Молия

– А где наш гостевой домик со всеми условиями? Мини- отель, пригодный для зимнего отдыха? Мы все едем и едем.

– Скоро будем на месте, видите дороги все размыло, еле двигаемся.

– Влад, ты уж прости за критику, но машина твоя скоро последнюю свою песнь допоет. На какой ты ее свалке нашел? И вообще можно и поспешить, у нас столько времени нет, чтобы трястись весь вечер в этом драндулете.

– Феликс Владимирович, хорош ворчать, мы вас предупреждали, что это не Прага и даже не Кавказ, – Макса достало нытье профессора.

Все вдруг замолчали, так как Влад надавил на газ и теперь несся по дороге с неприличной скоростью, выжимая из машины все лошадиные силы. Допросились.

– Влад, кажется, у тебя тормоза не работают, – Даже безбашенный Макс стал искать ручку, чтобы за нее схватиться.

– Блин! Точно не работают! – С четвертого нажатия на педаль тормоза проявились, но произошло это уже после того, как накренившаяся машина со всей скорости влетела в затяжной поворот. Только чудо удержало Уазик на дороге.

– Стой! – Филя заорал, услышав, как что-то выпало по дороге и смачно упало в грязь, – мы чемодан потеряли на повороте, едрён-батон, лучше бы лошадей дождались. Машина остановилась.

Филя нервно заерзал на сиденье, из-за всех стрессов он очень хотел в туалет, но вылезать из машины, чтобы провалиться в грязь-он не желал. Дорога напоминала зебру. Выщербленные бетонные участки чередовались с полным бездорожьем, где грунт размыло дождями, заставляя машину каждый раз опасно пробуксовывать и увязать в глубокой колее. И сейчас их Уазик находился именно в такой раздолбанной зоне дороги. Выйдя, можно было утонуть в грязи по самое колено. Влад остановил машину, выпрыгнул из Уазика и молча побрел разыскивать потерянный на повороте багаж. Его высокие резиновые сапоги не боялись ни грязи, ни луж с водой. Подобрав на обочине чемодан, он, как ни в чем не, бывало, вернулся назад и закрепил его на крыше. Затем он сел в машину и начал заводить двигатель. Вся компания облегченно вздохнула. Но рано они радовались. Сразу тронуться Влад не смог, машина не заводилась.

– Влад, мы никуда не спешим, можешь и не гнать так, мы будем любоваться пейзажем за окном.

– Да без проблем, для вас же старался, сами сказали, что времени у вас нет.

– Жизнь скоротечна. Это в фигуральном смысле у нас времени нет.

– В каком, каком? Вы по-русски говорите. Я университет не заканчивал. Только курсы продаж прошел.

Макс не выдержал и гаркнул на всю машину.

– Поехали уже, в туалет все хотят, сколько можно с зажиганием возиться. У нас перелеты были тяжелые, с утра на ногах, некоторые скоро совсем свалятся. Филя, а ты заткнись, заканчивай демагогию развозить и отвлекать водителя, – Молия с благодарностью посмотрела на Макса, она сама уже еле терпела филькин треп и хотела просто вытянуться на кровати в горизонтальном положении. Наконец машина завелась, но проехав несколько метров, тут же закашляла и дернувшись, встала как вкопанная.

– Все, приехали, это конечная остановка, – Влад не терял оптимистического настроя даже при самом плохом раскладе. Его непотопляемый оптимизм был просто уникальным явлением природы, очевидно взращённый местной колоритной природой.

– Как это приехали, если мы еще и не тронулись? –Лица гостей вытянулись.

– Да вот так, бензин закончился. Кто же знал, что у вас столько багажа будет? Нагрузка лишняя, перевес, да и ты Макс- один весишь, как двое пассажиров. Я на такое не подписывался. У нас здесь бензин на вес золота, лишнего нет. Так что все выходим и идем пешком, а вещи я потом привезу. После того, как заплатите аванс. Здесь недалеко уже, -Влад предусмотрительно выскочил из машины и отошел от гостей на несколько безопасных метров. Захотят побить- пусть еще догонят в своих кроссовках. Белая кожа его лица стала красной под цвет рыжих волос. Предательская пигментация выдавала его внутренне волнение. Он всегда краснел, когда нервничал.

– Молечка, сделай что-нибудь, но не убивать же этого придурка.

– Ничего я не сделаю, сами разбирайтесь, мужики вы или кто?

– Филин, поднимай свой профессорский зад, придется пешком ползти. Моля, я сейчас выйду и перенесу тебя на обочину, там вроде грязи поменьше.

– А меня, Максик, а меня перенеси? Ну что тебе стоит? Я же утону в этой трясине, ну зачем двоим обувь убивать?

– Филя, я всегда подозревал, что в тебе еврейская кровь течет, а сейчас убедился. Нет уж, сам иди, это ты организовывал долбанный трансфер, не мог автобус заказать, неужели мало мы в походы ходили? Или в средствах тебя кто-нибудь ограничивал?

Филя надулся-балбесы, вам же деньги экономил, чтобы потом с транспортных заработать лишнюю копеечку. Но озвучивать свои мотивы он не стал, так как Макс ему уже давно грозился на лбу тату сделать с надписью, что скупой платит дважды. Зачем перед быком красной тряпкой махать. Он потом после похода победоносно разделит все сэкономленные деньги и вот тогда все увидят, кто был прав. Да они его еще целовать будут.

Вздохнув, профессор расстроенно открыл дверцу машины и точно приговоренный шагнул в грязь, не изучив местность и не выбирав место, куда поставить ногу. За такую беспечность он сразу же и поплатился, провалившись в жижу и увязнув в ней по самое колено.

– А-а-а, я тону, болото, меня засасывает. Спасите же кто-нибудь! Моля, Макс, я застрял, а-а-а-а!

На крик пришел Макс и подставив свою спину, вытащил орущего профессора из воображаемого болота на спасительную кочку, которая на самом деле была просто обочиной. Каждый поход он наблюдал эти истерики высокоинтеллектуального ученого деятеля, не приспособленного к тяжелым реалиям походной жизни. Из раза в раз Филя с завидной регулярностью попадал в самый эпицентр неприятностей. Он падал в овраги, соскальзывал со стен замков, его сдувало в море с лодки, но несмотря ни на что, он обожал приключения и свой познавательный голод мог удовлетворить только в экспедициях, обнаружив очередной артефакт. Это была болезнь, которую вылечить уже было нельзя. Поэтому у профессора не было семьи. Ни одна женщина не выдержала бы круглосуточно слушать дома лекции об истории древнего Рима, или о захоронениях древних воинов и их жен. Женщины сначала восхищались познаниями профессора, потом умилялись, потом слушали равнодушно, ну а последняя стадия называлась «чтоб ты заткнулся и никогда рот не раскрывал», это стадия сопровождалась сбором вещей и побегом из квартиры любовника-историка. Причем Филя искренне не понимал, что же он не так сделал. В кино водил, цветы дарил, по выходным картошку жарил- был просто идеальным мужем. Ни одного грубого слова, полная идиллия в отношениях. И так продолжалось много лет. Круговорот Филиных женщин не прерывался ни на один месяц, все студентки были влюблены в своего заведующего кафедрой и мечтали о его расположении.

– Идите за мной, тут не много осталось, километр с хвостиком. А по пути я вам могу экскурсию провести, – Влад не только водителем мог быть, он еще и гидом подрабатывал летом.

– А давайте помолчим, завтра Влад ты нам все расскажешь и покажешь, – Макс за себя не переживал, но его друзья еле плелись по грязной ухабистой дороге. Профессор чавкал мокрыми кроссовками, а Моля то и дело спотыкалась о неровности. Макс знал, что значит километр с хвостиком у местных, хвост мог растянуться еще на несколько километров. Так и получилось. Уже в темноте, еле живые, они дошли до странного покосившегося строения, которое Влад гордо называл гостевым домом. Но сил, чтобы спорить с ним уже не было. Зайдя в деревянный сруб все рухнули на скамейки. Хорошо протопленный дом оказался не таким уж и страшным внутри. Влад действительно навел порядок и как мог, создал уют в большой комнате с низкими потолками. На стол он поставил медный самовар, который нашел на чердаке и отчистил до блеска, полки украсил глиняными чашками, плошками и кувшинами -городские туристы любят прикоснуться к предметам народного промысла. На окна он повесил занавески в крупный горошек, а на пол раскатал старые бабушкины половики, которые он заранее вытряхнул и почистил. На печи грелась кастрюля с супом, который мама Влада сварила еще днем, а на столе стоял свежевыпеченный хлеб, который принесла недавно бабушка Влада. Вся семья принимала участие в его бизнесе. На самом деле это был первый самостоятельный бизнес-проект молодого парня и все шаги семьи, он как молодой менеджер, расписал заранее, дав подробные указания всем родственникам. Кто же знал, что бензина до дома не хватит? Как говорится первый блин обязан быть комом.

– А здесь ничего, жить можно, – Макс первый оценил уютный теплый домик, ничего лучшего он и не ожидал от профессора-скряги, который сидел и чистил свои кроссовки над тазиком с водой. Он уже выучил все повадки Фили и знал, что гостиница, даже самая убогая им не светила на острове.

– Отличный дом в деревенском стиле. Это называется этнический туризм. Нам на курсах говорили, что это сейчас самый прибыльный сегмент. Трёхразовое питание, экологически чистый дом, машина с водителем под боком, баня-парная с вениками и выходом к маленькому озеру, что еще нужно? Полный комфорт. И заметьте комната у каждого- отдельная, – Влад расхваливал дом, так как сам верил в его рентабельность.

Филя молчал. После того как он смог опустошить свой мочевой пузырь, он уже был всем доволен.

Влад ушел, а друзья начали обустраиваться. Причем Филя успел первым занести свою сумку в самую большую и уютную комнату с огромной деревянной резной кроватью и шкафом.

– Ага, только у Макса в комнате окон нет, это как? И кроме кровати там ничего не помещается, да и кровать маленькая, Филя, ты не мог дом побольше найти с нормальными спальнями? Или дома снять? -Моля обследовала весь дом и начала придираться.

– Ну и что, мне все нравится. Это спальня, она чтобы спать, а не в окна смотреть, – Филя тоже умел огрызаться.

– Вот бы себе и взял себе такую спальню, у тебя в комнате целых два окна. И кровать для тебя одного слишком большая.

– Не могу спать в маленькой спальне. Я- координатор, на мне все держится. Мне нужен свежий воздух и вообще, мне окна нужны, я должен следить за сменой дня и ночи. А ты, Моля маленькая, вот и иди в самую маленькую комнатку с маленькой кроваткой, все почестному.

– Слушайте, что вы завелись, да мне пофиг, где спать, это лучше, чем на земле в палатке с комарами. Что забыли уже курганы? –Макс был неприхотливый и не понимал спора из-за ерунды. Но в душе ему приятно было, что Моля за него переживает и заботиться о нем, а не о Фильке.

– Да и правда, что мы ругаемся? Это все стресс и усталость. Отоспимся и сразу добрыми, и приветливыми станем.

– Ага, Филя, я надеюсь мне замок вешать не нужно на дверь в мою спальню?

– А что я, ты вон на Макса посмотри, он на твоем свитере в обтяжку уже дырку просверлил в области груди. Молька, я не замерял, но, кажется, грудь еще больше у тебя стала. А ты тоже хороша, зачем такой тесный свитер напялила, не могла в поход на два размера больше взять одежду. А лифчик? Ну кто такой лифчик носит в экспедициях, у тебя же груди стоят как ненормальные и соски просвечиваются.

Макс прекратил резать хлеб и уставился на девушку, а потом на словоблудливого профессора, у которого язык был без костей. Он честно старался не пялиться на Молю, но после слов Фили его взгляд просто прирос к ее соблазнительной женской фигуре.

– Знаешь, Филя, я теперь понимаю, почему тебя на твоей кафедре прозвали мартовским котом,– ведьма начала атаковать профессора, он ей уже надоел до чёртиков, – да потому что ты бабник, каких поискать. И язык у тебя подвешенный. Только и можешь, что чужие лифчики разглядывать. Не одна нормальная девушка за тебя замуж не пойдет. Ты как пчела, только нектар учуешь и языком своим болтливым сразу дорогу прокладывать начинаешь. Только я не цветок и на меня и Макса свои сексуальные проблемы не перекладывай. Не порть здоровую атмосферу в нашем слаженном коллективе. И так тошно, без твоих наблюдений. Или мне другой дом поискать?

– Во-первых, у пчел хоботки, а не языки, а во-вторых, Макс рот закрой, все равно тебе нечего сказать в оправдание, лучше хлеб режь. Так вот, во- вторых, я просто наблюдательный и здоровая критика еще не кому не навредила. Это для твоей же пользы.

– Вот и я говорю, хоботок свой при себе держи, а то, как наколдую, так и отвалится совсем.

– А я и не претендую на твое внимание, у меня иммунитет на твои прелести, спасибо доброй бабулечке твоей, светлая ей память. Какая старушка хорошая была. Отворот мне сделала. А вот про сидящих рядом и не знаю, что сказать. Уж больно тихо себя ведет Максик в последнее время, замышляет что-то. Но ты, Моля не переживай, я глаз не сомкну, в обиду тебя не дам.

Макс зло покосился на профессора, но промолчал. Он не сильно понимал профессорский юмор, но в перепалку не лез. Он не умел красиво говорить, а тем более оправдываться ему было не к лицу. Он мог только двинуть Фильку в морду и на этом бы все разговоры закончились.

– Ладно уж, не смыкающий глаза, одна к тебе просьба- только не храпи, я тебя умоляю, – Моля ненавидела, когда Филька храпел во сне.

– Супчик- какой ароматный, а хлебушек- домашний, во рту тает. Поедим и спать. Завтра у нас банька, налаживание полезных контактов с местными, а потом знакомство с монахами из Свято-Вознесенского скита. Ух, как интересно. Руки чешутся.

– Филя, а ты очередность не перепутал? Сначала -дело, а потом -отдых.

– Завтра разберемся, что к чему. Сейчас спать. Целый день в дороге, все аж трясется внутри.

Макс про себя усмехнулся. Слабаки, почему он с ними соглашается каждый раз идти в походы? Он даже историю никогда не любил в школе, всегда прогуливал. Камни, они и есть камни, как не крути. Зачем он с ними который год ходит в экспедиции? Понятно, что они его друзья и одних их пускать нельзя за пределы Москвы. Такие путешественники –интеллектуалы пропадут без него в первом же самостоятельном походе. И Фильку жалко, кукарекает целый день, перья распускает, а ведь кроме знаний ничем больше не может похвастать, руки просто из одного места выросли, да и ноги тоже. Одна голова ценность имеет. А Молька? Ведьма-переросток, дожила до двадцати шести лет, а про жизнь ничего не знает. Разобьет ей мажор сердце так, что не склеить потом. А ведь могла бы всеми мужиками вокруг крутить, и выгоду получать. Так нет, бедная, но гордая, честь свою продавать не умеет, как и выгоду не видит ни в чем. Самому Максу деньги были уже не нужны. Припрятанная сумма у него уже имелась, на то время, когда он захочет семью завести и остепениться. Если захочет. Денег он заработал не мало, хватит безбедно жить ему и его семье до конца жизни. Но вот друзья его просто поражали своим стремлением к изучению истории, причем часто бескорыстным. Поэтому он тянулся к ним, как мотылек на заветный огонек. Моля и профессор были для него честными, увлеченными, принципиальными и людьми, но за исключением случаев, когда Фильку приступ жадности поглощал. Ни один найденный артефакт они не оставили себе, даже на память. А могли бы уже миллионерами стать. Этого Макс не понимал, поэтому уважал своих друзей и гордился ими, но тихо, в душе, никогда не признаваясь им в своих чувствах. Он вообще был скуп на эмоции. Пройдя несколько военных кампаний, он очерствел и научился не реагировать на душевные переживания, как свои, так и чужие. Его слабым местом была Молия. Свои чувства к ней он до конца не понимал. С одной стороны, он хотел ее как женщину, но ему этого было мало. Он хотел, чтобы она смотрела на него влюбленными глазами, как на своего мажора, будь он неладен. И если бы не Филя, со своим длинным языком, Моля никогда бы не узнала, что она ему нравится. А может это и к лучшему, после признания даже жить легче стало. Хотя на самом деле ничего не изменилось и не было выхода из этого тупиковой для Макса ситуации. Он был влюблен в ведьму, но не хотел это признавать. А сейчас стало вдвойне тяжелее, потому что приходилось каждую минуту контролировать свои чувства, не давая им выйти на поверхность.

Наступило утро. Первым проснулся профессор.

– Какое это счастье –выспаться хорошо, – Филя всегда делился своим хорошим настроением с окружающими, впрочем, как и плохим.

– Молечка, как ты там, все в порядке? Ты чего молчишь? – Филя постучал в соседнюю комнату. Тишина. Никто не отвечал. Взволнованный, он открыл дверь и зашел без спроса в комнату девушки. Он замер- кровать была пуста.

– Ах ты гад ползучий, все-таки совратил нашу Мольку! Ну зачем она тебе, идиот ты недоделанный, пень двухметровый? Ну сейчас я с тобой разберусь!

Влетев в соседнюю темную комнату, Филя споткнулся об кровать и рухнул прямо на спящего Макса, который на полном автомате схватил профессора за горло и пригвоздил к кровати огромной рукой. Задыхаясь, Филька заорал на весь дом.

– Ребята, вы что делаете? –на крик из ванной выбежала взволнованная Моля. Она включила свет в маленькой комнатке без окон и тут же обомлела о неожиданности.

– С ума сошли что ли? Филька, тебе что Макс нравится? Вы что творите? – Глаза у девушки поползли на лоб, когда она увидела профессора, неподвижно лежащего под огромной рукой Макса.

– Отпусти придурок, – Филя не говорил, он пищал. Рука Макса выбила из его легких весь воздух, -Макс проснись, идиот!

Макс открыл один глаз и увидел у себя под рукой шипящего Фильку, потом открыл другой- и увидел перекошенное от удивления лицо подруги и его сон сразу прошел.

– Ах ты, гаденыш ученый, ты что у меня в кровати делаешь? – Макс подпрыгнул и отшвырнул от себя профессора, точно тот был заразным.

– Чудила, я споткнулся в темноте о твою кровать, тесно здесь, как тут спать можно?

– Филька не крути и не бреши или я сейчас тебе яйца оторву вместе с причиндалом, что ты делал в моей кровати и в моей комнате? Ты что-педик?

– Макс, ты в своем уме? Моля, ну скажи ему, ты же сама меня вчера котом мартовским обзывала и говорила, как я женщин люблю, ну помнишь, хоботок, нектар?

– Вот мне тоже, Феликс Владимирович непонятно ваша геолокация в нашем доме, может вы комнату попутали или с ориентацией у вас проблемы?

– Да не попутал, я увидел, что тебя нет в комнате и решил Макса наказать, за одно место подвесить, потому что подумал, что он тебя…

Не успел Филя озвучить все свои опасения, как полетел плавно, точно горный орел из комнаты в большую гостиную. Это его Макс пихнул так, что из легких вышел воздух.

– Это, чтобы ты много не думал с утра, профессор хренов. Все горе от ума, знаешь такое выражение крылатое, может тату на лбу тебе сделать?

Макс моментально закрыл дверь перед носом друзей. Мольку он тоже выгнал. Он выставил ее за дверь своей комнаты, так как не хотел, чтобы она разглядывала его трусы, которые при виде тонкой маечки девушки вдруг затопорщились. Не дай бог подумает, что от Фильки он возбудился. Вот как с таким недоумком еще неделю можно было жить в одном доме?

Макс укрылся одеялом с головой, приводя в порядок свою нервную систему и свои органы. В это время Филя встал с пола гостиной и как ни в чем не бывало пошел завтракать. Разговаривать в ближайшее время он ни с кем не хотел. Его гордость была задета, как и его вера в благородные поступки, совершаемые ради неблагодарных женщин. Моля вернулась в ванную, ей тоже не хотелось общаться с друзьями, в адекватности которых она уже начала сомневаться.

Через час вся команда, сделав вид, что утром ничего не произошло, собралась перед домом, чтобы обсудить план действий. Для отвода глаз нужно было придумать обзорную экскурсию по острову и заодно разобраться с расположением на местности всех монастырей. Большинство жителей еще месяц назад отправились на материк. Пережидая зиму в городе, они искали сезонную работу, чтобы потом с началом весенней навигации вернуться назад. Льды исчезали в мае месяце и только тогда можно было спокойно доплыть до Соловков. Из постоянных круглогодичных жителей на острове находилось всего человек триста, в том числе зимовать оставались и монахи, которые не покидали свои монастыри никогда, приспособившись к жизни в суровом северном климате. Они знали, что в непогоду к ним не долетит ни один самолёт и рассчитать они могли только на себя. Слабые духом здесь на долго не задерживались. Соловецкие острова славились своими холодными ветрами, которые дули, не переставая, большую часть года и только в лесных чащах можно было укрыться от пронизывающего насквозь северного Борея.

Приехал Влад с виноватым лицом. Он привез завтрак- закутанную в одеяло кастрюлю с пшеничной кашей, вареные яйца и яблочный пирог. Сегодня на кухне дежурила бабушка, поэтому за качество еды можно было не волноваться. Пшеничная каша была припущена сливочным маслом. Все пахло восхитительно. Друзья позавтракали.

– Ну что? Как спалось? Вот ваши чемоданы, все в целости и сохранности. В машину бензин залил, можем ехать. Начнем с монастыря? Он рядом, в поселке. Мы можем и пешком дойти, а потом вернуться, пересесть в машину и посмотреть все остальное.

– Нет уж, Влад, мы вчера находились, ты наши деньги не считай и на бензине не экономь. Вот твой аванс, – Филя и сам умел экономить, поэтому прекрасно понимал тактику Влада, как говорится, жук жука видит издалека.

Влад посмотрел на девушку и шёпотом спросил у профессора.

– А почему у вас девушка в солнцезащитных очках? Я еще вчера хотел спросить, только постеснялся. Чего она так вырядилась на ночь гладя? Очки, бейсболка? Ничего же не видно. Мода что ли такая у вас в Москве? Тучи вон на небе, то ли дождь, то ли град намечается.

– Нравится ей, купила очки летом, поносить не успела.

– А, ну тогда да. Логично.

Все сели в машину. Профессору было забавно наблюдать за любопытным местным парнем и за его реакцией.

– Моля, Влад спрашивает, почему ты очки носишь?

Ведьма промолчала. Надела наушники и начала слушать музыку.

– И на будущее, девушкам неприличные вопросы не задают.

– А что тут неприличного? Я же не спросил сколько ей лет, есть ли у нее любовники, или хочет ли она со мной вечером в баньку сходить?

Моля вытащила из ушей наушники. Она все слышала. И ей надоело слушать глупые подростковые разговоры. Влад был моложе ее лет на пять, а может и больше.

– Молодой человек, я не из вашей лиги. Расслабьтесь. Я вас старше на несколько лет и меня ваши «баньки» не интересуют. Следите лучше за дорогой. А то опять что-нибудь потеряем или кого-нибудь. Вот, начинается. Даже очки не помогают. Заезды через все входы – и центральный, и черный.

– Это че, опять фигурально?

– Да, фигурально. Влад, если ты будешь столько болтать не по делу, твой туристический бизнес прогорит. И девушку нашу, зовут Молия, и она старше тебя, так что имей уважение, давай лучше поговорим о том, что мы сегодня сможем посмотреть на острове, – Филя умел наступать на больные мозоли, это было его любимой темой. Влад тут же замолк и покраснел. Он вспомнил, какую он экскурсию приготовил для историков на сегодняшний день. И чего он, правда, как курица раскудахтался, про каких-то любовников стал чушь нести? Он то и имени девушки не запомнил, даже лица ее не разглядел, а приставать начал. Еще и так некрасиво. А сегодня еще бабушку учил корпоративную этику соблюдать среди сотрудников и не материться в его присутствии. За собой нужно следить. Болван.

Подъехав к Соловецкому монастырю, Филя потер руки от удовольствия, это была его стихия, его любимая территория. Он обожал старые монастыри, пропитанные духом прошедшей исторической эпохи.

– Так, так, постройка 16 века, хорошо сохранилась. Какие стены толстые, впечатляют, м-да. Реставрирована большая часть помещений, но работы еще много. Монастырь был основан в 15 веке, если мне память не изменяет. Сначала здесь поселились монахи –Савватий, Зосим и Герман. Не сладко им на острове пришлось, настоящие мученики. Их давно канонизировали и предали лику святых. Молечка, помнишь тебе попадались копии трудов игумена Досифея?

– Да, написаны просто, без излишеств, но я там спотыкалась на северорусских словах, с трудом перевод нашла. Досифей использовал старые местные наречия, пришлось с краеведческим музеем в Архангельске связываться. Историки мне помогли, сделали подробное описание жизни монахов и слова разъяснили.

– Что же мы видим, господа? Новгородская ориентация в архитектуре, но с беломорским акцентом. Какой нестандартный подход. Посмотрите на эту трапезную. Совмещенная с церковью, она выделяется чистотой линий, торжественной сдержанностью, но вместе с тем чувствуется творчество зодчих. Молодцы ребята, самостоятельный стиль придумали. Моля, а ты заметила, что наружные стены выложены с уклоном? Это характерная черта местных построек.

Ну что же, друзья, пройдёмте к соборной паперти.

– Куда, куда? – Влад не совсем понимал, о чем идет речь, но он явно чувствовал всей своей коммерческой интуицией, что профессор забирает у него хлеб.

– Ко входу в храм, Влад, проходи уже, – даже Макс за долгое время общения с Филей научился переводить на русский язык исторические диалекты. Его уже не удивляли странные слова и замысловатые фразы профессора.