Страна, которую придумал я. Или которая придумала меня

Вспомнился один случай с моей прошлой работы. Мы готовили важную сделку, от которой зависело будущее компании. Переговоры шли тяжело, партнёры не соглашались на наши условия. И тогда босс предложил слегка «подкорректировать» финансовую отчётность, чтобы показатели выглядели привлекательнее. «Это же бизнес, – говорил он. – Здесь все средства хороши».

Я колебался. С одной стороны, хотелось быстрее закрыть сделку, получить обещанный бонус. С другой – что-то внутри противилось, не давало пойти на откровенный обман. Совесть? Страх разоблачения? Не знаю. Но в итоге документы я подписал – пусть и с тяжёлым сердцем.

Сделка состоялась. Компания получила нужные инвестиции, руководство было в восторге. А я… я чувствовал странную пустоту. Будто потерял что-то важное – частичку своей души, своей порядочности. И никакие премии не могли это компенсировать.

С тех пор прошло много лет. Но до сих пор тот эпизод всплывает в памяти – как напоминание, как укор. Ведь по сути, обманывая других, мы в первую очередь обманываем себя. Предаём те ценности и принципы, которые делают нас людьми.

И разве только в бизнесе так? Сколько раз мы идём на компромисс с совестью в обычной жизни? Недоговариваем, лукавим, выдаём желаемое за действительное. А потом удивляемся – почему всё не так, почему жизнь не приносит радости…

Вот и выходит, что главное – быть честным. Не выдумывать себе красивую картинку, а принимать реальность – со всеми её сложностями и противоречиями. Уметь признавать свои ошибки и слабости. Не гнаться за дешёвыми иллюзиями, а ценить то подлинное, что есть в жизни.

Легко ли это? Конечно нет. Правда бывает горькой, неудобной. Гораздо проще спрятаться за ширму самооправданий, закрыть глаза на очевидное. Но ведь без этой правды, без честного взгляда на мир мы не растём, не развиваемся. Так и остаёмся инфантильными, незрелыми – какими бы взрослыми ни казались со стороны.

Я вспомнил другую историю – из моего уже «осознанного» периода. С Пашей мы дружили с самого детства, знали друг о друге практически всё. Вместе учились в школе, вместе поступали в университет, делились самым сокровенным. Паша всегда был для меня примером жизнелюбия, оптимизма. Рядом с ним проблемы казались не такими серьёзными, а мир – полным ярких красок.

Потом мы оба женились, завертелись в круговороте семейных забот. Стали видеться реже, больше созванивались, переписывались в мессенджерах. Но каждая наша встреча была по-прежнему наполнена теплом и пониманием, будто и не было этих лет и расстояний.

Поэтому когда Паша позвонил мне в тот вечер и попросил о встрече, я сразу почувствовал – что-то не так. Его обычно бодрый голос звучал глухо и подавленно, фразы были отрывистыми. Таким я Пашу ещё не видел – и это пугало.

Мы сидели в нашем любимом кафе, том самом, где когда-то отмечали поступление в универ, первую сессию, первую зарплату. Официантки, не спрашивая, принесли наш фирменный салат «Студенческий» и два капучино. Всё было как раньше – вот только Паша, вечно улыбчивый и компанейский, сидел, потупив глаза, и нервно крутил в пальцах пачку сигарет.

– Не знаю даже, как начать… – севшим голосом проговорил он после долгой паузы. – Мы с Юлькой, кажется, разводимся. Надоело всё, сил больше нет. Постоянные ссоры, непонимание, претензии. Будто чужими стали, будто и не любили никогда. Вот и думаю – может, ну его всё? Может, хватит мучить друг друга?

Я слушал его, цепенея от какого-то болезненного дежавю. Лет пять назад на его месте сидел я сам, и точно так же изливал душу закадычному другу. Тогда моя семейная жизнь представлялась тупиком, полным взаимных обид и разочарований. И я, как последний дурак, думал, что стоит только хлопнуть дверью – и проблемы исчезнут сами собой.

К счастью, Паша сумел тогда достучаться до моего замутнённого ревностью и жалостью к себе разума. «Пойми, – говорил он. – Не в Лене дело, не в быте, не в недопонимании. Дело в тебе самом – в твоей незрелости, неготовности меняться и работать над отношениями. Очнись, не будь мальчишкой! Брак – это труд, компромисс, умение признавать ошибки. А ты хочешь всё получить на блюдечке».

Его слова тогда подействовали как пощёчина – обидная, болезненная, но отрезвляющая. Я вдруг со всей ясностью осознал, как часто перекладываю ответственность на других, ищу внешние причины своих проблем. И понял: пора становиться взрослым, работать над собой. Мы с Леной помирились, начали строить отношения с чистого листа – и с годами, кажется, достигли гармонии.

И вот теперь передо мной сидел Паша – растерянный, подавленный, запутавшийся в себе. Я видел в его глазах ту же боль и обиду, что когда-то переполняли меня самого. И понимал – сейчас он как никогда нуждается в правде, пусть и нелицеприятной.

– Паш, послушай, – я постарался, чтобы мой голос звучал как можно мягче. – Развод – не выход, поверь. Сейчас тебе кажется, что это избавление, начало новой жизни. Но на самом деле ты просто бежишь от проблем. От необходимости меняться, работать над собой.

– Но я же пробовал! – он вскинул на меня отчаянный взгляд. – Пробовал найти общий язык, пробовал быть внимательнее. Ничего не получается! Мы уже и на консультации ходили, и книги читали. Толку ноль.

– А ты никогда не думал, что дело не в Юле? – я в упор посмотрел на друга. – Что, может быть, причина в тебе самом? В твоей неготовности слышать, понимать, уступать? В твоём максимализме, упрямстве, привычке винить других?

Повисла тишина. Паша смотрел на меня расширенными глазами, нервно покусывая губы. Кажется, до него начинало что-то доходить.

– Понимаешь, брак – это каждодневный труд, – продолжал я, чувствуя пронзительную боль от каждого слова. – Это умение прощать, забывать обиды, находить в себе силы меняться. Не ждать, пока партнёр станет идеальным, а работать над собой, своим характером и привычками. Это сложно, порой мучительно, но только так можно построить настоящие отношения. Поверь, я через это прошёл.

Я говорил и говорил, вспоминая свою историю, свои ошибки и прозрения. Рассказывал, как мы с Леной по кирпичику выстраивали наш брак, учились слышать и понимать друг друга. И видел, как в глазах Паши постепенно загорается огонёк, ещё слабый, но обнадёживающий.

– Спасибо тебе, – глухо прошептал он, когда я замолчал. – Спасибо, что открыл глаза. Мне и правда пора перестать быть мальчишкой, пора повзрослеть. Я ведь люблю Юльку, очень люблю. И хочу быть с ней, хочу, чтобы у нас всё получилось. Буду меняться, чего бы мне это ни стоило.

С той встречи прошло полгода. Не так давно мы с Леной ездили к ним в гости – и я, признаться, глазам своим не верил. Паша и Юля будто переродились, стали другой парой – понимающей, гармоничной, счастливой. Конечно, не обошлось без помощи психолога, без длительной работы над собой. Но главное – у них обоих было желание, решимость спасти свой брак.

Уезжая, я крепко обнял Пашу на прощание. Обнял – и вдруг со всей ясностью ощутил важность того, что произошло. Понял, что нет ничего ценнее настоящей дружбы – той, где люди не боятся говорить правду, какой бы болезненной она ни была. Ведь только так, через откровенность и сопереживание, можно помочь близкому найти верный путь.

Дружба… Удивительное, многогранное чувство. В ней столько граней – от весёлой беззаботности до щемящей проникновенности, от лёгкости бытия до глубины постижения жизни. Главное – уметь быть настоящим другом. Не предавать. Не отворачиваться в трудную минуту. Говорить правду – даже если за неё обидятся и перестанут общаться.

Ведь дружба – это не только попутчик, с которым легко и приятно идти по жизни. Это ещё и ориентир, камертон, по которому мы сверяем правильность своего пути. И если такой ориентир есть – можно пройти через любые испытания и выйти из них сильнее.

Как Паша. Как я сам. Как все мы, связанные незримыми, но крепкими нитями взаимопонимания и дружеской любви.

Вспоминая этот разговор, я вдруг отчётливо понял, насколько тесно переплетены в нашей жизни правда и любовь, честность и дружба. Невозможно построить настоящие отношения – будь то в семье или в дружбе – без искренности, без готовности принять другого со всеми его недостатками. Без смелости смотреть в лицо реальности, какой бы она ни была.

А ещё – без веры. Веры в себя, в близких, в то лучшее, что есть в каждом из нас. Ведь именно эта вера и даёт силы меняться, расти над собой. Преодолевать кризисы и сложности. Идти вперёд – рука об руку с теми, кто дорог и важен.

…Солнце уже скрылось за горизонтом, и на город опустились мягкие дальневосточные сумерки. Я стоял на балконе, вдыхал влажный морской воздух и думал – как же всё-таки непроста бывает эта самая правда. Но как же она необходима – и в творчестве, и в жизни. Правда, без которой всё остальное теряет смысл.

Мобильный телефон завибрировал в кармане, вырывая меня из раздумий. На экране высветилось имя – Александр. Мой проводник по острову Русский. Что-то случилось?

– Привет, не отвлекаю? – голос его был немного взволнованным.

– Нет-нет, всё в порядке, – ответил я. – Рад тебя слышать. Как дела?

– Да вот, подумал, может, хочешь завтра с нами на рыбалку? Собираемся с ребятами на рассвете выйти в море. Погода обещает быть отличной. Заодно ещё пару мест покажу, которых туристы не знают.

Я улыбнулся. Предложение было заманчивым.

– С удовольствием! Спасибо, что пригласил. Где встречаемся?

– Я тебя у отеля заберу, часов в пять утра. Подойдёт?

– Конечно, договорились.

Повесив трубку, я почувствовал приятное волнение. Ещё один день на Русском, ещё одна возможность прикоснуться к настоящему. К жизни без прикрас, без искусственных декораций.

Вернувшись в номер, я быстро собрал рюкзак: тёплая одежда, термос с чаем, блокнот и ручка. Не хотелось упустить ни одной детали, ни одного ощущения.

Ночь прошла неспокойно. Сон был прерывистым, полным ярких образов и мыслей. Мне снились бескрайние просторы моря, лица людей, которых я встречал в путешествии. Снился Паша, смеющийся и счастливый. Снился Александр, указывающий куда-то вдаль, за горизонт.

Проснулся за час до будильника. За окном ещё царила ночь, но город уже начал пробуждаться. Внизу, на улице, мелькали огни редких машин, где-то вдали гудел порт.

Спустившись в холл, я обнаружил, что Александр уже ждёт меня. На нём была тёплая куртка, в руках – большой термос.

– Доброе утро! – бодро поприветствовал он. – Готов к приключениям?

– Более чем, – ответил я, пытаясь прогнать остатки сна.

Мы быстро доехали до небольшой пристани, где нас ждали ещё двое его друзей – Сергей и Миша. Простые, открытые парни, с мгновенной искрой понимания в глазах. Познакомились, пожали руки, обменялись шутками.

Лодка была небольшой, но надёжной. Отчалили, и город быстро остался позади. Море встречало нас лёгкой рябью, в воздухе витал солёный запах водорослей и приключений.

– Знаешь, почему я люблю утреннее море? – спросил Александр, когда мы отошли на приличное расстояние от берега.

– Почему?

– Оно честное. Без лишнего шума, без суеты. Как есть. И ты тоже становишься честнее с самим собой.

Я молча кивнул. В этих простых словах было столько смысла.

Рыбалка шла неплохо. Поймали несколько камбал, пару наваг. Но дело было не в улове. Мы сидели, болтали о жизни, смеялись. Говорили о простых вещах – о семье, о работе, о планах на будущее. И в этих разговорах не было ни тени притворства или показухи.

– Знаешь, – сказал вдруг Сергей, задумчиво глядя на горизонт, – порой думаешь: вот оно, счастье. Здесь и сейчас. И ничего больше не надо.

– Да, – подхватил Миша. – Главное – ценить то, что имеешь. И быть благодарным.

Я смотрел на этих людей и понимал: они нашли свою правду. Простую, как утреннее море. Настоящую.

Когда мы вернулись на берег, солнце уже поднялось высоко. Распрощавшись с ребятами, я поблагодарил Александра за этот день.

– Спасибо тебе. Это было… важно.

Он улыбнулся своей тёплой, понимающей улыбкой.

– Рад, что тебе понравилось. Помнишь, я говорил про остров? Он открывается тем, кто готов его услышать.

– Теперь понимаю, о чём ты.

Мы пожали друг другу руки, и я почувствовал, что между нами установилась какая-то особая связь. Связь, которая не зависит от времени и расстояний.

Возвращаясь в отель, я думал о том, как много значат такие моменты. Как важно уметь слушать – и себя, и других. Как ценно быть честным – в мыслях, в словах, в поступках.

На следующий день я решил отправиться дальше. Пора было продолжать своё путешествие, открывать новые места, встречать новых людей.

Собрав вещи, я ещё раз вышел на балкон. Город прощался со мной сиянием утреннего солнца, шумом просыпающихся улиц, криками чаек.

– До свидания, Владивосток, – тихо сказал я. – Спасибо за уроки, за встречи, за правду.

И с этими словами отправился навстречу новым открытиям, новым историям. Зная, что главное уже понял: правда – это то, что делает нас настоящими. Без неё всё остальное теряет смысл.

Глава 8. Один день

Утро в гостинице началось с телефонного звонка. Ну как началось – я уже минут сорок лежал, уставившись в потолок, прокручивая в голове вчерашний разговор с Александром. «Пиши правду», говорил он мне. «Без прикрас и пафоса». Легко сказать! А как её напишешь, эту правду, когда она такая разная, многоликая? Вот и лежу, пытаюсь уложить в голове весь этот калейдоскоп лиц, судеб, историй…

– Алло! Доброе утро! Это ресепшн, – бодрый девичий голос в трубке отвлёк меня от размышлений. – Напоминаем, что завтра у вас выезд. Освободить номер нужно будет до двенадцати.

– Да-да, спасибо, – машинально отвечаю я, а сам думаю: и правда, сегодня последний день во Владивостоке. Надо успеть ещё погулять по городу, надышаться им напоследок.

Спускаюсь в кафе на первом этаже, заказываю кофе и бутерброд. За окном – утренняя суета. Люди спешат по делам, машины гудят в пробках, где-то вдалеке слышен гудок корабля. Владивосток живёт своей жизнью, и я хочу стать её частью, хотя бы на один день.

Выхожу на улицу и сразу погружаюсь в поток горожан. Спешащие прохожие, крики уличных продавцов, запах свежей выпечки из пекарни на углу. И над всем этим – крики чаек и солёный привкус морского воздуха.

Решаю пройтись по центру без определённого маршрута. Пусть город сам ведёт меня своими улицами. Мимо проносится трамвай, скрипя колёсами по рельсам. На остановке девушка в ярком пальто читает книгу, не замечая суеты вокруг. Интересно, что она читает? Может, стихи местных поэтов?

На перекрёстке сталкиваюсь с парнем, который несёт поднос с горячими пирожками.

– Извините! – улыбается он. – Угощайтесь, свежие, только из печи.

Покупаю пирожок с капустой. Горячий, ароматный – объедение! Пока ем, наблюдаю за жизнью вокруг.

Вот пожилая женщина торопливо тащит тележку с овощами. Лицо сосредоточенное, видно, что каждый день для неё – борьба. А вот молодая мама пытается успокоить плачущего малыша в коляске. Рядом бегает старший сын, задавая бесконечные вопросы.

Захожу в небольшой парк, присаживаюсь на скамейку под раскидистой липой. Рядом на траве йогой занимается группа людей. Инструктор – энергичная женщина средних лет – задаёт ритм:

– Вдох, выдох, тянемся к солнцу!

Думаю о том, как у каждого здесь своя жизнь, свои заботы и радости. И все они – часть этого города.

Продолжая прогулку, попадаю на улицу Адмирала Фокина – местный Арбат. Здесь всегда оживлённо: художники выставляют картины, уличные музыканты играют джаз, туристы фотографируются у старинных фонарей.

Подхожу к стенду с фотографиями старого Владивостока. Чёрно-белые снимки: порт начала прошлого века, люди в старинных костюмах, первые трамваи. Рядом стоит мужчина в шляпе, заметив мой интерес, говорит:

– Удивительно, как меняется город, правда?

– Да, – соглашаюсь я. – Но в чём-то он остаётся прежним.

– Верно подмечено. Душа города – в людях. Они связывают прошлое и настоящее.

Мы беседуем ещё немного, и я ощущаю, как эти короткие встречи обогащают меня.

Захожу в маленькую кофейню. За стойкой девушка с татуировкой якоря на запястье.

– Что будете заказывать? – спрашивает она с улыбкой.

– Кофе американо, пожалуйста.

– С собой или здесь?

– Здесь. Хочу немного передохнуть.

Сажусь у окна, наблюдаю за прохожими. В голове начинают складываться образы, фразы, мысли. Может, вот она, правда, о которой говорил Александр? В этих мгновениях, в этих людях.

После кофе направляюсь к набережной. Спортивная гавань встречает свежим бризом и криками чаек. Присаживаюсь на парапет, смотрю на море. Рядом рыбачит мужчина в старой кепке.

– Клюёт? – спрашиваю.

– Пока нет, но я не спешу, – отвечает он, не отрывая взгляда от поплавка. – Рыбалка – это ведь не только про рыбу.

– А про что ещё?

– Про тишину, про мысли. Тут вот сидишь и всё на свои места становится.

Киваю, понимая, что он прав. Иногда нужно остановиться, чтобы услышать себя.

Продолжая путь, натыкаюсь на уличного музыканта. Он играет на гитаре и поёт песню о море, о доме, о любви. Голос глубокий, проникновенный. Останавливаюсь, слушаю. Собирается небольшая толпа, кто-то подпевает.

– Спасибо, – говорю ему после песни.

– Рад, что понравилось, – улыбается он. – Песни – они как мосты между людьми.

Дальше ноги сами ведут меня к Орлиной сопке. Подъём крутой, но вид того стоит. С вершины открывается панорама города: Золотой мост, протянувшийся через бухту, корабли, уходящие в море, разноцветные крыши домов.

На скамейке сидит парень с блокнотом, что-то увлечённо рисует.

– Можно взглянуть? – интересуюсь.

– Да, конечно, – протягивает он мне блокнот.

На странице – быстрые карандашные наброски города, людей, кораблей.

– У вас талант, – говорю искренне.

– Спасибо. Хочу поступить в художественное училище.

– Уверен, у вас всё получится.

Спускаясь вниз, думаю о том, как много талантливых людей в этом городе. И каждый из них – часть его души.

Вечер близится, солнце клонится к закату. Возвращаюсь в гостиницу, чувствуя приятную усталость и удовлетворение. Сегодня был хороший день.

Уже в номере перебираю в голове все встречи и разговоры. Обрывки фраз, улыбки, взгляды. Понимаю, что нашёл свою правду. Она в простых вещах, в людях, которые живут и любят этот город.

Ложусь на кровать, закрываю глаза. Завтра уезжать, но Владивосток останется со мной. В этих историях, в этих эмоциях.

Земля, имя которой – Владивосток.

Глава 9. Остров, где ветер пишет историю

Паром мерно рассекает холодные волны Татарского пролива. Я стою на верхней палубе, вдыхаю солёный морской ветер и всматриваюсь в горизонт. Там, в сизой дымке тумана, уже угадываются зубчатые пики сахалинских сопок.

Сахалин… Остров-загадка, остров-легенда. Край, овеянный таинственностью и мистикой. Японский Карафуто, русский Сахалин – сколько имён, сколько судеб вобрала в себя эта земля!

Чем ближе берег, тем отчётливее различаю детали пейзажа. Вот проступают дремучие леса, непроходимые болота, бурные реки с крутыми скалистыми берегами. Природа здесь и вправду неласковая, дикая, словно ещё не смирившаяся с присутствием человека.

Сахалин встречает неприветливо – пронизывающим ветром, косой сеткой дождя, свинцово-серым небом. Даже в разгар лета здесь не снимают шапок и не расстаются с тёплыми куртками. Но я уже знал об этом – климат на острове суров и непредсказуем. Летом может ударить мороз, зимой – пойти дождь. Тайфуны, метели, туманы – обычное дело для здешних мест.

На пристани меня ждёт гид – коренной сахалинец Василий Петрович, краевед и большой знаток острова. Пожилой, но бодрый и подтянутый, с обветренным морщинистым лицом и по-юношески яркими голубыми глазами.

– Добро пожаловать на Сахалин! – приветствует он, крепко пожимая руку. – Край нетронутой природы, несгибаемого духа и крепких характеров. Здесь человек учится быть сильным – поневоле. Иначе не выжить, не устоять перед лицом стихий.

Едем по городу, и я с жадным любопытством впитываю новые впечатления. Южно-Сахалинск – город контрастов, где переплелись Восток и Запад, Россия и Япония. Современные высотки соседствуют с покосившимися деревянными домишками, православные церкви – с буддийскими храмами. На улицах слышится разноязычная речь, мелькают разные лица – русские, корейцы, японцы, нивхи.

– Сахалин – земля многонациональная, многострадальная, – рассказывает Василий Петрович, ловко лавируя по улицам. – Много кто пытался её покорить, прибрать к рукам. А она, неприступная, так и не далась никому. Крепкий орешек оказался – ни зубы, ни когти не берут!

Слушаю его рассказ и словно листаю страницы сахалинской истории, полной драматизма и противоречий. Вот первые русские поселения середины XIX века – Дуэ, Кусунай, Корсаковский пост. Кучка храбрецов-первопроходцев на краю света, в окружении враждебных племён. Люди, закалённые лишениями, одной рукой державшие плуг, другой – ружьё.

А вот печальные страницы каторги – той самой, что описал в своей книге Чехов. «Остров изгнания», забытый богом и людьми, где отбывали наказание самые отпетые уголовники. Холод, голод, болезни и беспросветный труд – вот что ждало несчастных на сахалинской земле.

– Знаете, Антон Павлович был потрясён тем, что увидел здесь, – говорит Василий Петрович, когда мы проезжаем мимо старого здания, где когда-то размещалась тюрьма. – Он ведь не просто так сюда отправился, а чтобы правду донести. И донёс – его книга многое изменила в отношении общества к каторжанам.

В XX веке – японская оккупация южной части острова, превращение его в колонию Карафуто. Жёсткие порядки, принудительная ассимиляция, подавление всего русского. Но и тут сахалинцы не сдались. Боролись в партизанских отрядах, вели подпольную борьбу за родную землю.

– Смотрите, Чеховский перевал, – указывает Василий Петрович на крутой серпантин, уходящий в горы. – Летом 1890-го по этой дороге ехал сам Антон Павлович, путешествуя по Сахалину. Представляете, какие тогда были дороги – ухабы да грязь непролазная! Но великий писатель не побоялся тягот, всё вынес, всё перетерпел. А ради чего? Чтобы увидеть правду жизни, написать честную книгу о далёком острове. Вот что значит сила духа!

Я смотрю на этот перевал – неприметный, ничем не выделяющийся, – и чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы. От пронзительного ощущения причастности к истории, к нелёгкой судьбе острова. Словно рядом со мной, плечом к плечу, стоят все эти люди – первопоселенцы и каторжане, партизаны и подпольщики, смельчаки вроде Чехова. Стоят – живые, настоящие, несломленные.

Проезжаем мимо старого японского синтоистского храма – с ярко-алыми воротами тории и изогнутой крышей. Василий Петрович охотно поясняет:

– Это наследие Карафуто. Сколько их тут осталось по югу Сахалина – храмов, парков, традиционных японских домов. Японцы думали – навеки пустили корни, закрепились. Ан нет, пришлось уйти после войны. Но след свой оставили – и в архитектуре, и в культуре.

Мы останавливаемся у музея истории Сахалина, расположенного в бывшем японском губернаторском здании. Внутри – экспозиции, рассказывающие о жизни острова в разные эпохи. Фотографии, документы, предметы быта.

– Смотрите, это нивхские рыболовные снасти, – показывает Василий Петрович на витрину с древними орудиями. – Нивхи – коренные жители Сахалина, рыбачили здесь издревле. Их культура уникальна, и мы стараемся её сохранить.

Далее мы едем к озеру Тунайча – самому большому на острове. Его чистые воды отражают облака, а вокруг – бескрайние леса. Здесь время словно останавливается.

– Здесь хорошо подумать о вечном, – улыбается мой гид. – Природа здесь особенная, первозданная.

Пронизывающий ветер швыряет в лицо холодные брызги, но я почти не замечаю дискомфорта. Стою на берегу, вглядываясь в седую даль озера, и чувствую себя невероятно живым, наполненным энергией.

– На Сахалине по-другому нельзя, – словно прочитав мои мысли, говорит Василий Петрович. – Здесь или чувствуешь жизнь в полную силу – со всеми её штормами, – или прозябаешь. Полутонов не бывает. Сахалинцы – народ особенный. Они и в дружбе, и в работе такие – до конца, без фальши.

В его словах – простая истина, которая отзывается внутри меня. Передо мной встаёт огромный пласт здешней жизни – терпкой, неласковой, но удивительно настоящей. Жизни без прикрас и иллюзий, без компромиссов с совестью.