скачать книгу бесплатно
– Ты чего хотел то, дядя Толь? – Михаил отстранился от запаха источаемого дядей Толей. Запах был свойственен для человека пьющего всякую гадость и меряющего всё на свете ценой мерзавчиков (в ларьках на центральной проходной продавали настойку боярышника в мелкой таре).
Я к Семён Захарычу (начальнику смены). Назад решил проситься, – дядя Толя от волнения мял в руках кепку.
– Так иди к нему, пока он на обед не уехал.
Ты, Михаил, замолви за меня словечко. Я, ведь, без малого, десять лет на комбинате, – дядя Толя остановился в дверях, говорил, не отрывая глаз от кепки в руках, – в завязке, закодировался. Справка есть.
– Хорошо, дядя Толь, – Михаил дружески положил руку на плечо дяди Толи, – после обеда зайду к Семён Захарычу. Ты в который раз возвращаешься на комбинат?
– В четвёртый.
***
Я задержался с обеда, так как ходил в управу (пришёл приказ на назначение меня мастером крановой службы). Возле входа в главное управление стоял новенький «Ягуар».
– Чей это? – спросил я у охранника Гриши.
– Генеральному хозяин подогнал из Москвы, – Гриша бросил окурок в урну, – на мерсах ныне не престижно ездить. Салон ручной работы, телячья кожа, красное дерево, спецзаказ.
***
Войдя в цех третьего проката через западные ворота, я увидел группу людей возле открытой третьей камерной печи (в неё до обеда должны были поместить заготовку). Уже пройдя через молчаливую группу (Глаша – крановщица, Егор, Мишка, Вадик – слесаря, Михалыч – дежурный электрик и ещё человека три из смены) я увидел на краю печи Семён Захарыча и кепку дяди Толи (аккуратно сложенный в неё пачка Беломора, носовой платок, паспорт, всё прижато крупным камнем).
– Я ж ему говорю, – увидев меня, заговорил Семён Захарович, – тебя последний раз по статье … на проходной взяли пьяным, с тремя килограммами меди.
Семён Захарович хотел бросить окурок сигареты в недра печи, но передумав, бросил под ноги, раздавил носком правой туфли, махнул рукой и пошёл в сторону своего кабинета.
Михаил подошёл к краю каперной печи. Она была пуста, почти. Заготовку в неё не успели опустить. На дне печи, в белом пламени, выделялась тёмная клякса человеческого тела, свернувшегося в позу эмбриона.
***
– Позвольте, – Михаил услышал голос, свой голос, поднял глаза на Игната, – мы готовили три вопроса. – Глаза Михаила слезились, толи от дыма, толи от огней мира его памяти, – Первый вопрос был смерть, второй жизнь, а третий …
***
В языках пламени костра Михаил увидел дядю Игоря, дядю Толю, Пашку – токсикомана с армейки. Каждый из них представлял отдельный лепесток цветка пламени на чёрном стебле – ветки из костра, поднятой гостем. Жизнь этих людей была коротка как отблеск пламени костра в ночи и с рассветом ни чего не останется в остывшей золе.
Михаил поднял большой палец правой руки вверх от сжатого до боли кулака.
«В моей жизни вы оставили след», – думал Михаил, глядя как язычки пламени стремятся вверх, к звёздам от такой тяжёлой Земли.
***
Старик, совсем не похожий на дядю Игоря, говорил о духовном росте, о соучастии в творении. Отпустил с ладони язычок пламени (как семечко одуванчика) в небо.
«Какие творческие потуги», – хмуро думал Михаил, – «когда жрать нечего. Вон язычок пламени без древесины улетел к праотцам, потеряв силы жизни (свою ветку – пищу для жизни), а на ветке, поднятой старцем из костра, огонёк плотненький конкретно сидит на ветке, ни какому ветру не задуть».
Никита
К костру подошёл (тихо подкрался) крепкий мужик, уже седой (похож на моего дядьку-охотника, дальнего родственника по отцовской линии с берегов Лены). Попросил попить воды и не шуметь: – «а то козлов распугаете», – подмигнув, сказал он доверительно.
Выпив до дна из пластикового стаканчика, дядька-охотник предложил пустить круговую, за знакомство. Хохмач Мишка подлил в круговую «чашу» спирта, а охотнику на охоте пахнуть нельзя, вот охотник и поставил стакан со спиртом в костёр, а сам отодвинулся подальше от костра. Спирт, естественно, загорелся, выдав подставу Мишки.
– Ой, а вы есть не хотите? – моя любимая Ксюша, заботливая и ласковая. Каждому котёнку готова налить молока, хоть на последние деньги (что не раз бывало в студенческие годы). – «Да что же ты моя любимая, голодному мужику, охотнику миской с салатом тычешь», – думаю я. – Вам мясное можно? – спрашивает она! – «Так надо спасать положение рачительных хозяев», – думаю, я достаю мясное, говоря вслух: – Собственно об этом и был спор.
В общем, наложил полную тарелку нормальной пищи, оставив немного места под салат (чтобы не обидеть Ксению). Полную тарелку передал Мишке (он опять что-то придумал, его глаза так и блестят). Мишка повернулся к дядьке-охотнику, отсевшему от костра, и со словами (подсказанными Игнатом) – «Прими от нас от всех», – ставит полную тарелку еды на камень. Ещё издевается, спрашивая про вегетарианство: – Вы за вегетарианство? Или против?
Тут ещё Олеся, со своим «экологически чистым» подходом к жизни: – Да наши мальчики не хотят отказаться от мяса. Не видят пользу в здоровой пище. – «Посмотрел бы мой батя на тебя с твоими огурчиками, помидорчиками, когда на зимовье за соболем, а за стеной на улице за минус тридцать. Одной кашкой на воде сил не наберёшь для обхода всех ловушек засветло».
– Олесе зайчика стало жалко, – я смотрю на огонь, вспоминаю, каким милым зайчиком была Олеся на детском утреннике (фигурой статна, а умом из детского сада не вышла). – Наверное, она хочет иметь такие же большие уши или маленький хвост.
Тут в дядьке проснулся охотник и он начал рассказывать нам: чем отличается беляк от русака; чем питаются летом; чем питаются зимой; какие следы оставляют; признаки лёжки зайца; в какое время суток активны. Подведя итог, можно сказать, что взрослый русак – царь полей, которому нестрашны ни лиса, ни волк.
– Только человек способен добыть здорового, матёрого русака. Человек он как «синий кит» в океане жизни, любая дичь для него становиться мелочью (если подобрать соответствующий калибр). А если подойти с умом, то можно добыть зверя и шкурку не попортить.
***
Китов я в живую не видел, а вот сома, на креветку, мы с отцом ловили.
Началось всё с того, что отцу порекомендовали попробовать креветок. Он поехал в магазин «Океан» и купил три килограмма мороженных креветок.
– Как их варить? – спросила мама.
– Как раков, – ответил «добытчик», – вскипятила воду с солью, опустила туда креветок, покраснели – доставай.
У мамы все креветки разом не вошли в кастрюльку, несколько штук она убрала в маленькую кастрюльку (про которую благополучно забыла). Вспомнили про креветок когда нужно было вскипятить молоко.
– Нужно выкидывать, – огорчилась находке мама.
– Зачем выбрасывать? – говорил папа, наслаждаясь маминым борщом, – сосед звал на рыбалку в выходные. Говорил, сома видел. Вот молодость и вспомню. Сомы на всякую экзотику с душком падки.
***
Дядя Боря (наш сосед по дому и гаражу) выделил нам на ночной лов свою лодку: – Днём он вон там, на мелководье, плескался. Вон в том омуте у него, стало быть, лёжка.
– Хорошо, до утра мы и сома поймаем и лодку твою вернём, – Папа проверял крепость плетёной лески.
– Фонарик то взяли?
– У меня хороший, шахтёрский, – папа повернулся ко мне, – Ник, посмотри в багажнике, мы заморских раков не забыли с собой взять?
Ночь, лодка, звёзды. Мы свою палатку не брали, так как дядя Боря собирался на зорьку, а палатка у него была большая, вместительная.
От воды тянуло холодом, я плотнее укутался в отцовскую штурмовку.
– Отдохни пока, сынок, – отец заметил моё шевеление, по раскачиванию лодки, – как сом пойдёт на наших креветок, то будет не до сна, попотеем.
– А сомы они большие? – зевнув, спросил я.
– Сом он как синий кит среди местной рыбы. Бывают очень крупные экземпляры. Может и размером с эту лодку.
– Хорошо бы с лодку, – пробормотал я, закрывая глаза.
Я стал вспоминать прочитанное из библиотечной книжки. Сом живёт в самых глубоких местах. Охотиться ночью. Днём может выходить на мелководье, чтобы погреться. Представляя себя большим, толстым сомом, который не имеет такой тёплой штурмовки и мёрзнет на дне реки, в полной темноте. Смотрит своими большими, чёрными глазами на проплывающих рыб, плавунцов, головастиков и тут в темноте – луч света. Он ослепляет меня, я не вижу ни чего кроме этого света. Весь мир для меня становится светом.
– Ник, сынок, – трясёт меня папа, повернув ко мне голову, на которой ярко светит шахтёрский фонарик, – заснул что ли? Вставай, помогай тянуть сома, – протягивает мне толстое удилище.
***
Я шевелю этим удилищем и понимаю, что это ветка, а вместо вод реки, я ворошу прогорающие угли костра, – Позвольте, – говорю я приходя в себя, оглядываю всех собравшихся. «Да, это то мероприятие, на которое нас затянул Игнат», – собрался я с мыслями. Игнат мне кивнул, Тимур пожал плечами, Олеся помотала головой, Люба кивнула, Михаил показал большой палец правой руки, Ксюша кивнула и погладила меня по коленке. – «Что там Игнат просил меня? Ах да». – Я собрался и выдохнул (как отче наш): – Дух и душа, смерть и жизнь, взаимосвязь.
«Кого мы об этом спрашиваем»? – думал я, сгребая остывающие угли к костру, – «Гораздо практичнее слушать что-то практичное, применимое в этом мире». Например, вот охотник принялся рассказывать о правильном сборе валежника в любую погоду и разведении бездымного костра.
Люба
Я вздрогнула, когда за моей спиной раздалось: – «Доброго вечера, честной компании». Сначала я прижалась к Мише, потом оглянулась за спину. Там стоял тихий и незаметный дядя Андрей (сильно постаревший младший брат моей мамы).
– Ой, вы так тихо подошли, – я чувствую, как краснею, и злюсь на Андрея (вот же нашёл время и место), – Мы не ждали сегодня гостей, но Игнат… – я поворачиваю голову к Игнату, спрашиваю взглядом: «Его мы ждали?»
– Всё хорошо, Люба, – Игнат встретился со мной глазами и кивнул утвердительно, – Ребята, дайте человеку место у костра.
«Гость» подошёл аккурат напротив Игната, между моей спиной и спиной Миши, значит сдвигаться нам. Я подвинулась ближе к Олесе.
Дядя Андрей тихо попросил воды, такой же потерянный в жизни человек (когда у него наступал трезвый период в жизни), скромный, интеллигентный. Люба окунулась через свои ощущения в воспоминания и очнулась только тогда, когда в круговую «чарку» Мишка (озорник) плеснул спирта. Когда они собирались в поездку, Люба нашла в вещах Миши литровую бутыль спирта: «для розыгрыша» – объяснил Миша – «или если замёрзнем».
Дядя Андрей, с сожалением на лице и болью в глазах (жертва?), поставил пластиковый стаканчик со спиртом в костёр, который естественно вспыхнул синим пламенем.
Ксюша с Никитой наложили гостю еды в тарелку, а Миша опять с «острил» – убрал еду на камень за его спиной (не дав еду в руки гостю).
«И правильно», – подумала Люба, – «дядя Андрей, то же предпочитал (в период трезвого образа жизни) не привлекать к себе внимания и если мама кормила его, то он старался принимать угощение вдали от посторонних глаз: в сенях, за печью на кухне. Он ел тихо, не отрывая глаза от еды, пока мама «сверлила» его своими глазами, упрекая и молясь за его будущее.
Потом опять подняли вопрос о вегетарианстве. – «Да отстаньте вы от человека!» – мысленно возмутилась Люба: « он ест то не каждый день, а в периоды запоя так и не каждую неделю».
Разговор о зайцах вызвал на губах у Любы лёгкую улыбку (почти грустную). Она вспомнила, как дядя Андрей взял её на базу отдыха. Там они сняли домик, где взрослые «гуляли», а Люба купалась и играла с кроликами (пыталась их погладить). Кроликов разводил директор базы и они беспрепятственно по её территории. Когда солнце опустилось за горизонт, дядя Андрей, набравшись «храбрости», пошёл охотиться на «зайцев», чтобы потом зажарить их на костре. Утром хватились «удачливого охотника», стали искать. Нашли дядю Андрея спящим на земле под ковром из живых кроликов, сидящих на теле «героя».
Картинка сменилась: дядя Андрей от одного места работы к другому, как маленький криль, подхваченный сильным морским течением, не может удержаться на месте и двигаться в нужную сторону. И вот, сильное течение подхватывает и несёт существо, привыкшее темноте и безграничности глубины под ним в яркие и тёплые воды, ослепив и лишив ориентации.
***
Мальчишки завели свои философские беседы о жизни, смерти и предназначении. Ксюша жестом привлекла внимание Любы и показала в сторону кустов (местный туалет). «Хорошо», – кивнула Люба – «пошли». Девушки встали и пошли в темноту.
Когда они вернулись к костру, все уже расходились спать. Только Игнат сидел и вздыхал у догорающего костра.
Тимур
Тимур нервничал перед поездкой, так как очень влиятельные люди заинтересовались судьбой Игната. Игнат был его лучшим другом, но карьера…
Мондраж не утихал, подходило назначенное время. Тимур перебирал в руках малу из рудракши, смотрел в огонь и на звёздное небо: « нужно лишь время, для адаптации» – думал Тимур – «как глазам после яркого света костра медленно отрисовывают менее яркие звёзды на ночном небе».
Опустив глаза к пламени костра, Тимур боковым зрением уловил уплотнение тени напротив себя, за костром. Все пришли в движение, заговорили, а Тимур ни как не мог сфокусировать свой взгляд на тёмной фигуре (крупные мурашки пробежали по его телу, от одной мысли, что он встретится взглядом с … гостем).
Тимур дышал: 12 ударов сердца – вдох, 12 ударов сердца – выдох. Сидел и смотрел на огонь, наблюдая и фиксируя действия других: Олеся налила воды в стакан; стакан пошёл по кругу; стакан оказался в центре костра. Вода в стаканчике горела слабым голубым пламенем. Но! Сам стаканчик (одноразовый) из белого пластика – не плавился!!!
Осознание невредимого пластика, выбило сознание Тимура из его физического тела и новым телом для Тимура стал голубоватый огонь над водой. Тимур физически ощущал свою отчуждённость от реального мира и сильное желание слиться с общим костром Жизни.
Ребята вели разговор о вегетарианстве; Миша поставил жертвенное блюдо на алтарь; Олеся, мнившая себя зайчиком, «прыгала» вокруг Игната; Игнат не хотел становиться «морковкой» для Олеси.
Маленький огонёк Тимура тянулся к большому огню (Тимур хотел оставить след в этой жизни, достичь значительных высот, а не гореть одинокой лучиной). «Я прочитавший так много книг» – думал Тимур (стремясь мысленно к свету) – «потративший больше всех (из здесь присутствующих людей) сил на поиски тайного…»
***
Яркая вспышка «выбросила» Тимура назад в его тело. Тимур сидел и моргал, просматривая всю свою жизнь: все повороты и перекрёстки. Когда зрение стало подвластно Тимуру, он заметил уплотнение воздуха над пламенем костра – овальную, вытянутую линзу-портал. В этой линзе появился худой старик, весь в белом, от макушки до кончиков сапог.
Тимур услышал голоса (кажется, Мишка говорил). В наступившей тишине мыслей Тимур задал вопрос тому, кого сейчас видел: – Жизнь вы нам ярко показали. А со смертью непонятно. Кастанеда говорит, что она слепа (Тимур попытался сдвинуть точку сборки – не вышло) физической субстанции.
– Всё относительно, Теймураз. – старец опустил посох (коричневый из живого дерева, так как на нём, при движении старца, шевелились листья у его навершия, на уровне рта старца). – Ты один заметил чудо, а твои друзья его проигнорировали (приняв чудо за горящий спирт), – старец опустил из линзы конец посоха в костёр, наткнул на него целый пластиковый стаканчик, поднял его в линзу.
– Ты видел свою прошлую жизнь, во всех возможных вариантах. В этом прошлом находилось рождение (твоё и твоей сестры), так и смерть (твоей бабушки и тёти). В твоём будущем много рождений (твоих детей, детей твоих знакомых, друзей, родственников), много смертей, но тебя интересует только твоя смерть и твой выбор, который ты должен сделать сегодня. Я могу показать последствия твоего выбора. Или могу ответить односложно. Что ты выберешь?
Тимур пожал плечами: – Вопрос не выбора, а справедливости. Мне всё равно прав я или нет. Главное что ему – Игнату всё достаётся легко, а мне приходится набивать шишки самому. И чтобы изменить сложившуюся для меня ситуацию, я должен выдернуть друга из его мира в розовом цвете и пойти с ним рядом.
– Ты думаешь, что жертвуешь другом?
– Справедливость, – Тимур сжал до боли в пальцах малу, – выше нет истины.
– Хорошо, – старец коснулся навершием посоха границы линзы-портала перед своим лицом (воздух в линзе стал терять свою прозрачность, наполнился, от низа к верху, белым дымом). – Я покажу тебе последствия твоего выбора и того кому ты помог, и кого наказал.
***
В линзе появилось изображение: Тимур видел всё своими глазами, свои руки (он их мог узнать «с закрытыми глазами», сколько смотрел на них, запоминая и представляя, закрыв глаза) с чьей-то одеждой. Тимур сделал шаг через порог двери, из душного предбанника в прохладу ночного двора.
– Тимур, – Семён Аркадьевич, раскрасневшийся, вытирал краем простыни пот со лба, – эти вещи закинь в багажник, и будь добр, захвати из холодильника банку тёмного для меня.
Тимур посмотрел на сидевшего рядом с Семён Аркадьичем Игната: «неужели мой покровитель?» – мелькнула мысль и пока Тимур шёл по двору (в линзе), сидящий у костра Тимур думал: «Жаль, хороший мужик. Много не хапает и дела делает».
Потом Тимур подошёл к мультивену из губернаторского гаража, открыл заднюю дверь, положил в белый пластиковый пакет одежду, закрыл дверь. Пошёл к дому. «Дом прабабушки Игната» – узнал Тимур. Через сени прошёл на кухню, достал из холодильника банку «Guinness», взял упаковку «L?wenbr?u», закрыл холодильник. На кухню зашла дочь председателя (Маришка).
– Зелени нарви в огороде, а то всё из магазина навезли, – Маришка стрельнула в него глазами, раскраснелась, – ни каких витаминов и минералов, один только вид свежести.
– Хорошо, – кивнул Тимур и вышел из кухни. Прошёл до бани, отдал банку «Guinness» Семён Аркадьичу, выгрузил бутылки их упаковки в ведро с водой. Семён Аркадьевич и Игнат сидели молча (ждали пока он уйдёт). Тимур пошёл в огород. Проходя мимо поленницы за баней, в самой темноте… Тимур почувствовал холод на коже: «дуновение как из преисподней» – подумал Тимур. И хоть его не пробирали ни какие ужастики ещё в эпоху видеосалонов, обратно Тимур пошёл в обход забора, не рискнув почувствовать на себе ледяное дыхание. На кухне сгрузив нарванный: зелёный лук, петрушку, салат, укроп, чеснок, Тимур стал мыть руки в умывальнике. На звук льющейся воды вышла Маришка.
– Сейчас, зелень в салат для вас нарежу, – повернувшись в сторону комнаты, говорила девушка, – и пойду домой. Чай сами управитесь, не маленькие. – девушка сменила Тимура на рукомойнике, обмывая зелень.
– А-а это ты, – на пороге дверного проёма в комнату стоял Семён Аркадьевич, – ты Игната сильно не задерживай, пусть, как помоется, к нам присоединяется. А ты сам после баньки к Свешниковым в дом иди. Там для вас стол накрыли и постели приготовили.
Тимур кивнул и выходя с кухни почувствовал на своём плече руку: – Ты, Тимур, не забудь через месяц проставиться. Бумаги подписаны. Будешь завгаром.
В эйфории от услышанного, Тимур дошёл до лавочки, на которой сидел Игнат, закурил, достал из ведра две бутылки пива. Одну бутылку протянул Игнату.
