Эхо далекого прошлого

– Валерия, вы знаете, я только одного не понимаю. Если все обстоит так, как вы только что рассказали, то зачем же Ксенофонтову нужно было натравить на Александровскую отдел по борьбе с коррупцией? В итоге ведь Елизавету выручил ее отец, не так ли?

– Да, все верно. Лизе повезло, что ее отец – такой известный и влиятельный в Тарасове человек… Ох, Татьяна Александровна, я же вам сказала, что это только мои догадки. Я сама не в курсе, как на самом деле было. Можно только предположить, что…

Девушка снова замолчала.

– Вы уж договаривайте, Валерия, раз начали. Как говорится, сказав «А», надо сказать и «Б». Так что вы хотели сказать?

– Ну, я не знаю… – начала снова мяться девушка. – Может быть, это никакого отношения к делу и не имеет.

– Валерия, знаете что? Вы уж будьте добры, расскажите мне, что знаете и что собирались рассказать. А я сама решу, имеет это отношение к делу или нет.

– Ладно, но только я вас очень прошу, Татьяна Александровна, вы не выдавайте меня.

– Рассказывайте, Валерия, – лаконично отреагировала я на просьбу девушки, потому что мне надоели ее постоянные заминки и недосказанность.

– Так вот, был еще один очень неприятный случай. В одном кафе женщина заказала пиццу. Съела ее и отравилась. Спасти ее врачи не смогли. А ведь то кафе проверяла как раз таки Лиза. По данным проверки нарушений в хранении продуктов и приготовлении блюд выявлено не было. Но человека-то нет!

Я вспомнила Викторию Красильникову. Да, похоже, что это тот самый случай. Однако, по словам Виктории и ее сестры Арины, никакого возбуждения уголовного дела по факту смерти их матери не последовало.

– А что было потом? – спросила я. – Елизавету наказали? Было возбуждено уголовное дело в отношении сотрудников кафе?

– Да нет, ничего такого, о чем вы говорите, Татьяна Александровна, не произошло. Конечно, полиция приходила, неприятности у Лизы, а соответственно и у Валентина Леонидовича как у ее начальника тоже были. Но им все удалось замять. Как это происходило, я не знаю. Только с тех пор отношения их, ну, Лизы и Валентина Леонидовича, дали крен. То есть они уже были не такие безоблачные, как раньше. Вот я и думаю, Татьяна Александровна, а вдруг это месть?

– Месть Ксенофонтова Елизавете Александровской? – уточнила я.

– Ну да. Правда, Валентин Леонидович вроде и незлопамятный. К тому же Лиза – дочь такого могущественного бизнесмена. Ну, а вдруг? Возможно, у него были серьезные неприятности, мы же толком не знаем. А тут такой случай представился.

– А за что он ей мог мстить?

– Не знаю, – пожала плечами Валерия. – Просто подумалось так… Может быть, она в чем-то его подставила?

– А как называется это кафе, в котором произошло смертельное отравление? – спросила я.

– Ой, не знаю. Я же его не проверяла.

– А фамилию умершей женщины знаете?

– Да откуда мне ее знать? – пожала плечами Валерия. – Но в документах должно все быть запротоколировано.

– А документы, естественно, у Ксенофонтова, – задумчиво произнесла я.

– Ну, а у кого же еще?

Действительно, у кого? Только вот все дело в том, что Валентин Леонидович далеко не дурак, и документы те, надо полагать, уже давно как следует подправлены. Кроме того, как сказала Виктория Красильникова, а позже это подтвердила и ее сестра Арина, прокуратура даже не стала возбуждать уголовное дело. А поскольку нет уголовного дела, то…

Правда, можно, конечно, снова заглянуть в кабинет Ксенофонтова и уточнить. Я поблагодарила Валерию, вышла из кабинета и пошла по коридору. Подойдя к двери кабинета Ксенофонтова, я постучала, но ответа не последовало.

– А Валентин Леонидович уже ушел, – сказала проходившая мимо сотрудница со стопкой папок в руках. – И сегодня его уже не будет.

Ну что же. В конце концов, если, как я предполагаю, Ксенофонтов исправил или даже уничтожил те самые документы, он запросто может заявить, что к этому он не имеет никакого отношения. Тогда придется доказывать его причастность. И задержать его только на основании предположений Валерии тоже не представляется возможным. Если уж копать на эту тему, то необходимо подключать соответствующие органы, например, отдел по борьбе с экономическими преступлениями. Собственно, им-то я и позвоню, есть у меня знакомства и в таком месте.

Спустившись в машину, я первым делом набрала своего приятеля из отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Озвучила свои подозрения, назвала кафе «Соль», с которым связаны две трагедии, и попросила при случае разобраться. На что он ответил, что давно точит зубки на контрольно-ревизионное управление и лично на Ксенофонтова, так что спасибо мне большое.

Я посмотрела на часы: рабочий день подходил к концу. Удастся ли мне сегодня наконец-то увидеть Кирьянова? Я набрала его номер.

– Алло, – отозвался в трубке мужской голос. – Кирьянов слушает.

– Ну наконец-то! – воскликнула я. – Привет, пропащий.

– Почему пропащий? – удивился Владимир.

– Да потому что целый день пытаюсь до тебя дозвониться, и все никак, – объяснила я. – То ты на совещании, то на вызове.

– Было такое дело, Танюха, – подтвердил Владимир. – А что у тебя, Тань?

– А у меня убийство Елизаветы Александровской, – сказала я.

– А-а, да. Принято к производству, – лаконично отреагировал Владимир.

– Отчет от криминалистов пришел уже?

– Хочешь ознакомиться? – вопросом на вопрос ответил Володя.

– Очень. И еще работенку твоим криминалистам подкинуть, – согласилась я.

– Ну подъезжай. Только перекусить чего-нибудь захвати, я целый день на ногах, вымотался как собака, времени не было поесть.

– Договорились, – согласилась я и рванула в полицию. По пути остановилась в знакомом кафе, взяла пирожков с мясом, салатиков.

Володя радостно выхватил у меня пакет с едой, вручил папку с отчетом от криминалистов и вгрызся в пирожок. А я погрузилась в чтение, решив, что дам человеку поесть, а уж потом озадачу своими уликами.

Ну что тут интересного? Время смерти: с 8:55 до 9:10, зарегистрировано на основании показаний соседки. На теле обнаружены: серьги с бриллиантами, кольцо… и прочие недешевые украшения. В сумочке… банковские карты, телефон, ключи.

Убийство совершено холодным оружием, предположительно ножом, в область сердца. Смерть наступила сразу же. Убийца… рост 1,65–1,75, правша… Черный капюшон…

Записи с домофона – 8:30 в подъезд входит некто в черном капюшоне, в джинсах. Зернистая картинка, и не поймешь, мужчина или женщина. В 9:05 выходит, даже выбегает. Да уж, по такому изображению никого не опознаешь.

Оружие на месте преступления не обнаружено. Осмотр квартиры показал, что помещение не подвергалось взлому. Отпечатки пальцев принадлежат покойной Елизавете, ее мужу и их дочери. Также обнаружены смазанные отпечатки неизвестного.

Пока я читала, Кирьянов успел перекусить.

– Ну что? Много нового узнала?

– Кое-что, – обтекаемо откликнулась я. – Вы в какую сторону копаете?

– По связям проходим. Соседей опрашиваем. Все как всегда, – пожал плечами Кирьянов.

– А что там с телефоном Александровской?

– Да ничего, многие контакты затерты. Такое ощущение, что она пыталась скрыть звонки за последние пару недель.

– Мне нужна некая Валентина, ее подруга. Можно посмотреть?

– Можно, только завтра. Компьютерщики у нас по домам расползлись, счастливые. Ну то, что обнаружила Александровскую ее соседка по лестничной клетке и сразу же позвонила нам, ты знаешь, – продолжил Кирьянов.

– С соседкой я, кстати, уже переговорила. Она рассказала, что буквально за минуту до убийства слышала, как Елизавета спрашивала кого-то, уже находясь около порога своей квартиры: «Что случилось?» Видимо, нападавший был ей знаком, – предположила я.

– Похоже на то, – согласился со мной Кирьянов.

– Кроме того, в «глазок» соседка видела часть черной куртки с капюшоном того, кто находился на лестничной клетке. И на куртке была надпись «Лос-Анджелес». Мы с ней провернули своего рода следственный эксперимент, говорит, преступник где-то на ладонь ниже меня. Это примерно метр семьдесят. А ноутбук? Ее супруг, то есть уже вдовец, сказал, что ноутбук Елизаветы полиция забрала.

– Да, это так. Но он практически пустой, на рабочем столе есть пара файлов. Но в них ничего интересного нет.

– А почему стационарный комп не изъяли?

– Там эксперт глянул, техника древняя, пылью покрыта, к ней уже несколько месяцев никто не притрагивался. Да и сломан он, не включается, – пожал плечами Кирьянов. – Вот и не стали тащить.

– Понятно. Ну, а какие все-таки предположения по поводу ее убийцы есть? – спросила я.

– Пока практически никаких, – признался Владимир. – А у тебя, Тань, что есть? Что уже успела выяснить?

– Я, как уже сказала, поговорила с соседкой Александровских, с ее отцом и супругом, а также только что побывала на работе Елизаветы. Да, еще я была у девушки ее супруга. Оказалось, что муж Елизаветы собирался с ней разводиться. Достала она муженька конкретно.

– Да, мы его допрашивали, – заметил Кирьянов.

– Ну, и какое у вас сложилось впечатление? Он мог убить Елизавету? – спросила я.

– Если тебе интересно мое личное мнение, то – нет, не мог, – ответил Владимир.

– Вот и я так же думаю. Кроме того, его девушка подтвердила, что в то время, когда произошло убийство, он находился у нее дома. Конечно, алиби, на мой взгляд, не совсем полноценное: ведь его девушка – лицо заинтересованное. Попыталась я проверить записи с видеодомофона, но там только сутки пишутся, потом затирается – и по новой.

– Адресок мне дай, завтра ребят отправлю. Может, наши технари что нароют, – задумчиво проговорил Кирьянов. – А что ты узнала на работе Александровской, Тань?

– Узнала, что в прошлом году на нее «наехал» отдел по борьбе с коррупцией, кстати, об этом мне ранее рассказал отец Александровской, а ее начальник подтвердил. А вот одна из коллег Елизаветы высказала свое предположение, что эту проверку спровоцировал сам начальник, якобы из мести за что-то. Может, за то, что по вине Александровской погибла женщина, отравившись пиццей в кафе, которое проверяла Александровская, – но это домыслы. Понятно, что начальника в этом случае трясли. Но я думаю, что месть здесь ни при чем. Может, из-за ее отца убили? Давление на бизнесмена? Ведь Владислав Черноземельников – известный в Тарасове строительный бизнесмен, конкурентов у него воз и маленькая тележка и желающих завладеть его бизнесом хоть отбавляй. Правда, когда я высказала это свое предположение Черноземельникову, то он его опроверг, приведя, в общем-то, разумные доводы. Однако и начальник Елизаветы высказал подобную точку зрения, он тоже считает, что кому-то не давала покоя успешно развивающаяся компания Черноземельникова.

Помолчав, я вдруг вспомнила о самом главном:

– Володь, это все замечательно. Но я тебе тут вещдок притащила. Замазанный, к сожалению.

Кирьянов насторожился:

– Что именно? Где нарыла?

– Нарыла не я, а Олимпиада Константиновна, соседка. Она прихватила ключи на автомате, когда тело обнаружила. А сдавать вам побоялась – вдруг, мол, обвините ее в убийстве.

– Ага, конечно! Только пенсионерок мы еще не обвиняли! – буркнул Кирьянов мрачно. – То есть ключики она залапала? Они не принадлежат убитой? Или еще один комплект?

– Кирь, не знаю. Соседка говорит, что ключи Елизаветы знает, они двери в одной фирме заказывали. А тут еще что-то, похожее на ключики то ли от сейфа, то ли от камеры хранения. Да вот, смотри, – я протянула пакетик с ключами, а следом – и второй.

– Хм, это ты мне выпить предлагаешь таким экзотическим способом? – недоуменно взглянул Володька на запечатанную в пластик рюмку. – А что такая посуда мелкая?

– Вов, не ерничай, – хмыкнула я. – Это я тебе образцы пальчиков Олимпиады предлагаю. Если найдутся отличные от них – может быть, их оставил убийца.

– Ладно, сиди, сам отнесу экспертам. Хотя стоило бы эту Олимпиаду к нам повесткой вызвать, чтобы в следующий раз все улики сразу полиции отдавала.

– Или чтобы вообще выкидывала от греха подальше, – хохотнула я.

– А что ты собираешься делать дальше, Тань? – вернувшись, поинтересовался Владимир. И добавил: – Инфа будет завтра, ближе к обеду, полагаю. У нас завал, как обычно, впрочем.

– Ну и ладно. А я… Собираюсь проверить двоюродного брата Елизаветы. По словам соседки, он довольно часто приходил к Елизавете и клянчил деньги на наркоту. Кто знает, может быть, это он…

– Только ты, Тань, будь осторожна, – предупредил меня Владимир.

– Ладно, Володь, не маленькая ведь.

– Ну хорошо. Удачи тебе, Тань.

– Пока, Киря.

Распрощавшись с другом, я села в машину и решила позвонить Владиславу Черноземельникову.

– Добрый вечер, Владислав Геннадьевич, – сказала я в трубку, набрав номер Черноземельникова и услышав его «алло». – Это Татьяна Александровна.

– Татьяна Александровна! – обрадованно воскликнул отец Елизаветы Александровской. – Ну что? Чем порадуете? Удалось узнать?

Интересно, он что же, думает, что я найду убийцу его дочери за сутки работы?

– Если вы, Владислав Геннадьевич, спрашиваете о том, нашла ли я убийцу вашей дочери, то, смею вас огорчить, еще нет, не нашла.

– Ну, что же… Времени прошло немного. Но вы ведь не так просто звоните, Татьяна Александровна? – спросил Черноземельников.

– Да, верно, мне необходимо обсудить с вами некоторые моменты. Скажите, Владислав Геннадьевич, вы знали, что у Иллариона есть любовница? – спросила я.

– Нет, не знал, – тон Черноземельникова стал удивленным. – Странно…

– А что тут странного?

– Да то, что Лиза следила за каждым его шагом, как же он…

– А про то, что они собирались разводиться, вы тоже не знали? – спросила я.

– Разводиться? – переспросил бизнесмен.

– Ну да, разводиться. Точнее сказать, это была инициатива Иллариона. Он об этом предупредил Елизавету накануне того дня, когда произошло убийство. Домой он ночевать не пришел, а остался у своей любовницы.

В трубке воцарилось молчание.

– Ну, в общем-то… – наконец, произнес Черноземельников. – Это, по большому счету, для меня не является такой уж большой неожиданностью.

– Вот как?

– Да. Хотя, по правде говоря, я не думал, что Илларион решится на такое.

– Почему же? – спросила я.

– Ну, потому что такой поступок не совсем в его духе, что ли. Я знал, конечно, о том, что происходило в их семье. Но я думал, что они как-то притерпелись, притерлись друг к другу. Однако я могу понять Иллариона. И принять его решение. Я ведь знаю характер Лизы. Не каждый бы мужчина смог выдержать такое давление. И постоянные скандалы, никому такой жизни не пожелаешь. Не поверите, но я сочувствовал Иллариону, хотя он мой зять, а Лиза дочь. Но вот что касается развода, то… как разводиться, если есть дочка, Кристиночка? Как маленький ребенок переживет такую ситуацию? Завести любовницу – это одно дело, а вот разводиться…

– Ну, очевидно, что ситуация в семье обострилась настолько, что Илларион уже не мог поступить по-другому, – высказала я свою точку зрения. – Ведь не с бухты-барахты он принял такое важное решение.

– Да все я понимаю, Татьяна Александровна, и Иллариона понимаю и даже не осуждаю, но развод… Нет, этого я не принимаю! – решительно сказал Черноземельников.

– Но ведь вы, Владислав Геннадьевич, тоже разошлись со своей первой супругой, матерью Елизаветы, – заметила я. – Она осталась с ребенком одна. Разве не так?

– Конечно, не так. Вы ведь не знаете, что произошло в моем случае.

– Да, это верно. Но внешне ситуации, что ваша, что ситуация вашего зятя, похожи, – сказала я.

– А вот это не так! – стоял на своем Черноземельников. – Наши ситуации нельзя сравнивать.

– Но ведь у вас тоже был ребенок, когда вы разошлись, – возразила я.

– Елизавета к тому времени, когда я разошелся с ее матерью, была достаточно взрослой.

– Да, но подростковый возраст тоже таит свои опасности.

– Татьяна Александровна, я разошелся со своей супругой, но Лизу я не бросал. Я продолжал ее содержать, она окончила университет, она имела все, что только могла пожелать. Я тоже хотел быть счастливым, поэтому нашел себе женщину, которая меня устраивала.

– Понятно, Владислав Геннадьевич, однако, возможно, что и Илларион, ваш зять, тоже так считал. Чем каждый день терпеть скандалы, не лучше ли устроить свою жизнь с девушкой, которая является полной противоположностью первой супруге? И ребенку, дочке тоже будет хорошо в спокойной обстановке. Разве не так?

– Да вы просто не знаете Лизу! Она ни за что не разрешила бы забрать Кристину! Тем более в новую семью. Лиза… она не дала бы спокойно жить ни Иллариону, ни его девушке.

– Я видела эту девушку и говорила с ней, Владислав Геннадьевич. Она очень добрая и спокойная.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь. Ведь после Лизы… Видите ли, я жил вместе с дочерью почти восемнадцать лет. И видел все ее выходки. В подростковом периоде она такое вытворяла! Алкоголь, непонятно какие компании. Но, к счастью, Лиза взялась за ум. Но вот что касается девушки Иллариона, то Кристину им Лиза не отдала бы ни за что. То есть не отдала бы в его новую семью. Видеться с дочерью Илларион, конечно, мог бы. Никто не вправе препятствовать общению. Но Лиза устроила бы им веселую жизнь. Кстати, Илларион – очень хороший отец. Лиза… она не находила должного контакта с дочерью. Но теперь это уже не важно…

– Но жизнь продолжается. Может быть, все еще сложится, и Кристине будет хорошо в любящей семье.

– Не надо так далеко загадывать, Татьяна Александровна. Не исключено, что Илларион, возможно, и не задумается о новом браке, как знать.

– А вы не думаете, что в свете всего Илларион мог убить Елизавету? – Я решилась высказаться откровенно.

– Нет, этого не может быть, – решительно заявил Черноземельников. – Он не такой человек, который способен на убийство. Он… он прямой и честный человек. Я знаю, что говорю. Я за него ручаюсь. Да, Татьяна Александровна, завтра похороны Лизы. К сожалению, после обеда, ближе к вечеру. Раньше не получается, тело не отдают…

– Я обязательно буду, Владислав Геннадьевич, – сказала я. – И еще вопрос. Вы не знаете телефона Валентины, подруги Лизы? Или хотя бы ее фамилию?

– Нет, не знаю, к сожалению, – откликнулся Черноземельников.

Я с ним попрощалась, села в машину, завела мотор и поехала. По пути я заехала в супермаркет: нужно было пополнить запас продуктов, а если быть точной, то закупить все полностью. Я припарковалась на свободном месте, зашла внутрь и начала обходить отделы, выбирая необходимые продукты и товары. Нагрузив тележку полностью, я отправилась к кассам. Как всегда, не обошлось без инцидентов по поводу несоответствия цены на продукт в отделе и на кассе. Но, к счастью, на этот раз мне долго ждать не пришлось: вторую кассу занял еще один консультант, и дело пошло быстрее.

Дома я выгрузила продукты из пакетов и распределила их на полках холодильника. С ужином особенно заморачиваться не хотелось, и я, недолго думая, положила на тарелку творог, добавила сметану, нарезала укроп и зелень петрушки и сверху посыпала этой смесью. Потом я приняла душ и легла спать.

Проснувшись утром, я первым делом посмотрела на часы: восемь утра. Ну, ничего, нормальное время для пробуждения. Хотелось еще некоторое время полежать в постели, но я себе этого не позволила, потому что предстояло много дел. Я отбросила одеяло в сторону, подошла к окну и раздвинула шторы. За окном было солнечно и безоблачно.

Из спальни я прошествовала в ванную и приняла контрастный душ, после чего интенсивно растерлась жестким полотенцем. Теперь – небольшая разминка, чтобы не терять физическую форму, и можно отправляться на кухню.

На завтрак я решила пожарить яичницу с ветчиной. Пока она готовилась, я нарезала огурцы и помидоры и измельчила зелень. После завтрака я сварила кофе и, не торопясь, выпила его. Хотела еще выкурить сигарету, но не стала тратить время. Обычно в то время, когда я наслаждаюсь сигаретным дымом, я размышляю о деталях расследования. Но сегодня я свои размышления совместила с выбором подходящего костюма. Поскольку мне предстоит присутствовать на похоронах Елизаветы Александровской, то необходимо было выбрать соответствующую случаю одежду.

Я надела строгий брючный костюм лилового цвета: не совсем траур, но и не яркий цвет. Ведь мне еще необходимо будет наведаться в театр оперы и балета для того, чтобы проверить алиби Арины, сестры Виктории Красильниковой. А кроме того, я намеревалась посетить мать Елизаветы Александровской. Ну, а там видно будет, в каких еще местах по мере надобности мне придется побывать.

Волосы я собрала в жгут и уложила на затылке, закрепив перламутровой заколкой. Нанеся легкий макияж, я взяла сумку и спустилась в подъезд.

До театра оперы и балета я доехала довольно быстро, ни разу не застряв в пробках, собственно, их и не было. Я припарковалась, поднялась по ступенькам к дверям служебного входа и открыла дверь. За стеклянной перегородкой сидела пожилая вахтерша.

– Здравствуйте, – сказала я.

– Доброе утро, – ответила женщина и спросила: – Вы к кому?

– Мне необходимо встретиться с балетмейстером, – объяснила я.

– А-а, с Валерием Николаевичем, – кивнула вахтерша. – Вам нужно будет подняться на третий этаж, там находится репетиционный зал.

В это время к вахтеру подошла девушка и сказала:

– Теть Катя, я уже ухожу.

– Тогда распишись, Мариша, – ответила вахтерша и пододвинула девушке журнал.

– А что, у вас приход-уход осуществляется под подпись? – спросила я, когда девушка отошла.

– А как же? Конечно! – подтвердила женщина. – У нас тут с этим строго. Дисциплина – она необходима во всем.

– В таком случае, можно мне посмотреть время прихода и ухода Арины Красильниковой-Андрусенко? – спросила я.

– Можно, отчего же нельзя? Какое число вас интересует?

Я назвала. Вахтерша принялась листать страницы журнала.

– Вот, смотрите, – женщина пододвинула мне журнал. – Андрусенко Арина, приход в девять ноль-ноль, уход – в час сорок.

– У вас артисты проходят через вас? Через служебный вход?

– Ну конечно, – закивала вахтерша. – Главный-то открывается только перед спектаклем.

– Спасибо, – сказала я.

Собственно, можно было и не посещать балетмейстера, поскольку я уже убедилась в том, что во время убийства Елизаветы Александровской сестра Виктории Красильниковой находилась в театре. Однако журнал записей – это одно. Свидетельство же балетмейстера о пребывании Арины Андрусенко на репетиции – это совсем другое дело.

Я поднялась на третий этаж и подошла к репетиционному залу. Из-за закрытых дверей доносилась музыка. Я слегка приоткрыла дверь: большой зал с зеркалом во всю стену, почти по всему периметру зала находились деревянные палки – так называемый хореографический станок, – вдоль которых стояли балетные танцовщики. Среди них я увидела Арину Андрусенко и Викторию Красильникову. На середине зала неторопливо прохаживался высокий мужчина с большой лысиной на макушке и командовал:

– Теперь все повторим. Но только в полную ногу! Слышите, без халявы. Гончаренко, подними ногу на девяносто градусов, солнце мое, не зли меня. Вот так, вот так. Ведь можешь, когда захочешь. Работаем, все без исключения работаем.

Мужчина повернулся лицом к двери и увидел меня.

– Вы ко мне? – спросил он, когда подошел ближе.

– А вы Валерий Николаевич? – в свою очередь, спросила я.

– Он самый, – подтвердил балетмейстер. – Чем могу служить?

– Валерий Николаевич, я – частный детектив, в рамках проводимого мною расследования мне необходимо выяснить, находилась ли Арина Андрусенко в театре два дня назад с девяти утра?

– Безусловно, – сразу же ответил балетмейстер. – У нас сейчас идет постановка нового балета, поэтому работаем каждый день. Да вы можете убедиться в этом, просмотрев журнал учета.

– Да я уже его просмотрела, Валерий Николаевич, вахтерша любезно разрешила мне ознакомиться с записями. Но я решила, что проверить записи будет нелишним, и поэтому вот пришла к вам.

– Можете не сомневаться, Арина дисциплинированная артистка, она исправно посещает все репетиции. Да, а что случилось? Почему вы вдруг ею заинтересовались? Уж не натворила ли Арина чего-нибудь противозаконного? – вдруг встревоженно спросил балетмейстер.

– Нет, ничего такого она не натворила, – поспешила я успокоить его. – Просто в рамках одного расследования мне необходимо было удостовериться в том, что Арина Андрусенко в определенное время находилась именно в театре.

– Значит, вы убедились? – спросил Валерий Николаевич.

– Да, вполне, – ответила я.

– Ну, тогда разрешите откланяться, мне необходимо вернуться к, так сказать, творческому верстаку, – мужчина церемонно отвесил мне поклон и вернулся в репетиционный зал. Вскоре оттуда снова послышался его голос.

Я спустилась с третьего этажа, прошла мимо вахтерши, кивнув ей на прощание, и вышла из театра. Стало быть, Арину Андрусенко можно вычеркнуть из списка лиц, подозреваемых в причастности к убийству Елизаветы Александровской. Ну, а теперь я поеду к двоюродному брату Елизаветы – Анатолию. Кто знает, возможно, этот наркоман и убил ее. Кончились деньги, началась ломка, возникла необходимость получить наркоту. Вот он и направился к богатой родственнице, как уже было не раз. Ведь и Илларион говорил, что Анатолий досаждал Елизавете по поводу денег, да и соседка Олимпиада Константиновна сказала мне, что не так давно Анатолий приходил к Елизавете. Кстати, слова, которые слышала соседка перед непосредственным убийством: «Что такое? Что случилось? Зачем…» – вполне могли относиться к предполагаемому визиту двоюродного брата Александровской.