скачать книгу бесплатно
– Да, сейчас тут так. В самое пекло лучше на виллу Боргезе. Были там?
– Не были, – ответил Виталий. Он вдруг понял, как правильнее поступить в светском плане.
– Может, нам сдвинуть столики? – предложил он, оборачиваясь к жене. – Или у них такое не допускается?
– Допускается, – бодро поддержал его смуглый. Он вылез из-за стола, оказавшись весьма рослым детиной. Легким движением подозвав официанта и приблизившись, сказал:
– Да, тут уж нужно представиться. Я – Олег, а это Эмилия… Очень приятно… А… Виталий и Аля? Как созвучно. Знаете, так приятно поговорить по-русски. У меня сегодня была череда переговоров, от английского скулы уже сводит. От итальянского тоже.
Впрочем, он сразу сказал и пару итальянских фраз. Подошедший официант помог передвинуть столы. Дети наблюдали за процессом с интересом. Официант открыл белое сухое. Детям принесли детское шампанское (которое сын Виталия воспринял несколько иронически). Выпили за знакомство, потом за Рим.
Стало ясно, чего им не хватало в этом солнечном мелькании итальянских дней: компании, хороших собеседников – веселых и осведомленных о местной жизни. Олег разбирался во всем. В местных развлечениях, в нравах и модах, в деликатесах. Он сразу предложил заказать блюдо с трюфелями, повременив с десертом. И как-то весело убеждал принять его предложение:
– Итальянцы говорят, эти трюфели откопали для вас самые благородные свиньи!
Виталий не без интереса поел трюфелей, но был слегка разочарован чесночным привкусом. Правда, сразу же явилась еще бутылка белого вина, и общее впечатление от блюда улучшилось. За вином Олег рассказывал забавные вещи из жизни соотечественников в Риме, для которых, кстати, в магазинчиках антиквариата ставили специальные таблички на русском «Не трогать». Еще он очень точно сказал о бедном квартале Неаполя, гуляя по которому Аля, помнится, испытывала смешанные чувства.
– Да, тут есть и глушь, и бедность, но они довольно живописны.
Потом разговор зашел о Монике Белуччи и ее разводе. Олег сказал, что всякая обеспеченная дама за пятьдесят тут, в Риме, содержит одного, а то и двух двадцатилетних любовников. Так что за Монику можно не переживать.
– Дело же не в этом, – с чувством сказала Аля, сопереживая Монике.
– Ну да, – быстро согласился Олег, – и какой-нибудь бизнесмен за шестьдесят для нее тоже тут найдется, не волнуйтесь…
Его подруга меленько смеялась и поддерживала улыбками каждую его фразу. Виталий вдруг снова сквозь приятный хмель ощутил прилив гордости: ведь было совершенно ясно, что и в сравнении с молоденькой Эмилией (Олег говорил «Эми») Аля выглядела ярче и интереснее. Окидывая взглядом круглые, покрытые легким загаром плечи жены, отец семейства безадресно и безотчетно улыбался. Заводила Олег тоже сиял и обнимал свою Эми. Потом он предложил всем вместе махнуть завтра во Флоренцию. Вот тут возникла пауза.
– Мы не можем, – вздохнув, сообщил глава семейства, – мы в Сорренто забронировали номер на десять дней, у нас… в общем, планы.
За номер действительно было уже уплачено, а планы не вмещали дополнительных трат. Виталий не помнил точно, но догадывался, что Флоренция эта не близко, а билеты в два конца будут недешевы. Олег смотрел задумчиво и прищурливо.
– Флоренция – чудесное, уникальное место, – изрек он наконец, – когда туда еще выберетесь. Правда, подумайте. И детям интересно будет.
Дети прислушались внимательнее.
– Ну, не можем… что тут поделаешь, – сказал Виталий. На самом деле, кроме красивого названия, Флоренция ничем его не манила. Вот о Риме он думал, мечтал, да. Правда, по лицу Али можно было понять, что идея ее заинтересовала. Но Олег не так уж и настаивал.
Они еще потом о чем-то болтали, и Олег заказывал какой-то особый кофе, выходил покурить и вел, расхаживая на панели у кафе с сигаретой, быстрые переговоры на английском. Дамы уходили в туалет и потом рассказывали, что там играет музыка. Эмилия много смеялась, а Аля, наоборот, к концу вечера казалась уставшей и озабоченной.
Прощались с обниманиями и поцелуями. В безлюдном уже, вечернем каменном проулке, ведущем к площади, звенели русские голоса. Потом этим же проулком семья брела к своей гостинице. Римские мостовые тихо источали жар. Прохлады вечер не сулил. Отец семейства, тем не менее, был полон хмельного задора. Он делился громкими наблюдениями и воспоминаниями о вечере, не совсем учитывая, кстати, присутствие детей.
– Ну что, – весело спросил он у жены, – хочешь римского любовника, двадцатилетнего? Нравы империи!
– Я себя хочу двадцатилетнюю, – неожиданно хмуро ответила Аля.
В номере она быстро отправилась под душ первой и застряла там надолго, дети приникли к экранам телефонов, а отец семейства отправился купить у ночного портье бутылку воды без газов.
Новый день выдался жарче предыдущего. Но три из шести внесенных в план достопримечательностей были досмотрены, а к пяти вечера семья успела на скоростной поезд до Неаполя. Там нужно было еще пересесть на электричку до Сорренто.
На следующее утро никаких разъездов не намечалось: семья должна была провести день на небольшом пляже Сорренто. Накануне Аля пересмотрела свои купальники и неожиданно заявила, что хочет прикупить новый – тут, в центре города. Виталий смеялся и говорил, что и московские купальники вполне годятся для итальянской ривьеры. Но жена проявила настойчивость, причем поразительную. Рано утром она собралась и, не дожидаясь никого, отправилась за покупками. Сонный муж из постели вяло осведомился, чего она в такую рань. Аля только махнула от двери рукой. Она еще заглянула в соседний номер к детям и посоветовала им топать на пляж без нее и ждать ее в обновке там. Дочь, конечно, заскулила, желая отправиться в магазин купальников вместе, но успокоилась, узнав, что презент будет и ей.
Сразу после завтрака Виталий еще повозился в номере, заваривая кофе, рассматривая вчерашние фотографии и как-то не решаясь отправляться на пляж втроем. Но дети настояли, и сразу после полудня они, миновав старые узкие улочки, спустились к морю. Это был небольшой пляж, стиснутый в маленькой бухте двумя мощными утесами. У выхода из бухты маячили на рейде легкие моторные лодки, целясь в небо щетиной мачт. На сером песке уже гомонила летняя многоязыкая публика – свободных мест было немного. Виталий заплатил приготовленные восемь евро за лежак под зонтиком, оставил сына караулить вещи и отправился с дочкой в тепловатые волны. Потом они вернулись, и к морю побежал сын. Виталий оставался в напряжении, поскольку обычно они с женой чередовались, купаясь с детьми. За сыном – азартным ныряльщиком еще полагалось присматривать. К часу Али еще не было, Виталий злился, звонил ей на московскую симку, зная, впрочем, что телефон выключен.
К двум часам она явилась спокойная и довольная. Дочь получила прелестную сумочку, а Аля сразу отправилась переодеваться в покупку. Виталий выговаривал ей за то, что потратила столько времени на ерунду, заставив всех нервничать, хотя, в сущности, был рад видеть жену умиротворенной. Лазоревый бикини его сначала поразил не особо, хотя, когда Аля сообщила ему цену, он недоуменно помотал головой. Но, когда они отправились к морю, она впереди, он чуть сзади, Виталий тихо обомлел. И когда они были уже в воде, сказал ей на ухо громким шепотом:
– Алька, ты чо! У тебя ж почти вся попа голая!
– Не преувеличивай, – спокойно сказала Аля и нырнула.
Муж некоторое время все же не мог успокоиться и, когда они выходили из воды, сказал ей:
– Ты хоть к сыну спиной не поворачивайся.
– Хорошо, – безмятежно ответила жена.
И почти сразу, будто переключившись, сказала ему уже обычным серьезным тоном:
– А ты загорать сейчас не вздумай. Под зонтом посидим. Солнце сейчас самое злое.
После пяти они решили вернуться в отель, а потом отправиться на обед в знакомое кафе. Виталий решил, что в этот раз он ограничится одним салатом. Он за эту неделю опять набрал лишний вес. Тема физической формы снова замерцала где-то в глубине разнеженной души.
В номере она долго полоскалась в душе. И слонявшийся по номеру Виталий даже надумал предложить обычные услуги по мытью спины. Но дверь ванной оказалась заперта. Муж решил уже постучать, но вдруг услышал сквозь шум струй смех жены. Виталий помялся под дверью – смех под душем звучал чуть странно. Он почему-то оглянулся по сторонам и приник к тонкой линии соприкосновения двери со стеной ухом. И понял, что Аля говорила с кем-то по телефону. Вадим поелозил ухом по двери. Он уловил обрывки двух фраз. Но и обрывков ему хватило. Аля довольно отчетливо произнесла: «Ой, брось, классно было…». И потом еще: «Олег, ты чокнутый…!» И снова засмеялась. Виталий резко отстранился. Потом вышел на балкон. Смысл произошедшего доходил порциями. Какой Олег? Память не смогла выдать ни одного Олега из числа старых друзей или московских знакомых. Да и с кем из них она стала бы говорить в душе?
Словно толчком пришла страшная догадка. Позавчерашние посиделки в римском кафе, загорелый мажорный атлет с этой дурой, белой мышкой Эми. Но они же не обменивались телефонами, ни о чем не договаривались? Распрощались и все! Распрощались и на следующий день снова гуляли по Риму. И не вспоминали об этой парочке. Он не вспоминал… Вернулись в Сорренто. А наутро она отправилась за новым купальником. И, кстати, не взяла с собой дочь.
Он осознал, что хочет уйти от самого логичного объяснения, от подлой правды, от сумрака самого тяжкого подозрения. Но уходить от этого было нельзя.
Было логично, что сразу после этой мысли он вышел из номера и двинулся по коридору, пристально глядя в темно-вишневый ковер. Неожиданно возникли дети: они шли из своего номера, чтобы вместе с родителями пойти в кафе.
– Мама в душе, – сказал он, удивляясь своему ровному голосу, – подождите там, я пойду прогуляюсь… Или в кафе меня подождите.
Он вышел на улицу, названную в честь короля Виктора Эммануила, вспомнив, что улицы с таким названием есть в каждом итальянском городе, прошел до ближайшего переулка, свернул в него, прошел несколько кварталов. Это была относительно новая часть города. Он не знал, куда он идет. Один за другим шли четырех-пятиэтажные кремовые, бежевые, салатные многоквартирные дома с широкими балконами. На одном из балконов крупный, очень смуглый мужик, неторопливо покуривая, проводил Виталия взглядом. Дальше под мохнатыми стволами пальм угнездился крохотный сквер с лавочками вокруг тихо работающего фонтана. Виталий плюхнулся на одну из скамеек, потянул из кармана телефон, но тут же осознал, что не может сидеть, а должен идти, а лучше бежать – неважно куда. И, подчиняясь импульсу, вскочил и неловко затрусил от сквера дальше, вдоль улицы по узкому тротуару и вдоль вереницы пальм – уже другой породы, приземистых, тумбообразных. Бег, однако, заставил его острее ощутить грузность тела, и вскоре он, тяжело дыша, перешел на шаг. Добредя до очередного перекрестка, он остановился и хмуро огляделся. Вечер еще не успел накрыть город сиреневым покрывалом, и улицы выглядели светлыми, праздничными. Он вспомнил, что улица эта, если двинуться вправо, может привести к смотровой площадке, откуда, полюбовавшись морем и Везувием, можно было за один евро спуститься на лифте на еще один пляж.
Главное было непонятно, что с этим делать дальше. Расспрашивать ее о том, с кем это она болтала, стоя под душем? Это было бы как-то глупо. Начать серьезные следственные действия – найти момент, чтобы проникнуть в ее сумку и телефон? Виталий чувствовал, что у него не хватит на это душевных сил.
Мир вокруг него играл красками и нежился. Но все эти краски и пальмы, и сияние лазури были ни к чему. Он вдруг вспомнил фразу какого-то писателя о том, что счастье далеко не всегда спешит туда, где ему уже накрыли стол.
Аля и дети сидели в кафе и делили пиццу.
– О! Вот и папа, – заметила жена, орудуя ножом. – Ты где был-то? Мы тебе все по очереди писали. Игнорировал нас?.. Гулял? А где?
Он сел за стол и сказал, что не будет пиццу. Потом заказал себе один капучино. Аля удивилась отказу, но осталась совершенно спокойна. Может, вспомнила о его намерении вести спортивный образ жизни и сесть на диету.
Он понял, что заводить какие-либо разговоры здесь, в этом райском месте, он не будет. Будет ждать возвращения в Москву.
Оставшиеся три дня в чудесном городке они провели мирно и спокойно. Аля более никуда не отлучалась одна. Купания и блуждания по магазинам происходили в привычном семейном формате. В предпоследний день жена купила себе короткие летние шорты. И успела прогуляться в них по набережной.
В Москве он пару раз, пользуясь случаем, пытался просмотреть входящие звонки на ее телефоне и мессенджерах, но, как и следовало ожидать, вход оказался закрыт паролем. Впрочем, никаких особых изменений в поведении Али не произошло. Жизнь шла своим чередом, хотя в первые дни после приезда он готов был к худшему: бурным признаниям, слезам, обещаниям уйти. Втайне он надеялся, что на такие резкие поступки женщине с двумя не очень большими детьми решиться трудно. Дни шли, и похоже было на то, что затевать какие-либо следствия или разборы уже не имеет смысла.
В общем, течение жизни вошло в привычное русло. Но с того самого дня, когда он подслушал тайный разговор стоящей под душем жены, он начал худеть.
Одноклассница
Они учились вместе с шестого по одиннадцатый класс. Андрей даже как-то сидел с ней за одной партой – целую четверть. Потом, правда, Марину пересадили к Светке Мухиной. Влюблялся он в нее примерно в ту же пору, что и все остальные – в девятом классе. Популярность Марины Левитиной тогда еще не достигла пика, но конкуренция за ее внимание уже была. Примерно в эту пору Марина превратилась из подростка в стройную девушку чуть выше женского среднего роста, кареглазую, светло-русую. Вместо косы, о которой Андрей тихо сожалел, она стала носить волосы до плеч, украшая их сиреневым или синим со звездочками ободком. У нее было округлое, милое лицо и забавная привычка шутливо раздувать ноздри чуть курносого носа, демонстрируя притворный гнев. Она не раз, стоя лицом к лицу с Андреем, весело говорила: «Кутейников, я тебя за-ду-шу!» Он очень надеялся, что она от слов перейдет к делу. Но Мариша была вообще добродушная и спокойная девочка.
На уроках физкультуры она явно чувствовала, что ее рассматривают чересчур внимательно, но оставалась невозмутима и вроде бы даже нежилась в этих взглядах. В одиннадцатом классе за ней пару раз заезжали на недешевых автомобилях некие мужчины явно не школьного возраста. Их толком никто не видел, поскольку они не покидали машин, но тот факт, что Марину в квартале от ее дома брали на борт, был четко отфиксирован двумя пронырливыми одноклассницами. Из их суетливых рассказов складывалась чуть ли не легенда.
У нее ведь еще была сестра, на пару лет младше, и тоже, в общем, симпатичная девочка, но ничего особенного. Андрей ее как-то встречал в буфете и сравнивал. И начинал сознавать, что явление красоты, по сути, загадка.
Андрей не добился ее особого расположения или чего-то похожего на дружбу, но в общем сохранил с ней добрые отношения.
Спустя три года после окончания школы он узнал, что Марина вышла замуж за владельца одной из крупных торговых сетей. И вроде бы не очень молодого. Новости Андрей не удивился. Еще через какое-то время он нашел Левитину на сайте «Одноклассники» и успел обменяться с ней впечатлениями от поездок на Кипр. Разговоры о путешествиях тогда стали хорошим тоном. Андрей и Марина посещали остров в разные времена года и проводили время в разных локациях. Марина с мужем в огромном пятизвездочном отеле в Айя-Напе, Андрей в трехзвездочном небольшом отельчике для молодоженов под Ларнакой – вместе с Лесей, тогда еще не женой. Разговоры в «Одноклассниках», как известно, могут приятно удивлять лишь небольшое время. Андрей и Марина успели еще обсудить судьбу близнецов из параллельного класса, двух здоровенных хулиганистых парней, осужденных вскоре после окончания школы за групповое изнасилование. Потом Марина с сайта исчезла, вероятно, пресытившись обильными, но нудными знаками внимания.
Прошло еще почти десять лет, в течение которых Андрей успел дважды поменять работу, жениться на Лесе и стать отцом Владика – худенького большеглазого мальчика с нежным лицом, более похожего на мать, нежели на отца. В семейной жизни у них сложилась относительная гармония, в которой общий интерес к вояжам по красивым местам Европы (за океан было дорого) тоже играл роль.
Накануне одной давно планируемой поездки Андрей вдруг предпринял спонтанное изыскание: выудил в «Фейсбуке» с десяток Марин Левитиных из Москвы и почти сразу узнал ту, которую искал. Он тут же напросился в друзья. А потом жадно пересматривал все ее фотографии за семилетнюю жизнь на сайте. В некоторые он вглядывался подолгу. Там были фотографии, сделанные в зимнем саду и на борту разных яхт. Андрей нашел и пару фотографий с пляжного отдыха и потом к ним еще возвращался. Потом он долго подбирал фразу, подходящую для первого после десятилетнего перерыва контакта и звучащую вполне светски. Наконец, написал: «Привет! Мы тут собираемся на Лазурный Берег, в Антиб. Ты была, наверное, там. Что посоветуешь посетить?» Два дня спустя Марина вместо ответа прислала вопрос: «Когда собираетесь?» «С двадцать четвертого июня», – ответил Андрей. «О, – удивилась Марина, – а мы с двадцать восьмого. Только мы в Каннах. Можем пересечься».
Они в Каннах! Ничего так… Как будто и не было десяти лет.
Мечты, не отличающиеся особой смелостью, могут довольно быстро сбываться. В конце июня он уже из Антиба написал ей в WhatsApp, имея в виду ее и мужа: «Как вы там? Устроились? Гуляете?» «Угу», – ответила Марина спустя несколько часов, – «ничо так)) гулять тут негде))».
За этим скуповатым ответом как-то не просматривалась перспектива встречи. В принципе, Андрей мыслил, чтобы они посидели где-нибудь в кафе двумя семьями.
Днем позже Леся злоупотребила лежанием на Антибском пляже и вынуждена была посадить себя под домашний арест, на день по крайней мере. Андрей, снабдив жену кремом от солнечных ожогов, оказался на вольном выпасе. То есть не совсем – был отправлен с сыном на прогулку по городу. Тут он снова написал Марине. Он ничего не предлагал, а просто робко сообщал: «Мы тут с сыном гуляем у старого порта в Антибе».
Неожиданно Марина быстро ответила: «Кстати, я тоже сейчас с племянницей тут у нас гуляю. Сколько у тебя сыну?» Андрей ответил, что десять. Племяннице оказалось одиннадцать. После паузы Марина спросила, не желает ли он с сыном сплавать на катере на Леринские острова – там можно было бы славно погулять.
Андрей в некотором смятении перезвонил ей – он не знал о таких островах.
– Ну, привет, – услышал он вроде бы чужой, но немного знакомый бархатистый голос Марины, – Лерины – это здесь совсем рядом. Туда от Канн катерочки ходят. Подъезжайте с сыном к нам на электричке, мы вас на вокзале встретим.
Да, это был ее голос и еще характерное грассирование, когда она произносила «р» в новом словечке «Лерины».
С вокзала в Антибе он позвонил ей еще раз, изучив расписание.
– Ну, давайте, ждем вас, – проговорила Марина сквозь уличный шум, – тут минут пятнадцать ехать.
Вокзал в Каннах напомнил Андрею вокзал в Ницце, где они всей семьей успели побывать: такие же ребристые изящные колонны подпирали ажурный свод. Канны были приличным большим городом, в отличие от городка Антиба. Держа Владика за руку, он прошел вдоль ряда колонн и вышел на ослепительно солнечную улицу.
Он с минуту крутил головой, разглядывая нарядные фасады старых домов, когда его окликнули. Ему с сыном навстречу по тротуару вдоль ряда машин шли худенькая девочка и стройная загорелая женщина в легком коротком платье бледно-голубого цвета. Марина, улыбаясь, подошла вплотную и запросто поцеловала его в щеку. Еще несколько секунд ушло на узнавание: конечно, это была она, яркая, похорошевшая, будто покрытая светлым лаком.
– Давайте знакомиться, – сказала она, улыбаясь персонально Владику, – тебя как зовут?.. Ага. А мы – Марина и Диана.
Маленькая племянница посмотрела хмуро, но кивнула. Андрей смотрел на Марину. Ее лицо, улыбка, блеск волос и карих глаз были так чудесны, что его охватило чувство, близкое к оторопи.
– А где же ваша мама? – спросила Марина. Андрей коротко и со вздохом объяснил и в свою очередь спросил, где муж Марины. Оказалось, он укатил в Лион по делам, но обещал вернуться к вечеру. Девочка Диана, глядя на Владика немного сверху вниз, взяла по требованию Марины его за руку. Встреча выходила немного не в том формате, о котором мыслил Андрей, и он был слегка растерян. Хотя и не огорчен, вовсе не огорчен.
– Хочешь на кораблике сплавать на остров? – обратилась Марина к Владику. – Там раньше пираты жили, а сейчас просто крепость.
Владик кивнул, глядя на красивую тетю во все глаза.
Они завернули за угол, где их ожидал темно-вишневый минивэн. Андрей почему-то думал, что это будет какая-то дорогая модель джипа. Внутри минивэна был столик и уютные кресла. Марина, взглянув на часы, тихо спросила у водителя, успеют ли они за десять минут в порт, к отходу катера. Водитель, седой мужик, спокойно кивнул.
Они и правда успели – Андрей взошел на борт, испытывая странное приятное чувство приобщения к новой чудесной жизни. Прогулочный катер набрал ход, за кормой вскипели два пенных хвоста. Вздрогнула, поплыла панорама города кинофестивалей – белые дома и отели на набережной на фоне могучих лесистых холмов. В одном месте из-за крыш поднялась древняя крепостная башня. Дети суетились на палубе, сбегали вниз, в салон, и снова выбегали на волю. Марина, легко ступая загорелыми ногами в белых босоножках, пришла к Андрею на корму, посмотрела, держась за поручень, на пенные следы, оставляемые катером. Андрей заметил, что ее русые волосы стали темнее и гуще, но, как и в школе, они укрывали ее шею и плечи. Он вдруг поймал себя на том, что невольно ищет в ее облике хоть какие-то скрытые изъяны. Они бы принесли странное удовлетворение. В то же время его тешила не менее странная греза: будто Марина – его жена, а по палубе бегают их дети.
Он наконец встретился с ней взглядом. И вспомнил заготовленную фразу:
– А… Диана – дочь твоей сестры? Я помню у тебя была младшая сестра.
– Да, – сказала Марина, – у нас пять лет разница… А я не успела спросить, ты где сейчас работаешь?
Андрей, слегка волнуясь, рассказал.
– Можешь хорошую карьеру сделать, – заметила Марина, – сейчас IT-область, вроде как, главная… А жена?
Андрей сказал, где работает жена. Но почему-то не решился спросить, а работает ли вообще сама Марина.
– Знаешь, считается, наш возраст – самый лучший, – сказала она, щурясь от ветра, – тридцать четыре года! И опыт уже есть, и вся жизнь вроде впереди, да? Строишь какие-нибудь планы?
– В общем, да, – согласился Андрей, слегка удивившись теме возраста.
Вот насчет карьеры это было самое то, он уже хотел развернуть тему, но тут с носа катера примчался взволнованный Владик, тараща глаза, и крикнул, что они только что видели акулу. Он требовал, чтобы Марина посмотрела тоже.
– Где? Там? – Марина легко снялась с места и убежала с Владиком на нос корабля. Андрей с некоторой досадой посмотрел им вслед. Вскоре они уже причалили к острову, не прошло и четверти часа.
По тропинке, ведущей в лес, Марина с крохотной сумкой через плечо шла уверенно, как человек, знающий тут все закоулки. Они прошли под соснами, обогнули опушку и вышли на небольшой пляж. По его кромке между сосен были расставлены стационарные мангалы и столы с лавочками. За одним столом угнездилась стайка парней и девушек с пивом. Марина сказала, что на этом пляжике когда-то купался и загорал русский космонавт Юрий Гагарин – его тогда возили по Франции. Андрей удивился: неужто прямо тут?
– Говорят, что тут, – весело подтвердила Марина.
Потом они углубились в лес, состоящий в основном из высоченных эвкалиптов, охраняемых подлеском из колючих кустарников. Теплый воздух был как настой для полоскания горла. В бездонное небо летел слитный звон цикад.
– Диана, Владик, собираем листья эвкалипта! – распорядилась Марина. – Листья целебные. Кто соберет больше?
Дети приступили к суматошному сбору листьев под деревьями. Ветви эвкалиптов были на недосягаемой высоте. Андрей, подумав, присоединился к сбору. Марина извлекла из сумочки полиэтиленовый сине-красный пакет: он быстро наполнился.
– А Владик всякий мусор вместе с листьями тащит! – пожаловалась племянница Диана. Владик насупился, но важную работу не бросил.
Они прошли эвкалиптовый лес насквозь и вышли по широкой песчаной дороге к высокой крепостной стене.
– Здесь жили пираты, – сообщила Марина, – они приплывали сюда, чтобы пополнить запасы воды и продовольствия. И вообще, чтобы отдохнуть.
– Пиратский дом отдыха, – сказала Диана.
За крепостью дорога вильнула и вывела на пляж, обрамленный высокими пальмами. У самого моря, за линией пальм высился одноэтажный дом с плоской крышей и широкими окнами. Вокруг него был разбит небольшой сад.
– Это ресторан, – сказала Марина, – перекусим здесь. Знаю это место, тут здорово.
Они достигли сада и между двумя рядами цветущих кустов подошли к ресторану вплотную. В саду под большими зонтами были расставлены столы и стулья. С террасы к ним сбежал улыбающийся полный мужчина в белом. Марина, тоже широко улыбаясь, что-то спросила его на французском, выговаривая слова медленно и старательно. Мужчина, коротко ответив, широко повел левой рукой. Вся русская компания двинула в указанную сторону и расположилась за одним из столов. Рядом шуршали морские волны. Хор цикад перекрывали удивленные птичьи голоса. «Просто рай», – подумал Андрей. И сразу же озаботился: он теперь мог, он должен был угостить всю компанию. Случай предоставился, и им нужно было воспользоваться. В бумажнике у него дремали две кредитные карты и триста пятьдесят евро наличными.
