Код войны

– Мы учли и такой вариант, – отозвался Янгель. – Но нет, этого сделано не было. Все четверо оставались все это время в Австралии. И этому мы чуть позже нашли подтверждение. Но на первых порах, когда мы потеряли их след, мы со Станиславом Ивановичем пришли к выводу, что их поселили в специально снятом для этой цели доме или квартире. Если бы не случай и не болтливость одной из многочисленных знакомых нашей агентессы «Айлы»…

– Да, случайность нередко играет нам на руку, – согласился начальник. – Но надо еще уметь эту случайность поймать за хвост и удержать.

– Что и случилось. Их поселили в бунгало неподалеку от пригорода Бексли, который находится к югу от делового центра Сиднея. Мы проверяли в свое время и этот район, но… – Янгель пожал плечами, как бы говоря о тщетности поисков. – По всей видимости, мужчин, которые не были подготовлены специальным образом для долгой изоляции от общества, иногда отпускали, так сказать, в люди. Но, естественно, под присмотром охранников, что тоже не добавляло им особой радости и энтузиазма. И самым большим развлечением, а заодно и способом расслабиться от напряженной работы у этой четверки был поход в местный паб.

– Хм, мужчины всего мира удивительно предсказуемы, – прервал Янгеля начальник Второго управления и покачал головой. – Будь то ученый или шахтер, но единственным способом расслабиться и укрепить свою нервную систему у него отчего-то считается принятие алкоголя.

– Да, это так. И эта особенность отлично помогает нам в нашей работе, – улыбнувшись, заметил Теньков.

– Жак Фуре из «Капгемини» в один из таких дней своего выхода в свет перебрал с виски, и его, если можно так сказать, занесло. Он собрался покончить с собой прямо на глазах уже изрядно в тот день подвыпившей публики. Если бы рядом не оказалось охранника, приставленного к нему как раз во избежание таких вот эксцессов, то еще неизвестно, чем бы все закончилось. Одна из дам, скажем так, легкого поведения, потом рассказала нашей агентессе все подробности того, как это происходило. И даже описала машину, на которой француза позже увезли в неизвестном направлении…

– Дама потом куда-то внезапно исчезла с горизонта нашей «Айлы», но у нас появилась зацепка – приметы молодого человека, похожего на Фуре, а также описание автомобиля, – добавил Теньков.

– Да, «Айла» – опытный агент, и она сразу же поняла, что и где нужно искать. Она поспрашивала у рыбаков на побережье, походила по пабам и барам, послушала разговоры местных и узнала, что того парня, который устроил истерику в «Хитром лисе» – так назывался тот самый паб, из которого увезли Фуре, – поместили в одну из частных лечебниц в Сиднее, – продолжил докладывать Янгель. – Она также узнала, что в этом же самом пабе иногда появлялись еще трое мужчин не из местных. Но и на обычных туристов они не были похожи. Мужчины ни с кем не разговаривали, контактов ни с кем не налаживали, проституток никогда не снимали. Они просто сидели, пили алкоголь, слушали музыку и наблюдали за людьми, приходившими вечером в паб. Об этом «Айле» рассказал бармен и при этом добавил, что те мужчины потом уходили из паба в сопровождении одних и тех же людей. Тоже, кстати, не местных.

Янгель откашлялся и, отпив из стоявшего перед ним стакана воды, продолжил:

– «Айла» познакомилась с одним из бомжей, собирающим в этом городе и на побережье бутылки и банки из-под пива. И тот рассказал ей о нескольких домиках, которые стоят в районе под названием «Солнечный рай». Причем эти домики стоят несколько особняком от остальных бунгало. Агент заплатила ему за то, чтобы он разузнал, возле какого из этих домиков припаркован синий минивэн «Крейслер Гранд Вояжер» 2011 года выпуска. Бомж оказался сообразительным малым и узнал не только номер бунгало, но и номер автомобиля, что значительно упростило нам дальнейшую слежку за передвижениями этой машины. В частности, нами был установлен и тот факт, что примерно раз в несколько месяцев это бунгало посещает генерал Лестрайд собственной персоной.

– Что, скорее всего, говорит о том, что он лично курирует секретный проект, – уточнил Теньков.

– Постоянно же в этот домик под номером двадцать семь приезжал некто подполковник Велингтон – сотрудник все того же Управления перспективных исследований и личный главный помощник Лестрайда…

– А что насчет Фуре? – прервал его начальник Второго управления.

– Лечебницу, в которую поместили Фуре, мы нашли через две недели после инцидента в «Хитром лисе». «Айла», использовав один из своих документов, устроилась в это заведение медицинской сестрой. Она присматривалась к Фуре, изучала его характер, узнавала о его личных проблемах от лечащего врача и от самого Фуре. Тот, правда, не был слишком многословен и мало с кем общался, предпочитая одиночество, но к сестре Лидии Кларк он иногда благоволил. От него она и узнала, что Жак сильно переживает из-за расставания со своей девушкой Мартиной, с которой дружил с детства и на которой мечтал жениться. «Айла», а вернее, сестра Кларк поведала ему подобную историю, которая случилась якобы и с ней. Фуре стал больше доверять ей, и вполне возможно, что со временем рассказал бы ей и какие-то подробности о проекте, над которым он и другие трое работали, но нам пришлось ускорить события…

Янгель посмотрел на Тенькова, предлагая ему продолжить доклад.

– Да, так и есть. «Тони» рассказал нашему связному, что Лестрайд за ланчем в кафе обмолвился одному из своих друзей из министерства о том, будто разработка его секретного проекта подошла к концу и на днях должно состояться испытание нового оружия. Посоветовавшись со Львом Борисовичем, мы решили рискнуть и попросить «Айлу» подробнее узнать об этом проекте. Медсестра Кларк вместо обычных лекарств, которые были прописаны Фуре для снижения тревожности и возбуждения, вечером принесла ему наркотические таблетки и назначила свидание в одном из местных парков. О наркотике француз, естественно, не знал и, по словам агента, вначале очень удивился, когда она назначила ему встречу. Но потом, когда наркотик начал действовать, Фуре все-таки решился на побег из лечебницы.

– Как я понял, все прошло вполне удачно?

– Да, – ответил вместо Тенькова Янгель. – Фуре под действием наркотика рассказал «Айле» о том, что представляет собой секретный проект, над которым он работал. Но, естественно, без каких бы то ни было подробностей. Ведь его отстранили от участия в разработке оружия из-за его нервного срыва, и он не знал, на какой стадии находится работа.

Янгель вновь посмотрел на Тенькова, предлагая ему продолжить. Тот, прочистив горло, стал докладывать:

– Так получилось, что как раз в это время мои люди, которые следили за передвижениями Лестрайда, узнали, что он на днях встречался с главой военного министерства. Был у него с докладом, точнее говоря. О чем они там говорили, нам неизвестно, но на следующий день Лестрайд вылетел в Сидней и первым делом посетил Фуре, которого, после того как его нашли на железнодорожном вокзале пригорода столицы, частично потерявшего память, перевезли на Ботаническое побережье. Там у Министерства обороны США есть своя небольшая резиденция как раз для таких ситуаций. В резиденции Лестрайд пробыл не больше получаса и потом сразу же направился на одну из военных баз. А вернее, только еще строящуюся в рамках договора о новом партнерстве AUKUS военную базу на юге от столицы.

– Мы предполагаем, что именно там, неподалеку от этой базы, и будут произведены испытания нового оружия, – добавил Янгель, когда Теньков замолчал, чтобы перевести дух.

– Фуре хотя бы намекнул вашей агентессе, что за оружие будет испытываться? – озабоченно нахмурился глава Второго управления разведки.

– Мы знаем пока только то, что это будет последняя модель «Абрамса», а точнее, модель М1А2, напичканная программой, которой будет командовать не оператор, а искусственный интеллект. Вот эту самую программу ИИ и всю остальную начинку для нее и разрабатывала группа, руководить которой поставили Люка Хендерсона. Название проекту дали «Хамелеон».

– Испытания нового оружия уже прошли? – спросил глава Второго управления, ожидающе глядя то на Тенькова, то на Янгеля.

– Насколько мы знаем – да, – ответил Теньков. – Но результаты испытаний нам неизвестны. Фуре сказал, что вся документация и все разработки хранятся в отдельном компьютере, не связанном с нейросетью. Что, как мы понимаем, исключает любую попытку взлома и проникновения и к самой программе, и к документации. Наши киберразведчики пока что не смогли выяснить никаких подробностей касательно проекта «Хамелеон».

– Понятно, – кивнул начальник Второго управления. – Что ж, я доложу Верховному о создании нового оружия. Но думаю, что ему было бы важно узнать о том, как прошли испытания на полигоне. Вы должны понимать, что нам необходимо знать обо всех новых разработках потенциального противника и быть готовыми, в противовес НАТО, самим создать подобное вооружение. Или, по крайней мере, придумать средство противодействия. Мы тоже, как вы знаете, работаем с искусственным интеллектом. Но нам нужно знать, какая именно программа была вложена в этот быстроходный танк. И какие задачи он благодаря этой программе может выполнять во время боя. К тому же наверняка в его функции была внесена задача по защите брони от поражающего оружия. В частности, от нападения беспилотников. РЭБ, как мы знаем, не всегда эффективна против некоторых видов коптеров и управляемых снарядов.

В кабинете установилось долгое молчание.

– Вы свободны, – наконец прервал молчание глава Второго управления. Янгель и Теньков встали. – И добудьте мне сведения о результатах испытания «Хамелеона» на полигоне.

Глава 4

Австралия, Сидней. Гостиница Qt Sydney 5

– Я рад вновь встретиться с вами в такой вот неформальной обстановке, – приветствовал Лестрайд Люка Хендерсона, когда официант ресторана при гостинице провел программиста к столику генерала. – Признайтесь, Люк, надоело сидеть взаперти и под бдительным присмотром наших людей? – рассмеялся генерал.

– Да, это несколько напрягает, – усмехнулся Хендерсон. – Куда как приятнее чувствовать себя свободным от чужих взглядов.

– Если только это не взгляд симпатичной женщины, – покивал Лестрайд и сам же и рассмеялся своей незатейливой шутке. Затем его лицо стало серьезным. – Мне хотелось бы поговорить с вами наедине, поэтому я не стал приглашать на наш ланч ни Райта, ни Трока. Чуть позже мы соберемся вместе и отпразднуем удачное завершение проекта. А пока закажите себе все, что хотите. – Генерал указал на ресторанную карту, лежавшую возле Хендерсона.

– Значит, вы удовлетворены результатами полигонных испытаний? – Хендерсон пристально посмотрел на генерала и открыл меню.

– Если бы они меня не устроили, то мы бы сейчас тут с вами не сидели, – с улыбкой ответил Лестрайд. – Люк, вы руководитель разработки программы для нашего нового танка и должны понимать, что полигонные испытания – это только обертка. Нам же важна начинка. Только когда наш «Хамелеон» покажет все свое умение в реальных боевых действиях, можно будет твердо сказать, что проект реализован и оправдал и те деньги, которые в него были вложены, и наши с вами ожидания. Мы, американцы, народ практичный. Нам важно, чтобы товар, в который мы инвестируем капитал, максимально оправдывал себя и выдавал не просто удовлетворительный результат, а был лучшим из лучших на мировом рынке. Будь это не так, Америка никогда бы не стала самой влиятельной и самой богатой страной в мире. Вы уже выбрали себе что-то? – Генерал неожиданно сменил тему.

Хендерсон кивнул и отложил в сторону карту, которую рассеянно пролистывал, слушая рассуждения Лестрайда. Его, казалось, не очень интересовало содержание меню. Генерал сделал знак рукой официанту, и тот подошел к ним принять заказ.

– Мне, пожалуйста, черный кофе без сахара и тост с беконом и яйцом. Этого хватит, – заказал Хендерсон.

Лестрайд с чуть заметным удивлением посмотрел на программиста, но ничего не сказал ему и сделал свой заказ. Когда официант удалился, генерал продолжил прерванный разговор.

– Вы знаете, Люк, что этот проект с использованием искусственного интеллекта – моя идея и я весьма заинтересован в результатах. В планах, если этот проект себя оправдает и покажет отличные результаты, продолжить работу и задействовать знания ИИ в других видах оружия. Сегодня на поле боя выиграет тот, у кого окажется наиболее эффективное и наиболее современное оружие. Человек – расходный ресурс. Он ломается и выходит из строя быстрее, чем того бы хотелось. Человек – слаб. Другое дело – техника. В моем управлении уже создаются современные высокоточные системы вооружения, основанные на новых технологиях и, скажу так, небывалых физических принципах. Впрочем, я думаю, вам будет интереснее узнать об инновациях в микросхемных и вычислительных технологиях. Я не ошибся? – Генерал посмотрел прямо в глаза программисту.

– Вы хотите предложить мне работу в вашем управлении? – понял его взгляд Хендерсон.

– Да, и это тоже, – неторопливо кивнул Лестрайд.

– Но почему только мне одному? Ведь мы работали над проектом втроем. Вернее, вчетвером, пока Жак Фуре…

– Фуре – гений, – прервал собеседника генерал, явно не желая касаться этой темы. – И, как всякий гений, он обладает слабой нервной системой. Ему будет предложена работа в филиале австралийского Министерства обороны, который занимается разработкой и исследованиями в сфере оборонной промышленности. Не переживайте и за Райта с Троком. Для них тоже найдется достойная работа в оборонной сфере. Сейчас речь идет о вас, Люк… Вы согласны на мое предложение?

– Я буду работать в вашем отделе инноваций в информационных технологиях? – уточнил Хендерсон.

– Нет. Вы возглавите отдел тактических технологий, – поправил его Лестрайд.

Хендерсон опустил голову под пристальным взглядом генерала. Такое предложение было для него явно неожиданным, но при этом весьма заманчивым. Быть на полном обеспечении у правительства и иметь все блага, о которых на своей старой работе он мог бы только мечтать… Кто бы этого не хотел? Но Хендерсон понимал, что бесплатных пирожных не бывает и ему, хочет он того или нет, придется платить за все жизненные удобства и комфорт. Возглавлять один из отделов в таком важном для обороны страны учреждении, как Управление перспективных исследовательских проектов, – большая ответственность и риск. Поэтому он не спешил соглашаться.

– Я не думаю, что готов к столь ответственной должности, – осторожно, чтобы не показаться в глазах Лестрайда неблагодарным за его щедрое предложение, заметил программист. – У меня нет опыта руководства такими большими отделами. У меня вообще нет опыта руководства. Я практик и исполнитель, а не руководитель.

– Я знал, что именно так вы и ответите, Люк. – Лестрайд, довольный ответом Хендерсона, откинулся на спинку стула. – И я не ошибся в вас, предлагая вам эту должность. Было бы куда хуже, если бы вы приняли ее безо всякого сомнения. Но я наблюдал за вами, когда вы работали над проектом. Ведь не зря я назначил ответственным за него именно вас. Вы отлично справились, даже несмотря на разногласия с Райтом. Райт амбициозен, а значит, и самоуверен. Самоуверенность же часто приводит к неоправданным ошибкам. Сомнения и умение разрешать их – вот залог успешной работы. Мне не нужен в отделе самоуверенный руководитель. Самоуверенность – признак ограниченности. Мне нужны вы, Люк.

Генерал смотрел на Хендерсона с интересом. Он знал, что программист согласится на его предложение, но в то же время ему нравилась и ненапускная скромность этого специалиста в области программ для ИИ. Такой руководитель не даст спуску и себе самому, и своим подчиненным, требуя от них только качественного выполнения своей работы.

Принесли заказ, и, пока официант расставлял тарелки и чашки на столе, собеседники молчали. Но едва служащий ресторана отошел от их столика, Хендерсон заговорил:

– Прежде чем я соглашусь на ваше предложение, генерал, я бы хотел просить вас об одном одолжении.

Лестрайд посмотрел на программиста с еще большим интересом и ответил:

– Слушаю вас внимательно, Люк.

– Я бы хотел лично провести полевые испытания «Хамелеона». Я имею в виду испытания на поле боя. Вы ведь сказали, что намерены их проводить в реальных условиях, не так ли?

– Я не ошибся в своем мнении о вас, Люк, – не отвечая прямо на вопрос программиста, произнес Лестрайд. – Что ж, вы вправе обратиться ко мне с такой просьбой. В конце концов, «Хамелеон» больше ваше детище, чем чье бы то ни было. Я подал идею, а вы эту идею сделали действенной.

– Ну не только я… – начал было возражать Хендерсон, но генерал прервал его, похлопав ладонью по руке.

– Не скромничайте, Люк. Я ничуть не умаляю той работы, что провели Трок и Рай… – Он сделал паузу и добавил: – Ну и наш Жак Фуре, конечно же. Но собрали воедино программу, соединили ее с электроникой танка и контролировали весь процесс проекта вы. А потому я смело могу утверждать, что «Хамелеон» на девяносто процентов создан именно вами. А значит, вы имеете полное право не только провести с ним полигонные испытания, но и опробовать его силу, мощь и, не побоюсь этого слова, разум в реальном бою.

– Да, «Хамелеон» – разумная машина, – согласился Хендерсон. – Если только можно назвать боевой танк, руководимый искусственным интеллектом, разумным, – добавил он.

– А почему бы и нет? Ведь разумом наделен не только человек. Многие животные, например дельфины или даже собаки, имеют свой, хотя и отличный от нашего, разум. Скажите, вам мама читала в детстве сказку Карло Коллоди «Пиноккио»?

– Да, читала, – кивнул с серьезным видом Хендерсон. – Я, кажется, понимаю, к чему вы клоните, генерал. Вы хотите сказать, что «Хамелеон», как и этот деревянный человечек, когда-нибудь сможет стать похожим на человека? Ведь именно человек вложил в него те знания и опыт, которым наделен он сам. Но я не согласен с вами. Наделенная разумом машина не имеет возможности совершенствоваться духовно. А без этого она так навсегда и останется только машиной. Именно об этом, как мне кажется, и снял фильм Стивен Спилберг.

– Вы имеете в виду фильм «Искусственный разум»? – подхватил слова Хендерсона генерал. – Что ж, вы снова правы. Именно эти мысли и подвигли когда-то и меня выдвинуть идею создания супероружия на основе искусственного интеллекта. Я в очередной раз удостоверился в том, что ваша кандидатура в качестве руководителя отдела тактических технологий наиболее подходящая для меня лично и для нашего министерства в целом, – с довольной улыбкой сказал Лестрайд.

Руководитель DARPA и впрямь был удовлетворен тестированием своего будущего сотрудника. После того как Хендерсон заговорил о разделении чувств и разума, Лестрайд понял, что этому человеку ничто не сможет помешать создавать современные виды вооружения на основе ИИ. Уж он-то точно не будет, как специалисты из OpenAI, ныть о захвате Земли роботами, руководимыми искусственным разумом.

Некоторое время оба ели молча, словно обдумывая все то, что было сказано ими друг другу на этой встрече. Лестрайд первым нарушил молчание. Пригубив вина из бокала, стоявшего рядом с ним, он сказал:

– Что ж, подведем итоги. Раз мы оба с вами имеем одинаковое мнение и суждение по поводу разумного, – Лестрайд сделал акцент на этом слове, подчеркивая его важность, – использования искусственного интеллекта, то, думаю, мы можем обсудить дальнейшее наше сотрудничество в этом направлении. Вы выразили желание самому опробовать «Хамелеона» в условиях боевых действий. Я предоставлю вам эту возможность. Где будут проходить испытания и когда, я и сам еще не знаю. Сроки и место определяю не я, а, скажем так, другие инстанции. Кроме того, необходимо скоординировать нашу работу с ЦРУ. Но как только все будет известно, я обязательно с вами свяжусь.

– Я ценю ваше доверие ко мне, генерал, – ответил Хендерсон.

– Зовите меня Брайан, – попросил Лестрайд. – И давайте перейдем на «ты», раз уж нам предстоит дальше работать вместе. Такое обращение подразумевает, по моему мнению, особое доверие друг к другу, – дружески сказал генерал. – А доверие начальника к подчиненному и, наоборот, подчиненного к начальнику – это залог взаимопонимания, а значит, и качественной производительности. Как вы считаете?

– Согласен с вами, генерал… Брайан, – в тон генералу ответил Хендерсон. – А раз так, то мне бы хотелось задать еще один вопрос. Позволишь?

– Да, конечно, спрашивай, – благодушно разрешил Лестрайд.

– Я слышал краем уха, что с Жаком Фуре произошел инцидент. Это как-то скажется на нашем проекте?

Лестрайд напрягся. Он никак не ожидал такого вопроса. Откуда, а вернее, от кого, пускай даже и краем уха, Хендерсон мог узнать о побеге Фуре из лечебницы? Сам Фуре рассказать об этом никому не мог. Во-первых, с ним была договоренность молчать на эту тему. Во-вторых, после того инцидента молодой человек постоянно находился под наблюдением сотрудников ЦРУ и военной разведки, поэтому его контакты отслеживались. С Хендерсоном, Райтом и Троком он не связывался даже по телефону, не говоря уже о личной встрече. Это было исключено после того, как француза положили в закрытую частную лечебницу. Сболтнуть мог кто-то из охраны или… Велингтон? Нет, он исключается. Его помощник был не из болтливых. Остается кто-то из сотрудников охраны или наблюдения. Возможно, личный шофер Велингтона – Андре.

«Надо будет поручить Велингтону, чтобы он узнал об источнике утечки информации. Нам ни к чему сотрудники, не умеющие держать язык за зубами», – подумал Лестрайд. Вслух же он ответил Хендерсону:

– С Фуре все хорошо. Уж не знаю, что ты, Люк, такое о нем слышал, но никаких проблем с «Хамелеоном» у нас не было и быть не должно.

Последнюю фразу он проговорил твердо и даже жестко, давая понять своему новому подчиненному, что дальнейшие вопросы на эту тему будут неуместны. Хендерсон понял намек и больше вопросов о молодом французе не задавал. Да и Лестрайд после этого вопроса явно давал ему понять, что их встреча подошла к концу. Отвернувшись от программиста и подозвав официанта, он попросил у того счет.

Не допив свой кофе, Хендерсон встал и, поблагодарив генерала за приглашение на ланч, попросил разрешения удалиться. Лестрайд кивнул в ответ на его просьбу и молча пожал на прощание протянутую ему руку. Хендерсон в большой задумчивости ушел.

«Мне стоит быть осторожным с вопросами к начальству. И лучше лишний раз не показывать никому свою информированность, – подумал он. – Пентагон явно не то место, где такие вещи сходят с рук».

Глава 5

Москва, Министерство обороны ВС РФ

– Вам назначено? – Секретарь министра обороны посмотрел на вошедшего в приемную начальника Второго управления.

– Нет. Но у меня срочное донесение. У себя? – кивнул он на двери кабинета.

Помощник покачал головой:

– Придется подождать. Его неожиданно вызвал Верховный главнокомандующий.

– Подождем.

Генерал-полковник сел на стул и стал с задумчивым видом теребить пуговицу на мундире. Через полчаса в приемную вошел министр обороны.

– Давно ждете? – поинтересовался он, пожимая руку главе Второго управления.

– Не очень. Есть новости по «Хамелеону».

– Заходите, – бросил министр обороны, пропуская генерал-полковника вперед. – Новости бывают или хорошие, или плохие, – заметил он, проходя к своему месту за столом. – У тебя какие?

– Новости, которые касаются создания нового вида оружия, никогда не бывают хорошими.

– Если только это оружие представляет опасность для нас. Верховный справлялся сегодня о результатах разведданных по «Хамелеону». Что скажете?

– Наши ребята из киберразведки наконец-то добыли сведения о полигонных испытаниях этого интеллектуального танка. Ну и еще кое-какие подробности о его дальнейших испытаниях.

– Отлично. А теперь – детали. Начните все с самого начала и не упускайте ничего. Мне надо будет убедить Верховного во всей важности собранной нами информации.

– Как нам уже известно, – начал докладывать начальник Второго управления, – проект «Хамелеон» представляет собой инновацию в области искусственного интеллекта. Американцы собираются продвигать использование искусственного интеллекта в оборонной промышленности, не выдумывая что-то новое в робототехнике, а используя старые электронные наработки в новом формате. Их средства, как мы знаем, ограничены из-за большого внешнего долга, рост которого они никак не могут остановить. Главой DARPA генералом Лестрайдом был предложен проект создания самоуправляемого танка, который мог бы самостоятельно принимать решения во время боя. За основу был взят танк последнего поколения «Абрамсов». Это танк модели М1А2. Кроме обычного оснащения, в которое входят пушка, пулемет, компьютерная бортовая аппаратура, тепловизор и панорамный прицел, были добавлены функции РЭБ и лазерная защита от нападения беспилотников. Кроме того, в электронную аппаратуру этой боевой машины ввели специальную программу, которой руководит не оператор, а искусственный интеллект. Именно он, а не человек, решает задачи танка по выполнению активных боевых действий. Иначе говоря, приказывает танку действовать так-то и так-то.