скачать книгу бесплатно
И вот сегодня после «экзамена» у Льва Израилевича, раздается звонок от Тимура: – Завтра в 8:00 забираю тебя из дома.
– Куда?
– К родным корням, так велел передать Семен Аркадьевич.
– А, – Игнат вспомнил, с чего начался весь сыр бор, – А, что уже две недели прошло?
– Да, будем ты, я, мэр и губернатор, – голосом лектора, произнес Тимур, – без свиты.
– Хорошо, что брать с собой. – Игнат почесал затылок, – Позвоню сам Семен Аркадьевичу, и…
–Даже не думай, – перебил меня Тимур, – Семен Аркадьевич велел связь с ним держать через меня. Там какая-то канитель после приезда чиновника из Москвы. Нужно соблюдать конспирацию. И машина со всем нужным уже отбыла сегодня днем.
– Хорошо, буду готов к 8:00.
– До связи. Подъеду, наберу.
Утром, Тимур на губернаторском минивэне забрал сначала меня, потом заехали за мэром и губернатором. Салон минивэна был трансформирован в четыре отдельных кресла и столик между ними. На задних креслах разместились старшие друзья, а Игната попросили покинуть коптик водителя и занять место за столом.
– Уточек постреляем, – говорил Семен Аркадьевич, доставая из-за кресла спортивную сумку. Передал ее Игнату, – мечи на стол, мне виски. Евгению Борисовичу кальвадос, себе выбирай сам.
Стаканчики, как и все, кроме бутылок с горячительными напитками, имели на дне металлические полоски. Стол примагничивал к себе посуду, не давая ей перемещаться по его поверхности. Все закуски были упакованы в одноразовые, пластиковые контейнеры, имели наклейки с надписью, поясняющие содержание.
Игнат расставлял контейнеры по мере их попадания ему в руки из сумки. «Лисички», «бутерброды с икрой», «маренное мясо оленя», «белые грузди», «салат Цезарь», и прочее заполнило стол.
– Ты не стесняйся, Игнат, – Евгений Борисович показал Игнату жестом, что нальет кальвадоса, – Игнат кивнул, – у нас, деревенских парней, нет этикета и закусь берем руками, – передал наполненный стаканчик Игнату, и протянул бутылку кальвадоса. Для бутылки нашлось прекрасное место в специальном креплении у ножки стола.
– Ну, выпьем за генерального директора ООО «Народная самодеятельность», – Семен Аркадьевич поднял пластиковый стакан, – уже месяц как в должности, а не проставляется. Не чокаясь.
Евгений Борисович подмигнул Игнату, мол понимаем, что не месяц. Все два часа пути прошли ровно за спокойными воспоминаниями боссов о далеком детстве и юности, всплывающих на волне легкого алкогольного опьянения. Подъехав к дому председателя, пересели на 80 крузак, где находился полный пакет охотника на уток для троих и егерь Борис, за рулем. Тимура отправили к дому бабы Нюры, контролировать приготовление к встрече уставших охотников. Для полного погружения в юность, было решено попариться в старой баньке, без изысков.
На подъезде к озеру, вся троица вышла из машины и переоделась, получили ружья, патроны. Егерь сопроводил их до места в камышах, на берегу озера, показал зоны обстрела и ушел дальше по берегу.
Евгений Борисович и Семен Аркадьевич поставили раскладные стулья у воды и сели в них, лицо к озеру, ружья остались лежать на траве.
– Воздух та какой, – Евгений Борисович вдохнул полной грудью воздух через нос, – я рад, что согласился на твои уговоры и выбрался из города. У меня вчера вечером прилив сил. Ух. Анну Степановну приголубил, на балкон вышел: звезды, Жизнь. Все по новому захотелось начать.
– Ты, Женя, начинай новое, но и старые дела не забрасывай, – Семен Аркадьевич, явно, продолжал какой-то старый спор. Глядел вдаль, на другой берег озера. – Выводи активы, которые крепкие. Что поплоше, да менее ценное – готовься отдать. Не зря этот москвич нарисовался.
– Да будет тебе, Сеня, панику сеять. Посмотри, какая погода стоит, – Евгений Борисович махнул рукой в сторону озера, неба, – твой Лева обо всем побеспокоился. Активы, что через тебя идут, он прикроет, а остальное…
– Игнатушка, – Семен Аркадьевич повернулся к Игнату: – ты ружье заряди, да пальни пару раз, как утки полетят. Люди старались, готовили нам встречу.
Игнат кивнул, взял «разломленное» ружье, зарядил два патрона и повесил на левую, согнутую руку.
– Перед выстрелом кричи «Огонь», – поморщившись, сказал Евгений Борисович, – а то оглохнем и заработаем нервный тик.
До того как солнце коснулось верхушек деревьев, на участке берега, где разместились Евгений Борисович, Семен Аркадьевич и Игнат, велась оживленная беседа, прерываемая выстрелами из ружья Игната.
Евгений Борисович, находясь в благодушном настроении, воспевал красоту жизни на природе, иногда, соглашался с доводами Семен Аркадьевича о прикрытых тылах, верных людях и происки завистников.
Семен Аркадьевич воздавал должное природе, только как месту, где жучков и прослушки не поставишь. Жизнь нужно прожить с умом, в комфорте и обеспечить старость. Большинство из активов за последние три года, нужно будет отдать. Вот, Фомич, после того как его племянника загребли в отдел, по борьбе с коррупцией, в больницу слег, а на нем только старые активы записали. И не затем было, Евгению Борисовичу, с сенатором закусываться из-за этих «соков». Вся эта катавасия с проверками после этого как раз и началась.
Евгений Борисович сетовал, что они не взяли спиртного из машины, на что получал ответ от Семена Аркадьевича: – аппетит нагуляем к вечеру. Серьезный разговор и алкоголь не совместим.
Игнат слушал их в пол-уха, палил из ружья в небо. Утки были ему не интересны ни как дичь, ни как еда. Когда ружейные выстрелы стихли по всему озеру, Игнат отошел от стариков на взгорок и смотрел, как по озерной глади скользят три лодки, собирая трофеи и подранков. В камышах на берегу сновали с гавканьем собаки, вытаскивая подранков.
Солнце коснулось верхушек деревьев на правом берегу озера. Появился идущий пешком егерь Борис, увидел Игната поднял вверх скрещенные руки «стоп, сворачиваемся». Игнат пошел к затихшим представителям местной власти.
– Борис идет, – сказал Игнат, подходя к тихо сидящим Евгению Борисовичу и Семен Аркадьевичу, – показывает, что пора сворачиваться.
– Хорошо, – вставая со складного стула, сказал Семен Аркадьевич, – пора в баньке погреться, а то Евгений Борисович хочет лодку зафрахтовать.
– Да уж лет 20 на веслах не ходил, – с кряхтением поднялся Евгений Борисович. Будет тебе повод, Семен Аркадьевич, в следующий раз меня из городу выманить.
Игнат проходил через двор, когда Семен Аркадьевич окликнул его и похлопал по скамейке рядом с собой. Семен Аркадьевич сидел в простыне, раскрасневшийся после бани, от его тела поднимался пар. Скамейка была черная от старости, стояла возле входа в баню, на двоих.
Когда Игнат подошел к бане, из её дверей вышел Тимур с одеждой Семен Аркадьевича на руках.
– Тимур, – Семен Аркадьевич вытер краем простыни пот со лба, – эти вещи закинь в багажник, и будь добр, захвати из холодильника банку темного для меня. И чистое для себя и Игната возьми, – Повернулся к севшему на скамью Игнату, – сейчас Евгений Борисович напарится и вы пойдете. Банька маленькая, аккурат на двоих. Помню как баба Нюра меня там крапивой парила.
Минут пять сидели молча. Подошёл Тимур, предал в руки Семён Аркадьевича запотевшую банку, выгрузил бутылки с пивом в ведро с холодной водой и пошёл в огород. Игнат слушал сверчков, шипение воды в каменке, шум от парящегося Евгения Борисовича, слабо пробивался сквозь стенку бани.
– Ты, Игнат, сильно не парься. Погрейся и к нам за стол, – Семен Аркадьевич прихлебнул принесенного Тимуром пива. – Что-то губернатор там распарился, как он выйдет, заходите.
Допив банку пива, Семен Аркадьевич продолжил:
– Губернатор скоро сменится. Скорей всего поставят Горняка, а там и я через пол годика пост потеряю. Москве сейчас нужно чтобы регионы деньги им в нужном количестве отправляли вовремя. М-да, пора на покой. Ты, Игнат проведен через Москву, а значит, проверен и одобрен. Тебя мы оставим как нашего представителя, чтобы нам войти к нужным людям, если нам понадобиться.
– Много, Евгений Борисович, в этом году под себя подмял, – потом с оглядкой на закрытую дверь сказал Семен Аркадьевич склонившись в сторону Игната. – самого его не возьмут, слишком много знает, но активы отожмут… Вот, если бы по состоянию здоровья, сам … – Семен Аркадьевич похлопал Игната по плечу, с кряхтением поднялся со скамейки, – Не задерживайся, – и пошел к дому.
Игнат сидел в тишине, смотрел на звездное небо. Минут через пять подошел Тимур, сел, закурил. Протянул Игнату запотевшую бутылку пива.
– Дела пошли, – вздохнул Тимур, – мечемся, мечемся, ан просвет появился. Поздравь меня Игнатыч, – Тимур поднял бутылку с пивом к Игнату, – через месяц буду начальником гаража. – Они стукнули бутылками, Игнат улыбнулся, – Хватит баранку крутить, пора рулить делами поважней.
Открылась дверь. Из проема вырвался пар и квадрат света, который заполнился тенью выходящего из бани Евгения Борисовича: – Молодежь, есть пиво?
Тимур, вставая с лавки, добыл бутылку пива, – открыл и протянул Евгению Борисовичу. Игнат хотел встать с лавки, но рука Евгения Борисовича опустилась на его плечо, удерживая его на месте и служила опорой, когда Евгений Борисович садился на лавку. Тимур зашел в баню и вышел с одеждой Евгения Борисовича.
– Семен Аркадьевич, дело говорит. Ты, Игнат, его слушай, – Евгений Борисович, хлебнул пива, вытер выступивший пот, краем простыни. – Идите, парьтесь в баньке, дров подкиньте, а я тут еще посижу, остыну.
Игнат встал, пошел к поленнице, которая находилась за углом бани. Набрал пять поленьев и решил, что хватит. Когда Игнат подбросил в печь дрова, в предбанник зашел насвистывая Тимур, повесил чистое белье и полотенца на вешалку. Тимур начал раздеваться, – ты идешь?
– Сейчас, – Игнат закрыл заслонку печки, – пойду, отолью и попаримся.
– Пиво в ведре с водой у входа, – Тимур прошмыгнул в баню, прикрыл за собой дверь, – не трогай, пускай стоит на улице.
Игнат кивнул Тимуру через закрытую дверь, улыбнулся, осознав, что Тимур его не видит и вышел в сумерки. Евгений Борисович сидел еще на скамейке, откинувшись спиной на стену бани. Игнат решил не беспокоить разомлевшего после бани губернатора, тихо пошел к туалету, размышляя о странном свойстве его тела, требованием извергнуть из себя излишки жидкости именно в жаре бани.
На обратной дороге к бане Игнат увидел … Странника, выступившем из тени поленницы за баней. Игнат ему кивнул, хотел поздороваться, но Странник приложил палец к губам. Раздеваясь в предбаннике Игнат слышал: голоса Евгения Борисовича и Странника, кряхтения Тимура в бане и звук воды переходящей в пар на каменке. Голоса возле бани звучали спокойно. Игнат пожал плечами «о чем могут говорить два таких разных человека» и пошел париться.
***
– Здравствуй Наместник.
– Я ожидал, что за мной придет Наставник.
– Нет. Род решил забрать тебя себе. У нас есть для тебя работа.
– И хорошо платят?
– Исправишь совершенное тобой. Плюс бонус – останешься в этом мире.
– То есть от пекла ада вы меня отмажете?
– Решать тебе. Правая моя рука – наказание. Левая моя рука – испытания. Что ты выберешь?
– Давай левую.
Глава 5
Темнота.
Кошка Мурка.
– Привет киса. – Слава взяла кошку под переднее лапы и подняла на уровень своих глаз. – Привет, Мурка.
Глаза девочки и кошки встретились. Кошка полу прикрыла в приветствии глаза, желтые с продольными зрачками.
– Кошка, редко в дом заходит, – бабушка заварила чай, долила кипяток и поставила чайник на печку, – тебя встречать пришла, соскучилась.
Слава была готова закружиться с Муркой на руках по кухне от радости встречи, но девочка хорошо знала, что кошке это неприятно. Поэтому, она отпустила кошку на пол и муркнула как большой котенок приветствует свою мать (этому она научилась у котят прошлым летом).
Темнота.
Кошка Мурка.
Эй, привет кошка, – Слава увидела, кошку на заборе. Девочка залезла на забор, хотела снять кошку, но когда глаза девочки поравнялись с глазами кошки, кошка мурлыкнула: – не надо меня трогать. Лучше налей молока.
Девочка с сомнением слезла с забора. Может ей показалось?
– Ну, пойдем, – пошла к дому, оглядываясь на кошку. – Поймет или показалось?
Кошка, как настоящий канатоходец (она видела их в цирке, когда ходила с мамой, папой и братом), пробежала по верху забора, спрыгнула на поленницу.
Мама! Мама!
Темнота.
– Что так сильно стучит? Сердце. Как оно бьется. Вот-вот выскочит из груди. Тяжело дышать, слезы душат. Мама!
Что говорила Олеся: – сутки в темной комнате для открытия позитивного в себе. Негатив за такой короткий период может задавить. Если будет тяжело, то слезь и начни дышать ровно, считая выдохи.
Слава села. В темной комнате не понятно открыты у тебя глаза или закрыты. Представила пламя свечи.
– Если заметишь скачек в счете, то пускай вперед проводника, так говорила Олеся, на одном из занятий.
Так проводник к хорошим воспоминаниям – кошка Мурка. Странное чувство юмора было у дедушки с бабушкой. Кошку звали кошкой, собаку – собакой, а волка – волк.
Успокоившись, вытираем слезы.
1.2.3 ……247…348…349…350. Стоп. Кошка Мурка. Они стояли возле двери сарая. Кошка Мурка смотрела на Славу.
– Тебе входить тут, – мурлыкнула кошка, – давай. Девочка открыла дверь, кошка повела ее к лестнице, приставленной ко второму ярусу, где дедушка хранил старые вещи.
– Тебе здесь, – мурлыкнула кошка, а сама побежала своим путем наверх.
Слава поднялась по лестнице на второй ярус сарая, на старом сундуке лежала фуфайка дедушки. Кошка запрыгнула на сундук, мурлыкнула, – выходи, я пришла.
Под полой фуфайки кто-то зашевелился, запищал. Слава приподняла край фуфайки, там были четыре пушистых комочка – котята. Еще слепые. Их радость, вся их любовь к матери выражалась через короткое – мяу, такое тонкое и неуверенное.
– Мои, – гордо мурлыкнула кошка. И легла их кормить.
Темнота.
Как быстро сваливаешься в сон, в таком месте, темно и тихо. Олеся предложила ей подработку, но прежде чем приступить к работе, нужно испытать на себе все, что могут проявить будущие клиенты. Деньги не пахнут для студента, хоть Слава и испытывала финансовые затруднения (папа пополнял карту регулярно). У нее, как у будущего психолога, был свой интерес в этой стороне психологии человека.
Многие эзотерические школы прибегали к услугам темной комнаты. Было пять комнат маленьких с полной звуко и светоизоляцией. В одной из них находилась сейчас Слава.
Велислава – это я, – сказала вслух девушка и легла на спину.
– Осмотришься и выспишься, – говорила Олеся, когда Слава согласилась на эту работу, переодевалась в раздевалке.
Что открыты глаза, что закрыты. Слава начала дышать ртом, чтобы слышать хоть что-то в этом замкнутом мире.
Так. Ей предстоит наблюдать через монитор за гостями в любой их пяти малых комнат. Были еще две большие комнаты с двух ярусными кроватями – «тур выходного дня» – так называла их Олеся. Люди могли за умеренную плату, одну две ночи провести наедине с собой в полной темноте и относительной тишине, так как можно было слышать дыхание других гостей. В «туре выходного дня» гости сами регулировали уровень тишины, если у кого-то сдавали нервы или громко храпел.
Слава читала в интернете, что у американцев проводили исследования в подобных условиях со студентами, так они, за 5 суток нахождения в такой комнате и полной тишине 75% времени, просто спали.
Слава рассказала Олесе об американском эксперименте, когда они подходили к темной комнате для Славы.
– У нас другие гости, – отвечала Олеся, – люди знают, за чем сюда идут. Глупо арендовать бильярдный стол, только для того, чтобы на нем поспать. Да и неудобно.
Олеся открыла тяжелую стальную дверь (еще с советских времен бомбоубежища). Девушки оказались в коридоре с зелеными стенами. Справа и слева находились по одной двери.
– Это комната для «тура выходного дня» – Олеся открыла дверь с лева. Слава заглянула в темную комнату. – Свет включается здесь, – Олеся показала на круглую шайбу регулятора возле двери, – на него достаточно нажать и свет начнет постепенное увеличение интенсивности в течение 30 минут. Это нужно для адаптации зрения после полной темноты, чтобы вывести свет сразу на максимум, нужно повернуть шайбу регулятора почасовой стрелке.
Свет в комнате плавно набрал интенсивность. Стали видны двух ярусные кровати. В изголовье каждой находился номер (№13, №14 на ближайших слева, № 24, № 25 справа), у дальней стены от входа стоял длинный стол заставленный бутылками с водой.
