Мираж над пустыней

– Привет, – ответил Джонсон, закрывая спиной второй замок, на котором еще предательски высвечивался код доступа. Надо только нажать кнопку сброса. Надо только на мгновение отвлечь сменщика. – Ты что, с утра не умывался? У тебя все лицо в зубной пасте.

– Да ты что? – Напарник зашел в туалет, где над краном висело небольшое зеркало.

Этого времени было достаточно, чтобы сбросить код на замке. Агента так резко отпустило напряжение, что он едва доплелся до стула и буквально рухнул на него.

«Вот невезуха. Что сегодня за день», – только и подумал Икар, отъезжая в сторону. Сменщик сержанта уже открыл дверь, и через мгновение тяжелая металлическая створка за ним закрылась. Все. Больше ничем Джонсону разведчик помочь не мог. Рассветало, надо было уезжать, но Дюваль решил дождаться завершения смены агента. Минут через двадцать Роберт вышел из бункера и отправился к «Ситроену». Не сразу, но машина все-таки завелась и покатилась прочь от американского бункера. Ивон пристроился сзади на безопасном расстоянии. Стала нарастать тревога, но он никак не мог понять почему. Наблюдения за агентом разведчик не зафиксировал. Так они и выкатились на главную дорогу Орли – Париж.

«Медведь! Игрушки нет на заднем стекле. Это знак опасности или случайность?» – как яркая вспышка, озарила догадка. Игрушка служила сигналом. Если медвежонок сидит за задним стеклом, значит, все в порядке, если его нет, значит, агент в опасности.

Двигатель «Ситроена» работал как ни в чем не бывало, хотя выхлоп стал явно гуще. Сержант, не торопясь, ехал домой. Он мельком глянул на себя в зеркало заднего вида, и ему показалось, что у него прибавилось морщин. «Это наверняка от недосыпа», – подумалось ему, но руки пока еще предательски дрожали.

Лазарев еще не отошел от прочитанного, как в комнату ворвался Иванов, вернувшийся после встречи с Джонсоном. По его виду – грязный, испачканный костюм, галстук съехал набок, волосы всклокочены – Анатолий Иванович понял, что не все прошло гладко. Он никогда не видел столичного пижона в таком растрепанном виде.

– Докладывай четко, по существу. Только факты, без эмоций, – жестко приказал полковник, и это привело молодого оперативника в чувства. Он взял себя в руки и кратко доложил о ситуации.

– То есть автомобиль агента завелся, и он поехал в бункер своим ходом. Так? – уточнил резидент.

– Так точно.

– Сколько времени у него оставалось до прибытия смены?

– Почти час, – замявшись, ответил Феликс. Ему тогда в голову не пришло зафиксировать время, настолько он был возбужден.

– Больше часа или меньше? – повысил голос хозяин кабинета.

– Меньше, – опустив глаза, был вынужден признать оперативник. – Я не стал ждать. Как положено по инструкции, сразу уехал.

– Значит, ситуацию контролирует Икар. Это радует, но не успокаивает, – стал размышлять Лазарев. Он не мог после случившегося отправить телеграмму в Москву о том, что операция прошла успешно. Теперь требуется подтверждение. А в Центре очень ждут этого сообщения и тоже сильно нервничают.

– Отправляйся к дому Джонсона и проверь сигнал опасности, – распорядился полковник.

– Так это должен сделать Икар, – робко возразил Феликс.

– При таких обстоятельствах я хочу получить информацию немедленно. Это приказ. – В голосе начальника звенел металл.

После такой нервной встряски спать Джонсону расхотелось абсолютно. Зато проснулся аппетит, есть хотелось зверски. Жена еще спала, и он отправился на поиски еды на их маленькую кухоньку. Его худшие опасения сбылись, жевать было нечего. Ядвига была не только отвратительной хозяйкой, но и ленивой женой. Накануне вечером она сама плотно поужинала. Мало того что наутро мужу ничего не досталось, так еще и грязная посуда так и осталась не прибранная. Раньше Роберт пытался бороться с такими ее привычками, но вскоре понял тщетность попыток вразумить психически больную женщину. Сержант оделся и отправился в соседнюю буланжери за свежим багетом, благо там можно было заодно позавтракать бутербродами с ветчиной и сыром, выпить большую чашку кофе с молоком. Он мог себе это позволить, поскольку рассчитывал получить премию от русских за только что проведенную операцию.

Из булочной Джонсон возвращался с двумя длинными багетами, которые источали божественный аромат. Он не смог удержаться и отломил кусок с хрустящей корочкой. Американец наслаждался вкусом свежего хлеба, прямо таявшего во рту. Неожиданно он замер, так и не успев до конца прожевать кусок. Его внимание привлек мужчина на противоположной стороне улицы. Это был Ивон. Роберт бросил взгляд левее, а там стоял автомобиль Феликса. Это было необычно. Тревога ворохнулась в сердце сержанта, значит, что-то пошло все-таки не так. Очевидно, неприятные сюрпризы еще не закончились. Русские могли так откровенно появиться у его дома только в крайнем случае. Агент и куратор так и стояли, пристально глядя друг на друга. Наконец Джонсон заметил, как Ивон указал ему взглядом на автомобиль американца.

«Что еще не так с моим бедным «Ситроеном»? – Сержант присмотрелся и понял. – Медведь! Медведя нет у заднего стекла». Русские приехали проверить сигнал после завершения операции, видят – игрушки нет на месте. Вот они и приготовились спасать своего ценного агента. Очевидно, во время буксировки игрушка просто свалилась на пол, а Роберт не обратил на это внимания. Поэтому разведчики всполошились. Джонсон открыл дверь «Ситроена» и бережно усадил мишку на соответствующее место. Автомобиль Феликса тут же укатил от дома американца. Икар посмотрел по сторонам, никто не обращал на них внимания, тогда разведчик скрытно показал Роберту кулак, развернулся и прогулочным шагом пошел прочь.

Ну и денек, посетовал Джонсон, меланхолично отломил еще корочку от ароматной французской булки и побрел домой.

Через несколько дней Лазарев и Дюваль встретились на конспиративной квартире.

– Будь моя воля, я бы отстранил тебя от руководства операцией, – сразу заявил полковник. – Видимо, ты еще не готов для организации и проведения мероприятий такого уровня важности. Будь это вскрытие сейфа какой-нибудь конторы, пусть очень интересной для нас, такая подготовка сгодилась бы. Но это одна из важнейших операций нашей внешней разведки за последнее время. Документы идут сразу на стол главе Советского Союза. В твоем распоряжении громадные возможности, а ты едва не завалил все из-за ерунды. Ты это понимаешь, Икар?

– Понимаю, товарищ полковник, – тяжело вздохнул подчиненный.

– Вот деньги. – Резидент положил на стол пухлый конверт. – Здесь и на новую машину, и на премию агента Виктора. Неисправность машины – это твой первый недочет. Второе: ты не предусмотрел преждевременное появление сменщика.

– Но я же смог его задержать на некоторое время, – пытался возразить Ивон.

– Опять повезло, что у его машины не было повреждений. Случись серьезная авария, и тогда он должен был бы сообщить об инциденте в службу безопасности для проверки. На тебя сразу бы обратили внимание и задали много острых вопросов. Прежде всего – «Что ты делал рядом с секретным объектом в такое время?»

– Так у меня же деловой интерес и заключен договор с аэропортом.

– В пять утра в воскресенье? Ты хоть сам себя не топи. – Резидент был непреклонен. – Пойми, разведчик должен думать. Думать и еще раз думать. Заранее просчитывать, чтобы потом не пришлось героически выкручиваться в последний момент.

– Понятно, Анатолий Иванович. – Молодой человек покаянно опустил голову.

– Это хорошо. Следующая выемка не ранее чем через месяц. Надо дать агенту отдохнуть. И обязательно проговори с ним еще раз о конспирации. Прояви заботу о его безопасности.

– Понятно, – кивнул нелегал, теперь его голос звучал уже более уверенно.

– Это рабочий момент, надеюсь, ты сделаешь правильные выводы. Теперь официальная часть. – Лазарев откашлялся. – Приказом Председателя КГБ тебе за проведение особо важной операции объявлена благодарность с занесением в личное дело. Поздравляю.

– Служу Советскому Союзу, – как положено ответил Икар.

– Приказ, конечно, секретный, опубликованию не подлежит. Теперь далее. Пока Джонсон отдыхает, тебе надо активизироваться по линии ракетного центра. Нам нужен постоянный источник информации оттуда. Будь он под Парижем, мы бы уже давно имели там свои глаза и уши, но он в Сен-Медар-ан-Жалле, а это пятьсот километров… Как продвигается вербовка Жака?

– Пока никак, товарищ полковник, – развел руками Икар. – Мы почти неделю отдыхали с семьями на горнолыжном курорте, но пока, на чем его можно зацепить и завербовать, я не нащупал. Политикой он не интересуется, деньги его так же мало привлекают. Увлечений, кроме работы и семьи, у него нет. Как говорится, в связях, порочащих его, не замечен. У меня с ним хорошие приятельские отношения. Вот Анет с его женой сдружилась довольно сильно. Хочу попробовать собрать информацию о его окружении на фирме. Может быть, там удастся кого-нибудь подыскать. Жак недавно звонил, он скоро должен приехать в командировку в Париж, тогда и попробую его как следует прощупать.

– Цель командировки он тебе не говорил?

– Нет.

– Тогда я тебе скажу. Через неделю здесь планируется проведение ежегодного заседания Консультативной группы по аэрокосмическим исследованиям и разработкам (AGARD). Это одно из агентств научного комитета НАТО. Твой Жак там аккредитован. Задача этой структуры – объединить ведущих специалистов стран НАТО в области науки и технологий, связанных с аэрокосмической отраслью. Консультативная группа была организована в виде комиссий. Твой Жак является помощником руководителя комиссии по двигательным установкам и электронике.

– Вот как. Нам нужны материалы с этого заседания?

– Не очень. У нас там есть надежный источник информации. Просто хочу, чтобы ты понял, какой уровень информированности у твоего приятеля, если его приглашают на совещания такого уровня.

– Я понимаю, – задумчиво произнес Ивон.

– Он нам нужен, Икар.

– Даже не знаю, за что можно уцепиться. – Собеседник в задумчивости забарабанил пальцами по столу и вопросительно посмотрел на резидента, ожидая подсказки.

– Я приехал в первую командировку во Францию в 1949 году, – не спеша начал Лазарев. – Плохо знал страну, только начал осваивать язык. Меня посадили на разбор архивов. Коммунисты из Сопротивления смогли захватить часть архивов, оставленных немцами и французской политической полицией. Их интересовали агенты, засланные в компартию. Мне попалось дело Вальтера Кривицкого, хотя он на самом деле от рождения звался Самуил Гинзберг. Он являлся нашим резидентом в Германии. Сначала успешно работал, его даже наградили орденом Красного Знамени, но в 1937 году отказался возвращаться в Советский Союз и попросил убежища во Франции. Во французской контрразведке на него завели дело. Это оказалась пухлая папка. Он много знал и сдал все, что мог.

– Почему он так поступил?

– Перед этим отказался возвращаться в Россию его заместитель Игнатий Рейсс. Мало того, выступил с открытым письмом во французских газетах, обличая политику руководства советской страны. Товарищ Сталин крепко обиделся и дал команду разобраться с отступником. Естественно, участвовать в этом деле должен был и резидент. Не лично, конечно, привести приговор в исполнение, а организовать необходимые мероприятия по выявлению и подготовке к покушению на него. Рейсс и Кривицкий были давнишними друзьями. Вальтер отказался от участия в этой острой акции и предупредил товарища о грозящей опасности, тем самым поставил под удар и себя. Рейсса ликвидировали почти сразу, а Кривицкий погиб четыре года спустя в Америке.

– Для ликвидации предателей существует особая группа?

– Раньше это был целый отдел. Его так и называли «отдел мокрых дел». Он много раз реорганизовывался, сейчас он не такой активный. Решение о ликвидации принимается на уровне Центрального Комитета партии, непосредственно это товарищ Хрущев. Резидентура на местах выявляет нахождение изменника, осуществляет все необходимые подготовительные мероприятия. Приезжает сотрудник из Центра и приводит приговор в действие. Но иногда эта миссия ложится на плечи резидентуры.

При этих словах Лазарев пристально посмотрел в глаза подчиненного. Икар уже догадался, но все-таки решил уточнить:

– Силами разведчиков-нелегалов?

– Ну не штатных же сотрудников посольства привлекать. Не могу же я это поручить, например, Феликсу, а ты уже воевал, убивал врагов, а он студент-отличник. Очень надеюсь, что мне не придется отдавать тебе такой приказ.

– А вы воевали, Анатолий Иванович?

– Я с сорокового года служил в войсках НКВД, мы защищали Москву, а в сорок третьем меня уже отправили во внешнюю разведку.

– Вам повезло, – печально улыбнулся подчиненный. – Вы воевали против немцев, а мне пришлось воевать с ними рядом.

– Ты о чем? – встрепенулся полковник.

– Так в Иностранном Легионе, через который мне пришлось пройти, чтобы получить французское гражданство, почти все инструкторы и сержанты из бывших эсэсовцев. Обычные немецкие солдаты после войны смогли вернуться домой, а этих за военные преступления разыскивали во всех странах, чтобы жестко наказать. Вот они из одной войны сразу попали в следующие. Принять их мог только легион.