скачать книгу бесплатно
Фройлен Марина заторопилась в аптеку за микстурой для приболевшего Костика.
Издалека Софрокина послала пацанам воздушный поцелуй, направляясь в редакцию.
– Как самок-чувствие? – уважительно крикнул корреспонденту Люлипупенко.
Поманили ее. Та ребром ладони по горлу:
– Харэ, завязала. С прошлого раза. Чуть из редакции не выперли.
А у нее, видишь ли, почти тридцатилетний стаж.
В «Скорую» загрузили носилки с Гуньдюком, его женой и, как ни странно, женой Батумыча, Маришей.
– Видать, отравились последним изобретением – мездровой настойкой, – предположил Музян. – Или «табуретовки» перепили.
Внимание «посонов» привлек ярко раскрашенный автобус с надписями на английском, который заехал прямо во двор.
Из него выкатилась толстая афроамериканка в стильных очках. При виде завсегдатаев песочницы ее лицо расплылось в широчайшей улыбке, и она направилась прямо к ним. Дама заголосила:
– Братьяа Пермьяки? Ис'н тит?
– «Братва, грудь не маловата?» – дословно перевел полиглот Кисельков. – Расстроилась, требует сочувствия.
Люлипупенко придирчиво осмотрел гостью:
– Не комплексуй зело. Дыни в норме.
– А мне сдается у нее всё-таки есть проблемы с силиконом, – вставил слово Музян, настырно тыкая в бюст незнакомки пальцем.
Дама в ответ замахала флажками двух стран:
– Пис. Пис. Фридом (Мир. Мир. Свобода – англ.).
– Там. За углом, – понимающе кивнул Люлипупенко. – Кусты, – и указал рукой направление.
– Картошечку «фри» ей подавай, – пробурчал Кисельков.
– «Домашнего приготовления», – дополнил Дулепистый. – Привыкли там, в Америке, к роскоши!
– А что ты хочешь? У них в квартире в каждом углу по телеку, в том числе и в тубзике, – со знанием дела усмехнулся Музян.
Американка в знак благодарности сунула в руку Люли один из флажков, а Вадику прикрепила нагрудный значок с какими-то черно-белыми запятыми и бодро последовала в указанном направлении…
Кремов выскочил из «Ламборджини» после пати:
– Ребята, все на митинг сегодня. В 15.00. На Сентябке.
– Ага, чтоб было как позавчера? – съязвил Витек-Гагулек.
Витек и Люлипупенко явственно представили пятничное мероприятие…
В кои-то веки Трифон Гжечкин и Ромуальд Кремов решили провести совместную акцию протеста против тридцать первого октября.
Соперники по политическому Олимпу дружно подали в мэрию заявку на Сентябрьскую площадь. Но разрешили лишь семидесяти сторонникам Гжечкина. Кремову же, как более эпатажному, вспомните хотя бы субботник («Деды в индиго», стр. 54.) отказали наотрез.
«Вы опять отпиаритесь в прямом эфире до физических травм и инвалидности!» – таково было мнение чиновников.
Видя подобную дискриминацию, Кремов в своем блоге обозвал Гжечкина «отпетой рожей».
Гжечкин очень обиделся на слово «отпетый».
– Я еще живой и живее некоторых… Хотя бы «пропитой» и то звучало бы правдивей! – сокрушался Гжечкин, празднуя победу.
Но, не обращая внимания на злобные выпады конкурента, решил бросить «недоглоданную кость» – отправил Ромуальду факс: так, мол, и так, можем снизойти до понимания ваших проблем – позволить вам поработать на нашем мероприятии в качестве разносчиков колы и пиццы. Приглашение на двадцать человек. Ни больше ни меньше.
Кремыч был взбешен:
– Шестеркой у Трифона – никогда! Соберемся индивидуально, не взирая на запреты. Денег на предстоящие штрафы с лихвой выбьем у спонсоров…
В означенный день на трибуне у Политехнического университета состоялся санкционированный митинг партии «Всенародная воля». «Народная совесть» же со своими активистами локализовалась на противоположной стороне, на ступеньках «Дуби-банка».
Сторонников Кремова, благодаря посулам бесплатной раздачи мохито во время мероприятия, собралось значительно больше: почти вся команда Люлипенко (кроме Малярчука и Киселькова), пацаны с соседних дворов, работники фирм-однодневок. Перетаптывались девушки с шеста. С плакатом «Чубайс – не айс!» к акции присоединились левые.
На разогрев публики в начале митинга Гжечкин пригласил остатки «Битлов» с «Бони-М» + Брекоткина, а Кремов, чтобы не ударить в грязь лицом, рэпера Питбуля с Мадонной, Алекса Спарроу и Ольгу Бузову с подпевкой из ток-шоу «Дом-2»…
– Вот!.. Вот! – торжествовал Рома, обводя рукой ряды зевак. – Это вам не дежурное событие. Смотрите, какая всенародная поддержка!!
Но не успели кремовцы толком развернуть транспаранты, как рядом объявился начальник милицейского участка.
– Здесь мьютинговать запрещено! – вежливо одернул за шиворот полковник пресс-секретаря Кремова.
Тот слегка удержался на руке, болтая ногами.
– Почему? – задал резонный вопрос депутат.
– Вы че? Не понимаете, оболтусы, что сегодня весь наш народ славно и многочисленно отмечает Хэллоуин? – мрачно сверкнул глазами полковник Мубриков, почесав для убедительности небритую синюю щеку.
– Настоящий «оборотень в погонах», – подумал про себя Дулепистый.
– Хэллоуин – это, конечно, культовый праздник, но мы к нему присоединимся позднее, – попытался сгладить назревающий конфликт интересов Арнольд.
После третьего безуспешного предупреждения омоновцы бережно взяли за выступающие части Кремова и его друзей, отнесли и бросили к пыльным замшевым туфлям Трифона Гжечкина.
– Забирайте ваше барахло!
Гжечкин обиделся на слово «забирайте».
Кремов обиделся на слово «ваше».
«Партия "Народная совесть" валялась в ногах у Трифона», – так интерпретировали этот эпизод на новостных сайтах рунета.
Очистив одежду от осенней грязи, соратники Кремова вознамерились продолжить мероприятие у «Дуби-банка».
Но, надо отдать должное: правоохранительные органы оставались начеку. Они стали оттеснять сторонников «Народной совести» от крыльца здания к ограждениям и водворять их в спецмашину.
Ромуальда сначала было хотели загрести вместе со всеми, но полковник Мубриков скомандовал:
– Не туда, лейтенарь, [censored].
Вообще слово в квадратных скобках звучало в тот день из уст милиционеров многажды.
Кремова, между тем, аккуратно положили на переднее сиденье «Ягуара».
Но не таков депутат Прикамской Думы, чтобы мирно отлеживаться рядом с шестиступенчатой коробкой-автоматом.
Кремов выполз через потолочный люк авто и, создав классическую «свинью» из остатков своих единомышленников, сломал ограждение. Далее протестующие выскочили на шоссе Энтузиастов и пошли по встречке.
Машины трусили по тротуарам. Пешеходы, выжатые с тротуаров, увеличивали ряды «нарсовов». И тут демонстрантам снова учинили препятствие: два мощных «КамАЗа» встали поперек дороги. Что делать?! Как прорваться вперед?
Юная активистка в парео воскликнула:
– Человеки, я знаю тропинку между гаражами! Хожу курить туда на переменках в школе.
Все ринулись за ней.
Растерявшиеся омоновцы бросились дворами догонять кремовцев и перегородилиим путь буквально в двух шагах от мэрии.
Репортаж с места события Татьяны Софрокиной:
– Мы ведем прямую трансля… Извините, помидор просвистел мимо… Еще раз мимо… Мимо меня, но не нашего обожаемого редактора Кондрата Мельтягина!.. Да ты утрись, утрись… Извините, это я не вам, дорогие телезрители, а нашему звукооператору Федору Комелькову… А то прям в кадре своей красной от томатного сока рожей мельтешишь!.. Вот, наконец, появился и наш всеми любимый редактор Кондрат Мельтягин, размазывая на ходу куриные желтки по щекам. Не расстраивайся, Коня, это очень, очень полезно для кожи!.. Вообще нашей профессиональной команде в этот раз с избытком досталось «яичным шампунем»!
– Архивируйте всех! – милостиво разрешил запыхавшийся полковник Мубриков, увертываясь от града ово-овощей.
Действовали его подчиненные жестко и решительно: замели и кремовцев, и зевак, и водителей, припарковавшихся недалеко от мэрии авто.
Татьяна в очередной раз приникла к микрофону:
– Продолжаю репортаж из автозака, куда меня по привычке забросили с тремя десятками сторонников и посторонников. На кадрах рядом со мной видно людей в дынях с прорезями, которые явно направлялись на празднование Хэллоуина. Как вам здесь, ребята?
– Страшно! По-настоящему, страшно!
– Сорвали мероприятие! – негодовал Кремов из-под лавки, куда его затоптали в давке.
Но как рядом оказался Трифон Гжечкин?! Причем бок о бок с Ромиком? Нонсенс! Вероятно, его ошибочно приняли за оппозиционера. А возможно, он так увлекся преследованием, что не заметил, как очутился в стане своих противников. При этом в руках у Гжечкина оказался недоеденный кем-то арбуз, которым он пытался закормить до смерти сопротивляющегося Кремова…
Депутат повторил:
– Ребята, жду на митинге. Санкционирован мэрией после моего обращения в Совет Европы.
– Боюсь, не успею, – откликнулся Кисельков. – У нас в четыре часа забег на городской эстафете.
– И не только у тебя! – оживились остальные…
Пока американка шлындала по кустам, из кабины автобуса вышел водитель – перекурить. Вид у него был взъерошенный, глаза красные:
– Представляете, мужики, что с нами приключилось! Сам я из Москвы, водитель. Пригласили нашу делегацию на международную конференцию по правам человека «Пилорама». Начало в три в Культурно-деловом центре. Губернатор там, министр культуры, словом, вся знать. Позавчера поздно вечером приехали, а конференция вчера была. Но без нас: не успели! А почему? Спросили тут одного:
– Где в вашем городе улица Садовая? Знаешь?
– Седова? Я? Я-то, конечно, знаю. А зачем она вам?
– Гостиница «Рэдиссон-Славянская» там.
– «Редисон», то бишь «Редиска»? Славяна? Лосева? Там! Славка-хозяин, мой кореш! – гордо стукнул себя в грудь местный. – Хостел или хоспис, хош – спишь, хош – не спишь. Короче, три квартала прямо и у светофора вниз налево…
Приехали по указанному адресу. А уже ночь. Спрашиваем: «Отель? Пять звездочек? Йес?»
– Откель? А-а-а. Есть, всё есть! – подмигнула слегка трезвая администраторша, доставая пятизвездочный коньяк. – За отдельную плату!
Расселили в номерах купейного типа. Номер на восемь, восемь! коек. Четыре яруса. Вперемешку. Мужчины, женщины. Вот такой отель-коктейль, такие пять звездочек… Утром чуть свет (с клопами особо не наспишь) бросаюсь к автобусу – оставил рядом, у какого-то покосившегося гаража. Черт возьми! Спустили шины! Оказалось, подпер хозяина. Тот из-за этого, видимо, опоздал на работу и отомстил…
Водитель хотел было еще что-то сказать, но в эту минуту из-за дома, очевидное, из кустов появилась толстая афроамериканка. Вся голова и одежда ее оказалась усеяна засохшими репьями.
– Йог-Макар-йог! – завопила она. – Дисгастинг!! (Отвратительно – англ.)
– Дискотеку просит, – уверенно пояснил Люлипупенко.
– А потом на кастинг, – вставил слово Дулепистый.
– Явно не в духе. Не понравились наши «удобства во дворе»! – посочувствовал Витек-Гагулек.
– Хелп ми бэдли! (Помогите, мне плохо – англ.) – снова заверещала бэбэна.
– Помогите же мне, быдляки, – дословно перевел уникум Кисельков.
– И это вместо «спасибо»!
– Хи дас индид, Мона. Зис ис э мистэйк (Действительно, Мона, это ошибка – англ.), – высунул голову в окно автобуса седовласый джентльмен в очках.
– Спрашивает: «Можно, он даст индейку, а еще лучше стейк», – перевел Шуран. – Если загрузим ее обратно. Благодарный и благородный тип!
– Не «можно», а «Моня», Моня – это имя американки, типа нашей Маньки, также кошку у Батумыча кличут, – менторским тоном уточнил перевод фразы второй дворовый вундеркинд Люлипупенко. – Давай, Моняша, подсобим.
Ребята дружно затолкали женщину обратно в автобус и стали ждать обещанного подарка.
Но автобус резко тронулся с места и скрылся из глаз. Вот и верь после этого иностранцам!
– С этой бы делегацией лорда[3 - «Деды в индиго», стр. 125.] на родину отправить, – вздохнул Арнольд. – Давно его никто не видел? Поди, уж того?!