Меж бредом и явью

Над землёй. Снегов алмазы

Меркнут тоже, но не сразу.

Это – жизнь…

Раз за разом,

взрывается радуги мыльный пузырь

Так, без мыла.

Зевая, в печи

обнажается то, что не сгнило,

То, что было,

О чём мы молчим.

Вероятность прозрения, ясность

В ней таится угроза. Опасность

Быть непонятым, понятым верно, -

То и это не в пользу, что скверно.

Вера в то, что сомнение вязко,

Нам навязано. Краткое связно,

И доступно поэтому многим.

Так удобнее – жить полорогим.

Если ходишь по суше в раскачку,

Ты – матрос. Именуют чудачкой,

Ты чудить непременно должна.

Ты, сама, никому не нужна.

Раз за разом, ажурным воланом волна

Через край океана роняет себя на поднос

А яичным желтком растекается солнце. До дна

Не доходят лучи. И облупленный нос

Зарывается туго в прибрежный песок.

А вода за кормой – это слёзы, не сок.

Не берёзы весенний кровавый потёк

Это жизнь, что бежит ото всех наутёк.

Ёлка

Вуалью метели – замаранный белым висок,

И в муфту сугроба упрятавши руки худые,

Задумался лес. А снежинки плаксивы, хмельные

Бледны и влажны, и старательно тянут носок

У станка. Да, зима – то наставник суровый.

Спинку – ровно, а хочешь свернуться клубком.

И приветствует нас отстранённо кивком

Лунный свет, что казаться способен лиловым

В полутьме, что сдирает рассвет. И напрасно.

Зиму ночь одевает. А жёлтое с красным -

то у лета и рутовых горки под ёлкой.

Год заштопан сосновой и ржавой иголкой,

Всю в коричневых пятнах, похожих на йод.

Хороводят вокруг, а она не поёт.

Всё, что мило, осталось в лесу, в тишине.

И не слушал никто тихих возгласов "Нет…"

Ёлки

Клеть? Загон?!

Ёлки жмутся друг к дружке с испугом

Каждый час, как иную выносят подругу.

Людям – праздник, а елям куда? На погост.

На дрова, на опилки, на свалку, в компост.

Как же так? Ведь недавно под душем метели

Ёлки косы плели и вполголоса пели,

И случайных пугались косуль, грибников,

Дятлов, белок, синиц и больших пауков,

Кружева на коклюшках колючих ветвей,

Как снежинки на печке, исчезнут скорей,

Чем рассмотришь. И ёлки, расставивши пальцы,

Снисходили терпеть. Так искусно, как пяльцы

Натяжение терпят и трепет полотен,

Тот укол, тот стежок. Кто кому неугоден

Недосуг разбирать. И коронкою пня

Лес пугает, тревожит. Но только меня.

Выстрел

Выстрел первый, утро года

И январскою погодой,

Той, ленивой, той, без красок,

Конфетти, безносых масок, -

Поглотили ночью той.

А Курантов звёздный бой

Гвоздик тонкий к шлейфу лета

Прикрепил и по секрету

Разболтал про тот секрет…

То был выстрел или нет?..

Надежда

Сугробы сбивая с веток – белка,

Нам глубоко, а ей – мелко.

Очерчено небо снега мелками.

Нёбо аллей скрипа шагами

Брезгует, морщится, щурится брызгами

Инея серого крошево. Взвизгнуло,

Ухнуло дерево, лопнуло, треснуло, -

Платье коры слишком грубое, тесное,

А из кармана – лесные орехи

Сыпятся в снег с высоты из прорехи.

Белка сугробы с досады сбивает, -

Всё же обидно и белке бывает,

Если надёжность надежды, как снег.

Может растаять, а может и нет.

Рождество

Тихий снег и нежно -голубое

Небо. Так бывает каждый год

И метель не тронет, и не взвоет,

Дождь рыданьям повод не найдёт.

Вяжут утро сосны тонкой спицей

Гобелены леса. Над трубой -

Дым вуалью и семья синицы

Будит день. Забудет образ твой

Мир постылый. Мир с тобой пребудет!

И подвохом, осыпаясь, мох…

Осудивший – сердца не остудит,

А простивший сделал. Всё, что мог.

На дорожку…

Шарами пушистыми ель к новолетью

Украшена: птицами, снега соцветьем,

Травы серпантином, развеянным семенем…

А день семенит, не считаясь со временем.

Созвездием полночь шатра украшая,

Он думал покинуть, решил, что мешает,

Но месяц, как часть той, неполной луны

Дорожки, покрывшей волненье волны

Закончит дела, в глубь карманов – ключи,

И те, что нетканы, подземны,– ручьи

Замедлят движенья остуженных вод,

Почтить на дорожку тот прошлый, тот год…

Беспросветное

Есть у природы посох инфернальный,

Он надо всеми вороном кружит,

Не озабочен сложностью "Как жить",

Не расставаясь с истиной сакральной,

Он к жизни той, суровой и реальной,

Готовит нас. Но в том не признаётся.

Не им ли счёт несчастиям ведётся,

Которым место сыщется поныне.

А мы постылы. Тот песок, в пустыне,

Он жарок лишь под солнца оком страстным.

И так во всём. Не верится? Напрасно…

У стен Кремля…

То – быль и сказка. Стенами Кремля

Очерчен день, а талая земля

Усталости не ведая, полощет

Себя в реке. И красной стала площадь

Не от побед, что видимы рассвету,

А от того, что лучше места нету,

Ни там не тут. Неведомые дали

Того боялись и о том же знали,

И потому негаснущим огнём

Звезда тоскует день и ночь о нём.

О том мальчишке, что любил Москву.

И вечным сном на подступах заснул…

Ночь в лесу

Глазурь сугроба, пыль метели.

Полёта прочерк, свиристелей

Набеги на уютный сад…

Так, много лет тому назад

Я сам устраивал набеги…

В ту пору – юности и неги.

А что теперь? Желаний нет,

А воробьи смакуют снег…

Морозом сломлены ручьи,

Ничей призыв в глухой ночи…

Она, незрячая, не слышит.

И ходит медленней и тише

Той тени, что за ней бредёт

И в такт никак не попадёт

Шагов ничьих, тревожных нот,

Что лес полночный издаёт.

Снежный вальс

Мне птицы машут с неба на прощанье.

У них – своих, знакомых нам, хлопот

Вполне хватает. А холодными ночами

Они ютятся, разбросав снежинки нот

По призрачному облачному стану.

И зимний непридуманный квартет

Играет вальс. И я не перестану

Вальсировать с зимою тет-а-тет.

Она грустна. И белоснежной ножкой

За мною по паркету семенит.

Ей танцевать осталось – так, немножко.

По записи готовые сменить

Ужели10 ждут? Со мной хотят ужели?!

При рыхлом свете мокнущего дня,

А птицы те, с вершины старой ели,

Как с гор вершин, крылом луну обняв,

За нашими делами наблюдают…

А снег идёт, шуршит, блестит, не тает…

Сомненья…

Вполголоса, нежно весеннее пенье,

А снега – по плечи, румяные печи

Без тени смущенья, но с тенью сомнений

Решаются пению противоречить.

Что рано, что нудно, недаром подспудно

Трава зеленеет, метелям внимая.

Но так не поверить мелодии трудно,

Что издали ветер принёс, понимая:

Тот мир, что навязан, так спутано связан.

Щекой прислонилась седая синица.

И чувствуешь – чем-то ты ей и обязан,

И это не может теперь прекратиться.

Вполголоса, нежно, весеннее пенье

Волнами по ветру, обветрено, слабо, -

Паденье цветка, лепестка дуновенье,

И слабость в печи обращается лавой.

И путником снег, он, таясь и скитаясь,

Пытается пятиться, в небо взмывая.

И бьётся о дверь, как юнец, пререкаясь,

Недолго такому зима потакает.

Вполголоса, нежно, весеннее пенье…

Послышалось? Нет ли? Сомненья…сомненья…

Зимнее

Побелило Луну и закрасило.

Обломало все ветки у ясеня.

Заморозило реку и озеро,

Снег засыпал, что осенью бросило.

Поле белое, ровное, чистое.

Солнце яркое, спелое, близкое.

Дни же яблоком – мнутся и катятся,

А уйдёшь, так никто не спохватится.

Расставания бремя и жалоба.

Лёгкий шторм и наклонная палуба.

Кто уходит, обратно не просится,

Всё проходит и ветром уносится.

Ночь глубокая, зыбкая, зябкая.

Жизнь красивая, милая, всякая.

Что забыто совсем – не забудется,

Что задумано – будет и сбудется

Побелило Луну и закрасило.

Обломало все ветки у ясеня.

Заморозило реку и озеро,

Снег засыпал, что осенью бросило.

Невпопад

Снегопад.

То – с деревьев. Ладошкою влажной

ветер гладит январь.

Невпопад.

Та беседа в беседке,

Та сова на несломленной ветке

И тот редкий Ильюшин тропарь11…

Всё ли в прошлом? Та осень бумажной

Притворялась, листая сухие страницы,

По её ли вине мне сегодня не спится?

И у ветра прошу:"Не жалей! Ну, ударь!"

Я очнуться хочу. Только – вряд ли.

Тихо бьёт по плечу, веткой. Рябью

Облака и заструга метели…

Улетают позёмкой недели.

И некстати опять снегопад,

невпопад.

Луна

Чего луна не помнит? Только толку…

Мы так живём, не думая о ней.

Но изредка, как все вокруг умолкнут,

Следим. В пробелах мимо скорых дней,

Как в поездах. Движенья часты, споры

И спорны споры споров. Снег вершин

Лежит, и не считает разговоры

Единым достижением души

Он быть желает кем-то покорённым.

Или иначе: он желает быть

Творить, и в мире, кем-то сотворённом, -

Иных заставить о себе забыть

И о других начать немного печься.

То – сложно? Сладить следует с собой

Следами вдаль так просто не увлечься

И не понять, о чём тот, волчий вой.

Не от тоски. То боль о всём, минувшем,

Что так тревожит полную луну.

И жить нельзя, хоть раз, не оглянувшись.

Её оставив в небесах одну.

Крещение

Любуясь на уловки постоянства,

Над нами совершаема…пространство

Округ в довольстве. Мы лишь недовольны.

И то не так, и эдак. Нами вольно

И в воле нашей, наша воля пробудиться

Не смеет. То ли – сетовать, сердиться.

Об эту пору или миг прошед,

На нас, как озарение, сошед,

Грядущего великого Крещенья.

Полночных звёзд сияет освещенье…

И освящённой прежде нас воды,

Искрят, расколотые в форме Иордани.

Взволнованные, будто до свиданья

В волненье вод, и лишь затем следы

Мы оставляем после на снегу.

Как в скорой жизни этой, на бегу…

Ветка

Луны монетка в прорези заката

Исчезла незаметно. Кончен день,

Но утро ж было! Не давно, когда-то,

А утром ранним! И, низвергнув тень,

Оно справлялось с сумраком и ленью,

Что гнёзда вьёт себе в глухой ночи,-

Над той тропой, утоптанной, оленьей,

Над филином, что горестно кричит,

Жалея ночь. Раскачивая ветку,

Когда её, так вовремя плечо,

Толкнув с досады, будто незаметно,

И словно он, как прежде не причём…

А ветка, покачав главой, устала.

Понятлива, и в том её вина.

А филин? Что ж.… ужели не застал он,-

Её толкнул и сломлена она.

Одним движением. И ствол не оцарапав,

Так тихо, в уготованный сугроб

Упала. Филин – мимо, не заплакав,

Рассвет – тот был, а филин был таков…

Но ветка? Распахнувши очи почек,

Та ждёт весны. А сердится? Не очень…

Заколочены ставни…

Заколочены ставни.

Это символ бурьяном поросшей тропинки.

Не утоптанной к речке пологой низинки

И корзинки пустой, перевёрнутой мышью.

И шагов. Их давно уж не видно, не слышно.

А картинкой недавней,-

Звон хрустальных рассветов, разбуженных днями,

Всё – чужое. И видится точно не нами,

Что в распахнутый дом ветер кошкой врывался.

Все ушли навсегда, он навечно остался.

Он всегда, где не надо, один. Так ведётся,-

Родниками волна всё никак не напьётся.

Но закатного жара остудит чело

Проходящий по морю дублёный челнок…

Заколочены ставни…

То картинки недавней,

Что оставила в сердце израненном след.

Где тот дом? Где тот пыльный сквозь щёлочку

свет,

Что пробился, как нежный росток сквозь бетон.

Он не мог? Он старался. Но ты же не он…

Закат

В пучину леса солнце оседает

И закипает. Пену сизых туч

сдувает ветер. Стынет небо, тает

И проясняется. Последний жёлтый луч

Накалывает бабочкой в коробку

луны нескромный бледный завиток.

И он не ропщет, – нежный, ломкий, робкий,

И не трепещет. Поздний горький сок

Берёзовый из ранки кровью льётся,

По пояс от заката. Это – лес.

Добро и зло иначе познаётся.

Иной отсчёт для правды и чудес.

Роняя крошки облака, как пепла,

На утро шьёт всему иной наряд.

И как природа…досель12 не ослепла?!

Который год, одно и тож, подряд…

Златоглазка

Примета весны – златоглазка

На стёклах, зевая,

А о том, что январь на дворе,

то как будто не знает.

Ей не видно,

что снег дотянулся до крыши,

Ей не слышно зимы.

Звуки глуше и тише

В толще собранных в узел,

Сплетённых метелями кос.

А на розовый нос,

Что с мороза,

Златоглазка не смотрит.

И в тёплой вельветовой пыли,

Вспоминая, о чём мы, конечно, забыли,-

Что январь и морозы конечны.

Жизнью этой, конечно, беспечной,

Избалованы. Любим до дрожи,

Но бросаем.

Иначе не можем.

Подлость

Рыдает снег, ему тепло и рано

Вода, слезами, капает. А раны

Совсем не видно. Солнца Луч искусен

И тает снег, И от того он грустен…

И, заторможено морозами, стаккато

Капели не усердствует. Не надо

Спешить туда. Алмазное свеченье

Стекает вниз. А дальше, по теченью

Ту землю влагой скоро напитает.

Да после, – кто на прочность испытает

И пустит корни и ростки, и ветки.

Да свысока помарки и пометки

Порядка без расставленных, по-птичьи.

Кудрявой шевелюрой, вне приличий,

Встряхнёт. И сокрушаясь в том, наверно,

Всю зиму будет мёрзнуть. Это скверно -

Зависимость. Сия ль. Иного толка.

Она – везде. Где явью. Втихомолку

И в ипостасях разных и манере.

В любви и дружбе, в ярости и в вере

В добро, что побеждает тех, кто против.

Живущих чуть иначе и напротив.

Окно в окно. Распахивая двери,

Заденешь тех, кто близко, тех, кто верит.

Иной подвох: то глупость или гордость?..

Безмерен стыд. Любая плаха – подлость.

Грядущее

Ночное зеркало луны.

В нём отражает солнца блики.

Обласкан облаком волны,

И скромный кажется великим.

Поляны ласима13, пробор

Тропинок, косовых и просек,

И в полночь двери настежь нор.

Слоями лет и зим, лишь осень

Нам кажет щёк своих овал.

И в лунном свете вольны мы ли

К плечу покатому, что спал,

Приникнуть. Вспомнить, что забыли:

С исподу14 зеркало луны

Душой недоброй рвёт на части.

Закрой15 вечерний, валуны

И брызги моря, слёзы счастья, -

Они стремятся вон из глаз.

Мы изумляемся. Измучен

Их терпким вкусом каждый раз.

Мы не готовы. Тёмной тучей,

Что заслоняет небосвод,

Нас упреждают. Мнить превратно,

Пугаться истеченья вод,

Что происходит многократно, -

То наша участь. Частью – счастье.

Не ведать, что грядёт ненастье.

Тактично

У каждого космос. И осмос, питаемый соком

Снегов непомерных и ливней, невидимых оком,

Упрямством себя услаждая,

Сминают, шагами пытая, —

А смогут по скользкой поверхности льда

Пройти, как по жизни идём иногда:

Касаясь едва, осторожно. Небрежность -

Для тех, кто живёт свысока, безмятежно.

А лучше ли, так то?

Сбиваемся с такта.

Время!

Время расписано. Так ли написано?!

А поезда не курсируют мимо,

В чайном купе, что из детства, столь милом.

Впрочем, вагоны давно уже списаны.

Шторы истрёпаны, столики сломлены

Липкою пылью покрывши старательно, -

Формой материи, той, обязательной

Той, что с рождения всем уготовлена.

Снег голубой, он неяркий, вечерний.

Сделанный споро, небрежно, но набело,

Он – исключение. Правило авеля16

Не ощущать, что становишься чернью17.

Сводом18 финифти и скань в обрамлении

Веток заснеженных, ёмких точёных

Льдом разукрашены мелко толчёным.

В пыль превращаются все устремления…

Золото зла и добро серебра?!

Время – то мера. Пора19 не пора20.

Части речи

Пасмурно утро и тянет согласные,

Ветки качаются, с ветром согласные.

Как не вытряхивай, облака простыни

Пачкают зимы, и лета, и осени.

Ну, а весна – та всё в стирку. Заметит

Солнышко тускло и призрачно светит, -

Ну, оттирать. Да со скрипом по стёклам.

Как не крути, а округа – промокла,

И промочила сугроб до тропинки.

А на щеках замирают слезинки…

"Рано ещё, ты невовремя!"– Лето

Тихо твердит, но весна не об этом

Плачет, бедняжка. Кого торопить?

Время её – навсегда! Как любить:

Близкого, милого, ветер в саду,

Рыб подо льдом, что тоскуют в пруду.

Утро проснулось…со всеми согласно.

Но втихаря, очень тихо, негласно…

Простые радости

Простые радости – один весомый узел.

А мы его своим рождением конфузим,

Дни пестуем, как некто зёрна чёток.

И вот уже, вокруг не слишком чётким,

Глядится мир. Но это нам неважно?!

Мы чувствуем! -воды поверхность влажна,

И хрупкость осени, и дня горячность – летом.

А нам ли, зная, обменять сию монету

На горсть пустяшных несерьёзных мелочей…

Поняв про то, что стайка встрёпанных грачей

Весну несёт и то тепло, что даже ночью

Нас не отпустит. Не пугает. А воочью

Мы озаботимся, когда наступит лето.

Но позабудем. И о том, да и об этом…

Нерешительность

Прослойкой снега землю напитавши,

Не пробудивши, и не предававши

Ея ни дня, Зима ушла. Тоскуя,

Мороз на окнах пряники рисует

И вензелей заморские словечки.

А людям что? Те греются у печки.

Перечат числам нарисованным и датам.

И зеркалам, – и машут тем, мохнатым

От снега соснам. Через мутное окошко.

Нередко плачут. Словно ягоды в лукошко

51

Сбирают всё успехи и промашки,

И рифмы на морщинистой бумажке,

Как вирши из мелькнувших скоро буден…

Кто судит – знает, путь у правды труден.

И к месту не всегда она. Бывает

Не рады ей, не ради. Так бывает!

И, перечтя, что писано скрозь грёзы,

Жалеют обветшавшие морозы.

Они уйдут. А с чем же ты остался?

И, если делал что, то лишь пытался.

Не с тем усилием, которых мир достоен.

Ты слишком вял. И чересчур спокоен,

И ждёшь рецепта, проповеди, судей?

Но ничего такого, вдруг, не будет.

Тебя с порога, прежде упреждали.

Ты воли ждал? Тебе её ли дали?

Не той, иной? Владеть умами тщился?

Адли21 собою так и не решился.

Не сонет

В волнах неба солнце тонет.

Полон боли, месяц стонет.

Звёздный, выражен сонет.

Только вечер включит свет,

Пеленою бесполезной,

Всё затянет он, болезный.

Ночью – кто не согрешит?

Коли утро разрешит:

Всё, что было не напрасно,-

Счастлив ты и жизнь прекрасна!

Если ж утра мудрый свет

Даст тебе иной совет,-

Знай, он – дело говорит.

Ясность солнышком горит

И, чудес не обещая,

Мир, любя тебя, прощает.

Без намёков и подвоха.

Чтоб о нём не думал плохо.

В волнах неба солнце тонет.

Полон боли, месяц стонет.

Только вечер, – включит свет,

Звёзды выложит в сонет…

Песня – Эхо кольцовского края

Кромка леса, инеем

Той неровной линией

на изломе вечера,

по лекалу дня

Радовало встречами,

С птицами, да певчими,

Вечером засвеченным

Под полой огня.

Утра небо синее,

И кристаллов сильное

Яркое свечение

Юных радуг рой

Вешнее течение

Стойкое влечение

Вне предназначения

Снежных шуб покрой.

Вечности излучина

Страхами измучена

И надежд обманами

Плёса жизнь полна

Обойдя лиманами

без штормов с туманами

Не отведать манны нам

Всё снесёт волна.

Цвета ароматами,

Хлопка нежность ватная

Море разноцветное

Полевых цветов.

Линия заветная,

Эхо безответное

И избушка ветхая

Ты к сему готов?..

Кромка леса, инеем

Той неровной линией

на изломе вечера,

по лекалу дня

Радовало встречами,

С птицами, да певчими,

Вечером засвеченным

Под полой огня.

А нам казалось…

К ногам падут небесные тела,

А нам казалось – это просто осень.

Как без одежд, что рвутся на углах,

И без надежд, которых нам не сбросить,

Как на локтях и жизни поворотах.

Закатов дуги, радуги рассветов,

И на её банальных приворотах:

Бесцветных запахов тюльпанов, первоцветов.

И той беспечной, бесконечной неге,

И в той весне – незрячей и не спящей,

Что льётся в песне и последнем снеге,

И жизни, что казалась настоящей.

Так то – любовь…

В оправе льна остывшие дома,

На бархат лета – рос вечерних проседь.

В золе и злате перезревшем осень.

Забыв себя, и вкруг себя ломал

Стволы плечом, а сучья о колено. -

То ветер был. И им напуган лес.

Мелок луны и облаков отрез

Легли на стол портняжный у вселенной

И скоро будет нечто! Тот кафтан

Падёт на плечи. Сумрак ныне зябок,

Как щёки тех, навек уснувших яблок,

На ветках. Ибо шанс им не был дан

И ветер обошёл их. Позабавил.

Легонько дунул, у ствола утих.

И долго наблюдали их двоих,

Обнявшихся, приличий вне и правил.

"Так то – любовь? По что он их не сбросил?"-

Подумать мог любой, но вряд ли спросит.

Мимо

Цыганочку сосны танцуют от скуки,

И греют колючие с холода руки,

Да птиц вовлекают, что дремлют в их кроне.

И в съехавшей набок зелёной короне

Так много задора, весны, озорства,

И серьги срывая с калины куста,

Кидает под ноги февраль, как монисто.

А снег ещё бел и пока ещё чисто

И ясно вокруг. Только пылью, как пеплом

Осыпет сугроб незаметно главу.

Но жизнь, в предвкушеньи наивном ослепла,

И влажной ладонью листая главу

Той книги, в которой текущего года

Записаны строчки. Не нами, природой.

Природой округ сотворённого мира,

Что катится мерно и мирно, но мимо.

Политес

Часть леса – влево, на пробор

Зачешет ветер чащу. Чаще

Она смиренно тупит взор,

Когда грустит, тоскует вяще.

И, коли так – не ко двору.

Попало как в полян котомку

нехитрый скарб и,– "чтоб к утру

Тебя не видеть!" Дело тонко -

Вести семейный политес.

А тут – такое… Целый лес!

Ветер

Глазурью, сахарно горбатится пригорок

И горек привкус снега, запах горек.

Его запАх неплотен, сонный ляжет

К земле поближе. Так зимою вяжет

Ущербные местами свитера,

Погоды неуверенной пора,

Столь нервна, своенравна непомерно.

В себе уверенный, и то бывает скверным,

Но ветер северный остудит, успокоит.

Живёт затем! И жив. Об этом стоит

Подумать нам. Камней округ довольно.

Их в юности рассеянной невольно

Рассеяли и разбросали… мы ли?! да!

Таков порядок. Вверх спешит вода,

Незрима, невесома, незаметна.

И ливнем – вниз, и снегом. То приметно

Немного, кажется. Но скрошит время силы,

Как ветер горы, а казался милым!

Трепал нам кудри. Пах медово, сладко…

В зубах навязши воском. Как загадка,

Которой разгадать не суждено.

А есть ли дело, нет ли? Всё – одно…

Эй!

Эй! Чьи вы, птицы! Издалёка?

Ещё нескоро слышать клёкот

Полянам нашим и полям.

Ещё в снегу, стоит семь "ля"22.

В оцепененьи ожиданья,

В бреду, который мирозданье

Ей уготовало. И боле

Ей ждать немного. Много боли