Следы Атомных богов

скачать книгу бесплатно


– Двадцать, двадцать лет я отдал храму, а этот Камбод – носатый ублюдок – говорит: «Еще раз так сделаешь – выкинем наружу». Кого выкинуть – меня! Да пошел он, да пошли они все! Это не вы меня, это я вас бросаю! Так и сказал. Жалко, носатое рыло Камбоду не начистил напоследок.

Коротышку звали Анатолий, и он оказался из тех немногих людей, которые жили и работали во Дворе Чудес. Чем занимался Анатолий – Владимиров так и не понял, но понял, что тот очень обижен на Двор, отчего и остался здесь митинговать.

– Я, это, как его – некомпетентен. Это я некомпетентен! Подумаешь, записи перепутал, нога не такая получилась. Что с того! Пусть клиент будет доволен, что ему вообще ногу прирастили, а не чего другого. Вот во Дворе Горендвальда, я слышал…

Заказал он немало, ел с аппетитом, что не мешало тараторить без умолку, даже Шейхера заткнул.

– Что такое Высшая воля? – успел вставить Владимиров.

– А?

Толю он застал как раз на вдохе для очередной гневной тирады в адрес Двора и двергов. Толя, не жуя, проглотил очередную порцию тушеных бобов, рука потянулась к баранине.

– Во Дворе сказали, я показал им крысу, наполовину животное, наполовину – механизм, мне сказали – это не они, а воля.

– Ну… – Анатолий оставил баранину, почесал лысину жирными от мяса пальцами, отчего на ней остались блестящие полосы. – С полуночи до утра – время чудес, никто не знает, что там делается в костедробилке.

– Костедробилке?

– Ну, это мы ее так называли. Здоровенная комната, самая главная. В центре – машинерия, мы под нее подсовываем клиентов, и она делает все эти изменения. Только дверги ее обслуживают, да и те – из избранных, хреновы ублюдки. С нами даже не разговаривают!

– Вернемся к Высшей воле, – напомнил инспектор.

– Я ж говорю, ночь – время чудес, даже эти, из обслуги, уходят из комнаты. Бывает, машинерия молчит – отдыхает, а бывает, включается сама и выдает каких-нибудь уродцев. Ваши крысы, может, как раз из таких.

– То есть непонятно кто, непонятно как и зачем включает эту вашу машинерию, и она делает измененных?

– В смысле – непонятно кто? Я ж говорю, сама включается, в костедробилке ни души.

– Но кто-то же ее включает.

– Бог, – серьезно ответствовал Анатолий.

– Какой бог? Атомный? Радий? Экс или, может, Уран?

– Я почем знаю, бог – он и есть бог и машина его. Вот и пользуется, а может, скучно ему, забавляется так.

Шейхер, как и кочегар, хранил молчание, слушая небезынтересный разговор.

– Следующий вопрос. – Да что ж это за расследование такое! Чем больше узнаешь, тем запутанней. Обычно – наоборот. – Пусть бог, но крысы в моем случае – крысы, изначальные, живые, кто-то же должен принести их во Двор для изменений.

– Так прошлые измененные и приносят. Какие только уроды не получаются ночью. Есть совсем без плоти – сплошная машинерия. Не знаю, где они прячутся днем, а ночью вылазят. Крыс не видел, а кого с улицы, из попрошаек у Двора, бывает, хватают. Потом могут вернуть, уже здоровым или еще худшим уродом. Одного парня – жуть – будто наизнанку вывернули, желудок, сердце снаружи, от них какие-то трубки идут, вместо легких – меха и головы нет, совсем – обрубок шеи, и только. Но он еще полгода прожил и даже соображал… чем-то, вот только говорить не мог, руками махал. А бывает, пропадают люди совсем, забирают – и не возвращаются. Одно слово – Высшая воля.

Слово было не одно, но Владимиров не стал умничать. Если дверги не соврали и его крыса – Высшая воля, тогда получается… ерунда получается. Всех этих людей убивает бог? Какой? И как с этим идти к Советнику?

Глава 22

– Отряд у храма Валаала занял места.

– Рауль, вместе с дружинниками закончили с машинерией.

– Как там на авеню масок?

– Подвозят, ребята на подходе!

Участок походил на растревоженный улей. Все куда-то бежали, что-то кричали, решали, доказывали.

– А я говорю, весь цех! Сам проверю, если хоть один не выйдет, хоть одна крыса проскочит, лучше бегите из Варосса сами. Или в тюрьму сами, все ясно?

Сновали курьеры, чтобы, отчитавшись и получив указание, припустить обратно.

Его не было двое суток, а такое чувство, что год. Инспектор Владимиров поймал пробегающего мимо Ульрике.

– Что, что случилось? Враг у ворот? – Хотя он сам недавно от ворот и никакого врага не видел. Может, тот подходит с другой стороны?

– Облава на крыс! Приказ Советника.

– В каком смысле – облава на крыс? На каких крыс?

– На городских, каких же еще? – удивился Ульрике.

– Всех?

– Ну да, атомные какую-то машинерию подогнали, она просто по улицам ездит, а крысы в округе как мертвые делаются. Ну, не совсем мертвые, оживают потом, нам только собирать успевай, ну и выносить. Всех подняли, даже гильдийцев и военных. Ювелиры взялись было протестовать, но Советник их живо приструнил, теперь лазят по канализациям как миленькие.

– Но… почему?

– Как – почему? Это ж они людей убивают.

Кабинет капитана Кареллы походил на ставку главнокомандующего во время решающей битвы.

– Как в квартале гончаров?

– Вроде всех собрали.

– Вроде или всех?

– Ну, всех. Они в подвале лавки Юэня спрятаться хотели, одного из работников туда выпить потянуло, пока дом без хозяина, а там…

– Без подробностей. Машинерия сейчас где?

– По Красным Фонарям ездит.

– Да уж, она наездит! – гоготнул кто-то.

Комиссар строго посмотрел, и шутник заткнулся. Владимиров терпеливо ждал в стороне, пока толпа рассосется. Карелла его заметил.

– Вернулся уже. Вливайся!

– Почему крысы? – Он помнил ночной разговор с их королем, заверения двухголового, что к убийствам крысы непричастны.

– А кто? На месте убийства поймали крысу, какие тебе еще доказательства.

– Измененную.

– Да какая разница, крыса – она и есть крыса! – Капитан окинул взглядом присутствующих в кабинете: – Ну-ка, оставьте нас.

Подчиненные послушно вышли.

– Понимаешь, – несмотря на то что они остались одни, Карелла перешел на шепот, – слухи давно ходили, но в последнее время… докатились до того, что убийств было больше сотни и всех сначала изнасиловали, а потом съели.

– Крысы? Изнасиловали? Как? Чем? – Владимиров понимал, кто распространял слухи.

– Да хоть хвостами! Нашим людям только повод дай! А тут еще крысы пару складов с зерном обнесли. Кто-то заорал, что будет голод, лавки начали громить. Ну, Советник и решил одним махом и убийства, и врага общего людям дать, крысы уже давно всех достали.

– Крысы-то, может, и достали, да только убивают не они.

– Они, не они, какая разница! Приказ начальства, а приказы – сам знаешь. Одним словом, включайся. В квартале стеклодувов набрали целую гору серых, а вывозить нечем. Поспеши к кондитерам, экспроприируй именем герцога их хлебовозки, и к стекольщикам, к горе.

– Крыс? Хлебными экипажами?

– Дело говоришь! Ребят возьми покрупнее, вдруг кондитеры заупрямятся.

Глава 23

– Г… где мы? – Остроухая голова оторвалась от скамьи, глаза усиленно моргали.

– А ты не помнишь? – Злость не то чтобы прошла, но заметно поубавилась.

Правы мудрецы – время лечит.

– Нет. – Тахл сел на скамье, обозревая помещение. – Очень походить на тюрьму Сегданы… о – я вспомнить! Сегдана… тюрьма… что я там делать? Нет, не вспомнить… все как в тумане…

Даниил вздохнул, как там говорил воспитатель Кабалин в приюте: «Не желаешь неприятностей – не делай добра». Жаль, жаль, что мудрость речей старого Сэма Кабалина только сейчас достигла сознания нерадивого воспитанника. Старина Сэм, он заставлял воспитанников читать книги, свитки – древние и не очень. Потом выспрашивал, что те поняли из прочитанного. С пристрастием. Воспитанники ненавидели его за это. Но многие прочитанные мудрости и слова засели в голове Даниила, иногда даже помогая.

Он посмотрел на эльфа – безобидный парень, и не скажешь, что какое-то время назад устроил настоящий дебош в таверне. Эх, знал бы – смотался бы еще до начала трапезы… вообще не ходил бы.

– Угадал – в тюрьме. Не совсем в тюрьме, в участке, но от этого не легче.

Рыцарь с девушкой и троица рабочих сидели здесь же – в соседних камерах. По счастью, от него с Тахлом других арестованных отделяли толстые прутья решетки. Ибо взгляды, которые кидали мастеровые…

Патрульные замели всех, щедро раздавая удары и молнии дубинками. Особенно после того, как эльф врезал мастеровому, товарищи которого полезли в драку. Рыцаря с девушкой – как свидетелей. В участке особо разбираться не стали, и они почти сразу оказались в соседней клетке. А не стали потому, что в городе что-то случилось. Слово «крысы» не переставало звучать.

– Тюрьма? – Эльф замотал головой. – Но как, за что?

– Он издевается! – вспылил один из рабочих. – Дай только выбраться, уж я живо тебе память вправлю, эльфийское отродье! Нажрался, как, как…

Склонив голову набок, Тахл внимательно слушал парня.

– Не помнить. Это, наверное, из-за дрожжевых грибков, что содержаться в том напитке. Нам, камбервельцам, нельзя дрожжевые грибки, кажется… происходит процесс ферментирования… О! Я – с Камбервела! Вспомнить! Планета так называться, столица… – Эльф обхватил голову руками. – Нет, не помнить.

– Дурачком прикидывается, – со знанием дела кивнул один из рабочих.

– Прошу простить меня, оттого что влезаю в вашу беседу, однако не знаете, долго ли нас здесь еще… э-э-э… будут удерживать. Я… мы торопимся.

Все оглянулись. Говорил рыцарь. Полумрак камеры не позволял рассмотреть его, как и спутницу, которая по-прежнему куталась в темный плащ и хранила молчание.

– Это уж как повезет… как повезет, – вздохнул мастеровой.

Даниил засунул руку в карман, нащупав кругляшки золотых, порадовавшись в который раз, что их не обыскали.

Глава 24

Городская тюрьма Варосса – какие только тайны не окружали ее. Говорили, по тюрьме до сих пор бродят призраки Романа и его брата Глеба – замученных пытками Гуго I Кровавого. Тот же Гуго I заточил в это самое узилище двух из десяти своих жен. Одну – за измену, вторую за то, что не могла иметь детей. Изменницу, говорят, замуровали живьем в одной из стен. Шепотом, но вот уже много лет передают из уст в уста легенду о Бархатной Маске – узнике высокого происхождения, заточенном здесь без суда и следствия. Лицо несчастного никому нельзя было видеть под страхом смерти. Кем только не считали узника – и братом-близнецом Гуго V, и любовником Гуго IV Мирного, и даже герцогом де Бофором, который пропал без вести во время битвы при Ираклионе. Мальчишкой, Владимиров уже слышал эту историю, так что если подобный заключенный и был на самом деле, то сейчас он глубокий старик или давно умер.

Говорили, что видимая часть здания – это только малая толика того, что скрывается под землей. Как водится, подземные этажи упирались в крышу преисподней, а потайные ходы достигали Двора Чудес и даже эльфийского Равенора.

И, спускаясь все глубже и глубже бесконечными лестницами, инспектор Владимиров почти верил всем этим байкам. Еще бы проклятые колени не болели. Атомные боги, да кто ж делает такие высокие ступеньки! Для кого! Не иначе, для мучения несчастных инспекторов!

Владимиров не в первый раз посещал тюрьму, но всякий раз до этого, едва переступал порог, его охватывало желание поскорее выйти, выбраться отсюда. Иногда комендант, маркиз де Лонэ, радушным хозяином приглашал инспектора к себе в кабинет попить чаю, отобедать, просто поболтать, и всякий раз Владимиров отказывался. Ну не мог он заставить себя находиться в тюрьме дольше необходимого. Страх, страх, что когда-нибудь по поводу или без можешь очутиться за этими стенами не как посетитель. Поэтому – бежать, пока можешь выйти, бежать, как можно скорее. Похоже, де Лонэ это понимал, так как не очень настаивал и, кажется, не обижался.

– Сюда. – Охранник указал на одну из дверей, ничем не выделяющуюся в череде таких же в стенах полутемного коридора. Едва слышный визг доносился с той стороны двери. Когда он потянул дверь на себя, визг усилился.