Молия

– Влад, мы не спешим никуда, можешь и не гнать так, мы будем любоваться пейзажем за окном.

– Да без проблем, для вас же старался, сами сказали, что времени у вас нет.

– Это в фигуральном смысле.

– В каком, каком?

Макс не выдержал и гаркнул на всю машину.

– Поехали уже, в туалет все хотят, сколько можно с зажиганием возиться. У нас перелеты были тяжелые, с утра на ногах, некоторые скоро свалятся совсем. Филя, а ты заткнись, заканчивай демагогию развозить и отвлекать водителя, – Молия с благодарностью посмотрела на Макса, она сама уже еле терпела и хотела просто вытянуться на кровати в горизонтальном положении. Наконец машина завелась, но тут же закашляла и несколько раз дернувшись, стала как вкопанная.

– Все, приехали, это конечная остановка, – Влад не терял оптимистического настроя даже при самом плохом раскладе. Его непотопляемый оптимизм был просто уникальным явлением природы, очевидно взращённый местной колоритной природой.

– Как это приехали, мы еще не тронулись? –Лица гостей вытянулись.

– Да вот так, бензин закончился. Кто же знал, что у вас столько багажа будет? Нагрузка лишняя, перевес, да и ты Макс- один весишь как двое пассажиров. Я на такое не подписывался. У нас здесь бензин на вес золота, лишнего нет. Так что все выходим и идем пешком, а вещи я потом привезу. После того, как заплатите аванс. Здесь недалеко уже, -Влад предусмотрительно выскочил из машины и отошел от гостей на несколько безопасных метров. Захотят побить- пусть еще догонят в своих кроссовках. Белая кожа его лица стала красной под цвет рыжих волос. Только это предательская пигментация выдавала его внутренне волнение.

– Молька, сделай что-нибудь, но не убивать же этого придурка.

– Ничего я не сделаю, сами разбирайтесь, мужики вы или кто?

– Филин, поднимай свой профессорский зад, придется пешком ползти. Моля, я сейчас выйду и перенесу тебя на обочину, там вроде грязи поменьше.

– А меня, Максик, а меня перенеси, ну что тебе стоит? Я же утону в этой трясине, ну зачем двоим обувь убивать?

– Филя, я всегда подозревал, что в тебе еврейская кровь течет, а сейчас убедился. Нет уж, сам иди, это ты организовывал долбанный трансфер, не мог автобус заказать, неужели мало мы в походы ходили? Или в средствах тебя кто-нибудь ограничивал?

Филя надулся-балбесы, вам же деньги экономил, чтобы потом с транспортных заработать лишнюю копеечку. Но озвучивать свои мотивы он не стал, так как Макс ему уже давно грозился на лбу тату сделать с надписью, что скупой платит дважды. Зачем перед быком красной тряпкой махать, он потом после похода победоносно разделит все сэкономленные деньги и вот тогда все увидят, кто был прав. Да они его еще целовать будут. Вздохнув, профессор расстроенно открыл дверцу машины и точно приговоренный шагнул в грязь, не изучив местность и не выбирав место, куда поставить ногу. За такую беспечность он сразу же и поплатился, провалившись в жижу и увязнув в ней по самое колено.

– А-а-а, я тону, болото, меня засасывает. Спасите же кто-нибудь! Моля, Макс, я застрял, а-а-а-а!

На крик пришел Макс и подставив свою спину, вытащил орущего профессора из воображаемого болота на спасительную кочку, которая на самом деле была просто обочиной. Каждый поход он наблюдал эти истерики высокоинтеллектуального ученого деятеля, не приспособленного к тяжелым реалиям походной жизни. Из раза в раз Филя с завидной регулярностью попадал в самый эпицентр неприятностей. Он падал в овраги, соскальзывал со стен замков, его сдувало в море с лодки, но несмотря ни на что, он обожал приключения и свой познавательный голод мог удовлетворить только в экспедициях, обнаружив очередной артефакт. Это была болезнь, которую вылечить уже было нельзя. Поэтому у Фили не было семьи. Ни одна женщина не выдержала бы круглосуточно слушать дома лекции об истории древнего Рима, или о захоронениях древних воинов и их жен. Женщины сначала восхищались познаниями профессора, потом умилялись, потом слушали равнодушно, ну а последняя стадия называлась «Чтоб ты заткнулся и никогда рот не раскрывал», это стадия сопровождалась сбором вещей и побегом из квартиры любовника-историка. Причем Филя искренне не понимал, что же он не так сделал. В кино водил, цветы дарил, по выходным картошку жарил- просто идеальны муж. Ни одного грубого слова, полная идиллия в отношениях. И так продолжалось много лет. Круговорот филиных женщин не прерывался ни на один месяц, все студентки были влюблены в своего заведующего кафедрой и мечтали о его расположении.

– Идите за мной, тут не много осталось, километр с хвостиком. А по пути я вам могу экскурсию провести, – Влад не только водителем мог быть, он еще и гидом подрабатывал летом.

– А давайте помолчим, завтра Влад ты нам все расскажешь и покажешь, – Макс за себя не переживал, но его друзья еле плелись по грязной ухабистой дороге. Профессор чавкал мокрыми кроссовками, а Моля то и дело спотыкалась о неровности. Макс знал, что значит километр с хвостиком у местных, хвост мог растянуться еще на несколько километров. Так и получилось. Уже в темноте еле живые они дошли до странного покосившегося строения, которое Влад гордо называл гостевым домом. Но сил спорить с ним уже не было. Зайдя в деревянный сруб все рухнули на скамейки. Хорошо протопленный дом оказался не таким уж и страшным внутри. Влад действительно навел порядок и как мог создал уют в большой комнате с низкими потолками. На стол он поставил медный самовар, который нашел на чердаке и отчистил до блеска, полки украсил глиняными чашками, плошками и кувшинами -городские туристы любят прикоснуться к предметам народного промысла. На окна он повесил занавески в крупный горошек, а на пол раскатал старые бабушкины половики, которые он заранее вытряхнул и почистил. На печи грелась кастрюля с супом, который мама Влада сварила еще днем, а на столе стоял свежевыпеченный хлеб, который принесла недавно бабушка Влада. Вся семья принимала участие в его бизнесе. На самом деле это был первый самостоятельный бизнес-проект молодого парня и все шаги семьи, он как молодой менеджер, расписал заранее, дав подробные указания всем родственникам. Кто же знал, что бензина до дома не хватит? Как говорится первый блин обязан быть комом.

– А здесь ничего, жить можно, – Макс первый оценил уютный теплый домик, ничего лучшего он и не ожидал от профессора-скряги, который сидел и чистил свои кроссовки над тазиком с водой. Он уже выучил все повадки Фили и знал, что гостиница, даже самая убогая им не светила на острове.

– Конечно ничего, трехразовое питание, экологически чистый дом, машина с водителем под боком, баня-парная с вениками и выходом к озеру, что еще нужно? И заметьте комната у каждого отдельная, – После того как Филя смог опустошить свой мочевой пузырь, он уже был всем доволен.

– Ага, только у Макса в комнате окон нет, это как? И кроме кровати там ничего не помещается, -Моля обследовала весь дом и начала придираться.

– Ну и что, это спальня, она чтобы спать, – Филя тоже умел огрызаться.

– Вот бы себе и взял себе такую спальню, у тебя в комнате целых два окна.

– Не могу я- координатор, на мне все держится. Мне свежий воздух нужен и вообще, я должен следить за сменой дня и ночи. А ты, Моля маленькая, вот и иди в самую маленькую комнатку, все почестному.

– Слушайте, что вы завелись, да мне пофиг, где спать, это лучше, чем на земле в палатке с комарами. Что забыли уже курганы? –Макс был неприхотливый и не понимал спора из-за ерунды. Но в душе ему приятно было, что Моля за него переживает и заботиться о нем, а не о Фильке.

– Да правда, Моль, и что мы ругаемся, это все усталость. Отоспимся и сразу добрыми, и приветливыми станем.

– Ага, Филя, я надеюсь мне замок вешать не нужно на дверь в спальню?

– А что я, ты вон на Макса посмотри, он на твоем свитере в обтяжку уже дырку просверлил в области груди. Кажется, грудь еще больше у тебя стала. Моля, а ты тоже хороша, зачем такой тесный свитер напялила, не могла в поход на два размера больше взять одежду. А лифчик? Ну кто такой лифчик носит в экспедициях, у тебя же груди стоят как ненормальные и соски просвечиваются.

Макс прекратил резать хлеб и уставился на девушку, а потом на языкатого профессора. Он честно старался не пялиться на Молю, но после слов Фили его взгляд просто прирос к соблазнительной женской фигуре.

– Знаешь, Филя, я теперь понимаю, почему тебя на твоей кафедре прозвали мартовским котом, да потому что ты бабник, каких поискать. И язык у тебя без костей. Только и можешь, что чужие лифчики разглядывать. Не одна нормальная девушка за тебя замуж не пойдет, ты как пчела, только нектар учуешь и языком дорогу прокладывать начинаешь. Только я не цветок и на меня и Макса свои сексуальные проблемы не перекладывай. Не порть здоровую атмосферу в нашем слаженном коллективе. И так тошно, без твоих наблюдений. Или мне другой дом поискать?

– Во-первых у пчел хоботки, а не языки, а во-вторых- Макс рот закрой, все равно тебе нечего сказать в оправдание, лучше хлеб режь. Так вот, во- вторых, я просто наблюдательный и здоровая критика еще не кому не навредила. Это для твоей же пользы.

– Вот и я говорю, хоботок свой при себе держи, а то как наколдую, так и отвалится совсем.

– А я и не претендую на твое внимание, у меня иммунитет на твои прелести, спасибо доброй бабулечке твоей, светлая ей память. Какая старушка хорошая была. Отворот мне сделала. А вот про сидящих рядом и не знаю, что сказать. Уж больно тихо себя ведет Максик в последнее время, замышляет что-то. Но ты, Моля не переживай, я глаз не сомкну, в обиду тебя не дам.

– Ладно уж, не смыкающий глаза, одна к тебе просьба- только не храпи, я тебя умоляю.

– Супчик какой ароматный, а хлебушек- домашний, во рту тает. Поедим и спать. Завтра у нас банька, налаживание полезных контактов с местными, а потом знакомство с монахами из Свято-Вознесенского скита. Ух, как интересно.

– Филя, а ты очередность не перепутал? Сначала -дело, а потом -отдых.

– Завтра разберемся, что к чему. Сейчас спать. Целый день в дороге, все аж трясется внутри.

Макс усмехнулся. Слабаки, как он с ними соглашается каждый раз идти в походы? Он даже историю никогда не любил в школе, всегда прогуливал. Камни, они и есть камни, как не крути. Зачем он с ними который год ходит в экспедиции? Понятно, что одних их пускать нельзя. Такие путешественники –интеллектуалы пропадут без него в первом же самостоятельном походе. И Фильку жалко, кукарекает целый день, перья распускает, а ведь кроме знаний ничем больше не может похвастать, руки просто из одного места выросли, да и ноги тоже. Одна голова ценность имеет. А Молька? Ведьма-переросток, дожила до двадцати шести лет, а про жизнь ничего не знает. Разобьет ей мажор сердце так, что не склеить потом. А ведь могла бы всеми мужиками вокруг крутить, и выгоду получать. Так нет, бедная, но гордая, честь свою продавать не умеет, как и выгоду не видит ни в чем. Самому Максу деньги были уже не нужны. Припрятанная сумма у него имелась на то время, когда он захочет семью завести и остепениться. Денег он заработал не мало, хватит безбедно жить ему и его семье до конца жизни. Но вот друзья его просто поражали своим стремлением к изучению истории, причем часто бескорыстным. Поэтому он тянулся к ним, как мотылек на заветный огонек. Моля и профессор были абсолютно честными, принципиальными и не циничными людьми, но за исключением случаев, когда Фильку приступ жадности поглощал. Ни один артефакт они не оставили себе, даже на память. А могли бы уже миллионерами стать. Этого Макс не понимал, поэтому уважал своих друзей и гордился ими, но тихо, в душе, никогда не признаваясь им в своих чувствах. Он вообще был скуп на эмоции. Пройдя несколько военных кампаний, он очерствел и научился не реагировать на душевные переживания, как свои, так и чужие. Его слабым местом была Моля. Свои чувства к ней он до конца не понимал. С одной стороны, он хотел ее как женщину, но ему этого было мало. Он хотел, чтобы она смотрела на него влюбленными глазами, как на свой мажора, будь он неладен. И если бы не Филя, со своим длинным языком, Моля никогда бы не узнала и его любви к ней. А может это и к лучшему, после признания даже жить легче стало. Но ничего не изменилось и выхода не было из этого тупиковой для Макса ситуации. А сейчас стало вдвойне тяжелее, потому что приходилось каждую минуту контролировать свои чувства, не давая им выйти на поверхность.

– Встаем, все встаем, какое это счастье –выспаться хорошо, – Филя всегда делился и хорошим настроением с окружающими, впрочем, как и плохим.

– Молечка, ты как там, все в порядке? Моля, ты чего молчишь? А? – Взволнованный профессор залетел в комнату девушки и замер- кровать была пуста.

– Ах ты гад ползучий, все-таки совратил нашу Мольку, ну зачем она тебе, идиот ты недоделанный, пень двухметровый.

Влетев в соседнюю темную комнату, Филя споткнулся об кровать и рухнул прямо на спящего Макса, который на полном автомате схватил профессора за горло и пригвоздил к кровати огромной рукой. Задыхаясь, Филька заорал на весь дом.

– Ребята, вы что делаете? –на крик из ванной выбежала взволнованная Моля. Она включила свет в маленькой комнатке без окон и тут же обомлела о неожиданности.

– С ума сошли что ли? Филька, тебе что Макс нравится? Вы что творите? – Глаза у девушки поползли на лоб, когда она увидела профессора, неподвижно лежащего под огромной рукой Макса.

– Отпусти придурок, – Филя не говорил, он пищал. Рука Макса выбила из его легких весь воздух. -Макс проснись, идиот!

Макс открыл один глаз и увидел у себя под рукой шипящего Фильку, потом открыл другой- и увидел перекошенное от удивления лицо Моли и его сон сразу прошел.

– Ах ты гаденыш ученый, ты что у меня в кровати делаешь? – Макс подпрыгнул и отшвырнул от себя профессора, точно тот был заразным.

– Чудила, я споткнулся в темноте об твою кровать, тесно здесь, как тут спать можно?

– Филька не крути, или я сейчас тебе яйца оторву вместе с причиндалом, что ты делал в моей кровати и в моей комнате? Ты что-педик?

– Макс, ты в своем уме, Моля, ну скажи ему, ты же сама меня вчера котом мартовским обзывала и говорила, как я женщин люблю, ну помнишь, хоботок, нектар?

– Вот мне тоже, Феликс Владимирович непонятно ваше географическое расположение в нашем доме, может вы комнату попутали или с ориентацией у вас проблемы?

– Да не попутал, я увидел, что тебя нет в комнате и решил Макса за одно место подвесить, потому что подумал, что он тебя…

Не успел Филя озвучить все свои опасения, как полетел плавно точно горный орел из комнаты Макса в большую гостиную.

– Это, чтобы ты много не думал, профессор хренов. Все горе от ума, знаешь такое выражение крылатое, может тату на лбу тебе сделать такое?

Макс моментально закрыл дверь перед носом Моли, выставив ее за дверь своей комнаты, так как не хотел, чтобы она разглядывала его трусы, которые при виде тонкой маечки девушки вдруг затопорщились. Не дай бог подумает, что от Фильки он возбудился. Вот как с таким недоумком еще неделю можно было жить в одном доме?

Макс укрылся одеялом с головой, приводя в порядок свою нервную систему и свои органы. Филя встал с пола и как ни в чем не бывало пошел завтракать. Разговаривать в ближайшее время он ни с кем не хотел. Его гордость была задета, как и его вера в благородные поступки, совершаемые ради неблагодарных женщин. Моля вернулась в ванную, ей тоже не хотелось общаться с друзьями, в адекватности которых она начала уже сомневаться.

Через час вся команда, сделав вид, что утром ничего не произошло, собралась перед домом. Для отвода глаз нужно было сделать обзорную экскурсию по острову и заодно разобраться с расположением на местности всех монастырей. Большинство жителей еще месяц назад отправились на материк. Пережидая зиму в городе, они искали сезонную работу, чтобы потом с началом весенней навигации вернуться назад. Льды исчезали в мае месяце и только тогда можно было спокойно доплыть до Соловков. Из постоянных круглогодичных на острове находилось всего человек триста жителей, в том числе и монахи, которые не покидали свои монастыри, приспособившись к жизни в суровом северном климате. Они знали, что в непогоду к ним не долетит даже самолёт и рассчитать они могли только на себя. Слабые духом здесь не задерживались на долго. Соловецкие острова славились своими ветрами, которые дули, не переставая большую часть года и только в лесных чащах можно было укрыться от пронизывающего насквозь северного Борея. Утром пришел Влад с виноватым лицом и принес закутанную в одеяло кастрюлю с пшеничной кашей и вареные яйца. Сегодня на кухне дежурила бабушка, поэтому за качество еды можно было не волноваться.

– Ну что? Как спалось? Вот ваши чемоданы, все в целости и сохранности. В машину бензин залил, можем ехать. Начнем с монастыря? Он рядом, в поселке. Мы можем и пешком дойти, а потом пересесть в машину и посмотреть все остальное.

– Нет уж, Влад, мы вчера находились, ты наши деньги не считай и на бензине не экономь. Вот твой аванс, – Филя и сам умел экономить, поэтому прекрасно понимал тактику Влада, как говорится жук жука видит издалека.

– Ха, а почему у вас девушка в очках солнцезащитных? Я еще вчера хотел спросить, чего она вырядилась так на ночь гладя, только постеснялся. Мода что ли такая? Тучи вон какие, то ли дождь, то ли град намечается.

– Нравится ей, купила очки и поносить не успела летом, ты за дорогой следи, а то опять на повороте летать будем. И на будущее, девушкам неприличные вопросы не задают.

– А что тут неприличного? Я же не спросил сколько ей лет, есть ли у нее любовники, или хочет ли она со мной вечером в баньку сходить?

Моля аж подпрыгнула от возмущения. Влад был моложе ее лет на пять, а может и больше.

– Я что говорила, даже очки не помогают, вот, начинается. Заезды через все входы и центральный, и черный, а я ведь даже не из его лиги.

– Это че, опять фигурально?

– Да, фигурально. Влад, если ты будешь столько болтать не по делу, твой туристический бизнес прогорит. И девушку нашу, Молией зовут, и она старше тебя, так что имей уважение, – Филя умел наступать на больные мозоли, это было его любимой темой. Влад тут же замолк, вспоминая, какую он экскурсию приготовил для историков на сегодняшний день. И чего он, правда, как курица раскудахтался, про каких-то любовников стал чушь нести? Он то и имени девушки не запомнил и лица ее не разглядел, а приставать начал. А сегодня еще бабушку учил корпоративную культуру на фирме соблюдать и не материться в его присутствии. За собой нужно следить.

Подъехав к Соловецкому монастырю, Филя потер руки, это была его стихия, его любимая территория.

– Так, так, постройка 16 века, хорошо сохранилась. А какие стены толстые, впечатляют, м-да. Реставрирована большая часть помещений, но работы еще много. А основан монастырь был в 15 веке, если мне память не изменяет. Здесь поселились монахи –Савватий, Зосим и Герман. Не сладко им на острове пришлось, настоящие мученики. Их давно канонизировали и предали лику святых. Молечка, помнишь тебе попадались копии трудов игумена Досифея?

– Да, написаны просто, без излишеств, но я там спотыкалась на северорусских словах, с трудом перевод нашла. Досифей использовал старые местные наречия, пришлось с краеведческим музеем в Архангельске связываться. Он сделал подробное описание жизни монахов.

– Что же мы видим, господа? Новгородская ориентация в архитектуре, но с беломорским акцентом. Трапезная, совмещенная с церковью, выделяется чистотой линий, торжественной сдержанностью, но вместе с тем чувствуется и творческая самостоятельность зодчих. Моля, а ты заметила, что наружные стены выложены с уклоном? Это характерная черта местных построек.

Ну что же, друзья, пройдёмте к соборной паперти.

– Куда, куда? – Влад не совсем понимал, о чем идет речь, но он явно чувствовал своей коммерческой интуицией, что профессор забирает у него хлеб.

– Ко входу в храм, Влад, проходи уже, – даже Макс за долгое время общения с Филей научился переводить на русский язык исторические диалекты.

– Нет уж, подождите, это я вам должен был проводить экскурсию, мы же договаривались! Я здесь все закоулки знаю.

– Ну хорошо, Влад, отведи нас тогда на самую высокую точку, хотим полюбоваться на окрестности.

– Вот так бы и сразу сказали, это Никольская башня, там из бойниц всю бухту видно и Святое озеро, ну короче, это, полный обзор. Пошли.

– Веди, это то, что нам нужно.

Влад любил монастырь, с детства он бегал здесь среди каменных арочных коридоров. Заглядывая монахам в кельи, он всегда удивлялся аскетичному укладу их повседневной жизни. Как можно было жить без телевизора и компьютера, не имея даже мебели нормальной? Парень до сих пор не понимал этого. Монахи лишь улыбались мальчику, разводя руками.

– Да, красота необыкновенная, глаза радуются, душа поет.

– Это потому, что сегодня ветер стих и нас не сдувает с башни. Вам просто повезло.

– Влад, а где находится Свято-Вознесенский скит? Нам бы туда еще попасть.

– От поселка километров одиннадцать будет, от вашего гостевого дома меньше, дорога на Секирову гору как раз мимо вашего дома и проходит. Скит на горе стоит, там везде указатели для туристов есть, не заблудитесь. Кстати, я видел, что монах Илларион за хлебом пришел, могу вас познакомить. В свято-Вознесенском скиту три монаха живут, Илларион один из них. Хороший мужик, умный.

– Мы согласны, Влад, пойдем знакомиться. А почему в поселке так много деревянных бараков?

– Так это со времен «СЛОНА» остались, здесь хороших домов немного, используем, что есть.

– «СЛОН» – это Соловецкий лагерь особого назначения? Там заключенные жили до войны? – Моля подала голос, как-то не верилось, что остров, богатый природными красотами и духовной жизнью монастырей мог принять и разместить на своих землях чудовищную систему тюрем и лагерей. Земля была пропитана могилами тысячей умерших узников. Да только это не земля виновата, а люди.

– Да, кто здесь только не похоронен, и дворяне, и ученые, и священнослужители, для тюремных камер-все равны. Здесь сроки отбывали все подряд, и рецидивисты в том числе, правда их отдельно от политических держали.

Выйдя в монастырский внутренний двор, Влад заметил фигуру удаляющегося монаха.

– Отец Илларион, подождите, доброго здравия, вам.

– И тебе, Влад, привет, что туристов развлекаешь? Где ты их откапал в такую непогоду? Месяц уже никто не прилетал.

– Да историки, ну как всегда, помешанные, диссертации всякие там пишут, вот просятся ваш скит посетить, – Влад наклонился ближе к монаху и доверительно добавил- деньги хорошие платят, только выбивать все нужно, жадные.

– Ну понятно, у меня техника совсем стала, трактор нужно чинить весной, пойдем познакомишь, заодно и подкинешь меня до монастыря, а то назад опять пешком придется идти, а я братьям продукты купил и лекарства, разболелись совсем. Старые уже.

– Ага, вы, отец Илларион, из них самый молодой, без вас бы совсем туго им пришлось. Все на вас держится.

– Да ничего, с Божьей помощью зиму переживем, а там народ приедет, подсобит.

Отец Илларион подошел к приезжим и стал с любопытством их разглядывать. Каждый новый человек на острове привлекал его внимание, внося разнообразие в монотонную рутину повседневных забот. Острый взгляд монаха прошелся по накаченному атлетическому телу Макса, задержался на каменном выражении его лица, затем переместился на щуплого, но шустрого Феликса, который продолжал читать друзьям лекцию по истории монастыря, не обращая внимание на монаха. Друзьям иногда казалось, что Филя заряжается энергией от вечного двигателя, не дающего ему закрыть рот ни на минуту, особенно когда разговор заходил об истории. Начинающая лысеть голова профессора крутилась во все стороны, в то время как руки жили отдельной жизнью. Когда слов не хватало, а эмоции захлестывали, Филя начинал яростно жестикулировать. И наконец, монах перевел свой внимательный взгляд девушку, которая стояла чуть дальше остальных, прислонившись руками к старым, покрытым мхом монастырским стенам. Подойдя ближе, отец Илларион удивленно охнул, но вслух не стал ничего говорить, он лишь как-то странно покосился на Молию. Девушка тут же уловила его внимательный взгляд и потупилась. Она подошла к остальным, смотря через очки на землю и надвинув на самый лоб бейсболку. У ведьмы сердце ушло в пятки. Не хватало еще на монаха воздействовать своими чарами, не видать тогда книги, сразу выгонят с острова.

– Это- отец Илларион, а это наши гости из Москвы, историки, – не успел Влад войти в роль гида, как проворный Феликс отодвинул молодого человека назад и сам начал представляться.

– Феликс Владимирович Злотоусов, заведующий кафедры истории и философии, профессор, а это- Макс, мой ученик, аспирант и Молия, тоже моя студентка, большая умница, знает латынь, старорусский и старославянский. Вот, прилетели к вам на остров, чтобы познакомиться с древней литературой, в оригинале хочется книги почитать церковные, труды разные полистать. Мои друзья диссертации пишут, а Моля даже изучала труды игумена Досифея, оригиналы в руках держала, она у нас умница, редкий специалист по древним письменам.