Продай меня, если сможешь…

Чувствую запах пыли и какой-то травы. Пытаюсь открыть глаза, но ничего не вижу. Мозг фрагментами восстанавливает реальность, и я понимаю, что у меня на голове мешок. Руки связаны. Хочется размять затёкшие запястья, но мышцы пока не слушаются.

– Что-то долго девка в отключке, – слышится прокуренный голос мужчины прямо над ухом. – Обычно минут за десять приходят в себя.

– Зато молчит и не рыпается, – раздаётся ржач с переднего кресла.

Господи, куда я попала? Зачем я им? Решаю и дальше не подавать признаков сознания. Успокаиваю себя тем, что раз не показывают дорогу, то убивать не собираются. Болит голова, саднит бок и хочется пить. Мужчины обсуждали срок действия шокера, значит, едем мы недолго. Ну почему я рванула от Димы? Он же пытался меня остановить, очевидно, разглядел опасность раньше меня.

– Давай остановимся и дадим девке спиртику нюхнуть. Нехорошо будет, если она кони двинет. Может, больная?

– Ну чего ты паникуешь, Вагит?

Ясно, имя соседа по креслу выяснили.

– Девкин любовник – просто денежный мешок. Сдадим девчонку Самсону – своё бабло получим. А дальше пусть сами дела решают, кто, кому и что должен.

Чувствую руку мужчины у себя на груди и сдерживаюсь, чтобы её не сбросить. Он сминает одно полушарие.

– Гля, настоящая. Прикинь? Я думал, что их девки все накачанные. Может, она и в постели хороша?

Вот тут мне становится по-настоящему страшно. Со мной трое мужчин, и я одна. Страх стекает каплей пота по артерии. Козлины бритые!

– Слышь, даже не думай про неё. Сказано – доставить в сохранности.

– Ладно, понял я.

Ну хоть не тронут. Уже легче. Стараюсь перестать паниковать. Дальше какое-то время едем в тишине. Слышу, как приоткрывается переднее окно, и до меня доносится запах дыма. Слышу голос мужчины, которого я приняла за таксиста. Делая глубокие затяжки, он командует:

– Так, сейчас направо сверни. Нас машина ждёт. Эту здесь брось.

Как другая машина?! Нет!

Закусываю губу до крови, чтобы не завыть от отчаянья. Они делают всё, чтобы меня не нашли. Мужиком с деньгами в моей жизни может быть только Сергей. А что, если он не станет платить? Как меня будет искать полиция? Что будет с сестрой? Хорошо, что мамы нет в городе. Её сердце бы не выдержало.

Мысли бьются в голове, пока меня взваливают на плечо как мешок и укладывают на заднее кресло другого автомобиля. Кожаное сиденье неприятно мокнет под телом. Дорога перестаёт быть ровной, и меня начинает потряхивать. Похоже, что съехали на грунтовку.

– Поищи у девки в карманах телефон. Чтобы звонить никому не вздумала, когда очухается.

Противные пальцы с запахом табака ощупывают мои карманы дольше, чем нужно. Мужик просто лапает меня, навалившись всем телом. Сдерживаюсь, чтобы не расчихаться от вони дешёвого одеколона и пота.

– Нету у неё ничего.

– Как так нету? Сейчас никто без телефона не ходит. Ладно, сейчас уже приедем, сам посмотрю, – говорит тот, кого я про себя обозвала «таксистом».

Похоже, что именно он у них за главного.

Подпрыгнув ещё пару раз, машина останавливается. Похитители выходят, и меня снова взваливают на плечо.

– Куда её? – спрашивает Вагит.

– В гараж тащи, на второй этаж. Сейчас отзвонюсь, что на месте, и разберёмся с её несознанкой.

Меня сваливают на кровать, развязывают руки и снимают с головы мешок. Похоже, Вагит решил убедиться, что со мной всё нормально. Значит, они не отпетые отморозки. Дверь закрывается на ключ. Медленно открыв глаза, вижу стены из бетонных блоков, небольшой деревянный стол с настольной лампой, узкое окно для проветривания и узкую кровать, на которой лежу. Встать, чтобы выглянуть в окно, не успеваю, в двери поворачивается ключ. Шаги приближаются к кровати.

– Ты начерта мешок снял?

– Думал, что воздуха ей мало, хотел, чтоб сама очухалась поскорее.

В нос тычут вату с нашатырём. Вдыхаю резкий запах и открываю глаза. Тупо таращусь на двух мужчин.

– Ну вот, краля, одуплилась? – корчит рожу «таксист».

– Кто вы? Зачем я здесь?

– Э не, подруга, базарить не с нами будешь. Наша задача – охранять тебя, пока твой мужик бабло не отдаст. Иди вон, пожри, – кивает в сторону стола, на котором стоит железная миска.

– Я не хочу, – собираюсь в комок, поджимаю ноги и забиваюсь в угол между холодной стеной и кроватью.

– Ну как знаешь, – усмехается «таксист». – Другой баланды до утра не будет. Так что, не выделывайся.

– Принесите воды, пожалуйста.

– Принеси ей воды, Вагит.

– А если за меня не заплатят?

– Это не я буду решать.

«Таксист» уходит.

Время тянется как липкая розовая жвачка на ботинке. Похоже, про обещанную воду все забыли. Осторожно встаю с кровати и подхожу к окну. В нос бьёт запах хвои, значит, где-то рядом есть лес, но увидеть удаётся только длинный огород и лесопосадку. Я была права про грунтовку. Мы на какой-то даче.

Попытка напрячь мысли отзывается в голове резкой болью, и я хватаюсь за виски. Всё-таки надо попробовать отдохнуть. Пятнадцать часов в самолёте и нервные сутки высосали все силы. На всякий случай придвигаю стол к двери, чтобы незаметно никто не зашёл, прикрываю глаза и забываюсь беспокойным сном.

Просыпаюсь от того, что хочется в туалет. За окном уже стемнело настолько, что без настольной лампы в комнате ничего не видно. Придётся стучать в дверь.

– Эй! Вы меня слышите? Откройте! Я в туалет хочу! Эээй! – колочу в дверь ногой.

Слышу шаги.

– Чего орёшь, дура? Не услышит тебя здесь никто. Силы не трать.

– В туалет пустите.

– Чёрт! Ща! Жди.

Вагит открывает дверь и перегораживает мне дорогу, становясь в проёме.

– Руку давай.

Хватает меня за запястье и застёгивает на руке металлический браслет наручников. Второй застёгивает на своей.

Спускаемся на первый этаж гаража и через боковую дверь выходим сразу в огород. На улице уже совсем темно, разглядеть что-то не получится, как ни старайся. Определить своё местоположение по признакам «лес» и «дачный участок» просто невозможно. Сколько таких дачных домиков в пригороде? Правильно, до хрена.

Прошло уже много времени, а я так и не знаю, согласился ли Сергей заплатить выкуп. Или он там с головой залез в свою секретаршу, и ему не до моих проблем. От этой мысли становится совсем плохо. Часто дышу, чтобы не плюхнуться попой на грядки и не зареветь.

– Ну ты чего застыла? Давай делай дела свои.

– Расстегните наручники, пожалуйста, – подаю руку своему охраннику.

– Нет. А то дёрнешь от меня ещё. Так давай, и поживее.

Терпеть больше не получается. Сгорая от стыда и отвращения, расстёгиваю джинсы.

– Отвернитесь, пожалуйста.

Зачем я переоделась в аэропорту? В платье сейчас мне было бы не так стыдно.

Вагит отходит на два шага, отворачивается и прикуривает одной рукой сигарету. Унижение – это самое слабое название чувства, которое я сейчас испытываю. Пытаюсь расслабиться и напрячь мышцы живота одновременно, чтобы закончить побыстрее, но живот скручивает от резкой боли. От неожиданности на лбу выступает испарина, и я пытаюсь не застонать.

– Ну что ты там застыла? – мужик дёргает меня за руку, но не поворачивается. И на том спасибо. – Срёшь ещё, что ли?

Видимо, это была шутка, потому что Вагит начинает ржать. Аккуратно разгибаюсь, встаю и застёгиваю джинсы. Боль больше не повторяется, осталось только тянущее ощущение. Неужели месячные? Вовремя, ничего не скажешь.

– Встала? Ну иди тогда за мной, чего тупишь?

Явно начинаю раздражать мужчину.

– Вы уже позвонили насчёт выкупа? – решаюсь задать волнующий меня вопрос.

– Я этими вещами не заведую. Вот завтра утром приедет Марат, у него и спрашивай.

Заталкивает меня в комнату, отстёгивает браслет и захлопывает дверь. Подхожу к столу и долго смотрю на тарелку с жижей, напоминающей гречку с тушёнкой. Не ела я почти двенадцать часов, наверное, стоит хотя бы попробовать этот ужин. Наклоняюсь, беру пластиковую ложку и, стараясь не дышать, кладу кашу в рот. Делаю глоток и понимаю, что меня сейчас вырвет. Мечусь по комнате, но ничего лучше тарелки не нахожу. Меня выворачивает. Во рту горько от желудочного сока и мерзкой гречки. Передёрнув плечами, возвращаюсь к кровати и падаю, пытаясь подавить новые позывы тошноты. Это всё нервы и плохая еда, хорошо, что не успела съесть больше. Меня начинает морозить, пытаюсь расслабиться и согреться, натягивая на себя покрывало, но ничего не выходит. В какой-то момент организм просто отключается самостоятельно, и я впадаю в полусон.

Глава 34

Сергей

Самолёт задерживают уже на четыре часа, но больше всего бесит то, что сел телефон, а зарядку я зачем-то засунул в чемодан и сдал в багаж. Не могу позвонить и узнать, что с Катей всё в порядке, что она долетела и ждёт меня дома. Да, чёрт побери, я хочу по прилёту видеть её в своей квартире, и мне наплевать, как Дима это организует. На своей территории и в своей постели мне будет проще найти аргументы для объяснения.

Третья чашка кофе уже не влезает, сижу и гипнотизирую пенную шапку, пытаясь понять, как так вышло, что всего за несколько дней мой мир сузился до одной женщины. Не многомиллионный контракт, не ответственность перед инвесторами и сотрудниками, а именно Катя заставляет меня сейчас мчаться через океан, чтобы просить прощения. Оглядываю людей в зоне вылета, чтобы одолжить телефон или зарядку, но, как назло, не вижу ни одного русского.

Наконец-то объявляют посадку. Удобно усаживаюсь в кресле, прикрывая веки, но вдруг чувствую, как что-то твёрдое приземляется на мой лоб.

– Па-па!

Распахиваю глаза и вижу, что передо мной стоит на кресле двухлетний малыш.

– Извините ради Бога, – искренне смущается мать. – Это его первый перелёт. Он очень переживает, вот и спутал вас с отцом.

– Ничего страшного, – отвечаю женщине и понимаю, что поспать не удастся.

Малыш, получивший от мамы выговор, тихонько косится в мою сторону. Пушистые кудряшки делают его похожим на настоящего херувимчика. Разглядываю мальчугана и ловлю себя на мысли, что хочу… Да, эгоистично, но я безумно хочу, чтобы Катя оказалась беременна. Тогда моя девочка не сможет уйти, а у меня появится шанс сделать так, чтобы она никогда об этом не пожалела.

Ребёнок в соседнем кресле начинает дремать, давая мне возможность провалиться в долгожданный сон.

Весь полёт мой маленький сосед ведёт себя прекрасно, раскапризничавшись только на санитарном досмотре. Маму с малышом пропускают первыми. К тому моменту, как подходит моя очередь оголять живот, мерить температуру и демонстрировать ладони, проходит больше двух часов. С огромным облегчением забираю багаж и выхожу из терминала в ночную Москву.

После бразильской жары погода кажется прохладной. Набросив пиджак на плечи, иду в сторону стоянки такси. Уже собираюсь погрузить чемодан в багажник, но вижу машину Димы, въезжающую на парковку. Из неё выходят Фёдор и наш технический директор Глеб. Сделав знак таксисту, что машина не нужна, подхожу к ребятам.

– Что ж вы не всем офисом? – пытаюсь шутить, но по глазам друга понимаю, что что-то случилось.

– Серёг, Катя пропала.

– Как пропала? – я откровенно туплю. – Не прилетела?

– Прилетела. Дима её встречать поехал. Она вышла из терминала, его увидела и сбежать решила. Сама в машину к каким-то отморозкам прыгнула, подумав, что это такси. Димон просёк, что дело плохо, за ней побежал, а мужик его шокером вырубил.

Пара секунд уходит на то, чтобы прийти в себя. Вдох-выдох.

– Что сделали? Выяснили, кто?

– Номера пробили, автомобиль в угоне, проследили его по камерам до Дмитровского шоссе. Дальше небольшой промежуток слепой зоны. Ребята выехали на последнюю точку и нашли машину брошенной. Очевидно, что похитители сменили тачку, знали гады, где пересаживаться. Я отца привлёк. Его ребята местных бандитов и смотрителей подняли, а заодно и местных допрашивают. Найдём её.

– Сколько времени прошло?

– Девять часов…

– Девять часов! И ничего! Её же могли… – понимаю, что это истерика.

Глеб молча протягивает открытую бутылку воды.

– В офис?

Киваю в ответ и сажусь на заднее сиденье.

– Прости, шеф, – за рулём сидит совершенно потерянный Дима. – Я ничего не мог сделать.

– Дим, к тебе претензий нет, – хочу положить руку ему на плечо, но вместо этого засовываю в карман на обивке сиденья и достаю оттуда красную папку.

Рядом со мной садится Фёдор и вопросительно смотрит на документы.

– Откуда?

– Здесь лежали. Сам засунул.

Со всей дури луплю несколько раз переднее сиденье кулаками, пока в него не садится Глеб. Откидываюсь на спинку, хочу посмотреть время и вспоминаю про разряженный телефон.

– Дим, поставь на зарядку. Марго знает? – спрашиваю у Фёдора.

– Я не смог сказать.

Мой телефон на приборной панели оживает.

– Сергей Михайлович, у вас тут куча пропущенных.

Беру в руки смартфон, на экране среди всплывающих уведомлений зелёным пятном горит сообщение, от которого я не могу отвести глаза. Буквы прыгают, мозг отказывается воспринимать текст.

«Ты знаешь, что делать. Срок до 15.00 или ищи свою девку по борделям!»

– Что там? – Фёдор замечает моё состояние. – Дай сюда! – выхватывает телефон. – Глеб, срочно всю информацию по этому номеру, ломай на хрен оператора.

– Не даёт покоя им этот контракт. Слишком много денег теряют. Суки!

* * *

В своём кабинете застаю целый выездной штаб. По коридорам гуляют чоповцы в полёвке, в моём кресле сидит Громов Юрий Валентинович собственной персоной и отдаёт короткие распоряжения.

– Ну что скажете, Юрий Валентинович?

Выдерживаю на себе его тяжёлый взгляд.

– Ничего пока. Кто-то из местных видел чёрный джип, но номера не запомнил.

– Глеб, что у ребят?

– Тоже глухо. Шифруются шишки грамотно. На директора и замов даже никакого имущества не зарегистрировано. Нам нужна хоть какая-то зацепка.

– Проверяй родственников, ищите место отправки сообщения. Ну должно же быть хоть что-то! – я срываюсь на крик.

– Юрий Валентинович, на Дмитровском шоссе в овраге найден труп женщины, – в кабинет входит один из чоповцев.

Стискиваю руками стол до белых костяшек. Я готов к чему угодно.

– На вид лет сорок…

– Идиот! – заношу кулак, чтобы врезать парню, но меня перехватывает Фёдор, оттаскивает в сторону и сажает в кресло.

– Успокойся! Мужики работают! Сказано обо всем докладывать.

Я понимаю, что друг прав.

– Брат, ну отдам я им китайцев, это понятно, но какие гарантии, что Катю отпустят?

– Никаких, – друг не пытается меня обнадёжить. – Мы найдём её.

Обхватываю голову руками и, кажется, впадаю в анабиоз.

К девяти утра я уже лезу на стенку, успокоительные не помогают, только отзываются болью в голодном желудке. На столе разложены фото всех, кто может быть причастен к похищению. Маркерная доска вдоль и поперёк исчерчена отметками о прочёсанных участках местности.

– Мужики, что у вас происходит? – в кабинет входит Рома. – Здравствуйте, Юрий Валентинович!

– Ром, не до клуба сейчас. Катю похитили.

– Кто? Погоди, – отодвигает меня от стола. – Вот это рыло мне хорошо знакомо, – берёт со стола одну из фотографий.

– Что знаешь? – к нему подлетает Глеб.

– От этой мрази я Катю в ночь нашего знакомства отбил в коридоре клуба. Она тогда сильно перебрала, пришлось к себе везти. А этот чёрт бабки с администратора сбил за сломанный нос. Тебе нужны записи камер?

– Я уже вошёл, – Глеб со скоростью звука стучит по клавиатуре. – Есть, он за рулём был. Мы выжмем максимум, – уходит к своим ребятам в кабинет.

– Ты с ней спал? – подхожу к Роме вплотную.

– Расслабься, у нас ничего не было. Мне достаточно женщин в трезвом состоянии. Но подозреваю, что вот если бы ты вёл себя нормально, Катя сейчас была бы дома. Если ты знал, что ей может угрожать опасность, почему не приставил охрану? У тебя что, людей мало? Или тебя волнует только её постельная жизнь?

Каждое слово Ромы бьёт в цель, заставляя чувствовать себя редкостным козлиной, и это ещё мягко сказано. Провёл с любимой женщиной почти целую неделю и ничего о ней не узнал. Не знаю имён родных, не знаю увлечений, я даже не знаю, какие она любит цветы, и утром собирался купить просто самый дорогой букет в магазине. Знал ли я об опасности? Знал, но не предполагал, что они смогут так далеко зайти.

Молча отворачиваюсь и прислоняюсь лбом к панорамному окну, но холод стекла не даёт облегчения.

– Прости, друг, – рука Ромы ложится на плечо. – Я с вами. Чем могу помочь?

– Серёга, есть! – Глеб уже что-то рисует маркером на доске. – Вот здесь у Бобровского Самсона Аркадьевича находится старая дача. Дом остался от дядьки, в наследство он не вступал. Поэтому нигде фазенда не засвечена.

– Едем! Все! Первыми войдут мои ребята, вам дам сигнал. Всем, кто на местности работает, выслать координаты, пусть подтягиваются, – Юрий Валентинович на своём месте раздаёт указания быстро и по делу. – Решите вопрос с гаишниками, на пути не должно быть постов.

Основную часть пути преодолеваем за полчаса, сворачиваем на грунтовую дорогу, сбрасываем скорость и разъезжаемся, чтобы окружить дом со всех сторон. Из-за лесопосадки идёт дым, нехорошее предчувствие заставляет пульс биться быстрее.

– Дим, притопи, – держусь руками за передние сиденья, вглядываясь в лобовое стекло.

Выезжаем на пустырь с запущенными огородами и сразу попадаем в шлейф дыма, идущего от деревянных построек за старым прогнившим забором. Выскакиваю из машины на ходу и двигаюсь к дому. Меня перехватывают ребята Юрия Валентиновича. Действуют чётко. Сминают забор и укладывают на обугленную траву трёх здоровенных мужиков, которые отборно матерятся и мокнут в лужах воды, вылитой из вёдер.

– Всё чисто. Но девушки нет, – оживает рация.

Бегу внутрь бетонной постройки, поднимаюсь на второй этаж и никого не нахожу. Пусто. Недавние следы пребывания человека выдаёт только смятая кровать. Подхожу к ней и замечаю что-то блестящее. Достаю из-под покрывала маленький кулон в виде кофейного зерна на тонкой цепочке. Катя была здесь, это точно её вещь. Кажется, такие сувениры продаются в Сантосе. Куда они её дели? Сжимаю подвеску в кулаке, и кажется, что дороже этой безделушки для меня ничего сейчас не существует.

Слетаю вниз, перескакивая ступени, выхватываю из кобуры ошалевшего от моей скорости охранника пистолет и приставляю к голове первого попавшегося похитителя, уже пристёгнутого к газовой трубе наручниками.

– Где девушка? Отвечай, мразь, или я тебе сейчас вышибу мозги!

– Сбежала девка твоя, – ухмыляется мужик разбитым рылом. – Видишь, чего сотворила? Постройки подожгла и сбежала.

– Серёга! – ко мне подбегает Фёдор. – На дороге к лесу нашли женский кардиган. Думаю, надо прочесать, пока не стемнело.

Хочу втащить по морде мужику напоследок, но друг ловит кулак.

– Оставь его! Дима по ним уже и за тебя, и за себя прошёлся, еле оттащили. Пошли, наша часть леса с востока.

Глава 35

Катерина

Сон разрушает противный вой сигнализации. Усилием воли открываю тяжёлые веки. В комнату пробивается слабый рассветный луч, скудно освещая окружающие предметы. Под окном раздаётся грохот вперемешку с матом.

– Чёртова псина! Я тебе сколько раз говорил не прикармливать скотину? Теперь крыло красить придётся! Ты, конченый идиот, зачем её миску за доски спрятал? Думал, что она не учует?

– Жалко животину! У меня в детстве у бабки в деревне была похожая, её сосед подстрелил. А нам, гад, сказал, что она его курей таскала, типа случайно пальнул, за лису принял. Я ребятам своим позвоню, они в лучшем виде закрасят.

– За девкой лучше смотри, сердобольный. Самсон сказал, что мужик её на связь пока не вышел. Если до обеда не проклюнется, избавимся от бабы.

– Э, я на мокруху не подписывался!

– Да не собирается никто её мочить. Мужикам продадим, пусть свежачком побалуются.

– Им понравится! – довольный ржач. – Я бы и сам трахнул эту подстилку мажорскую. Уж больно хороша краля.

– До обеда не трогать! Сигарет тебе привезу.

Звук отъезжающей машины говорит о том, что разговор окончен. Я почти вишу на маленьком подоконнике, до боли в лопатках вжимаясь в холодную бетонную стену с запахом сырости, и не могу отойти от окна. Вот уж воистину: меньше знаешь – крепче спишь. Ага, и короче живёшь. Разжимаю бледные пальцы и скатываюсь на пол. Обхватив руками коленки, начинаю раскачиваться из стороны в сторону, тихонько подвывая. Этот странный способ успокаиваться появился у меня после интерната. Насмотревшись на малышей в кроватках, которые себя укачивали таким образом, решила тоже попробовать – и мне помогло.

Горькое отчаяние сжимает горло слёзным спазмом. Я была почти уверена, что Сергей сделает всё, чтобы меня вытащить, но, похоже, он решил, что моя жизнь так дорого не стоит. Надо срочно что-то придумать. Думать, думать…

До боли кусаю сама себя за руку, чтобы остановить подкатывающую панику. Как там обычно сбегают в фильмах? Ощущение наливающегося синяка от зубов немного отрезвляет и позволяет взглянуть на комнату с другой стороны. Выйти отсюда получится только через дверь, окно слишком узкое. Значит, надо заставить своего цербера открыть дверь, отвлечь его и попытаться сбежать.

Стараясь абстрагироваться от непрошеных зудящих мыслей о том, как плюну в нахальную рожу Сергея, когда приду забирать документы и расчёт, брожу по комнате. Взгляд натыкается на смятую постель и торчащий из-под покрывала сбитый ватный матрас. Вот оно! Старые нитки легко рассыпаются под пальцами, в нос бьёт плесневая вонь. Хоть бы не сырая! Трогаю руками труху – вроде сухо. Большими горстями выгребаю мякоть из тряпичного мешка и сбрасываю под окно. Ну, с Богом!

Со всей дури долблю в дверь.

– Эй! Мне плохо! Открывайте! Есть тут кто-нибудь? Скорее!

– Какая ж ты напряжная! Чё тебе не спится?! Только задремал.

Вагит открывает дверь, и я повисаю на нём, имитируя позывы тошноты. Цепляюсь, сгибаясь пополам, достаю из кармана его спортивных штанов зажигалку и отшатываюсь в сторону.

– Слышь! Ты только не тут давай!

– Прошло вроде, – хриплю. – Воды принесите, пожалуйста.

– Ща! Смотри мне тут, не начуди!

За охранником закрывается дверь, а я тенью кидаюсь к окну. Не начуди! Ещё как начужу, твари скотские. Дрожащими руками поджигаю куски ваты и бросаю на улицу, успокаиваясь только тогда, когда чую горелый смрад от стабильно расползающегося пожара.

Слышу звук шагов из коридора, Вагит возвращается с жестяной кружкой воды.

– На, глотай!

Преодолевая брезгливость, касаюсь губами края кружки и делаю глоток. Тут же фонтаном выдаю воду обратно и зажимаю рот.

– Пусти меня! Иначе прям тут! – мычу в ладонь.

– Терпи, блин! – хватает меня под локоть и почти волочёт на первый этаж.

Падаю на колени за порогом и делаю вид, что меня выворачивает. Дым надвигается в нашу сторону плотной стеной, его уже нельзя не почувствовать.

– Мать твою! – орёт с порога Вагит. И срывается спасать какие-то вещи.

С опаской оборачиваюсь и вижу, что огонь, быстро перекидываясь, стелется по пожухшей траве. Отползаю за угол, поднимаюсь на ноги и бегу. Бегу так, как никогда раньше не бегала. Минуты через три слышу за спиной безумный крик.

– Ах, ты ж суууууккаа!!! Догоню и убью!

Угроза придаёт звериных сил, потому что я точно знаю – он убьёт! Несусь, перепрыгивая через мелкие канавы, ныряю в заросли какой-то травы, разросшейся почти до человеческого роста. Сухие ветки стегают по глазам и царапают кожу. Руки горят от укусов крапивы, покрываясь красными волдырями. Безумно колет правый бок, но я не допускаю мысли остановиться, даже не оглядываюсь, чтобы посмотреть, бегут ли за мной. Выбегаю на возвышенность и наконец-то вижу лес. Делаю последний рывок – и за моей спиной смыкаются плотными рядами столетние сосны.

Ужас загоняет меня как можно дальше от края леса. Начинает попадаться валежник, а слой сухих иголок на земле становится гуще. Неожиданно живот снова скручивает спазмом, ещё более сильным, чем вчера. Нога в босоножке подворачивается, цепляется ремешком за отслоившийся кусок коры, и я падаю. Сворачиваюсь пополам. Перед глазами крутятся цветные круги, взрываются яркие искры. Пытаюсь встать, но мир кружится, как на карусели. Приваливаюсь к каким-то корням, опускаю голову и закрываю глаза.

Глава 36

Сергей

В лесу сумерки начинают чувствоваться раньше, чем в городе. Зрение притупляется, но фонари включать пока рано, если зажечь сейчас, может не хватить батарей на ночь.

– Участок А – чисто, – оживает рация на поясе, – участок В тоже чисто.

– Участок С – спугнули бомжа в шалаше, – хрипит динамик.

– Твою налево, здесь ещё и люди бывают. Я думал, только волки за лисами гоняются, – выдаёт Фёдор, перебрасывая ногу через ствол упавшей сосны.