За зимой

Вначале это пытались объяснить каким-то общим звуком в окружении. Мол, возможно, кто-то среди ночи пробудился, шумел, что-то говорил, смотрел, слушал и тому подобное. Поэтому сии звуки услышали все почивающие, от того им приснились запоминающиеся сны. Ибо не раз такое случалось. Что разговоры в помещении, в непосредственной близости от дремавшего, вызывали у него сны, связанные с этими разговорами. Например, говорили о погоде, о снежной зиме, и спящему приснилась снежная зима.

Но способом исключения сие предположение, как единственное верное объяснение – оказалось отвергнуто. Ибо такое толкование не выдержало всех встречных доводов. Да оно, частично, является правдой, но иногда почивали все, никто не вставал, не говорил, но всем, при этом, приснились совершенно разные запоминающиеся сны. Кому про красивую природу и счастливый отпуск, другому повседневность, иному боевик, кому смехота какая, а кому-то самые настоящие ужасы. Не удалось доказать и связь сновидений с событиями прошлого. Отсюда следовало, что у них была другая причина и источник.

Старший брат, заметив несколько совпадений, высказал такое предположение.

– Я заметил, что нередко, во время всеобщего вещесонья, на солнце случались бури. О которых говорили в новостях. Возможно, сие как-то может влиять? Я думаю, что где-то там, в небе, есть некое вселенское хранилище сведений и памяти всего и всех. Ведь именно с бескрайней выси приходят нам все сии знания. Являются сны, мысли, открытия, вдохновение и многое другое. Снисходят так, будто бы дары небесные.

Возможно, Киндыс в этом был прав. Ведь сны не раз помогали Тэтэнэру и даже, порой, предугадывали будущее.

Так, однажды, сон предсказал грубый и безосновательный наезд соседки. У оной кто-то испортил цветы, и старушка почему-то решила, что сим вредителем являлся именно Тэтэнэр. Хотя мальчик минувшим днём вообще не выходил из дома. А один раз сон в точности предсказал войну с соседним государством. Тогда, когда страны жили в полном мире, и меж ними не случилось никаких явных разногласий. По обе стороны границы был один язык и одна вера. Но через несколько лет они вдруг стали злейшими врагами. Никто бы тогда не поверил, что такое вообще возможно. Никто даже представить это не мог, а Тэтэ вот приснилось.

Тэтэнэр писал на основе своих снов целые книги и черпал из них мудрые мысли. Но сон сну рознь. Бывало, после сна приходило облегчение и вдохновение, а случалось и наоборот: грусть, тяжесть, раздражение, или даже уныние.

Вот и в сей раз, день у Тэтэ с самого утра после сна пошёл как-то неладно. Всё словно выскакивало из рук, намеренно портилось, терялось, дети были какие-то не свои. Несли всякия неведомыя глупости, по пустякам злились. Будто бы пытались вывести отца на гнев. Но Тэтэ держал себя в руках. Сделав, с горем пополам, некоторые дела, он пытался несколько раз сесть за работу. Ему следовало дописать один значимый доклад, по заказу известного научного еженедельника. Да вот только что-то не задалось, даже два предложения составить не получилось. Всё вылетало из головы, отвлекало, всё и вся раздражало его. Невозможно было даже просто сосредоточиться на работе.

Жена явилась вся не своя. Непривычно злая и дёрганая. Грубила мужу, отвечала надменно, что-то скрывала. Они даже переходили на взаимные грубости, и чуть окончательно не разругались. Но Тэтэ нашёл в себе силы сдержать свой гнев. Хотя он уже был на пределе. Посему, дабы ничего не сломать в их ухоженном домике, глава семьи пошёл на улицу – рубить двора, ибо скоро зима, следовало заранее запастись горючим. Притом, на такой ярости работа шла куда лучше. Ну хоть в чём-то ему повезло. Тэтэнэр рубил отчаянно, только щепки летели. Попутно обдумывал происходящее.

– Какая-то муть сегодня творится с самого утра, честно слово. Короче, хрен с ним, куда ночь, туда и сон. Туда и день сей неудачный. – Сказал мужчина.

Он надеялся, что всё, со временем, разрешится само собой, как сие бывало и прежде. Ведь, как известно: «За удачей идут неудачи, а за неудачей идут удачи». Но, к сожалению, в сей раз он ошибался. Ни на следующий день, ни днём после, лучше не стало…

Нэрэико же, в последнее время, вела себя всё более странно и вызывающе. Вначале, вопреки возражению мужа, устроилась на какую-то работу. Мол: «Средств на личные расходы не хватает, а муж мелочный и расчётливый, всё время копействует.» А потом она и вовсе стала пропадать допоздна. Ея поступок удивил и насторожил Тэтэнэра. Ибо он сразу заметил, что что-то здесь не так. Попытался поговорить с женой и всё выяснить. Но, несмотря на его мягкие слова и осторожные вопросы, Нэрэ разозлилась. Не скрывая раздражения, жена пошла в свой отсек, якобы, ей спать пора.

Из-за большой занятости Тэтэнэр решил отложить разборки. А потом и вовсе подумал, что, может, Нэрэико просто не хватает мужского внимания? Из-за всей сей работы он вообще о ней забывает. Вот она и выказывает, таким образом, своё недовольство. Надо бы ему исправляться. Тогда, одним вечером за ужином, муж пытался уговорить жену к более тесной супружеской близости.

– Нэрэ, знаешь, я тут подумал. Вот слово «семья», это же прямое соединение двух других слов «семь» и «я». Сиречь раньше, видимо, в любой полноценной семье было семь человек. Двое супругов и пять детей. Посему я тут подумал, у нас…

– Хочешь сказать, что у нас не полноценная семья?

– Нет, я не это имел ввиду, в смысле, давай ещё детей родим. А то я заметил, что ты что-то избегаешь меня в последнее время. Не пойми меня неправильно, я не помешанный какой, а просто хочу, чтобы детей у нас в семье стало больше. Вот хотя бы пять, тогда нас будет семь, прекрасное число.

– Тебе, что этих мало? Сначала двоих воспитай и вырасти.

– Ну, сие самой собой разумеется. Просто, знаешь, лета идут, с годами краше и здоровее не становишься. Зачем столько тянуть?

– Ты тройню за раз родить думаешь?

– Ну… Как получиться. Хотя тройня было бы очень здорово. Три число хорошее.

– У тебя вся жизнь в числах. Для тебя не люди, а числа, не души, а буквы. – Сказала надменно Нэрэико.

– Да, что ты такое говоришь…

– Чего ты там опять перечитал, или переписал? Опять свои числа и знаки всюду видишь?

– Ну, что заладила, я просто…

Но Нэрэ опять грубо перебила мужа:

– Просто? Ты хочешь сказать, что ты живёшь просто? Обитаешь в избушке, как леший какой-то, дрова топором рубишь, водительских прав не имеешь, везде пешком ходишь. Лечение современное отвергаешь, прививки, видите ли, ему зло. Я даже рожала из-за тебя на дому. Из-за того, что тебя хватило помешательство. И ты напридумывал себе, будто бы наших детей в роддоме украдут, или подменят, или прививки «опасные» поставят. И тебе было всё равно, какой опасности ты подвергал тогда меня и ещё не рождённых детей.

– Что ты несёшь? Никакой опасности здесь не предвиделось. Наоборот, была полная безопасность. У нас в городе, если ты не забыла, роддом давным-давно закрыли. Ехать бы за тридевять земель понадобилось. Зачем подвергать себя такой опасности? Посему, естественно, рожали дома, под надзором моего старшего брата. Он имеет весьма глубокия познания в области целительства. У него в жилище такие приборы замечательные есть, что некоторые больницы эдакому богатству позавидуют. А сколько он книг научных прочёл и перевёл, сколько…

– А ничего, что он у тебя самоучка? У него даже нет свидетельства о среднем врачебном образовании брата милосердия. Не говоря уже о высшем. Это всё равно, что бомжу из подворотни довериться.

– Ну, ты даёшь. А для тебя, что главнее: листик с буквами «Высшее образование», или настоящие знания и опыт? У многих великих деятелей прошлого тоже не имелось соответствующих справок об образовании. Однако они…

– А какая в прошлом была высокая детская смертность. Тебе напомнить?

– Мы в настоящем, в прошлом лично у нас всё было прекрасно. Более того, к чему все эти наезды на меня и Киндыса? Мы же тогда с тобой всё обговорили и обсудили. Ты же сама…

– Ты меня тогда использовал, воспользовался моим положением. Давил на меня, вводил в заблуждение.

После сих слов у Тэтэнэра чуть чашка из рук не выскользнула. А лицо его исказилось от недоумения великаго.

– Слушай Нэрэ, я не знаю, что на тебя нашло, но это уже слишком. Ты вообще в своём уме такое глаголить? На ровном месте, ни с того ни с сего, устроила тут какое-то сумасбродство. У тебя с головой вообще всё в порядке?

– У меня в порядке, а у тебя ой как не очень. Ты ещё топор возьми, и вышки нового поколения рубить пойди. А то, кажется, они тебе мозги разжижают. – Посмеялась злорадно Нэрэико.

Тэтэнэр вновь проявил чудеса сдержанности, попытался успокоиться и перевести разговор в положительное русло.

– Очень смешно… Слушай Нэрэ, ты, наверное, просто устала. И я устал от такой однообразной и постоянной работы. Да и детям следует развеяться. Давай завтра отправимся за город в лес, туда за речку. Там, говорят, места богатые, воздух отличный. Сосны, песок, лесные озёра и полянки. Грибов несметное количество. Вот видел я снимки в сообществе нашего города, как люди там полные короба грибов набирают. А у нас как раз недавно дожди грибные прошли, вот представь, сколько там сейчас грибочков можно будет собрать.

– А тебе ещё и грибочки для хорошего настроения нужны? – Сказала со злой усмешкой Нэрэико.

– Грибочки и тебе не помешают, а ещё ягоды. Там, рассказывают, есть целые поляны: земляники, черники, ежевики, голубики. Вот бы ещё туда ранним летом сходить. Я вот никогда ежевику вдоволь не ел. Раз только несколько ягодок на даче отец вырастил, так засохла она потом. А в лесу ежевика, говорят, сама растёт, и в больших количествах. Хоть сия ягода и похожа видом на тютину, оной у нас летом завались, но по вкусу иная. Вот бы отведать всласть, да и детям сколько полезного и увлекательного откроется.

– Нет уж, спасибо, на грибы и ягоды подсаживаться не собираюсь. А ты как хочешь, ибо давно уже того. Только детей наших в сие своё безумие не впутывай.

– Да, что с тобой Нэрэико? Какую-то дичь несёшь, честно слово. Что нашло на тебя? Борщ, что ли не угодил? Так я его строго по списку варил, с душой. Как предки завещали. Думал, понравится тебе. Мне такой борщ весьма по вкусу пришёлся.

– Это со мной что-то не так? На себя посмотри! Ты даже не можешь права получить. Как ты собираешься куда-то там ехать?

– Зачем же ехать? Мы пешком пойдём, как обычно, ибо се очень полезно для здоровья. Ведь какая погода нынче прекрасная стоит…

– Пешком? С маленькими детьми по двадцать-тридцать вёрст? Ты совсем уже спятил? Видимо, посему права тебе и не дают.

– Не не дают, а не желаю. Зачем мне получать то, что меня ограничивает? Что постоянно нужно за червонцы продлевать и то, что, в случае чего, могут запросто у меня отнять. Да и отнимут, коли не отсрочу вовремя. А продление – это трата времени, средств и, самого главного – здоровья и свободы. А я свободная личность, между прочим. А то не права, а сущие обязанности и унижения. Лучше пешком ходить, здоровее и сильнее будешь.

– Ты это, свободная личность. Живёшь в своей конуре, ни разу не был на море, и хочешь, чтобы дети тоже так всю жизнь прожили?

– Во-первых, это не конура, а самые настоящие хоромы. По сравнению с тем жилищем, в оном я в детстве жил. Во-вторых. Мы же с тобой не раз обсуждали, что не в этом счастье и суть жизни. Разве наши дети в чём-то жизненно необходимом ограничены? У нас отличный дом, прекрасный сад, огород, природа. Мне достаточно платят, чтобы у чад всё насущное имелось. А на море мы в следующем году поедем.

– Поедем? – С ухмылкой спросила жена.

– Ну, может быть, если его опять своей чёрной жижей не загадят. А то оно уже впрямь оправдывает своё название.

– Да ну. На то самое грязное море, что двести вёрст от нас?

– А ты на какое-то иное желаешь?

– Да, хочу. Но не на сию смрадезь чёрную, а на прекрасное червонное море, куда все приличные люди ездят.

– Чем наши отечественные водоёмы тебя не устраивают? Туда не менее приличные личности ездят. И мы поедем.

– Ты ограниченный и помешанный трус, ты даже не можешь сделать загран, потому, что считаешь сие унижением своей личности. Мол, сдача отпечатков пальцев приравнивает тебя к преступнику.

Тэтэнэр после сих слов Нэрэ опять вскипел, но сдержался, как только мог.

– Да, сие действительно так, я против унизительных досмотров, жёстких ограничений на ручную кладь, и прочие личные вещи в самолётах и на границах, и всего сего жизнимерия пальцев, очей и прочего. Чай не узники мы, и не рабы, чтобы с нами хуже, чем со зверями. И в чём это я не прав? Я же уже тебе объяснял и даже целый доклад сему посвятил. Кстати говоря, мой труд взяли за основу для целого выпуска известной научной передачи.

– Знаю даже какой «научной», и по какому вещателю. Ты сумасшедший Тэтэ. Я ошиблась, когда вышла за тебя.

– Нэрэ, ты походу действительно чем-то заболела…

– Ты заболел, и давно!

Нэрэико встала, хлопнула дверью и ушла.

Глава 10. За грибами

Странная ссора с женой ударила по Тэтэнэру как гром среди ясного неба. Он долго думал, что же здесь не так? Пытался всё осмыслить и исправить положение. Но ничего так и не разобрал. Хотя с самого детства славился умением хорошо понимать других людей, и даже вживаться в их образы. Входить в их положение и думать так, как они. Бывало, это помогало ему предугадывать некоторые события, исправлять их, или даже предотвращать. Но часто сие умение оказывалось бесполезно. Ведь многие просто не слышали, и не желали слышать его рассуждений и советов. Разве только мир для самого писателя становился чуть проще и понятнее. Да и в творчестве это иногда помогало.

На выходные Тэтэнэр с детьми всё же решил выбраться на природу. С ними собрался пойти и Киндыс с семьёй. Оный также был рад сходить в поход вместе с родным братом и племянниками. А вот Нэрэико, несмотря на все уговоры, нашла в себе наглости вообще не возвращаться в их общий дом. Пришлось объяснять детям, что мама слишком занята своей работой, посему и не сможет к ним приобщиться. Однако, ребятам и не приходилось скучать. Ведь батя всегда находился рядом. Близняшкам было уже по шесть лет, и они привыкли, что с ними постоянно отец.

Тэтэ давно обещал Эчинэру и Тэнэкэ поход за речку, в живописные сосновые рощи, тенистые дубравы, неведомые пески, просеки и лесные озёра. В места, что славились обилием грибов и ягод, а озёра своей богатой рыбой.

– Ну, раз обещал, то надо исполнять. – Твёрдо решил для себя глава семейства.

Собираться путешественники начали ещё заблаговременно. Тэтэнэр взял с собой добротную походную сумку, палатку и удочки, да и ещё всякого добра в придачу, ну, на всякий случай. Ибо они могли задержаться там на несколько дней, а, точнее говоря, наверняка задержатся. Ведь на дворе стояла золотая осень. Посему световые дни неумолимо сокращались, а ночи увеличивались. Хотя в округе ещё и было по-летнему тепло, но темнело уже куда раньше. Да и не успели бы они всё обойти всего за один день, будь он даже по-ягодному долгий и яркий.

Прохладным утром семьи тепло встретились, добрались до реки и переправились на ту сторону водоёма. Где их взору предстал величественный лес, заросли которого могли показаться не столь величественными, если сравнивать их с лесами средней полосы, не говоря уже о севере. Но для жителей степных областей даже сей лес выглядел весьма впечатляюще. Он поражал сознание своим древесным разнообразием, завораживая очи путников дремучей густотой и высотой могучих дубов и сосен.

Сам лесостепной участок являлся относительно небольшим по площади и тянулся, главным образом, вдоль плодородной поймы реки Донная. Где и почвенный слой был богаче, да и дожди, к удивлению, шли заметно чаще. Словно сказочные лесные духи призывали сюда всю воду края, дабы сим величественным древам сполна хватало напитаться влагой, и не погибнуть во время частых степных засух.

Своих гостей лес удивлял не только растительным разнообразием, но и местонахождением. Простираясь средь сухостепей, сия роща явно выбивалась из общаго поля, представляя пример нерукотворнаго чуда природы. Посему место это было сродни заповеднику. Его строго оберегали лесники, количество оных здесь явно превышало среднюю долю по стране. Лес был перекопан вдоль и поперёк. Дороги туда завалены, изрыты и перекрыты. Проехать на легковушке не представилось возможным. И так происходило каждый год, начиная с ранней весны и до самой поздней осени. Посему просочиться в заповедные дубравы можно было только пешком.

Также следовало избегать лесников. Ибо бдительные блюстители местного древопорядка могли возникнуть из неоткуда, и просто выгнать незваных посетителей. Ссылаясь на пожарную опасность и иные ограничения. Хотя недавно совсем прошли дожди, и почва была ещё сырая, но погода установилась относительно сухая. Поэтому не стоило испытывать судьбу.

Однако, несмотря на всё, Киндыс был полон уверенности и решительности. Он словно знал эти места как свои пять пальцев. Посему уверенно вёл наше шествие потаёнными тропами в неведомые доселе места.

Шли мы вельми увлечённо, с ног до головы полные живым любопытством и приятным чувством предвкушения. По пути радостно обсуждали живописные рощи и вспоминали разные забавные случаи из детства. Припомнили мы и старого соседа Владимира Моряка. Моряком мы его прозвали из-за головного убора, что был как у моряков. Сам сосед на морских судах никогда не служил, но головной убор носил постоянно. Вот отсюда и получил такое прозвище.

Так вот, при жизни наш сосед весьма увлекался рыбалкой. Каждые выходные на сей промысел отправлялся. Рыбу полные вёдра приносил, одержим оным промыслом был жуть. Ловил в любую погоду, себя не жалел. Все рыбные места в округе знал. Улов словно заговорённый к нему стекался и на удочку цеплялся.

Однако, годы шли, сменяя друг друга, яко солнце сменяет день. За окнами цвели и увядали деревья, белела и зеленела земля, кто-то рождался, а кто умирал, кто рос и взрослел, а кто дряхлел и терял здоровье. Неумолимо старел и Владимир, выйдя, наконец, на заслуженный отдых. Но увлечению своему он не изменил. Наоборот, купил Моряк себе добрый внедорожник, и стал вообще каждое утро на рыбалку ездить. Невзирая на дни недели и прочие жизненные мелочи.

Моряк мотался на рыбалку как раз в эти места. Где-то тут в лесу есть несколько живописных подковообразных озёр, оные оказались затеряны в лесной чаще, и с возвышенностей даже не видны, хотя размера они, по местным меркам, достаточно приличного. Сии водоёмы изобиловали рыбой. Посему Моряк каждый раз привозил отсюда добрый улов. Раза два даже делился с нами. До сих пор вспоминаем с братом тот трогательный случай.

Однажды радостный сосед приехал с рыбалки, делясь небывалой удачей. После чего даровал нашим родителям целое ведро свежего улова. Сию рыбу мама тотчас вывалила в большой чан с водой, а сама пошла ставить уху. Но пока её не было, случилось сущее чудо. Все пресноводные в ёмкости вдруг ожили, и начали плавать, прыгать и плескаться. Мы тотчас сбежались смотреть на сие явление. С большим удивлением мы созерцали плавающих в ёмкости лещей, окуней и иных озёрных обитателей. Но мама уже начала варить уху. Посему и рыбу стала нещадно доставать, чистить и потрошить. Я и младший брат тут принялись умолять оставить бедных существ и не убивать их. Мол:

– Пускай плавает, живёт сия бедная рыбка. Давайте лучше её на даче в купальню отпустим.

Ибо нам тогда действительно было очень жаль сих рыбок. Мы едва ли даже не заплакали. Но отец строго сказал:

– Во-первых, это невежливо, сосед дал нам рыбу, дабы приготовить, а мы её будем отпускать? Что Владимир тогда о нас подумает? Во-вторых, у нас нет на даче таких больших ёмкостей, чтобы такие вот пресноводные там полноценно жили.