам мелькают голые ступни за зеленой стеклянной стенкой. Присматриваюсь: на больших пальцах висят бирки с фамилией и личным номером.

Все больше и больше фамилий проносятся мимо. Они лежат не по алфавиту, не распределены по полу или возрасту. Людей укладывали в порядке живой очереди.

Так, стоп! Что это была за фамилия? Это был мой друг Борис. Мой хакермен. Он здесь. Здесь я, и нуждающийся в ремонте ноутбук. Это судьба. Нужно вырываться.

Кричу: – Старик, – тишина в ответ, – Товарищ Полковник, дайте закурить напоследок.

Хриплое, прокуренное: – Стойте. – он подходит ко мне, протягивает сигарету мне в рот, прикуривает её.

Нужно что-то говорить. Как-то тянуть время.

Больно говорить с разбитыми губами: – Пожалуйста, – Я должен отомстить. Что бы вы сделали на моем месте?

– Я не на твоем месте. Прости парень. Скоро все закончится. Ребята, – говорит он роботам, – загружайте его. Прощай.

Я кричу: – Постой, я… я… прости за машину. Жаль её. У меня самого Форд 74 года, гран торино, старый, еще для моего отца он был старый…

Старый козел перебивает меня: – Мы попрощались.

– Стой, Стой!

Вот, знаете такие моменты в фильмах: накал эмоций героев, музыка нагоняющая ажиотаж. И ты понимаешь, что вот-вот, что-то произойдет.

У меня вздулись на лбу вены поверх синяков. В голове водоворот мыслей, как отвлечь его, задержать, что-то же должно произойти и… и ничего не происходит.

На меня надевают силиконовую шапку с проводами. Последний шанс. Попытка вырваться… безрезультатно. Маленький укол из запястья робота, я его почти не почувствовал. Слабость, глаза закрываются.

На прощание говорю: – Товарищ полковник идите вы на…

И опять тьма.

Слова доносятся откуда-то издалека. «Просканируйте его отпечатки пальцев и отправьте наверх». – это голос Майор-полковника. Что он делает в моей новой счастливой жизни, и почему я помню о старой, реальной жизни? В прошлый раз было не так.

Открываю глаза. Слабое зеленое освещение. Я голый, в слизи, и с проводами. Опять?!

Что-то пошло не так? Сколько времени я здесь пролежал?

Вытаскиваю трубки из рук, ног, и других, более причудливых мест. Глаза слипаются, ужасно хочется спать. Нужно выбираться. Достаю еще одну, самую большую трубка, изо рта. Начинаю задыхаться. Соленая жидкость наполнила рот.

Нехватка кислорода и полный рот непонятной жидкости сняли сонливость.

Выхожу из зоны комфорта.

Бью ногами по корпусу «гроба», бью всюду, куда могу достать. Заканчивается воздух. Конвульсивно, как рыба, выброшенная на берег, содрогаюсь всем телом.

Пронзительный скрежет, как ногтем по грифельной доске, и резкая боль в ноге. Я разбил стену заднюю стену своего гроба. Жижа вытекла – можно дышать.

Выбираюсь наружу, Весь в соплях, голый, с порезанной ногой. Не уверенно делаю свои первые шаги.

Чувствую жжение большим пальцем ноги. Я наступил на окурок. Здесь мы курили с полковником-полковником. Огонь еще не потух – прошло не больше пары минут.

Нужно догнать, не упустить. Бегу.

Вернулась сонливость. Ноги слегка подкашиваются. В глазах мутнеет.

Бегу. Почти не спотыкаюсь.

«Дурень, ты и трезвый не смог его одолеть. А там еще и роботы».

Хорошие мысли, слишком умные для меня. Игнорирую.

В конце коридора стоят 3 фигуры, 2 высокие, одна пузатая. Вот они, нужно затаиться и прокрасться тайком. Силой протаранить – не получится.

Слишком не здоров, чтобы принимать правильные решения, и уже поздно – они меня заметили.

Нужно таранить. «Что же ты делаешь, дурень?».

Поздно сожалеть. Нужно таранить, так сильно, как вообще возможно. Давай, как в футболе. Чуть поднырнуть и опрокинуть.

Нужно ловить момент и…

Моя левая нога цепляется за правую, и я падаю в метре от старика.

Майор-полковник издает звук, что-то между отрыжкой и смехом.

Организм перестает бороться с сонливостью. Я отключаюсь. Лежу перед ними, голый, в зеленоватой слизи, с окровавленной ногой. Главное революционное лицо нашей современности, голым задом кверху.

Прихожу в себя, из-за запаха сигарет и громкой музыки. Это опять Metallica. Это опять усатый Майор-полковник. Играет трек «Unforgiven2».

– Как же ты достал меня. Вот, что мне с тобой делать?

– Понять и простить. – вяло выдавливаю из пересохшего рта.

Я одет в белый халат и больничные тапочки, я сух и чист. Порез на ноге заклеен, и не следа крови. Голова лысая.

– Из-за каких-то чертовых имплантат в твоей башке, ты не поддаешься системе. Они не смогли тебя выгрузить. По протоколу тебя следовало утилизировать, но тебе повезло. Не могу я так. Человека – утилизировать без суда и следствия, несправедливо это. Я понимаю пластмасску эту: бездушную, что тебе руку заштопала, и тело обследовала, а человека – нет, не могу. Хоть и такого тупого преступника, как ты.

– Я не преступник.

– Да, все вы не преступники. – он закурил и протянул мне, затем закурил себе.

Он продолжил, выдыхая клубы дыма: – Придется тебя в «главный» везти. Хотел, как лучше, но ты, в принципе это заслужил.

– В главный?

– Да, «главный улей». Так его прозвали. Он в центре промышленной зоны. Огромный такой. Там только заключенные. Только они там… – он откашлялся, – не целиком. Только жизненно-важные органы и мозг.

– Так со всеми будет, не только с преступниками. Всех разберут на органы и доить будут. – говорю я.

– Тебя разве разобрали? – он выкинул окурок в окно. Машина полностью закумарена, я не сразу заметил, что потолок машины желтый от табачной копоти.

От дыма слезятся глаза, и режет горло. Но мы продолжали курить.

– Тебя туда дважды загружали, и что – жив-здоров.

Я задумался.

– Только законченных убийц будут выгружать в «главный улей». Вместо смертной казни. Не совсем казнь, не совсем пожизненное. И все довольны.

Заключенный Шредингера.

Он продолжает что-то говорить. Я дальше не слышу, не слушаю.

Что, если, он прав? Если я ошибся. И план затрагивал только тех, кто этого заслуживает. А остальным людям давали бы право выбора, с возможностью вернуться к реальной жизни.

И получается, что: революция, потеря жены, нерождённого ребенка… столько смертей. И все это зря, из-за моей глупости?!

Вот это поворот.

Я говорю: – И в правду, заслуживаю.

Он переспрашивает. Я повторяю: – Нет, мне прощения! – Фронтмен группы Metallica повторят по радио: – «…unforgiven»

Желание мстить сменяется жаждой суицида, самонаказания.

Я говорю: – Поехали в районную. Сдаваться будем.

8 Подготовка

– Скоро приедем? – перед смертью забавляюсь, достаю полковника глупыми вопросами.

– Я не понял, тебе, что не терпится? Я же говорил путь не близкий.

В машине нечем дышать из-за жары и табачного дыма.

– Так что, Майор-полковник, вы со мной?

– Куда с тобой? – чуть не подавившись сигаретой, спросил старик.

– Сами же говорили, что закончите дела, и вы сами в систему загрузитесь. Ну, мятежники разбиты, их главарь едет на казнь. Чего вам ждать? – слегка иронизирую я.

Старик надулся, нахмурил брови. Есть дело ещё одно незаконченное. Человека одного сбившегося, на путь истинный вернуть нужно. А после можно загрузиться. Хоть с тобой на соседнюю полку. Ах, да я ж забыл из-за импланта тебя не загрузить. Ну что ж, придется тебя казнить.

– Не смешно. Я бы все равно предпочел бы смерть. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь – вру я.

Дальше едим молча. Курим.

– А что за человек? Родственник? – молчали не долго.

– Во ты приставучий, как банный лист. Никак перед смертью не наболтаешься.

– Да ладно, рассказывай. Я же все равно умру. Унесу твои секреты, так сказать, в могулу. Ну что там за человек? Он твой партнер? – ехидно улыбаясь, говорю я.

– Нет. – задумчиво отвечает полковник, – Что? Нет! Ты больной что ли?

Полковник-гомофоб. Лет 20 назад его бы закидали камнями. В наше время всем плевать на геев. Забавно насколько мода циклична.

Старик молчит. Я начинаю его "раскачивать": – Глаза у него знакомые, ну то есть брови, пышные такие, как у того козла.

– Как у Брежнева? – пытается угадать полковник.

– Не, у того полицейского, который мою жену убил.

– Ты не говорил, что он был полицейским.

– Он был в форме. И таранил мой форд на полицейской машине. Такая, как у тебя только электрокар. А ещё у него были скулы в шрамах от прыщей. А у тебя на фотке: пацан прыщавый. Очень они похожи. Может это он и есть. У тебя его фото, он полицейский и ты полицейский. – полковник меня не слушает. Он завис, уставился куда-то вдаль. Выхватываю у него руль и помогаю с управлением, иначе не вошли бы в поворот.

Старик отдергивает меня, трясет щеками, выходит из ступора и тормозит на обочине. Он достаёт портсигар, вынимает фото. – взгляни ещё раз. Ты уверен, что это он?

Внимательно разглядываю, щурю глаза и киваю: – Более чем.

Майор-полковник закуривает: – Это мой сын.

– Бровями он в мать пошел?

– Не родной. Я усыновил его после одного дела. Пацан из криминальной семьи, лишился родителей. Пока я вёл это дело, сильно к нему привязался, он был главным свидетелем. С такими генами, в детдоме из него ничего путного бы не вышло. Он и так, достаточно дерьма в жизни повидал. Издевались над ним родители, за человека не считали, даже сексуального характера издевательства присутствовали.

А я всегда семью хотел, да все служба да служба.

– Под твоим воспитанием, оно кончено лучше вышло.

– Не хами! – грозно буркнул полковник. – Гены пальцем не раздавишь.

Я выучил его. Устроил в академию, потом к нам в часть. Пацан хотел лучшей жизни, а не бюджетным полицейским на всю жизнь. Стал подрабатывать охотником за головами. Но сразу, хотя бы преступников отлавливал. А после одного случая… после того как убийцу его родителей выпустили… он, в общем, нашёл его и убил. После этого он стал каким-то другим. Понимаешь? Замкнутым, скрытным, он ушел из нашего отдела, из моей жизни. И все, что я о нем слышал, это убийства с уликами, указывающими на него и ежегодное поздравление меня с днем рождения с анонимных адресов. Так вот, дело у меня последнее осталось, перед пенсией: найти его и… – он не закончил, но по интонации всё было ясно.

– Как же мир тесен.

Дальше молчим. Долго.

Тишина прерывается хриплым голосом полковника: – Мне жаль твою жену. Соболезную…

И тут я растаял. Старик показался мне таким… человечным. Стало стыдно за то, что бил его и портил его машину.

Говорю: – спасибо.

Опять тишина и на этот раз её прерываю я: – Твой сын умер. Сгорел в пламени в ту ночь, полтора года назад, забрав с собой мою беременную жену… невесту.

– Э нет. Его не так просто убить. Он жив, я точно знаю. Он поздравил меня с днем рождения 3 месяца назад. Видать: он выжил.

– Тогда мы должны найти его. Я отомщу, а ты исправишь ошибку.

– В смысле, ошибку?

– Ну, это же ты его всему научил, вырастил. Мы в ответе за тех, кого приручили.

– Не умничай. – он прикурил следующую сигарету. – Есть идеи, как его найти?

 Я знаю одного человека, который знает где найти твоего сына. Он натравил его на меня. Я уверен – он знает, где найти его. Но сначала нам нужно выгрузить из системы моего кореша Бориса. – начинаю врать: – Он нужен, чтобы выйти на нужного нам человека.

– Что за человек? Может я знаю, как на него выйти. Обойдёмся без посредников.

Вот жук, попробуй еще его провести.

– Слушай, доверься мне. Без Бориса не получится.

– Довериться? Сколько раз ты бил меня исподтишка, машину мою поганил, семью свою подставил. Как тебе можно довериться?

– Нужно уметь доверять людям.

– Только лжецы просят доверия. – он тяжело выдохнул, – Ладно, ладно, не ной. Где искать твоего Бориса?

Мы вернулись в «улей». Заходим в жёлтое здание.

Майор-полковник говорит роботу: – Нам нужен один… (пациент, заключённый, объект) один из ваших… зовут Борис, фамилия – он поворачивается ко мне, ожидая подсказки.

Я растерянно пожимаю плечами: – Не знаю. Борис и все.

А ведь я даже не знаю его фамилии.

Говорю: – Я помню его стопы. Могу показать.

Мы заходим вглубь здания. Длинный коридор, по сторонам которого, в зелёном полумраке, видны голые ступни с бирками в десятки этажей.

Женские ступни, мужские ступни, детские, старческие, татуированные.

– Вот он, – указываю на ногу с татуировкой отпечатка медвежьей лапы. На бирке написано "Борис Радчиков 101.1984"

Роботы ждут команды офицера. Старик кривит лицо и приказывает выгрузить его.

Один из роботов нажимает кнопку: жидкость удаляется шлангами, трубки и провода отскакивают от голого Бориса, его капсула выезжает, как шуфлядка из тумбочки.

Из запястья робота, скрытым клинком выезжает игла. Робот вкалывает её в шею спящего Бориса. Не привычно видеть его лысым. Он начинает жмурить глаза, переворачивается набок и что-то бормотать себе под нос, что-то типа "ещё пять минуточек".

Полковник кричит: – Рота подъем, – Борис вскакивает, тряся причиндалами, он представляет руку к виску. Оглядывается, щурит глаза.

– Артур? Что? Где? – он рухнул наземь и начал трястись.

Я говорю одному из роботов: – А можно и его отмыть и приодеть.

Роботы заботливо помыли и приодели Бориса. Теперь мы оба лысые в одинаковых халатах. Он пьёт витаминно-протеиновый коктейль, что дал ему робот. Получается, что системой предусмотрен выход людей из системы. Получается не тюрьма. Потрошить будут не всех.

– Артур ты зачем меня вытащил?

– Как это зачем?! Я освободил тебя. Теперь ты свободен.

– Но, но, это был мой выбор. Я сам решил. Моя жизнь мне не очень нравилась. Я толстый, девушки нет, работа – говно, увлечений нет. Я днями играл в видеоигры и терпел издевательства на нелюбимой работе, чтобы просуществовать ещё день. А там, Артур, там я маг, волшебник. Представляешь? Кручу фаерболы, махаю мечом, здоровый, накаченный, спасаю принцесс из замков, а они меня потом благодарят. Я счастлив там, Артур, ты зря меня достал.

Ловлю ступор.

Вмешивается полковник: – Так погоди, Гарри Поттер, мы загрузим тебя обратно, но сначала ты нам поможешь. Тебе нужно сказать где найти одного типа. – он смотрит на меня.

Я говорю: – Да, Борис, нужна твоя помощь. Есть ноутбук, нужно его починить. – киваю полковнику, – Он у тебя в багажнике. – Тот уходит за ним.

– Ну же Борис, неужели тебе нужна эта фальшь? Тут реальный мир. Тут настоящая жизнь. Пока ты там будешь лежать, они отрежут тебе почку и пересадят какому-нибудь богатею, который будет развлекаться в реальном мире, получать реальное удовольствие. Кровь твою пить будет пока ты там, с виртуальными вампирами сражаешься.

– Ну и пусть. Зато я проживу счастливую жизнь, которую захочу.

Тишина. Борис громко сёрбает3 протеиновый коктейль.

Вернулся полковник. Он протянул Борису ноутбук. Тот открыл его и попытался включить. Неудача. Он перевернул его, достал аккумулятор, подул на него и вставил обратно. Ноутбук включился.

Я кричу: – Ты гений, Борис.

Система загрузилась. На рабочем столе фотография пожилой пары вокруг них молодые люди и дети.

Дед на фотографии похож на Дока. Того серьёзного дядьку в камуфляжных штанах и со шрамом на лице. Он возглавлял повстанцев в пожарной части. Только тут он в вязаном свитере с оленями и в очках. Он улыбается и обнимает седую пожилую женщину, тоже в очках. У их ног сидят дети они тоже улыбаются. Сзади них стоят четверо молодых людей они тоже улыбаются, всем весело. Грущу я один.

Говорю Борису: – Покопайся здесь. Тут должна быть информация, карты, планы, чертежи, хоть что-то.

Полковник косит на меня с подозрением: – Какие чертежи, пусть человека ищет.

– Это потом. Сейчас нужно узнать, что у них был за план.

–У кого «у них»? Так, я не понял!? – полковник напрягся, напряглись и его брови. – Какие планы? Что ты несёшь?

Я игнорирую. Говорю Борису: – На том диске посмотри.

– Эй, дегенерат, я к тебе обращаюсь. Ты, что же это, обмануть меня решил? – не унимался полковник.

– Артур, тут пусто, нет ничего, только семейные фотки, видео с праздников и старая музыка.

Вот и все, старый дурак перед смертью тянулся к семье, к воспоминаниям. Хотел взглянуть на них в последний раз. Ни тебя плана, ни тебе надежды. Всё кончено. Ну, хоть Борова найдём, хоть ему отомщу…

Поток моих мыслей перебил удар полковника. Он повалил меня на пол. Откуда столько силы у этого старика?

Сплёвывая кровь, говорю: – Ладно, Борис, поможешь найти Эда Вэйда и мы в расчёте.

– В каком расчёте, Артур? Я тебе ничего не должен.

– Ну по-братски.

– Ладно, но потом ты отстанешь. – сжалился он надо мной. Ещё бы: лежу на полу с разбитым лицом.

Пока он рыскал в сети, я поведал ему свою нелегкую судьбу, свою борьбу, свои цели. Не знаю зачем, я не ждал от него помощи или совета, наверно я, просто хотел, чтобы меня пожалели. Хакермен Борис пробил по ай-пи чип Эдисона Вэйда. Того важного мужичка, слова которого я слил в сеть. Того, кто заказал меня наёмнику. Он находится у себя в офисе в стеклянной высотке, в центре города.

– Я не обманывал тебя старик. Просто, был не до конца честен. Я думал: на том ноутбуке очень важная для меня информация. Я ошибся. Местонахождение заказчика мы нашли. Приедем к нему и потребуем, чтобы он вызвал твоего сына.

– Если ты меня хоть ещё раз попытаешься надурить – я вышибу тебе мозги. Понял?

– Ага.

– Ты меня понял?

– Да понял, понял.

– Хорошо. У объекта наверняка будет охрана. Нам нужно вооружится. – он взглянул на меня презрительно. – Мне. Мне нужно вооружиться.

– Борис, я скажу, чтобы тебя поместили обратно. Спасибо за помощь.

– На здоровье. Артур, я хочу пойти с вами. Я могу помочь с обходом замков. Я хочу помочь тебе. Мы ведь друзья. А туда, – он кивнул в сторону зелёного коридора, – туда, я всегда вернуться успею.

Это очень трогательно. У меня не было плана. Я не знал: пригодится ли мне Борис. Но мне стало легче от осознания того, что он будет рядом.

Вооружиться мы заехали в полицейский участок. Возле таких заведений все выпускные клапаны твоего организма непроизвольно начинают сжиматься.

– Сидите здесь. Я быстро. И ради бога, – это он мне говорит, – Не порти мне машину.

– Я обещаю.

Полковник выходит из машины и тут же залезает обратно.

– Хотя нет. Ты пойдешь со мной.

Честно, у меня и в мыслях не было что-то вытворять. Планов нет, что дальше делать: я не знаю.

– А можно и я с вами? – оживился Борис.

– А хрен с тобой, почему бы и нет.

И мы все втроём зашли в здание. Оно было пустое.

– А где все? – спросил я.

– Кто в систему загрузился, кто с отрядами роботов на улицах, зачищают последних повстанцев.

Мы зашли в оружейную комнату.

Мне не нравится оружие нашего времени. Оно тонкое, лёгкое, когда держишь его в руки не чувствуешь себя опасным. То ли дело «Акс 47» этот автомат выглядит старше моего деда. Вон они, стоят скромно у задней стенки комнаты.

– Можно мне калаш? – спрашиваю разрешения у полковника.

– На робота? Калаш? Тебе? Нет!

– Возьмём Эми гранаты, и импульсную винтовку. Они излучают электромагнитный импульс, который вырубает всю электронику в радиусе поражения. И я возьму «ТТ», он же тульский Токарев. А тебе шиш. – раскомандовался полковник.

Борис смеётся: – А мне?

– И тебе шиш. Думал сначала и тебе дать. Да вспомнил, что ты задрот мечтающий жить в компьютерной игре. Нельзя вам оружие, ещё в спину мне шмальнете, или друг друга поубиваете.

Полковник прихватил еще и ракетницу. Он укладывает её в багажник своей машины. Спрашиваю: – Зачем тебе это?

– Лучше перебздеть, чем недобздеть. – он оглядел меня с ног до головы. – Только тебе в руки её не давать и все добра будет.

По дороге к Эду Вэйду, я все размышлял о Эми гранатах. Имея много таких гранат можно отключить что угодно. Даже «главный улей», любую систему. Отключить всех роботов и матрицу – можно одним большим взрывом. Останется только разобраться с правительством. В голове созревал план.

Приехали в офис Эдисона вэйда. У входа никого нет, ни охраны, ни консьержа. Странно, и по городу пока ехали, людей не было. Как будто все вымерли.

Мы пробрались в здание. Никого. Поднялись на этаж. У входа в кабинет, где раньше был стол с милой секретаршей, сейчас там пара роботов. Металлическим лязгом прокатилась к ним по полу граната. Синяя вспышка и пластиковые солдаты падают на пол. Проходим дальше.

– А! Красота? А колашём ты, что бы тут сделал? – радовался по-детски полковник.

Заходим в кабинет. Посреди кабинета изумрудный гроб, рядом металлические баки, и генератор у задней стены.

Подхожу ближе. Заглядываю в гроб. Там лежит голый Эд Вэйд с проводами из головы. Стучу по крышке гроба. Ноль реакции.