скачать книгу бесплатно
«А. Так это еще на два умножить надо!» – я быстро прикинула возможный объем работы и, честно признаться, порадовалась. Есть лишь несколько моментов, которые надо уточнить «на берегу»:
– А что бы вы хотели получить в качестве отчета? Надеюсь, мы обе понимаем, что я вряд ли смогу заставить ее вам позвонить и тем более привезти ее к вам в качестве доказательства. Фото, видеоотчет?
Римма, массируя висок, сообщила, что об этом не думала:
– Я полагаю, что вы лучше меня знаете, как подтверждать проделанную работу.
Я не ответила. Я, честно говоря, облилась ледяным потом или чем там можно облиться изнутри. Короче, похолодела и не могла отвести глаз от ребра ее правой руки, такой аккуратной, длиннопалой.
На Риммином правом мизинце отчетливо виднелись четыре кожные складки.
– Дайте мне время подумать, – мямлила я, сумев наконец отвернуться, – дело настолько щекотливое, предполагающее проникновение в частную жизнь. И вообще…
– Конечно, Танечка, как вам будет угодно.
Она протянула визитку:
– Только сообщите, пожалуйста, о своем решении как можно скорее. Хотя бы завтра. Знаете, трудно жить в состоянии неизвестности. Вас подвезут.
– Да-да, конечно, – кивнула я и поторопилась выйти вон.
Добравшись до квартиры, я, как была, в пальто, побрела в ванну, пустила воду и некоторое время просто стояла, глядя на этот умиротворяющий водопад. Умывшись и придя в себя, разоблачилась, заварила кофе, выпила чашечку, затем заварила и выпила другую…
«Что же делать-то? – лихорадочно соображала я на седьмой чашечке. – Допустим, и это очень может быть – даже, пожалуй, так и есть, – что там, в карьере, и там, под навозом, – это и есть ее дочь. Истинная арийка, Ольга Якобовна Еккельн. Кошмар. Однако не исключено, что это просто совпадение. Возможно – а я просто не в курсе, – что вокруг масса людей с четырьмя складками на правых мизинцах».
Это с одной стороны. С другой – не исключено, что только я знаю, что Ольги более нет в живых. И опять-таки весьма вероятно, что, как бы ни шутил друг мой Папазян, она ушла в мир иной не по своей воле.
«Давай мыслить логически, – предложила я сама себе, и сама с собой согласилась, – это наша с тобой работа – помогать людям там, где никто иной помочь не в состоянии. Так? Так. Лишь косвенные данные свидетельствуют о том, что найденные конечности… кстати, что там в результате? Надо бы Гарика дернуть… ладно, где доказательства того, что это Ольга? Схожесть формы рук, четыре чертовы складки – все-таки неокончательное свидетельство, это же не отпечатки пальцев».
Следовательно, нет оснований для того, чтобы обвинять себя в нечестной игре. Пока я не на сто процентов уверена в том, что Ольга мертва, то почему бы не заняться этим делом? Тем более если правда на самом деле так ужасна, то это выяснится быстро, и Римма не потратит много… ну, почти. В конце концов, не разорится же она! А деньги-то мне именно сейчас очень даже нужны.
«А что по этому поводу скажут кости?»
«11+18+27 – кто-то готовится сделать вам выгодное предложение».
Что ж ты, судьба, так тормозишь-то?
В этот момент зазвонил телефон, и я, прикрывая экран рукой, загадала еще раз: если это кто-то знакомый, то не берусь за это дело.
– Здравствуйте! Мошенники пытались списать ваши средства, но до получателя они не дошли. Желаете поместить их во временную ячейку нашего банка? Данная ячейка хранения была создана специально для удобства наших клиентов, для того чтобы вас обезопасить от подобных форс-мажорных обстоятельств. Скажите, информация вам понятна?
Я не сдержалась и выдала тираду, цитировать которую в печати неуместно.
После этого я позвонила Римме и сказала, что берусь за дело.
Она сказала, что очень рада:
– Танечка, ваши текущие расходы также будут компенсированы.
– Моя такса…
– Она мне известна. Сообщите мне, пожалуйста, где Ольга, и получите все сполна плюс сто процентов.
– Пришлите, пожалуйста, фото Ольги.
Глава 10
Я заварила кофейку, вооружилась чистым листком и ручкой.
Итак, дано: на кону двести баксов ежедневно и премиальные. Между тем решение уже, почитай, имеется. Звонок Гарику – и раздобудем мы стопроцентное доказательство того, что фрагменты принадлежат Ольге.
Она же иностранка? Стало быть, при получении гражданства где-то отпечатки да засветились, раз так – найдем.
Но если все дело – весьма неаппетитное, от себя замечу – закончится за день-два… да-а-а-а… понимаю, что моя позиция выглядит не очень корректно, но сочувствие материнскому горю – это само собой, а два срочных ремонта – это совсем иное и куда более осязаемое.
Я попыталась представить процесс переговоров:
«Доброго дня, Римма Алексеевна. Понимаете ли, судя по всему – и у меня есть доказательства, – вашу дочь убили».
Молчание, на том конце провода наверняка падают в обморок. Хорошо, разражаются рыданиями.
«Продлевать будете?»
Для продолжения конструкции нужны логика и интуиция. И они мне подсказывают, что госпожа Еккельн – селф-мейд-вумен, руководитель и любящая безутешная мать – потребует, чтобы убийцы были найдены.
Итак, конструируем далее:
«Танечка, найдите, кто это сделал. Кто убил мою девочку?!»
Похоже на правду – конечно! Вряд ли такая дама просто махнет рукой, отвернется лицом к стене и примет как данное.
Следовательно, нет никаких оснований для того, чтобы отказываться от расследования.
Я принялась накидывать план.
Установить принадлежность обнаруженных конечностей Ольге.
Отработать связи.
Обнаружить убийцу.
Представить результаты Римме.
Получить гонорар и премию.
И сделать ремонты… так, это тут лишнее, хотя крайне желательное. Разумеется, моя движущая сила – это жажда справедливого возмездия для негодяя. Или негодяев.
И в этом благородном деле незаменимо интернациональное взаимодействие!
– Гарик, дружок мой…
– Чем могу быть полезен, джаночка?
– Как дела?
– Все исключительно хорошо, а теперь давай излагай. Ты ж просто так никогда не позвонишь.
– А вот и ошибаешься. На этот раз не просто звоню, но и с подарочком. Только строго секретно.
Гарик сообщил, что у него, помимо настоящего «Дом Периньон», томящегося в сейфе, имеется масса иного аппетитного для темпераментного междусобойчика с перекусом.
– Нечто в этом роде я и хотела тебе предложить. Заедешь за мной, я без машины?
В ответ радостно всхрапнули.
Я просто в восторге от своего старого приятеля. Надо же быть таким оптимистом и столько лет лелеять абсолютно несбыточные мечты!
Однако, и в этом нельзя ему отказать, Гарик настоящий друг.
Десяти минут не прошло, как мы уже сидели у него в кабинете, распивая периньон и мило беседуя.
Выслушав мое дело, Гарик вполне миролюбиво и без никаких обид констатировал:
– Ну, я так и знал. Меня снова используют не по назначению, а просто как источник информации.
– Гарик, ты знаешь, сколько сейчас отделочные материалы стоят? – задушевно, но со слезами в голосе спросила я. – А автозапчасти? А…
Он немедленно выдвинул контраргумент:
– Одно твое слово – и все это будет совершенно бесплатно.
Я горестно прикрыла лицо трепетными пальчиками:
– Куда катится этот мир, что даже ты, такой чуткий и умный, не можешь просто представить, как важно для такой женщины, как я, профессиональное самовыражение…
Гарик поднял руку:
– Вах. Или аминь. Излагай, что там у тебя.
– Я по поводу рук.
– А, да. Удружила ты мне, джаночка, не то слово. Показатели попортила.
– Я попортила – я и исправлюсь, – нежно посулила я.
– Та-а-а-ак? – он приглашающе похлопал по коленке.
– Я тебе имя твоей пострадавшей скажу.
– А, ну это тоже неплохо, хотя мое предложение было аппетитнее, – Гарик полез в сейф, достал материалы. – Ну и кто это?
Я показала ему фото в телефоне, Папазян присвистнул:
– Эва.
– Согласна. С вероятностью девяносто девять и девять десятых – Ольга Якобовна – или Яковлевна, если угодно, – Еккельн, двадцати лет, гражданка ФРГ, года два назад получившая российское гражданство. Соображаешь?
– Ага, обязательная дактилоскопия, точно, – кивнул он, – откуда инфа? Постой-постой, это не та самая Еккельн, той, что из горсовета? Дочка, внучка? Вообще не похожа, слушай.
– Тем не менее все свидетельствует именно об этом.
– Но никаких заявлений о пропаже вроде бы не поступало. Не последний человек в городе, не прошло бы незамеченным.
Я вкратце изложила факты, в том числе – не вдаваясь в детали и финансовые вопросы – пересказала разговор с Риммой.
– Н-да, дела… ну хорошо. Решу вопрос с дактилоскопией, конечно. Фото перешли, пригодится. Хотя, конечно, знать, чьи это фрагменты – еще не все. Это не освобождает нас от поисков всего остального – как минимум остальных деталей. Хотя, между нами, пока нет заявления от мамаши, мне лично нет смысла и шевелиться. И лишний раз не буду. Желаешь глянуть?
Я разобрала бумаги.
Из предварительного заключения эксперта следовал ряд очевидных и так ясных фактов – принадлежат женщине, отделение имело место около двух недель назад и т. п., – а также три факта, которые лично мне показались весьма значительными. Хотя я и так это видела, еще при первичном осмотре: правая кисть отделена холодным оружием, не исключено, что ножом, а левая – как совершенно точно определил умница Гарик – отрублена, скорее всего топором с полотном небольшой площади.
– Отпечатки-то раздобыть получится? – осведомилась я, изучая дактокарту.
Вот она, четвертая складочка на правом мизинце, даже обведенная красной пастой, как будто это можно не увидеть.
– Думаю, да, – ответил Гарик, разливая, – ты же говоришь, что девчонка гражданство оформляла, стало быть, должны быть ее данные в системе. Дня через два будет известно.
– А что с цацками на пальцах?
Гарик потер уже обросший подбородок. Вообще он редкий и весьма настырный оптимист: бреется до синевы каждое утро, зная, что к полднику все равно обрастет жесткой щетиной.
– С цацками сейчас.
Он снова канул в сейф, только на этот раз извлек, помимо очередной шоколадки, два опечатанных пакетика.
В одном находилось кольцо с левой кисти. Красивое, дорогое, как сообщил Гарик, в самом деле белое золото, вставки – бриллианты. Вещица несколько футуристична, лично я бы сказала, от нее несет дурновкусицей, и безлика. Ни надписей, ни подписей, немецкое клеймо с солнцем.
Кольцо с правой руки заинтересовало меня куда больше. Во-первых, на нем не было не только надписей, но и клейма. По ходу, это чистый хендмейд, причем по каким-то причинам изготовитель не счел даже нужным указать свое авторство. Во-вторых, пусть и очень приблизительно, кольцо это было явно мужским. И без того диаметр большой, а оно еще и разомкнутое и по форме нарочито грубое: три полосы – две потолще, одна потоньше, переплетенные между собой на манер каната. По всей длине тонкой «веревочки» были вкраплены мелкие капли, и к тому же, как я смогла разглядеть, эта тонкая состояла из крошечных серебряных завитков.
– Работа эксклюзив, мастерская, – заметила я, изучая его, – а что за камушки?
– Это тоже бриллианты, – поведал Гарик, – кому понадобилось в серебряную гайку их впаивать – совершенно неясно.
– Форма интересная.
– Да, любопытная.
– Смотри, вот тут третья капелька слева выпала.
