скачать книгу бесплатно
– Да вот, я как раз подъезжаю на стоянку – и за мной наряд. Комендант, видишь ли, навоз из-под коровок сгребал да наткнулся вот на такую же, – он указал на руку, – только левую. Ну, и побежал-позвонил «сто двенадцать»…
«Ай да Максимка, умно! – восхитилась я. – Грамотно, черт подери, и весьма».
Вслух же по-женски посетовала:
– Ай, какие страсти-мордасти. А я только собиралась в саунку сегодня завалиться, а тут такое неаппетитное. Ни за что теперь здесь не останусь, гори оно…
– Ты под надежной охраной. Нам с тобой, джаночка, вообще ничего не помешает ни в саунку, ни на что-нибудь еще, – галантно заметил Гарик, не отрываясь, впрочем, от рассматривания моей находки, – ну, собственно, что и требовалось доказать. Маникюрчик тот же, форма… парная. То есть правая от левой, той, что из-под навоза.
– А, так это рука в навозе блестела? – уточнила я и тотчас прикусила язык.
– Что-что ты сказала? – переспросил он.
Пришлось признаться.
– Ну да, из-за проливного дождя почва осела плюс кроты, вот она и вылезла…
– Таня-Таня, что ты за человек такой? – горестно покачал головой Гарик. – Постоянно куда-то да влипнешь, то в навоз, то в неприятности.
– Не груби, – посоветовала я миролюбиво.
– Да ладно тебе, – отмахнулся он, – ты тут постой, позову наших.
И снова, отдуваясь и фыркая, как тюлень, пополз вверх по берегу.
Отзвонившись «нашим», Гарик спустился и сообщил, что они скоро подойдут.
– В целом да, из-под навоза блестела рука левая, к этой правой. Ну не она сама, колечко на ней, с камушком.
– Ага… а больше там ничего не было?
Гарик хмыкнул:
– Нет, более ничего. Все остальное еще предстоит найти, и я очень надеюсь, что не мне.
– Почему?
Он лишь горестно отмахнулся.
Вскоре прибыла доблестная опергруппа и сняла с нас заботы о моей добыче, отбитой у ворон. По-женски пощебетав и поохав, я получила возможность рассмотреть и левую руку – так, для общего развития. Ничего особо интересного я не увидела, за исключением очень дорогого кольца на пальце. Очень похоже на то, что белое золото и далеко не «Сваровски».
– А еще можно сказать совершенно уверенно, что это не ограбление, – заметил вполголоса Гарик, – смотри, какая гайка.
– Да уж. Ни потерпевшей, ни тем более злодею денежки считать не приходится, – добавила я, – послушай, а эта рука вроде бы того… отрублена?
– Уж, конечно, не откушена, – съязвил Папазян.
Я сделала глубокий вдох, подавляющий ругательство, и пояснила, что Гарик не так меня понял:
– Та, которую мы с воронами из карьера выловили, отделена не топором. А эта – сам смотри, вот рубец. Топор.
– А, вот ты о чем. Извини. Да, и я тебе более того скажу: топорик маленький, – протянул он, приглядываясь внимательнее, – очень качественный, острый, должно быть, «Фрискарс» или иной импортный, небольшого размера. Из тех, которые чистоплюйчики любят возить в аккуратных чехлах на природу.
В этот момент я вдруг вспомнила, что все происходящее меня вообще-то не касается:
– Работайте, братья! Пойду паковаться.
– Тебе помочь?
Я вежливо отказалась, но Гарик мягко настоял на своем.
«Увлекательная головоломка вырисовывается, – думала я, собирая свои до конца еще не разобранные вещички, – хотя ну какая мне разница? Вот нехорошие люди, не дали и отдохнуть-то как следует. Интересно, получится ли денежки вернуть? Наверное, нет… О, идея! В счет репараций кулон – серебряную пулю возвращать не стану пока. Если что, то можно потом и подбросить…»
Жаль, что не успела как следует молока напиться. Голубых латвийских коров.
– Ничего себе тут антиквариат, – подал голос Папазян.
Все это время, как выяснилось, он разглядывал ковер и коллекцию ножиков.
– Да уж, коврик что надо, – подтвердила я.
– Я не про него, – он указал на одну из бирюлек на стене, – знаешь, что это?
– Понятия не имею.
– Я тоже. Но судя по свастике и орлу, кортик, как бы не эсэсовский. Третий рейх. Был бы настоящим – кучу бабла стоил бы.
– А по каким признакам ты подделку-то определил? – подколола я.
– По тем, что он просто так на стенке висит, – огрызнулся Гарик, – без сигнализации и охраны. Это не твой коттедж, нет?
Я фыркнула.
– Ну вот. Кто ж ценную вещь оставит без присмотра в помещении, где посторонние бывают? Ты насчет сауны не надумала, нет?
– Нет.
– Тогда пошли отсюда.
Глава 8
Вернувшись домой и бросив сумку в шкаф, я первым делом позвонила девушке-агенту. Объяснив ситуацию, мягко осведомилась относительно возможности возврата хотя бы части средств. Шансы, ясное дело, на нуле, документов-то нет, но и оставлять дело недовыясненным мне совершенно не хотелось.
К моему немалому изумлению, она не стала ни возражать, ни мямлить, а запросто предложила:
– Чтобы в испорченный телефон не играть, вы сами позвоните хозяину. Опишите ситуацию, если он еще не в курсе, расскажите, что да как. Так и решите вопрос, ок? – и продиктовала номер.
«А что, и так можно было? – подивилась я. – Чудо. Ну да ладно, попытка не пытка».
По названному номеру долго не отвечали, потом, когда я уже собралась отключаться, в трубке сообщили:
– Слушаю.
– Добрый день, я снимала у вас коттедж… «Дуб и липа»…
– Что за?.. – раздраженно переспросил собеседник, как мне показалось, напрягшись.
Я терпеливо повторила.
– А, – после второй паузы сказал он, – да.
– У вас там случился небольшой казус, в связи с которым мне пришлось прервать отдых…
– Сколько?
«Вот хам», – подумала я и озвучила сумму целиком, то есть в том числе и с комиссионными агентше. Так ему и надо, а меня-то совесть не заест.
– Лады, – кратко ответил он, – номер карты.
– Привязан к этому телефону.
– Ок, – снова сказали мне и дали отбой.
«Ну хам и хам. Можно было бы хотя бы извиниться…»
Поворчав про себя, я не могла не признать, что в целом меня все устраивает: деньги – все сполна, сколько было названо, – поступили на счет в течение пяти минут, а все остальное меня мало волнует.
В дверь позвонили – это ко мне пожаловали Ленка и тортик. Последний занял почетное место посреди стола, а первая принялась хлопотать вокруг любимой подруги, то есть хлопать ресницами и охать:
– Ой, Танька-Танька, как ты такие ужасы переживаешь, абсолютно не понимаю. Я бы, наверное, коньки отбросила, а ты молодцом. Вот что значит профессионал.
Я важно ответила:
– У каждого, знаете ли, свои таланты и дарования. Ты ж вон без страховки и пистолета каждый день в клетку к неучам заходишь, а я точно не смогу, даже под дулом.
– Ну а как там в целом? – полюбопытствовала подруга. – Про него в свое время много толковали.
– Шикарно! Уж не знаю, получится ли заселить все коттеджи, но место на самом деле очень красивое. Такие, знаешь ли, вековые липы и дубы, а уж карьер замечательный, даже не карьер, а лесное озеро. Я такие только на картинках видела. Вода – изумруд-малахит. Купаться бы там или просто валяться – на воду смотреть.
– Только карьеры – они опасные, – авторитетно сообщила Ленка, – там какие-то обвалы случаются, воронки песчаные и буруны. Вот попади туда купальщик – и не всплывешь! Глядишь, и эта бедняжка…
– Ага, так засосало, что руки отлетели, – отпустила я черную шутку, – давай о чем-нибудь веселеньком. Что слышно насчет чумы в Париже?
– Какой чумы?! – переполошилась Ленка. – Тьфу. Напугала. Ты становишься злой, Танечка. Никак стареешь.
– Ты уже молодеешь, – огрызнулась я, – ничего я не старею. Просто не отдохнула как следует, вот и все. Собиралась-то на все выходные.
– Да, представляю, какой облом, – искренне посочувствовала подруга, – так говоришь, что там коттедж, сауна, коровки?
– Голубые! – с воодушевлением подхватила я. – Как море! А эти, с вот такенными глазами, – ты бы видела, какие красавицы. Сейчас покажу.
Ленка с умилением посюсюкала на чудо-скотинку, а потом заметила, что совсем недавно таких же видела.
– Да ладно! Во, а мне впаривали, что эта порода – такая редкость.
– Нет, я не живых видела, – пояснила подруга и принялась рассказывать: – Слыхала, в Тарасове открывается сеть социальных магазинов свежайшей молочки?
– В каком смысле «социальных», недопоняла?
Ленка разъяснила:
– В том смысле, что наши местные толстосумы задумались о душе и решили заняться социальным служением. Или просто таким образом пытаются попасть в фавор. В любом случае по всему городу ставят такие точки-ларьки, такие… в виде ветряных мельниц, миленькие-премиленькие, все в оградках, горшочки на плетнях, цветы ампельные.
– Короче.
– Там раздают почти даром что-то наподобие карточек, и любой желающий малоимущий вправе ежедневно получать молочную пайку – столько-то молока, или кефира, или творога. Тут же столы, за которыми можно распить за счет фирмы стакан-другой. А инвалидам, пожилым и матерям-одиночкам на дом могут приносить.
– Молочные кафе-кухни.
– Вот, опять язвит, – пожаловалась подруга непонятно кому, – бесплатно людям будут молоко раздавать, что плохого?
– Вообще ничего, все хорошо, – утешила я, – а кто не совсем малоимущий, тому дадут что-нибудь?
– Разумеется. Я вот, кстати, принесла тебе каталог на всякий случай, раз уж не удалось тебе творожком накушаться. Нам по почтовым ящикам раскладывали, прям ну очень аппетитно. Себе-то я уже карточку выправила, как мать-одиночка.
Ленка достала из сумочки толстенький буклет и вручила мне. В нем на самом деле было на что посмотреть, и, по правде говоря, я слюнки сглотнула. Причем на титульном листе красовались столь восхитившие меня голубые «морские» коровы.
– Вот они, твои животинки.
– И впрямь. А кто это у нас такой щедрый, наш будущий новый мэр?
– Ну, насколько будущий – не знаю, не исключено. А кто щедрый – ты знаешь. Тетка Еккельн.
– Откуда я ее знаю? – удивилась я.
– Да все ее знают. Да вспомни! Бывший председатель нашего горисполкома.
– Вроде бы теперь припоминаю. Страшная загребака была когда-то. И хапуга.
– Она же теперь в списке «Форбс».
– Неудивительно. А теперь, ты говоришь, взялась сельское хозяйство поднимать. Ну что же, похвально, на исходе-то дней.
– Что-что?
– Так лет ей под сто вроде бы, не так разве?
– Лет-то ей предостаточно, да нам бы с тобой в ее возрасте так выглядеть, – с подколкой ответила Ленка, – выглядит она замечательно. Да и муж молодой.
