скачать книгу бесплатно
– А эти глазастые?
– Эти тоже морские. Порода с острова Джерси, не знаю, где это.
– Пролив Ла-Манш, Англия, – подсказала я.
– Пусть так, – согласилась Алсу, – главное, что дают много очень жирного и вкусного молока, мало едят и пастбища большого им не нужно.
– Удивительные животные, – искренне подивилась я, припоминая свой царский завтрак. В самом деле, вкус сильно отличался от привычного, даже для неприхотливого в еде человека (то есть меня).
– Да, только чокнутые, особенно быки, – вставил Макс.
– Почему это?
Алсу защитила своих любимиц:
– Просто немного нервничают, характер, как и у нас, у всех разный.
Макс с Алсу, завершив работу, удалились, а я осталась любоваться питомцами. В самом деле, нравы у них были совершенно различные. Козы с римскими носами и голубые буренки меланхолично жевали свое сено и плевать хотели на все, а джерсейские поглядывали в мою сторону с интересом, некоторые – с неодобрением. Кусок пастбища среди деревьев был отгорожен электропастухом, и там бродил, по всей видимости, тот самый чокнутый бык, упомянутый Максом. Нечто вроде большой собаки, только с рогами. Он пыхтел и периодически начинал рыть землю игрушечным копытцем.
Несмотря на его более чем скромные габариты, дамы относились к нему с уважением, и к границе, обозначенной проволокой под напряжением, особо не подходили. В той же стороне находился склад навоза.
Полоска зеленой травы на границе «пастуха» и кучи удобрения – именно этот лоскут чем-то притягивал мое внимание. Что-то в нем было ненормальное.
В целом вся территория пастбища была не совсем нормальная, как минимум потому, что все еще была покрыта сочно-зеленой травой. И даже попираемая многочисленными копытами и копытцами, она продолжала зеленеть.
«Хозяева нехило потратились на посев какой-то особой травянистой культуры. Красиво жить не запретишь, – констатировала я, приглядываясь, – допустим, это их дело. Но что это за кротовакханалия именно во-о-о-он на том участке?»
Складывалось стойкое ощущение, что все или почти все кроты округи, а также их родственники и знакомые стремились пообщаться с бычком. По крайней мере, именно туда, на дальний угол огороженного участка, вели многочисленные отвалы, отмечающие путь слепых и упорных копателей.
Хотя постойте. На бычью вотчину кротовины не вели.
«Я и сотни кротов ошибаться не могут. Что-то там есть».
Оглядевшись (вокруг было пусто) и проникнув за общую ограду пастбища, я начала пробираться к изрытому участку.
Все шло гладко ровно до тех пор, пока не начался электропастух. Бычок оказался на самом деле ненормальным, ворчал, как собака, бросался и даже клацал зубами.
Когда удалось миновать этого неадекватного, выяснилось, что и это еще не все.
Из-за навозного эвереста, потягиваясь, выдвинулся монструозный пес – угольно-черный, с рыжими подпалинами, размером с крупного пони. От ушей по всей шее у него шло ожерелье из свалявшейся шерсти, точь-в-точь дреды. Пес не лаял, не рычал, просто стоял и смотрел в упор, но продвигаться далее мне немедленно расхотелось, тем более что с моей локации не было видно, на цепи он али как.
Всю обратную дорогу бычок сквернословил и пытался до меня добраться, и я прониклась к нему неким сочувствием. Как я его понимаю! Для меня это тоже огромная красная тряпка: невозможность сделать то, что я хочу.
Но на то мы и цари природы, чтобы властвовать над своими хотелками!
Вывод: надо временно отступить и выждать подходящего момента.
А пока понаблюдаем.
Но не успела я как следует набраться терпения, как получила блестящее доказательство своей гениальной интуиции. Из-за осенних серых туч выглянуло солнце – и посреди кучи навоза резко сверкнул… бриллиант какой-то!
Не то что я такой уж знаток брюликов, чтобы на подобном расстоянии оценить чистоту, каратность и вообще происхождение блеска именно от этого сплющенного углерода. Просто глаз укололо довольно сильно.
Меня начала снедать такая жажда познания, что пришлось призвать на помощь разум: «Так, спокойно. Ты сюда отдыхать приехала, не так ли? Ну и куда снова тебя несет?»
В самом деле, куда и зачем?
Однако почему-то перспектива тихого мирного вечера у камина в компании со старушкой Агатой и предпоследними негритятами не вызывала уже ни былого восторга, ни радостного предвкушения.
Я соображала.
Собаку травить я не буду, это понятно. Дожидаться, пока Макс уйдет с ней гулять – вариант, но не блестящий. Во-первых, не факт, что ходит, не исключено, что просто на ночь спускает ее, родимую, с цепи (если таковая вообще имеется). Во-вторых, даже если ходит. Миновать чокнутого бычка, покопаться в навозе, выяснить, что там блестит – и ретироваться, вся в белом и без посторонних запахов. Увы, не поспею.
Я уже серьезно начинала подумывать задействовать звонок другу с натравливанием на «берриморов» миграционной службы и удалением их на некоторое время.
Удерживало опять-таки два момента. Во-первых, не факт, что это сработает. Говорят они довольно чисто, чувствуют себя уверенно и, судя по всему, обосновались тут давно. Во-вторых, наверняка придется отсюда съезжать, а я, между прочим, еще не отдохнула как следует.
Хотя, сказать по правде, что-то уже неохота.
Вдруг у меня в кармане затрепыхался смартфон, и в окошке мессенджера возникло истеричное, как сама автор (Ленка), сообщение: «ТЫ ГДЕ? ПОЗВОНИ НЕМЕДЛЕННО».
Эй, а как же неловящие телефоны?! Что, липа?! Или Ленка – это такой дятел, что сумеет достучаться до меня, даже если меня нет? И все-таки хитрая лиса эта агентша, которая утверждала, что тут плохо работает сотовая связь.
Минуту спустя пришлось взять и эти мысли назад: попытавшись выполнить Ленкину директиву, я потерпела провал. Связи в самом деле не было. Она не появилась даже после того, как я взобралась на второй этаж.
Тут, кстати, тоже было шикарно: камин, чуть поменьше того, что внизу, уютный зал и три спальни с бескрайними кроватями.
Я глянула в окно: там посерело, собирался нешуточный дождь. Однако делать нечего, дружба есть дружба. Тем более что прогуляться и подышать воздухом все равно надо. Я влезла в дождевик, в сапоги и вышла вон.
Глава 5
Пройдя по главной аллее «Дуба и липы» обратно к въезду, одновременно мониторя состояние сети, я выяснила, что по мере удаления от коттеджа связь только ухудшалась. Как если бы весь поселок находился в овраге.
Проще всего было постучаться в сторожку к комендантам и выяснить, где у них тут лучше ловит, но интуиция подсказала, что светить данную проблему не стоит.
Сама разберусь, в конце концов можно сгонять на машине до автозаправки или до деревни, как ее там называют.
Я подумала: налево уходила дорога обратно в Тарасов, направо шла еще одна дорога – но уже для великов и любителей прогулок. Тропа здоровья, среднерусский терренкур, уходящий – вот и славненько – потихоньку вверх.
Туда и отправимся.
Что-то настырно мозолило мне затылок. Изобразив вытряхивание камушка из сапога и получив возможность незаметно глянуть назад, я без труда выяснила, что это Макс исподтишка наблюдает за моими передвижениями, скрываясь за занавеской.
«В конце концов, это его работа», – подумала я вместо того, чтобы поразмышлять о том, что замышляет этот типус.
Чисто на всякий случай я достала телефон и принялась разговаривать с немой трубкой. Пусть видит, что лично у меня связь с Большой землей не просто есть, а прямо-таки замечательная.
Продолжая пантомиму, я неуклонно удалялась по дороге вверх от въездных ворот «Дуба и липы» и, пройдя около километра, убедилась, что пока моя версия не подтверждается, а связь не появляется. Я уже была готова впасть в отчаяние, когда сплошной ряд деревьев стал пожиже, забрезжил некий свет, дорога вздыбилась еще больше – и внезапно закончилась.
Практически под ногами зияла бездна, или, чуть снижая патетику, обрыв.
Ага, а вот и тот самый водоем, который «под развитие», давно закрытый, подтопленный карьер. На то, что разработка его завершилась давно, указывало то, что по берегам и склонам росли достаточно крупные деревья.
Поскорее позвонив Ленке, выяснив, что ее истерики были связаны исключительно с вопросом о том, правда ли, что при браке с французом фамилию по умолчанию не меняют, и подтвердив ее опасения (нашла на что нервы тратить), я поспешила вниз, на песчаный берег.
Карьер был просто огромен, вода в нем – сказочно красива, насыщенного малахитового оттенка. Пейзаж открывался поистине неземной, и, сказать по правде, в этот момент я совершенно выкинула из головы все блестящее, а равно и связанные с ним загадки.
Было приятно грезить о том, что это нетронутое, нехоженое место… хотя какой-то мерзавец – любитель покатушек – умудрился испоганить своими протекторами золотой песок, видимо, застрял и пытался выехать.
В остальном так было тихо, спокойно, умиротворяюще шуршал по листве дождь, сонно, лениво стучали по воде капли, каркали вороны…
Тэкс. А это что еще за..?
Три носатые разбойницы, сколотив артельку, деловито и слаженно вылавливали что-то из воды. Две давали ценные указания на берегу, а одна обеспечивала поддержку с воздуха, подгоняя в сторону своих товарок нечто продолговатое, светлое, вялое, похожее на перчатку, которую надевают на бутыли с домашним вином.
И – ну сколько можно? – что-то там поблескивало.
«Судьба влечет на приключения», – смекнула я.
Делая вид, что прогуливаюсь, я потихоньку приближалась к птичьей банде. Пусть все-таки прибьют к берегу, что бы это ни было, не лезть же в ледяную воду невесть за чем.
Как раз к тому времени, как до них осталось не более ста шагов, вороны вытащили добычу на берег, а я их, соответственно, расшугала.
На берегу красовалась человеческая кисть.
«Прелестно, – кисло подумала я, – отдохнула, всем спасибо. Ну-с, и что это тут черненькое белело? Что-то мне подсказывает, что таки пора подключать звонок другу. А так хотелось еще разочек в саунку сходить…»
Глава 6
Вздыхая и сетуя на превратности судьбы, я взобралась обратно по песчаной тропинке и набрала номер:
– Алло, Гарик.
– Джаночка, весь внимание.
– Гарик, хочешь в шикарный коттедж, свежего молока с творогом и сауну?
В трубке подозрительно замолчали и засопели. Наконец Папазян предположил вслух, что его разыгрывают. Пришлось уверить, что не совсем, хотя доля шутки есть.
– Видишь ли, в чем дело. Я тут нахожусь в весьма уединенном, но уже подозрительном месте.
– Ага.
– Подозрительно плохо берет телефон, вокруг никого, кроме коров, злой собаки и двух подозрительных субъектиков из обслуги.
– Ага-ага… а ты что хочешь: вина и шашлыков или чтобы тебя по-тихому эвакуировали? Без подозрений.
– Погоди, это еще не все.
– Не все – так распоряжайся, чего душа хочет. Ты ж знаешь, у меня везде рука…
Я чуть не поперхнулась:
– Родной, вот про руку не надо. Сейчас одна как раз у меня под ногами, и не исключено, что не последняя.
Пауза продлилась недолго. Гарик пусть и сексуально озадаченный, но все-таки профессионал, сориентировался молниеносно:
– Танюша-джан, говори адрес и оставайся на месте. Буду сейчас.
«Отлично, значит, на спокойную работу есть минут сорок, – сориентировалась я, натягивая перчатки, – так что пока можно полюбопытствовать».
Итак, рука правая. Судя по состоянию кожи и тканей, в воде конечность пробыла относительно долго, вот поэтому издали и походила на надутую перчатку. Хотя сохранилась неплохо, вода-то уже по-осеннему ледяная.
В целом лично мне очевидно, что кисть – маленькая, длиннопалая, с продолговатыми ногтевыми пластинами и с кольцом на большом пальце – принадлежит женщине.
Хорошо, принадлежала. Чем конкретно отделена – сказать сложно, но явно не топор, рубца характерного не вижу. Это не отруб, сто процентов. Скорее всего, нож.
Меня поразило кольцо. Честно говоря, никогда не видела ничего более странного на руке женщины. Массивное, тяжелое, разомкнутое, скорее всего серебряное. Внешняя часть – нечто вроде каната из трех веревок, две толстые и между ними одна тонкая, в свою очередь свитая из двух веревок. И по всей длине этой тонкой шли те самые блестящие капли, которые привлекли внимание сначала пернатых, потом разумной. Я обратила внимание, что третьего слева камушка не было.
«На пальце порядочной женщины такому точно не место, – подумала я, мысленно примерив на себя подобный китч, – да и вот, пожалуйста, оно потому и на большом пальце, что со всех прочих оно вмиг слетело бы…»
Строить предположения о возрасте и роде занятий по таким исходникам не берусь, но с учетом того, что кольцо все-таки на большом пальце, физическим трудом наша новая знакомая покойница не занималась.
К тому же ногти, хотя и не нарощенные, свои, но довольно длинные, с лаконичным и очень качественным французским маникюром, которому оказалось нипочем даже длительное пребывание в воде.
Аккуратная форма ладони и изящные пальцы – я прикинула по своей, оказалось, что у меня даже чуть короче, – говорят скорее о том, что человек из тех, кого называют «почище».
Зафиксировала также любопытную деталь: на мизинце было не три кожные внутренние складки, как у большинства из нас, а четыре, как будто у человека было четыре сустава.
И еще один, весьма показательный момент: на ладони ясно виден весьма глубокий порез, от складки между указательным и большим пальцем до складки с удивительным мизинцем. Явно от соприкосновения с очень острым и длинным предметом.
Глава 7
Мой разговор с умным человеком прервало сопение, пыхтение и армянские заклинания: с горы спускался Гарик.
– Что, Танюша-джан, очередное гнусное самоубийство? – спросил он, поздоровавшись и отерши трудовой пот.
– Как видишь.
– Да вижу уж. Хотя, знаешь ли, у тебя тут вполне спокойно, – заметил он.
Я насторожилась:
– Что значит «у тебя тут»? Это ты к чему? А где неспокойно, в мире вообще?
– Ну, не то чтобы прям во всем мире, но там наверху, на базе, откопали нечто подобное.
– Ну, ну?
