скачать книгу бесплатно
Настоятель нахмурил лоб, явно выискивая подвох, пожевал губами, затем громко заскреб пятерней по затылку.
– Мы будем глядеть, если выйдешь один, без монстры, то… – Он не закончил, предлагая Даниилу самому додумать.
– Конечно, мне еще понадобится плотный полотняный мешок, черный, как известно, на свету упереусы звереют и кидаются на всех и все.
– Ну да, известно, значит… – Храмовник еще некоторое время хмурился, после чего полез в ящик стола.
Даниил напрягся, одна рука уже давно ласкала рукоять гладия – в ближнем бою он привык полагаться на меч.
– Вот, держи. – Пальцы повертели и выронили на стол один золотой. – И вот еще. – Поверх монетки опустился небольшой полотняный мешочек, не черный.
– Что это? – с подозрением спросил Даниил.
– Мощи святого Иоанна! – благоговейно и почти натурально вздохнул храмовник. – Это тебе за работу, значит. Как и мое благословение.
Даниил взял мешок, монету, покатал ее на ладони.
– Мы сговаривались о трех. – Он не сводил взгляда с настоятеля.
– Верно, но с тобой мое благословение и мощи святого, а они бесценны.
– Когда это вы меня благословили?
– Только что. – Настоятель пару раз небрежно махнул рукой перед лицом Даниила. – Теперь можешь идти.
– Никуда я не пойду! Отдайте мне оставшуюся монету и заберите ваши кости. – Он бросил мешочек на стол.
– Не богохульствуй! – Как минутой ранее Даниил, настоятель также вытянул палец, придавая словам важность. – Как говорил святой аль-Вован, в знаменитой проповеди у ручья, – терпимость, смирение и бескорыстие, значит, среди первейших добродетелей истинно верующего. И я, как отец настоятель, обладаю ими, значит, сверх всякой меры. Однако… – Палец как бы невзначай указал на рослых храмовников. – Не все… э-э-э… братья набралися нужного… э-э-э… смирения…
Даниил поспешно спрятал золотой.
– Вот как, угрожать. Я ведь тоже, случайно естественно, могу пырнуть какого-нибудь особо ретивого брата. – Он передвинул кресло так, чтобы в поле зрения попали все три храмовника, рука демонстративно огладила меч и ножны.
– В храме множество братьев, все они горят желанием жертвовать собой во имя истинной веры и спасения души, – парировал настоятель.
– А если я расскажу всем, что вы жулики и проходимцы?
– Что есть мирская молва, особенно когда грядет Конец Света. Мы – временные гости в этом мире, земная жизнь, устремления, деньги, страсти – все тлен и суета сует.
– Вот и отдал бы мне деньги.
– Разговор кончен! – Ладонь настоятеля хлопнула по столу.
– Между прочим, я спас вашего брата Уинкота, которого вы все считали съеденным, – в попытке получить хотя бы часть из недоплаченного, буркнул Даниил.
– Не ты, но наши молитвы уберегли брата Уинкота от преждевременной встречи с Создателями. Ты выступил лишь орудием Всевидящих, а всю работу делают они. Согласись, не будешь ты благодарить веревку, что спасла утопающего, ибо благодарности достоин лишь тот, кто бросил ее, ну и вытянул, значит. – Взгляд переместился на рослых храмовников. – Проведите нашего… гм… гостя к молельне, пущай делает положенное, значит, ну и мешок дайте. Только глядите, шоб ничего, кроме монстры, не умыкну… – он кинул взгляд на Даниила, – случайно не забрал с собой.
Храмовники дружно кивнули.
Глава 13
Все мы – сестры,
Кротость – наша добродетель,
Целомудренность – наша красота,
Внешнее – лишь покрывало,
Внутреннее – суть.
Владимиров отступил, пропуская процессию Смиренных Сестер.
Во втором куплете их гимна – инспектор помнил – пелось о стыде Сестер, но, вопреки стихотворным строчкам, выше пояса женщины были оголены. Подтверждая, что в понятие «стыд» и «целомудренность» каждый вкладывает свое, лица их были скрыты плотными вуалями, опускавшимися из широкополых белоснежных шляп.
Прохожие расступались, некоторые откровенно пялились на бюсты сестер. Так как в основной массе в Сестры шли женщины старшего возраста, их обвислые груди, на взгляд инспектора, мало кого могли возбудить, впрочем – у всех свои вкусы.
Мимо храма Теней, служители которого, вопреки зловещему названию, просто старались поменьше жечь электричество, вдоль авеню Масок инспектор Владимиров, переваливаясь, двигался в сторону участка.
После ночных посетителей он так и не заснул. М-да, задачка. Меньше всего хотелось влезать в политику, но политика влезла в него. С одной стороны, Советник торопит расследование, с другой – заговорщики хотят спустить на тормозах. А что прикажете делать ему – простому инспектору уголовной полиции? А делать следует то же, что и всегда, – свою работу, а там как пойдет.
– Чего глаза красные? – встретил его в коридоре капитан.
– Бессонница. – Владимиров почти сразу решил не рассказывать начальнику о ночных посетителях – у того своих забот достаточно. – Ты вращаешься немного в иных кругах. Как там на войне? Мы побеждаем, драпаем?
Перед тем как ответить, капитан огляделся по сторонам, затем, взяв за локоть, отвел Владимирова в сторону.
– Только никому: в городе может возникнуть паника и все такое.
– Ну?
– Драпаем, и сильно драпаем. Обе армии наконец-то сошлись в битве при Фертер-Ланде – городок почти на границе, может, слышал, там еще козьи сыры делают.
– Не слышал.
– Ну да не важно. Наши продули, с треском. Поговаривают, Гуго, вместе со своей шлендрой, смотались еще до окончания битвы, когда поняли, что дело швах. Конечно, позже они опомнились; не без помощи генералов собрали остатки войск, те, что удалось собрать, ибо кто не дурак – давно дезертировал, и сейчас вся эта компания дружно отступает к Вароссу.
– Выходит, не соврал, – пробормотал Владимиров.
– Чего?
– Нет, ничего. Получается, если не случится чуда, нас ждет либо осада…
– Какое чудо, мелкопоместные, да и крупные дворяне откалываются, армия тает на глазах.
– Либо Гуго с остатками войска пройдет мимо, прямо в Барбаган.
– А там что?
– А там порт и море, а за морем Зухарский каганат, варвары давно облизываются на наши земли, можно попытаться найти союзников.
– Политика! – сплюнул капитан.
– В любом случае Варосс не ждет ничего хорошего.
– Вот вы где! – В коридоре появился раскрасневшийся младший инспектор Ульрике. – О, капитан, простите, не заметил.
Карелла запыхтел, а Владимиров улыбнулся – молодость, так походя оскорблять начальство, подобные просчеты извиняет лишь молодость.
– Это, – продолжил младший инспектор, – слежка, ну за одним из списка, его пытались утащить.
– Утащить?
Ульрике нетерпеливо махнул рукой:
– Пойдемте, сами увидите!
Глава 14
Он за угол, а я туда, понятно, не сразу, службу знаем, ну а там – мать моя женщина!
Один из шпиков давал показания. Хотя полноценными показаниями это назвать было трудно. Для слежки за людьми из списка мобилизовали буквально всех, включая работников архива и патрульных.
– Я его к себе, а они – к себе, я за обе ноги, чтоб сподручнее тянуть было. – Этот был из патрульных. Рыжий детина, широкое лицо которого сплошь обсыпали веснушки. – А парень орет. Потом одна как полоснет по горлу – может, хвостом, может, еще чем, кровищи, они в рассыпную, а я, значит, не растерялся, ноги бросил, все равно – мертвяк, и дубинкой ее, дубинкой, я ж без нее – родной – никуда.
Веснушчатые руки огладили полированную множеством прикосновений рукоять и иззубренное множеством применений тело темной полицейской дубины.
– У меня не побегаешь! – закончил патрульный.
Инспектор Владимиров посмотрел на виновника «торжества» – парня в замусоленной одежде работяги – одиннадцатую жертву загадочного убийцы, впрочем, почему загадочного – труп возможного преступника лежал здесь же, рядом с телом жертвы. Только вот удовлетворения это принесло мало, ибо убийцей оказалась… крыса. Да, необычная, размером с собаку, к тому же содержимое разбитого черепа – патрульный постарался – заливало какие-то механизмы, торчавшие из тела животного, или оно было врощено в них, но… крыса. И что прикажете предъявлять Советнику? Хотя есть и плюсы, ночные гости будут довольны, еще бы – крысы-убийцы нападают на людей, никто не может чувствовать себя в безопасности, даже в собственном доме! Лучшего повода для паники трудно и придумать. Вот только почему крысы убивают приютских, да еще одного выпуска? Слава Атомным богам, хоть фаворитки герцога в оном выпуске не значится.
– Сколько их было? – Инспектор огляделся в поисках места для сидения.
– Кого? – Рыжий опасливо огляделся.
Владимиров сделал глубокий вдох – с кем приходится работать!
– Крыс.
– А-а, этих, много.
Как назло, в поле видимости – ничего, даже захудалого ящика, да что ж эти убийцы по подворотням-то шарятся! Сложно убивать рядом со скамьей?
– Много – это сколько? Две, пять, двадцать пять? Веснушчатая физиономия пошла морщинами.
– Ну, я это… – Морщины углубились, а пальцы рук начали загибаться – для усиления умственного процесса парень говорил вслух. – За руки, значит, потом одна у дыры, и эти – здоровые и пятнистая. Во! – К носу инспектора приблизился кулак. – И во. – Два пальца медленно распрямились.
Владимиров предположил, что количество крыс указывают загнутые пальцы.
– Восемь?
– Чего? Я ж говорю, во! – Здоровяк снова показал кулак и два пальца. – А силищи-то, я, значит, к себе, а они – к себе, а этот орет!..
– Еще кого-нибудь видел?
– Чего?
– Был в переулке еще кто-то? Человек, другая крыса, не знаю – собака.
– Не, людей не было точно, а крыса или собака… может, была, может, не было, говорю ж, я только за угол, а тут такое!
– Опишите здесь все. – Владимиров уже обращался к Ульрике. – Ну и опросите жителей, у кого окна выходят в переулок. Может, кто что и видел. И насчет остальных из списка предупредите всех наших, пусть будут начеку.
Глава 15
Остро пахло ладаном, миррой и еще чем-то незнакомым, пряным. Сделав несколько вдохов, инспектор Владимиров закашлялся, глаза тут же начали слезиться, захотелось выбежать обратно в коридор за свежим воздухом. Паннель был известен своим пристрастием к воскуриванию благовоний, но чтобы так… хоть топор вешай или вешайся сам. Владимиров прикрыл рот воротником сюртука – против удушающих запахов помогло слабо.
– Сегодня особый день или ты решил доконать меня? – Инспектор с трудом, но сдержал кашель.
Многочисленные пирамидки, аромасвечки стояли и горели у многочисленных алтарей с изображениями божков – Паннель был знатный политеист. Некоторые из алтарей даже были привезены им из странствий – дальних и ближних.
Коллекционирует богов, что ли?
– Холодильник сломался, а трупам уже несколько дней, знаешь ли. – Хозяин покойницкой стоял здесь же. Худой, сутулый, жидкие длинные волосы собраны сзади в пучок, обвязанный старой тряпкой с обтрепанными краями. Однако халат – белый халат, надетый поверх одежды, – был на удивление выглажен и чист. – Скоро привыкнешь.
– Мастеров вызвать не пробовал? – Владимиров отнял воротник, сделал осторожный вдох незащищенным ртом, похоже, действительно привыкал.
– Очень смешно. – Паннель снял очки в золоченой оправе, протер их белоснежным платком, выуженным из кармана халата, затем вернул все на место – очки на нос, платок в карман. – У них завал. У лорда-судьи потек охладитель в подвале с бесценной коллекцией мшанских вин, а у купца первой гильдии Свербети вообще мясо тухнет, прямо в разделочном цеху, тут еще транспортники требуют внимания к своим перевозным холодильникам, до скромного служащего морга, как ты понимаешь, пока доберутся…
– Он умрет от удушья, или кто-то из коллег, – закончил Владимиров.
Паннель пожал плечами: мол, как знаешь, я никого насильно к себе не затягивал.
– Мое дело, – напомнил Владимиров.
– О-о-о, – оживился Паннель, – поманив инспектора к одному из прозекторских столов, тому, который был накрыт простыней, не без некоторой театральности сдернул покров.
На столе лежала крыса, та самая, с места преступления, только омытая и более… выпотрошенная. Владимиров увидел в принципе то же, что и в переулке, – часть животного, часть механизма и эти части соединялись между собой.
– Довольно интересная, я бы сказал, конструкция, – затараторил хозяин помещения, – обычно во Дворе Чудес биологические части, как бы это… соединяются с механикой. Либо она заменяет отсутствующие конечности и органы, либо сама по себе, для большего эффекта, как у нищих или уродцев в цирках. Здесь же… мы имеем, обрати внимание на данный участок. – Узловатый палец обвел большую часть тушки.
Владимиров честно обратил и так же честно ничего выдающегося не заметил. Органы, механика.
– Первый раз такое наблюдаю. Механические части как бы вросли в тело крысы. Половина сердца – механика, половина – живое, или вот – печень есть, даже желчный, а вместо желудка – измельчитель. Это уже не животное, не живое в нашем понимании этого слова. Я бы назвал его – биомеханизм. Очень сложная конструкция, но вот зачем, для чего…
– Эта конструкция убивает людей.
– Вот и я о том же! Для такого простого дела нет надобности городить мудреную биомеханику. Помимо сложности, изменения или усовершенствования – как посмотреть – очень недешевы. Если за простой протез во Дворе дерут три шкуры, то это… даже не знаю. Одна такая крыса обойдется в целое состояние, а она, как я понял, была далеко не единственная…
