Память мёртвых на Весах Истины

– Ты найдёшь путь туда. Тебе нужно будет лишь выстоять, когда окажешься там.

– Она не будет одна, – тихо, но твёрдо проговорил Нахт.

– Ты понадобишься ей, страж.

– Чтобы выстоять там, куда не смогут пройти другие.

– А дальше… дальше ты узнаешь имена, Хекерет-Нэсу Шепсет. Немало их удивит тебя, немало их ты не знаешь вовсе. Останется лишь разрушить колдовство и освободить их.

– Позволь справиться с этим тем, кто подле тебя. Тот, кто привёл тебя в Нубт, знает, что с этим надлежит делать.

Они говорили о Таа. Если тайник Сенеджа даст им нити к другим заговорщикам – там чати справится гораздо лучше Шепсет, воспользовавшись своими связями.

Что ж, это звучало разумно.

И она не могла не спросить, полная надежды.

– Стану ли я слышать голос Владыки Рамсеса ярче, яснее?

– Ищи пути.

– Попробуй вернуться к началу, когда только узнала его.

– Ты должна стать его голосом для других.

– Должна услышать, что он повелит и что пожелает сказать миру.

– Ради этого он выбрал тебя, когда разглядел. Знал, как может повернуться его путь.

Эти слова засели в сердце, точно заколдованная игла Сенеджа. «Знал, как может повернуться». И уже второй раз жрецы говорили, что Владыка Рамсес выбрал её для некой цели. Неужели он был готов к тому, что его собственные союзники обернутся против него? И что ему понадобится кто-то, кто услышит его с Той Стороны?..

Один из жрецов выступил вперёд, неспешно прошёл по залу, минуя статуи. Тени и пламя обрисовывали его силуэт и лицо, скрытое за архаичной ритуальной маской, похожей скорее на погребальную. Он принадлежал пространству храма и вместе с тем казался нереальным. Отчего-то его присутствие вызывало в Шепсет трепет. Но она не отшатнулась, не отвела взгляд, когда жрец приблизился к ней почти вплотную.

– Твои собственные разум и сердце могут стать угрозой на этом пути, – прошептал он, и этот шёпот эхом прокатился внутри неё, пробуждая старые страхи. – Стать створами, не пропускающими истину. Потому ты можешь оступиться и не услышишь его. Сама запрёшь своё восприятие.

Сквозь прорези маски блеснули отражённым пламенем глаза. Его взгляд сковывал так же, как его слова – пугали.

Губы Шепсет разомкнулись, но она не сразу сумела произнести хоть слово.

– Как… как мне избежать этого?

Жрец покачал головой.

– Ты не сможешь избежать того, что живёт внутри тебя, – проговорил он мягко, почти сочувственно. – Но в час, когда придётся выбирать, выбирай мудро.

Он чуть подался вперёд, наклоняясь к ней, и словно пахнуло ветром Той Стороны из-за ложной двери гробницы. Когда жрец снял маску – Шепсет была почти готова к тому, что увидит там…

Почти.

Его лицо иссохло – мёртвые останки, одухотворённые его присутствием, освящённые ритуалами Инпу. Мумия, поднявшаяся из своего саркофага. Только теперь девушка разглядела, что помимо жреческих одежд на нём были остатки погребальных покровов. До этого сознание словно вымещало эти детали как нечто неприемлемое.

Черты его не были пугающими, застыли в благородной красоте, сохранённой бальзамировщиками. Пугало скорее то, что Шепсет теперь уже не знала, кто из говоривших с ними жрецов был живым, а кто – мёртвым. В месте, существовавшем по своим законам, это не имело значения.

Но его последующие слова подняли в ней тот же инстинктивный страх, который вызывала в людях она сама.

– Ты стоишь гораздо ближе к нам, чем к нему, – жрец указал иссохшей рукой на ошеломлённого меджая. – Это не хорошо и не плохо, просто так есть, дитя. А его кровь горяча, и он крепко стоит на Восточном берегу обеими ногами. Пылкая юность и юность, застывшая в этом мгновении, – его тонкие губы тронула лёгкая улыбка. Тёмные глаза сверкнули алым. – Вместе. Ему я передам наш подарок.

Потрясённая, Шепсет смотрела, как мертвец разворачивается к Нахту, жестом велит подойти. Меджай, нужно отдать ему должное, не показал страха и не медлил – приблизился к жрецу и склонил голову в знак уважения и приветствия.

Мертвец достал что-то из складок своих одеяний, протянул воину в иссушенных ладонях.

– Сосуд с плотью Сета, песками Дешрет, озарёнными Его дыханием, – чтобы напомнить наследнику, кто он. Амулет-меч, оружие Сета, выкованное в Нубте, – чтобы воскресить в наследнике Силу, положенную ему по праву крови и духа, и сделать его непобедимым. Его победа нужна всем нам. Отдай ему это, когда отыщешь его. Скажи, что его отец будет с ним. Таков дар живых и мёртвых у истоков его рода.

Нахт поклонился, принимая дары.

Жрец посмотрел на Хека, неподвижно сидевшую у статуи, потом снова обернулся к Шепсет.

– Не забывай видение, которое открыл тебе Сет. Береги свою спутницу, как она бережёт тебя. Она – твоя сила и твоя слабость, та, кто вернул тебя. Через неё тебе могут навредить, если узнают.

С этими словами он надел маску и шаркающей походкой направился к своему проходу, где стоял до этого. Шепсет поняла, что всё это время почти не дышала, вслушиваясь в каждое слово. Мертвец говорил о её недавнем сне, в котором слепые безликие воины пленили Хека. И сеть, наброшенная на собаку, спутывала саму жрицу, затрудняя дыхание, удушая.

Они были связаны сильнее, чем Шепсет даже могла предположить.

– Скоро забрезжит рассвет, – проговорил кто-то.

– Ладья Ра уже завершает свой путь подземных часов.

– Пора отпускать наших гостей.

– Пора!

– Пора!

– С благословением Властителя Семи Звёзд отправляйтесь в путь.

– Мы пришлём на помощь одного из живых сыновей Нубта, когда придёт нужда.

Что-то неуловимо изменилось в самом пространстве. Гасли один за другим светильники, постепенно погружая зал во мрак. Зверь Сета поднялся, прошёл почти вплотную к Шепсет и Нахту, уводя за собой, и Хека последовала за ним. Меджай, спрятав дары жрецов в сумку на поясе, протянул руку своей спутнице. Девушка сжала его ладонь, благодарная за то, что он был таким живым и реальным, что и ей помогал ощущать себя настолько же живой.

Когда они покидали святилище, Шепсет обернулась через плечо в последний раз. Возможно, не стоило оборачиваться: она ведь не знала, что там увидит. Но слишком уж стало любопытно.

В проходах уже не было ничьих фигур, и последний светильник погас. Святилище казалось осиротевшим, заброшенным, словно сама душа ушла из него.

Они с Нахтом шли почти ощупью, в сопровождении собак, и точно заблудились бы, если бы странный зверь не вёл их. Храм погрузился в тишину – больше не было ни музыки, ни чьих-либо голосов.

А когда меджай и жрица поднялись на поверхность, прошли между колонн, их взорам открылся некрополь и лежащий впереди город. Вокруг царило безмолвие – лишь ветер шептал среди камней. Величественная чёрная тень пирамиды таяла с самым тёмным часом перед рассветом. На восточном горизонте поднималась ладья Ра, и в эти мгновения стены Нубта, великого Золотого Города, в самом деле воссияли золотом, открывая свой истинный забытый лик.

В торжествующем свете утра этот лик мерк, уступая место непритязательной маске. Сомкнувшиеся эпохи и пространства возвращались на свои места. Шепсет и Нахт были единственными живыми свидетелями ночного празднества.

«Ты стоишь гораздо ближе к нам, чем к нему…»

Впрочем, за себя она уже была не так уверена.

Глава VIII

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Нахт

Обратно они шли молча. Нахт почти не удивлялся, что при свете дня всё вокруг стало так, как когда они только прибыли: тихий, почти безлюдный городок, приходящий в запустение. Заброшенный некрополь и древняя пирамида, в которую вгрызались клыки безжалостного времени. Золотой Город и величественное святилище остались только в воспоминаниях.

Возможно, всё увиденное ему просто приснилось? Может, он испытал подобие жреческого транса, тем более под действием благовоний? Украдкой Нахт коснулся мешочка на поясе, потяжелевшего от хранящихся внутри предметов, но доставать и рассматривать их пока не стал. Это либо подтвердило бы реальность произошедшего, либо опровергло.

Меджай глянул на девушку, идущую рядом, погружённую в свои мысли. Выглядела она, прямо сказать, безрадостно – то есть ещё мрачнее, чем обычно. Нахт не понял и половины того, о чём рассуждали служители Сета, а вот она, похоже, понимала куда больше. Воин невольно снова вспомнил мудрые слова одного древнего жреца: от знаний скорбь только множилась.

Он хотел поддержать Шепсет, но не знал даже, что ей сказать. Вспоминал только, как она сама брала его за руку в поисках поддержки. Как коснулась тонкими пальцами его губ, чтобы не оскорбил жрецов Сета своими шутками. Эти мысли отвлекали от прочих – что на самом деле случилось в святилище, как раскрыть заговор и восстановить справедливость, что он, именно он мог сделать во всём этом. И где искать наследника, которому нужно передать дары жрецов… если те, конечно, были реальны.

Нахт уже открыл было рот, чтобы задать вопрос, но их окликнули. Слуга чати вышел навстречу, ожидая их на пыльной улице в сопровождении пары воинов. И это тоже показалось странным, ведь разве не уходили они ночью из дома все вместе, со свитой Таа? Стало быть и вернуться должны были примерно в одно и то же время, если только для остальных ритуал не закончился раньше.

«Что-то здесь не так».

– Мой господин уже ожидает вас. Извольте присоединиться к нему за утренней трапезой прежде, чем отправитесь отдыхать, – чинно проговорил слуга.

Меджай посмотрел на девушку. Шепсет пожала плечами, кажется, не слишком расположенная к разговору. Они прошли вслед за слугой, и Хека бесшумно ступала за ними.

На этот раз Таа принимал их в саду, в тени той самой акации, где вчера жрица перевязывала Нахту раны. Он сидел на разложенных покрывалах у невысокого столика, накрытого к завтраку, а перед ним стояла уже знакомая доска для игры сенет. Партия была в самом разгаре, и чати выглядел чрезвычайно увлечённым процессом.

– А, вот и вы, – приветливо улыбнулся он, не отрывая взгляд от доски. – Вернулись позже, чем остальные, но это и ожидаемо. Садитесь и ешьте. После такого путешествия телу нужно восполнить силы, чтобы не пришлось отдавать годы жизни.

Нахт вздрогнул от неожиданности. Годы жизни?! На такое он уж точно не соглашался! Впрочем, его и не спрашивали.

Только сейчас он понял, как же сильно проголодался. Дождавшись, пока Шепсет устроится напротив чати, Нахт снял с пояса хопеш и сел, кладя меч себе на колени. Чуть поморщился от боли – раны не беспокоили его всю ночь, словно он находился где-то в безвременье, а сейчас вот опять саднили. Но сначала нужно было закончить разговор – чати не из тех людей, кого можно вот так запросто попросить подождать.

– Они пригласили только нас? – хрипло спросила Шепсет, обеими ладонями сжимая чашу с прохладным отваром.

Таа неспешно переставил следующую фишку, пригубил отвар, съел немного хлеба и сыра. Нахт подумал, что после встречи с «дедами» такая нерасторопность старшего поколения даже вполне терпима – раздражаться без толку, – и тоже приступил к еде.

– Все участвовали в этом празднестве, – наконец проговорил вельможа, – но для большинства это стало лишь смутным сном.

– И для тебя, господин, тоже? – Шепсет пытливо неотрывно смотрела на собеседника.

Таа усмехнулся и покачал головой.

– Для меня – нет. Я всегда знаю, зачем прихожу, и понимаю, что именно мне нужно. Но детали нашей встречи с хранителями Нубта, уж позволь, оставлю при себе.

«Иными словами: не лезьте не в своё дело», – философски подумал Нахт, накладывая побольше сыра на лепёшку и закидывая в рот несколько орехов.

– Таков уж Нубт, – любезно продолжал чати, – открывается немногим, и слава Богам. Но вам он явил свой истинный лик. За это стоит быть благодарными. Огромная честь и невероятная редкость. Многие, приходя сюда, даже не задерживаются. Иной раз вид у него ещё более непритязательный, чем мы видим теперь. Так было нужно когда-то… когда Сета ещё звали отверженным Богом. Ему ведь поклонялись чужеземцы-завоеватели – Хека-Хасут. И люди Дельты, чья кровь – кипучая смесь народов, – он тихо рассмеялся. – Ну да не будем вдаваться в извечный спор от сепата к сепату, чья кровь чище, и кто ближе стоит к Богам. Наши Владыки родом из Дельты, и этим всё сказано. Военная элита, защитники и завоеватели. Таков был Усермаатра-Мериамон, и великий Сетепенра, чьи подвиги он повторил, и другие. Сет благоволит своим. Дарует им Силу и защищающую ярость.

Нахт вдруг отчётливо ощутил тяжесть артефактов в мешочке на поясе. Дары Сета для наследника династии, почитавшей именно этого Бога своим предком.

«Его победа нужна всем нам…»

Шелестящий голос мёртвого жреца эхом отдавался в сознании – словно сказано это было прямо сейчас.

– Вот почему Владыке нашему Рамсесу удалось изгнать Народы Моря, которые погубили даже могучую империю наших давних союзников. Я говорю о Царстве Хатти[33], мир с которыми был заключён ещё при Владыки Сетепенра. Впрочем, и процветающее царство острова Кефтиу[34] повержено, – Таа вздохнул. – Если говорить нашим языком, Исфет восторжествовала на всех этих землях, а варвары-завоеватели поглотили остальное. Теперь остались только мы. Воистину, мы живём в эпоху интересную и страшную. Наши великие союзники пали, и новые силы зародились на востоке и западе. Станем ли мы последним осколком старого мира или последним оплотом цивилизации, какой мы её знаем… о том лишь одним Богам известно. И в такое время потеря нашего защитника может быть для нас равнозначна погибели.

Нахт даже не думал о таком – что падёт весь их мир. Да и откуда было знать ему, простому стражу некрополей из маленького гарнизона? Он с трудом даже представлял себе, где находятся эти земли, о которых говорил Таа. Но, конечно, слышал, что с кем-то рэмеч[35] торговали и заключали военные союзы – иначе ведь было не выстоять.

Так значит, Исфет не просто подняла голову с убийством Владыки Хекамаатра. Она восторжествовала в других землях и теперь могла поглотить всю Кемет, как и предрекали жрецы! В этом свете пророчество представало ещё более мрачным и безнадёжным.

– Наследник Владыки Хекамаатра сможет остановить Исфет? – тихо спросил меджай.

«Равного последнего защитнику в его роду нет. Тяжело придётся».

Так говорил один из жрецов. Ещё один осколок встал на место. Боги, да «деды» ведь и правда сообщили им очень и очень многое! Если б только они понимали и слушали больше.

Таа улыбнулся.

– Итак, мы плавно вывели нашу ладью на нужный курс. А именно, к задаче, которую я и собирался поручить вам. Ради этого я и помог вам покинуть Уасет.

Нахт почувствовал, как Шепсет рядом с ним напряглась. Прямо она встретила взгляд чати, и меджай понял, что они уже обсуждали нечто важное, касающееся их дальнейшего, – ещё там, в садах Ипет-Сут, когда сам он отошёл побеседовать с госпожой Мутнофрет. Возможно даже, Таа заключил с девушкой некую сделку, навроде той, какую Нахт заключил со своей матерью. Ведь такие люди ничего не делают просто так – это он усвоил ещё в детстве.

– Когда я спросила, с чего начать, жрецы Сета указали мне на Сенеджа, – сказала Шепсет. – Я увидела его очень явственно.

– Придворный чародей и целитель, – чати коротко посмотрел на свою игральную доску. – Тот, кто изначально привёл тебя в Пер-Аа, если я не ошибаюсь? Тот, благодаря кому ты изначально и оказалась в Ипет-Нэсу, с последующими ходатайствами госпожи Тии.

Как будто он хоть в чём-то ошибался! Нахт видел, как щёки Шепсет вспыхнули – не то от смущения, не то от гнева.

– Тот, кто подставил меня и проклял даже в посмертии, – в тихом голосе жрицы звенел металл. – Тот, кто убил нашего доброго друга и успел сбежать.

– Я всегда говорил, что личные мотивы подстёгивают куда крепче долга перед страной, – тихо рассмеялся Таа. – Тем лучше, царская дочь! Тем лучше.

Шепсет подалась вперёд.

– Прошу, выдели мне воинов, мудрый чати, и я отведу их к колдовскому тайнику, где хранятся опасные предметы. Такие, которыми Сенедж вредил многим, возможно даже, нашему Владыке. Я не знаю, с чем мы столкнёмся там – могу лишь догадываться. Скорее всего, нам будут противостоять и живые, и мёртвые. Нужен сильный отряд. Только твоей власти и влияния хватит на это. В твоём распоряжении множество воинов!

Таа чуть кивнул, взвешивая её слова, потом грустно усмехнулся:

– Увы, далеко не множество, моя дорогая. Теперь уже нет. Хочу напомнить тебе, что и меня убрали с дороги. Позволили разве что выжить и сохранить немного достоинства. Иным не оставили и этого.

– Но как? – не удержался Нахт.

– Чати, видите ли, следит в том числе и за стражей дворца. Отсматривает телохранителей Владыки.

Страшная мысль промелькнула и угасла: если Руджека обвинили в…

– Тебя нарекли предателем? – ахнула Шепсет, озвучивая то, что Нахт произносить не рискнул.

– Нет. Всё же чуть милосерднее, хоть и унизительно, – глаза вельможи вспыхнули мрачным весельем, смешанным с ядом горечи – эмоции, которые он скрыл столь стремительно, что могло и показаться. – Меня признали недостойным моего положения.

Его голос звучал безучастно, равнодушно, и Нахт мог лишь представить, сколько сдерживаемого гнева стояло за этими словами.

– Возвращаясь к твоей просьбе – да, многих воинов я выделить тебе не смогу, Хекерет-Нэсу Шепсет. Но, безусловно, и одних вас не отправлю. Тебе известно место, куда мы направляемся?

Шепсет смутилась.

– Я… я чувствую его.

– Чувствами кормчему не поможешь, – мягко заметил Таа. – Но, возможно, нам поможет карта. Сумеешь указать?

– Я… наверное, да… не знаю, – она опустила голову, окончательно смутившись, и украдкой стиснула амулет с изображением Инпу, подаренный старым бальзамировщиком. – Я просто могу отвести вас туда.

– Значит, мои люди последуют за тобой. Уже завтра мы покинем Нубт – наши дела здесь окончены. И ты поведёшь нас.

Шепсет опустила взгляд, замешкавшись, а потом тихо проговорила:

– Только сначала мне очень нужно попасть в Хэр-Ди… предупредить мою общину о грозящей беде.

– Это займёт время, – веско заметил Таа. – Сенедж может успеть сменить тайник, если уже не сменил.

– Нашему храму грозит беда. Не могу же я просто бросить их! И ты обещал мне, что я отправлюсь туда, господин.

– Если жрецы указали тебе на него прежде всего… я бы советовал не пренебрегать их советом. Но в конечном итоге – выбирать тебе, – чати развёл руками. – Выбор, понимаю, сложен: твой храм или твой Владыка.

– Я не выбираю между одним и другим, – возмутилась жрица.

– Безусловно, это всё нити одного полотна. Но какой-то из шагов предстоит сделать первым – ты не можешь ступить сразу в разных направлениях. Ты желаешь распутать заговор против нашего Владыки, одной из ключевых – и главное, известных нам – фигур которого является твой бывший учитель. Чародей, погубивший и тебя, и приютившего тебя целителя.

Нахт стиснул зубы. Все эти слова Таа говорил, конечно же, не просто так. Как тут было отказать и решить иначе!

– И есть твой храм, участь которого ты желаешь разделить, а лучше – изменить. Справедливо и благородно.

– Я хочу защитить их!

– А сумеешь ли? Если мы не обезглавим нашего многоликого врага.

Шепсет резко выдохнула, стиснула свой амулет так, что побелели костяшки пальцев. Нахту стало очень жаль её. И что бы выбрал он сам, если бы такое предложили ему: возвращаться и защищать гарнизон или отправиться за врагом Владыки? Нет, никого нельзя было ставить перед таким выбором.

Но Боги считали иначе – и ставили, раз за разом.

– У тебя ещё есть немного времени подумать и решить. Я не буду настаивать, – мягко проговорил Таа, но меджай видел – на самом деле выбора уже нет, только иллюзия выбора. Мутнофрет тоже любила расставлять партию именно так – подводить к решению, которое нужно было ей.

Но в данном случае – пусть даже Нахт никогда бы не признался в этом Шепсет – он тоже считал верным, что нужно настичь Сенеджа как можно скорее. Убийца Имхотепа должен быть наказан! Да, он потерпел временное поражение и пока зализывал раны, набираясь сил для нового удара. Нужно было пойти на опережение, не дать ему опомниться, где бы он сейчас ни находился.

– Позволь спросить, господин, – тихий голос Шепсет выдернул Нахта из его мыслей. – Ты знаешь все потаённые течения, все настроения двора. Неужели у тебя нет предположений, кто может стоять во главе заговора? Или хотя бы кто ключевые фигуры – кого нам искать?

Таа некоторое время смотрел на ней, потом усмехнулся.

– Безусловно, у меня есть свои подозрения, многие из которых даже обоснованы.

– Так почему же ты не поможешь нам, мудрейший? Почему не укажешь сразу, не призовёшь их к ответу?

– Потому что я уже лишён порывов юности, когда кажется, что любой враг падёт пред ликом справедливости. И, в отличие от вас, знаю, кому могу бросить вызов, а кому – нет. Пока, – его усмешка стала зловещей, и Нахт вспомнил его слова, произнесённые в храме:

«Ах, ты думаешь, что старый пёс уже не способен никому показать зубы. Не волнуйся, мне ещё есть, чем удивить наше достойное общество».

Кто бы ни пощадил его – они сделали большую ошибку.

Или, возможно, рассчитывали со временем привлечь его на свою сторону.

– Ты мог хотя бы намекнуть? – спросила Шепсет.

– И что ты станешь делать с этими именами? Каким судьям пойдёшь доказывать, не заручившись необходимыми доказательствами?

– Разве твоё слово не станет нам порукой? – удивилась жрица. – Ты ведь чати!

– Лишённый титулов и преданный опале, – напомнил ей Таа. – Но не думай, что я пребываю в бездействии или хочу лишь затаиться и переждать, словно змея среди прохладных камней. Я уже говорил тебе, что ты станешь моим оружием, одним из многих. Из многих, – эти слова он подчеркнул, обводя взглядом жрицу и меджая. – Позвольте, я всё же сообщу вам основную задачу, которую должен возложить на вас.

Нахт и Шепсет обратили к нему взгляды, все обратившись во внимание.

– Это будет не так легко, но у меня есть основания полагать, что вы справитесь там, где не справятся другие. Хотя бы потому, что этого от вас никто не ждёт.

Меджай невольно задался вопросом, было ли это похвалой.

– Можете считать это ценой моей помощи, ведь в сложное время ничего не даруется просто так, – глаза Таа искрились весельем – он словно бросал им вызов.

– Что мы можем сделать для тебя? – спросила Шепсет сколь возможно учтиво, но Нахт видел, что её терпение тоже было не бесконечно. Слишком много общения со старшим поколением за краткий срок. И всех нужно чтить, уважать, не посметь оскорбить неосторожным словом…

Чати дождался, пока взгляды обоих будут неотрывно устремлены к нему, и только тогда, выдержав паузу, произнёс:

– Вы должны отыскать наследника Владыки Рамсеса и привести ко мне.

Глава IX

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Нахт

Воцарилась тишина. Шепсет нарушила её первой, тихо уточнила:

– Но разве наследник нашего Владыки не был недавно провозглашён правителем? Если ты желаешь видеть его, почему не просил об аудиенции? Предполагаю, он сейчас в Уасет, где участвовал в ритуалах… погребения, – последнее слово прозвучало едва слышно.

Нахт видел, ей всё ещё сложно признавать, что правитель погиб и кто-то мог заменить его. Для жрицы его смерть была делом личным, ведь она состояла в его ближайшей свите.

И, как он узнал теперь, приходилась ему не наложницей, а названной дочерью.

Таа отмахнулся.

– Я не могу признать своим Владыкой мальчишку, который ещё только вчера держался за полы калазириса матери. Он подставная фигура, защищающая интересы тех, кто по разным причинам желал сместить моего господина.

– Нет, я знаю его! – горячо возразила Шепсет, и Нахт даже поразился тому, сколько чувств было в её словах. Обычно она была куда более сдержанной. Впервые он видел в ней такую страсть, с которой жрица была готова отстаивать честь нового правителя – молодого Рамсеса. – Пусть он молод, но мудр. Он воссияет подобно восходящему Ра-Хепри[36] и станет нашей новой надеждой! Ему под силу одолеть Исфет, я это знаю!

Таа задумчиво изучал Шепсет, не опровергая её слова, но и не подтверждая. Жрица замолчала, но сжала руки в кулаки, готовая и дальше защищать молодого правителя.

– Безусловно, в нём скрыт особый потенциал, и он был хорошим учеником, – согласился чати. – Однако же, если ты помнишь, до кое-каких печальных событий наш Владыка Рамсес назвал своим наследником другого своего сына и от собственного слова не отступался.