скачать книгу бесплатно
Елизавета Михайловна была весьма состоятельной дамой, и ее деньги, а также недвижимость, включая дом в Ницце и несколько автомобилей, коллекцию ювелирных украшений и старинных камей – все это переходило к Луизе.
Когда Сташевич закончил читать, мы все как по команде уставились на девочку.
Наследница сидела, болтая ногами и, высунув кончик языка, сосредоточенно руководила жизнью нарисованного кота.
– Вы заранее знали, так? – хрипло спросила Марина, с ненавистью глядя на адвоката.
Сташевич поддернул белоснежную манжету рубашки, выдержал паузу и с достоинством ответил:
– Разумеется, я помогал Леониду Андреевичу в составлении этого документа. Точнее, консультировал.
Юрист выдержал еще одну паузу – на этот раз очень долгую.
Молчание в комнате сделалось раскаленным.
– Так что, если вы полагаете оспорить завещание вашего мужа, не тратьте понапрасну время.
Мне показалось или в голосе Сташевича звучало неприкрытое злорадство?
Вдова резко встала:
– Я найму лучших законников этом городе. Мы оспорим завещание.
– Лучший законник в этом городе перед вами, – ласково глядя на вдову, произнес Сташевич. – Деточка, не тратьте время. Примите последнюю волю вашего мужа как данность. Живите спокойно, наслаждайтесь жизнью. Растите дочку.
Марина опустилась в кресло.
– Я знаю, что вы обо мне думаете. «Да кто она такая? Что о себе воображает? Она никто, просто гопница, которой посчастливилось подцепить банкира на одну ночь и счастливо забеременеть в эту единственную встречу!»
Вообще-то именно так все вокруг и думали. Я удивилась, насколько точно Марина высказала наши общие с адвокатом мысли.
Госпожа Лазарева в упор смотрела на адвоката.
Было видно, что в ее мозгу происходит непривычная сложная работа.
Вдова пытается придумать, как обойти закон и найти выход из катастрофической ситуации. Хотя почему же катастрофической?
Покойный банкир назначил Марине весьма солидное содержание.
На эти деньги она сможет вполне благополучно жить до конца своих дней, а до этого момента еще очень далеко.
Сколько лет Марине? Двадцать четыре – двадцать пять, никак не больше.
Другая на ее месте была бы довольна, что больше не нужно ни о чем волноваться – живи себе, радуйся, расти дочку, именно это и посоветовал многоопытный Сташевич.
Но нет – Марине хочется большего.
Один раз она уже вытащила счастливый билетик и теперь не намерена выпускать его из рук – даже если ради этого придется судиться с родной дочерью. А может быть, не только судиться? Если с маленькой Лу что-нибудь случится, кто унаследует ее деньги? Конечно, наследник первой очереди – родная мамочка. Марина не любит дочь, это видно даже мне, постороннему человеку…
Конечно, трудно представить, чтобы Лазарева рискнула причинить вред малышке Лу. Все-таки жизнь не кино. И тем не менее покойная Елизавета Михайловна наняла меня для защиты девочки. Может быть, она предвидела именно такой вариант развития событий?
– Мам, я устала. Мам, поехали домой, – заканючила Луиза.
Умытая, причесанная, одетая в чистое, хоть и тесноватое платье, девочка все равно выглядела на редкость несимпатичным ребенком.
– Заткнись, – не глядя на малышку, бросила Марина.
Вдова не отрываясь смотрела на адвоката.
Иосиф Леонидович слегка занервничал под ее тяжелым пристальным взглядом. И я его прекрасно понимала – кто знает, какая глупость взбредет в голову этой не слишком умной девице. Еще надумает нанять дешевого киллера. А что?
Марина проводит полжизни перед телевизором. В телесериалах такой поступок выглядит естественным и логичным, а другого учебника жизни у вдовы нет.
Иосиф Леонидович терпеть не может Лазареву.
Он видит ее насквозь – жадность, глупость, эгоизм, темные мыслишки. Если Сташевича не станет, с другим юристом Марина как-нибудь договорится.
Кажется, Иосиф Леонидович прямо-таки прочел мысли вдовы.
Адвокат поспешно сказал:
– Кстати, хочу вас предупредить – я человек пожилой, должен предусмотреть и неприятные варианты. Так вот, моим преемником назначен весьма знающий юрист, мой друг. Он моложе меня на двадцать пять лет, так что статус-кво сохранится вне зависимости от того, кто будет опекуном Луизы Леонидовны.
Не думаю, что Марина Эдуардовна знала значение выражения «статус-кво», но одно она поняла ясно – в этом кабинете ей ничего не светит. На первом этапе война проиграна. Но это не значит, что нельзя вести партизанские действия. Сташевич лучший, но не единственный в городе юрист. Можно нанять каких-нибудь ушлых ребят, для которых закон – просто поле игры. С деньгами Марины можно многое, в том числе устроить Сташевичу крупные неприятности.
Марина улыбнулась и встала.
– Лу, идем отсюда.
Малышка послушно сползла с кресла и взяла мать за руку.
Сташевич доброжелательно попрощался с девочкой.
На пороге Марина обернулась и бросила адвокату через плечо:
– Мы еще встретимся.
– Нисколько не сомневаюсь, – слегка поклонился Иосиф Леонидович, едва заметно улыбаясь.
На Лазареву его улыбка подействовала как красная тряпка на быка, вдова дернула дочку за руку так, что девочка едва не упала, и пулей вылетела из конторы.
– Евгения, я вам позвоню, – сказал мне вслед адвокат.
Когда мы сели в машину, Марина Эдуардовна, ни на секунду не задумываясь, приказала шоферу:
– Езжай в центр.
«Центром» в Тарасове называется историческая часть города. Когда-то, возможно, здесь и правда был центр города, но сейчас на карте Тарасов представляет собой неровную кляксу, и где у нее центр, не знает никто. Но название сохраняется.
Лазарева велела остановить машину у «Макдоналдса», заказала для дочери бургер, картошку и колу, а сама вышла на улицу и достала телефон.
Интересно, кому звонит вдова спустя пятнадцать минут после оглашения завещания мужа?
Луиза жадно съела гамбургер, потом принялась за картошку.
Брр, и все это запивается ледяной колой!
Будь я матерью этого ребенка, ни за что не стала бы кормить этой мусорной едой. Но меня никто не спрашивает, остается только смотреть, как ребенок запихивает в себя остывшую картошку.
Марина прохаживалась вдоль окна, у которого мы сидели.
Вдова с кем-то увлеченно беседовала по телефону. Причем при разговоре Лазарева прикрывала рот рукой, как будто боялась, что я прочту по губам.
Кстати, она правильно опасалась – считывать с губ я умею.
Ох, не нравится мне происходящее! Не нужно быть великим математиком, чтобы сложить два и два и получить предсказуемый результат: у Марины Эдуардовны кто-то есть.
Иначе почему вдова так негативно отреагировала на завещание? Причина может быть только одна – в случае замужества Марина лишается содержания. А денег Лу ей и так не видать – до совершеннолетия девочки ими заведует Сташевич, а когда Луизе исполнится восемнадцать, думаю, она сама будет в состоянии распорядиться капиталами.
И любящей мамочке здесь точно ничего не светит.
Вдоволь наговорившись, Марина вернулась за дочкой.
После разговора Лазарева слегка успокоилась и повеселела, видимо, вдвоем с сообщником уже разработала какой-то план. Зато Луиза всю дорогу капризничала и ныла.
Уже на подъезде к коттеджному поселку девочка вдруг резко побледнела, и ее вырвало прямо матери на колени. Обивка сиденья, платье Марины – все было испорчено.
Лазарева дала дочери такой подзатыльник, что голова девочки мотнулась вперед, и ребенок едва не ударился о спинку переднего сиденья.
– Свинья! Посмотри, что ты наделала! – кипятилась Марина.
Лу только тоненько подвывала.
Шофер косился на хозяев в зеркало, пытаясь на глаз определить ущерб, нанесенный автомобилю. Наконец проехали стеклянный «стакан» с охраной.
Едва мы затормозили у дверей, Марина выскочила и принялась бумажными салфетками оттирать платье.
Я выбралась наружу, открыла заднюю дверцу, подхватила хнычущую девочку на руки и понесла в дом.
– Мамочка, мне уже лучше, – пробормотала Луиза.
Девочка действительно выглядела не такой бледной. У меня все внутри кипело.
Нельзя, ну, нельзя кормить маленького ребенка такой гадостью!
Поднявшись в комнату девочки, я обнаружила, что няня Мариванна снова отсутствует. На вопрос, куда запропастилась женщина, мне ответили, что та отпросилась навестить внучка.
Стиснув зубы, я привела ребенка в порядок – умыла (кажется, у меня стало получаться намного лучше), переодела в чистое.
Тут в комнату ворвалась Марина.
Хозяйка успела сменить испорченное платье.
Оглядев апартаменты дочери, Лазарева поморщилась – с утра здесь было не прибрано, на ковре валялись игрушки, кроватка не застелена, на полу шкурка от банана.
– Где эта дура нянька? – недовольно спросила меня Марина.
– Поехала навестить внука, – честно ответила я. – Марина Эдуардовна, я знаю в нашем городе отличное агентство по подбору персонала, может быть, стоит обратиться туда и…
– Не лезьте не в свое дело, – оборвала меня Лазарева. – Думаете, я не знаю, зачем законник вас ко мне приставил? Думаете, я поверю в эту фигню – охрану моей дочери? Кто вообще в здравом уме поверит, что Лу нужна охрана?
– И зачем же, по-вашему, я здесь нахожусь? – подчеркнуто вежливо поинтересовалась я.
– Чтобы шпионить за мной, вот зачем! – торжествующе выдала хозяйка. – Он ведь меня терпеть не может, этот старик. После смерти Лёни он вообще на меня взъелся. Что я ему сделала, а?
Лазарева похлопала накрашенными ресницами.
При полном параде она нравилась мне еще меньше, чем без макияжа. Обычно вид у Марины Эдуардовны был просто неухоженный, а в праздничном варианте – откровенно вульгарный. И где Леонид Лазарев умудрился повстречать эту девицу?!
– Но раньше Сташевичу хотя бы ко мне в дом ходу не было. Лёня никогда его сюда не приглашал, всегда по делам ездил в контору. А после его смерти законник к нам зачастил. И чего ему от нас надо? Почему он не может оставить нас с Луизкой в покое? – тоскливо протянула Марина.
Я могла бы ответить, что Сташевич выполняет волю Елизаветы Михайловны и беспокоится о малышке, но промолчала. Я телохранитель. А если Марине Эдуардовне нужна психологическая помощь, пусть идет к психотерапевту, благо в нашем провинциальном Тарасове их несколько десятков, не меньше.
– А теперь мне в собственном доме покоя не будет, – зло бросила Лазарева. – Так что обойдусь без ваших советов.
Тут взгляд госпожи Лазаревой упал на Луизу.
Девочка сидела на полу и вдумчиво ковыряла в носу.
Вид у малышки, честно сказать, был довольно противный.
С полуоткрытым ртом девочка выглядела просто слабоумной. А может, у ребенка попросту аденоиды?
Девочка и так раздражала мать, а сейчас Марина вышла из себя без всякой причины. Впрочем, причина была – завещание, которое часом раньше зачитал Сташевич.
– У-у, зараза!
Лазарева приблизилась к дочери и уже занесла руку для привычного удара…
Я перехватила ее приемом, который использую для таких случаев – ничего особенного, выглядит прилично, однако, если попытаешься вырваться, вывихнешь себе сустав.
Марина Эдуардовна побагровела.
– Вы чего себе позволяете! – прохрипела хозяйка. – Ты кто такая, блин?
Фальшивые хорошие манеры – самая непрочная вещь на свете.
– Телохранитель вашей дочери, – довольно жестко ответила я. – Ее безопасность – приоритет. Если понадобится, я защищу ее от любого, кто захочет причинить ей вред. Даже от вас.
